Глава 28
Затуманенный мозг Елены потихоньку просыпался, воспоминания прошедших часов постепенно накрывали ее новой волной боли. Как душевной, так и физической. В голове все ещё шумело от удара, а еще она почувствовала давление в районе запястья. Девушка попробовала пошевелить руками, осторожно, чтобы не привлечь внимание, и осознала, что руки связаны. Елена предположила, что палочку у нее отобрали, и поэтому попробовала воспользоваться своей силой. Она постаралась окунуться в свои ощущения, и почувствовать стихию; Елена поняла, что они в воздухе, скорее всего в летучей карете, аппарировать было бы опасно на такое большое расстояние. Углубившись, она нащупала воду под ними, постаралась дотянуться... Ее руки обожгло, она резко дернулась и посмотрела на раскаленный метал, обмотанный вокруг ее рук.
- Да твою ж мать... - громко ругнулась Елена, пытаясь унять боль в руках. Толстая цепь, которая удерживала ее руки, понемногу остывала.
- Посмотрите на нее, не успела очнуться, а уже пытается сбежать. - скаля зубы, сидел напротив Олег, он, развалившись, занимал единолично все сиденье.
- Не очень то вежливо с твоей стороны. - послышался монотонный голос Михаила, он сидел рядом с Еленой, придерживая пальцами занавеску на окне, выглядывал наружу.
Елена фыркнула, дернув ещё пару раз цепь, убедившись, что она держится крепко, она бросила это занятие и снова откинулась на спинку сидения.
- А оглушать меня и связывать вежливо?
- Ну добровольно ты бы вряд ли с нами пошла, а устраивать сцену не очень хотелось. - усмехнулся Олег, облокачиваясь локтями о бедра.
- Знаете, я по вам совсем не соскучилась. Это просто, чтоб вы знали. - Елена закатила глаза, глядя на ухмыляющиеся лица ее похитителей. Неожиданная мысль проскочила в ее голове. Она постаралась выглянуть в окно, но кроме смазанной картинки ничего не было видно. - Подождите, водоем? Мы что, уже подлетаем?
- Да, госпожа, - Михаил подчёркнуто выделил последнее слово, глядя девушке в глаза. - вы скоро будете дома.
Елена съежилась на краю сиденья, вспоминая буйную реку у особняка, стоящего на утесе. От дома у него было лишь название. Он совсем был не похоже на место, куда хочется возвращаться.
Пытаясь унять дрожь в коленях, Елена сошла с кареты. Два стражника позади нее не давали шансов на отступление, подталкивая ее палочками в спину.
Они приземлились на краю обрыва, внизу бушует стихия, перед ними зелёные заросли колючего терновника. Пробираясь узкой тропой, они миновали сломанные ржавые ворота, ограда и вовсе поросла колючим кустарником, ноги утопали в зелени, которая царапала лодыжки.
Впереди их встречало двухэтажное здание, серое, без лишних украшательств, будто выстругано из цельного камня неаккуратным мастером. Неприветливо смотрели на них темные окна, подойдя ближе к двери, что висела на одной петле, Елена в очередной раз поразилась схожести особняка с домами из старых фильмов ужасов. Ещё мгновение, и из-за двери покажется монстр, который будет их преследовать.
Хотя если смотреть правде в глаза, это не так далеко от правды.
Михаил постучал три раза по двери. Всю дорогу от кареты они шли молча, и к этому моменту напряжение достигло своего пика. Как только они пересекут порог, назад пути не будет, за этими стенами она перестанет существовать для окружающего мира. Защитные чары очень сильны, даже для волшебника найти здание проблематично: аппарационные барьеры, чары ненанесения на карту, чары обнаружения также здесь не действуют. А попасть внутрь практически невозможно.
И только когда защитный барьер признал Михаила, дверь в особняк открылась и они смогли попасть внутрь.
Елена помнила каждый дюйм этого здания, помнила его нечеловеческий холод. Пройдя сквозь барьер, им открылось истинное убранство здания; огромный роскошный холл, с высокими окнами, широкая лестница ведущая на верхние этажи, массивные колоны из черного мрамора придерживали потолок, с которого свисала тяжёлая кованая люстра. Несмотря на дорогую отделку, отсутствие ярких красок вновь напомнило старые чёрно-белые фильмы.
Троица поднялась на второй этаж. Если в холле их встретили огромные окна с изобилием света, то здесь царил полумрак. Узкие коридоры, с единственным источником света в виде аккуратных канделябров с одинокой свечой, были, как помнила Елена по всему дому, и в детстве пугали ее до смерти. Охранники что-то между собой обсуждали, но Елена не слушала. Воспоминания ледяным душем обрушились на нее. Она заметила нишу, прикрытую тяжелой бархатной портьерой, в которой она пряталась от вездесущий няни. Здесь находилась семейная реликвия - меч князя Шаховского, в стеклянном саркофаге, о который Елена, однажды, рассекла лоб. А это дверь, перед которой, она обычно цепенела. Каждый раз, когда она особенно сильно провинится, ее приводили сюда. Дрожь в коленях моментально поглотила все ее тело, Елена запнулась перед входом. Олег постучал в дверь, та отворилась, и Елена встретилась со своим ночным кошмаром.
***
Они молчали, просторный кабинет отца трещал от напряжения. Елена подняла взгляд и встретилась с такими же изумрудными глазами, как и у нее самой. Она их ненавидела, как и ненавидела все сходства, которые она находила между ними. Его темные волнистые волосы, его высокие скулы, его пронзительный взгляд. Он молчал, с интересом наблюдая за дочерью. Его молчание напрягало Елену, казалось затишьем перед бурей, и она, в ожидании взрыва, не могла пошевелиться.
- Может прекратишь эту молчаливую пытку? - не выдержав, выкрикнула Елена, наблюдая как дрогнул уголок губ у отца.
- Узнаю свою Елену, - протянул Петр, протягивая слова. От такого обращения, Елена вздрогнула. - Ты никогда не отличалась терпением.
- Просто не понимаю, к чему эта прелюдия. Ты хотел, чтобы я вернулась. И вот, я здесь! - ответила Елена, красноречиво позвякивая цепью.
- И как я вижу, совершенно добровольно...
- Здесь меня не в чем упрекнуть, мой отец не очень то добросердечный.
Петр засмеялся хриплым тяжёлым смехом, от которого кровь в жилах покрывалась ледяной коркой. Он ещё раз посмотрел в глаза дочери, его заинтересованность сменилась тихой яростью. Словно змея, наблюдающая за жертвой, выжидающая момента, чтобы напасть.
- Я всегда считал себя достаточно миролюбивым, и даже всепрощающим отцом. Все твои промахи и ошибки скоро забывались, а наказания были незначительными. - он продолжил, и Елена истерически хохотнула. Она не могла поверить, что отец предполагал, что она примет его слова всерьез. - Но это, самое подлое предательство, которое ты могла совершить. Ещё в прошлом году, после того, как ты узнала о всех делах нашей семьи, я надеялся, что ты займешь достойное место рядом со мной. Но ты вставила нож мне в спину.
Истерика уже полностью овладела Еленой, она осела на диван.
- Ты убивал людей, и надеялся, что я буду в этом участвовать? Ты видимо совсем двинулся.
- Встань! Я не разрешал тебе присаживаться, ты и так слишком комфортно себя чувствуешь. - его спокойствие дало трещину, и он вспылил. Но быстро вернул самообладание. Елена даже не попыталась встать, все эти отцовские тирады она слышала миллион раз, и сейчас, она не чувствовала ничего кроме усталости. Ни страха, ни боли, только пустота.
- Ну и что ты сделаешь, убьешь меня? Мне нечего терять, я давно уже поняла, что быть твоей дочерью означает остаться одной. А существование, это не такая уж большая утрата. По крайне мере, я буду знать, что твой род закончится на мне. - бросила Елена в лицо ему эти слова, но реакция Петра ее удивила. Он с недоверием посмотрел на дочь, после чего разразился безумным смехом.
- До чего же театрально, наверное, я должен гордится тем, что научил тебя выражаться так высокопарно. - сквозь смех произнес отец, поднимаясь из-за стола и нависая над ним как коршун. Его глаза словно прожигали ее, глядя на Елену с недобрым прищуром, он продолжил. - Думаешь, после такого предательства, ты отделаешься так легко. Смерть, блаженное небытие, не многие достойны такого. И уж точно не ты.
Елена поняла, что перестала дышать, когда почувствовала жжение в районе груди. Мир поблек ещё больше, хотя, казалось, он уже достиг своего предела. Она боялась, что отец может ещё сказать, но не могла оторвать от него своих глаз.
- Пусть ты совершила оплошность, но ничего такого, чего бы невозможно было исправить. Мы подождем этот год, а там я думаю ты станешь более сговорчивой и повторишь ритуал. - сказал он, словно не было речей про смерть, словно она не сидела перед ним скованная цепями. Приторная сладость появилась в его голосе, и он с ухмылкой посмотрел на дочь, усаживаясь обратно в кресло.
- Нет, ты не можешь... Я не стану этого делать! - в ярости выкрикнула Елена, сжимая зубы до скрипа.
- А кто сказал, что я интересуюсь твоим мнением. Ты больше ничего не значишь, ты - моя собственность! - он вернулся к своим бумагам, не обращая внимания на ошарашенную Елену. Она стояла перед ним, казалось, не понимая, что происходит. Усталость и ужас сковали ее. - И кстати, раз ты заговорила о наследстве. Неудивительно, что ты не знаешь. Твоя мать беременна! - холодный пот градом катился по спине девушки, слова роем беспокойных пчел метались в голове девушки, а она не могла их принять. Когда осознание происходящего накрыли ее с головой, она грузом упала на колени. Ее взор затуманился подоспевшими слезами, которые сдерживала все это время. Мать беременна, значит теперь Елена не имеет никакой ценности для них. Девушка это осознавала, и эта мысль ее не беспокоила. Осознание своей ненужности для своих родителей случилось давно, но теперь к этому добавился животный страх, страх снова стать безвольным орудием, страх сойти с ума в заточении.
Отец ещё что-то говорил, но она не могла разобрать ни слова. Потом он кивнул на дверь и указал на Елену. Сильные руки подняли Елену с двух сторон и поволокли на выход. Слабо перебирая ногами, она спустилась на первый этаж, поддерживаемая двумя охранниками. Они начали спускаться дальше, в подземелье, где дорогое убранство сменилось на сырость и холод. Пересекая до боли знакомый коридор, она испугалась, что ей уготовлена камера с металлической решеткой, в которой сидели пленники в ту роковую ночь год назад. Елена с облегчением осознала, что они прошли дальше. Остановившись перед старой дубовой дверью, охранник произнес заклинание, и она, подсвеченная красным светом, открылась. Так Елена попала в свою тюрьму.