Студентка||Кощей

— Том, сможешь с Женькой два денька посидеть? Кощей свиданку выбил.

Голос Светы звучал тихо, будто она боялась спугнуть хрупкое счастье. Тамара закивала, улыбнулась, но глаза её сразу стали жадными до слов: 

— Конечно, Свет. А... тебе письмо от него пришло? 

— Пришло. 

Томка замерла, ловя каждое слово, как утопающий – последний глоток воздуха. 

— Про моего писал что-то? 

Света молча поднялась, прошла в спальню. Вернулась с помятым конвертом, от которого пахло дешёвым табаком и чем-то чужим, казённым. Положила перед Томкой. Та дрожащими пальцами развернула листок. 

«Светик, нормально всё. Кипишь не разводи только. И с людьми, и со здоровьем – хорошо. Ты лучше о себе думай и о Женьке. Валера вон рядом со мной сидит, нормально у него всё. Правда, мусора прошманали, хотели, чтоб он с ними работал. Дак побитый весь. А письмо его наверное потерялось где-то. Женьке привет, что люблю её очень, передавай. И тебя, Светулик, люблю. Скучаю. Снишься часто. Отец даже приснился. Ты за делами моими приглядывай только. А года – они быстро пролетят.

Кощей.»

Томка хотела уже спрятать письмо обратно, как из конверта выскользнула фотография. Чёрно-белая, зернистая. Камера тюремная. На ней – мужики: кто с сигаретой, как Кощей, кто отворачивается, будто стыдится этого кадра. Со стороны и правда можно подумать – экипаж какой-то космической ракеты. 

Томкины пальцы дрогнули, когда она нашла Валеру. Провела подушечкой по его разбитому лицу – будто могла через фото почувствовать тепло, боль, жизнь. 

В комнату вбежала Женька, забралась на стул рядом. 

— А это папа? Это они в ракете фоткались, крёсная? — её пальчик ткнул в Кощея, который с фото будто и правда подмигивал, выпуская призрачный дымок. 

Света вздохнула, гладя дочь по голове: 

— На ракете, Женечка. На ракете... 

А за окном шумел город, не подозревая, что где-то в маленькой кухне две женщины хранят свою тайну – будто священную реликвию. Фотографию из космоса, где их мужья – не заключённые, а отважные космонавты, временно застрявшие среди звёзд.

***

— Мам, а ты собираешься куда-то? — Женька насупила бровки, наблюдая, как мать вторые сутки перебирает вещи, красит ногти и вернулась из парикмахерской с блестящими локонами. 

— Я на два денёчка уеду, хорошо? — Света присела перед дочерью, поправляя ей бантик. 

— А куда, мам? 

— К папе. 

— Я с тобой! — Женька тут же вскочила, глаза загорелись решимостью. 

Света вздохнула. Она бы взяла дочь, но Кощей выхлопотал долгожданную длительную свиданку — два дня наедине, с ночёвкой. И она прекрасно понимала, что муж за этот месяц разлуки захочет не только обнять её. 

— Давай я сначала сама съезжу, а потом мы с тобой вместе, ладно? 

Женька замотала головой, губы дрогнули, но после строгого материнского взгляда сдалась, лишь недовольно шмыгнув носом. 

*** 

Утро началось с тихой суеты. Света кралась по квартире на цыпочках, стараясь не разбудить дочь. Укладка, макияж, приготовленные с вечера котлеты для Женьки — всё должно было быть идеально. Когда пришла Томка, они перешептались у порога, и Света наконец села в машину — ту самую белую Волгу, которую Кощей купил год назад, хвастаясь перед братвой: «Для семьи». 

Два часа — и она вошла в унылое административное здание.Дверь захлопнулась, и перед ней возник он — выше, грубее, с новыми морщинами у глаз. Она бросилась в объятия, уткнувшись лицом в грудь, вдыхая знакомый запах табака и чего-то неуловимо "его".

— Кость... — успела выдохнуть, прежде чем его губы накрыли ее рот. Руки скользнули по талии, сжали бедра с той самой силой.

До кровати не дошли — прижал к стене. Шелковая блузка соскользнула на пол, и так не особо длиня юбка задралась сама собой. Его пальцы оставили следы на белой коже, когда он поднял ее, входя резко, по-хозяйски. Месяц разлуки был как год — теперь каждый толчок казался и наказанием, и наградой.

Она впилась ногтями в его спину, ноги обвились вокруг талии. Тихие стоны смешивались с хриплым дыханием — он наслаждался каждым звуком, каждым вздохом. Эти два дня были их маленькой вечностью — где пахло ее духами, где ее тело снова стало его домом, где в зарешеченное окно не проникали ни тюремные будни, ни мысли о том, что завтра снова придется прощаться.

А пока — только тепло ее кожи, соленый вкус пота на шее и этот момент, когда она зажмуривается, вздрагивая в оргазме, и он на миг забывает, что за стенами этого временного убежища существует другой мир.

Дым сигареты струился к потолку, рисуя причудливые узоры в ленивом воздухе казённой комнаты. Кощей лежал, закинув свободную руку за голову, а Света устроилась в сгибе его локтя, чувствуя, как его тепло прогоняет холод с души. 

— Женька как? — спросил он, выпуская колечко дыма. 

— Нормально, — Света пожала плечами, её пальцы скользнули по его груди, вырисовывая невидимые узоры на шрамах, которых раньше не было. — О тебе спрашивает постоянно. 

Он усмехнулся без радости, притянул её ближе, так что её нога автоматически перекинулась через его бедро. 

— А ты вообще как, Кость? 

— Как в тюрьме быть может, Светик? — в его голосе прозвучала усталая ирония. — Хреново без вас. Хреново, Свет. Привык уже к матрасам перьевым. Фил заебал — анекдоты все рассказывает. Если бы вес не имел, давно бы в балаболы записали и фанере дали. Но молчат все. Я ему — «Завались», а он потом о Томке начинает. К тебе хочу, Свет. Домой. 

Она рассмеялась коротко, но покорно прижалась ещё сильнее, будто пытаясь впитать его в себя, пока есть возможность. 

— Томка тоже про Фила замолчать не может. Плачет часто. 

— Хрен с ним, с Филом тем… — Кощей нахмурился, сменив тему. — Как пацанчики мои там? 

— Валера в порядке, всё держит. Улица по струнке ходит. Убили Адидаса, знаешь? 

— Не-а, — бросил Кощей, но в глазах промелькнул интерес. — А убили-то за что? 

— Бабу у хадишевского отбил. А пацан тот застал её  с ним в квартире собственной. Ну и убил. В кровати, с ней же. 

Кощей хмыкнул, оценивая ситуацию. 

— Замес был? По этому поводу?

— Нет. 

Света перевернулась с кошачьей грацией, устроившись поверх него. Глаза – два озера, в которых тонул Кощей. 

— Кормят как вас? – спросила она, и в голосе звенела та забота, что всегда заставляла его сердце биться чаще. 

Кощей затушил сигарету, выпустив последнюю струйку дыма. Его ладони скользнули вниз, крепко сжали её упругие ягодицы, заставив Свету непроизвольно выгнуться. 

— Плохо, Свет. Фил всё рассказывает, какие Томка ему котлеты готовит, – голос его стал хриплым, когда он прижал её к своему возбуждению, – мне аж самому хочется. 

Она рассмеялась, но смех перешёл в стон.

— Ладно. Привезу. Когда с Женькой ехать будем.Ты договорился уже? 

Кощей перевернул её, оказавшись сверху. Его дыхание стало горячим на её шее. 

— Договорился. Вертухаям нала дал – организую всё быстро. Хоть завтра приезжайте. Но лучше через пару дней – чтоб устроили всё по-людски. И Томке передай – пусть едет. Фил договорился за длительную.