«- Мне тоже. Но я справлюсь. Обещаю.»
Ночь в квартире была тёмной и тягуче-застывшей, как вода перед бурей. За окнами шелестел ветер, тихо поскрипывали батареи, а в глубине комнаты Лионель спала. Томми лежал на диване в зале, завернувшись в плед, не смыкая глаз. Он не мог заснуть. Не здесь. Не после всего. В голове крутился момент за моментом: как она молчала, как иногда бросала взгляды, полные чего-то невыносимого — будто боли, страха и воспоминаний одновременно. А потом — просто тишина. И он принял это. Не стал лезть. Просто хотел быть рядом. Прошёл час, может два. И вдруг... Сквозь сон до него донеслось:
— ...нет... нет, прошу...
Он замер. Поднял голову, вслушался. Снова.
— Не делай так... я же... — голос её был будто детский, слабый, поломанный. — Я же доверяла...
Он вскочил. Тихо, босыми ногами прошёл по коридору, толкнул дверь в спальню. Лионель металась в кровати. Лицо перекошено, руки сжимаются в простыню, как будто она за что-то борется.
— Прекрати... пожалуйста... ты ведь говорил... ты был хорошим... сначала...
Томми застыл в дверях. Ему буквально стало больно. Он понял. Это не про него. Это про него — другого. Про того, кого он пока не знал. Но который всё ещё жил в её голове.
Он подошёл ближе. Осторожно сел на край кровати. Потянулся, коснулся её плеча.
— Лио... Проснись. Это сон. Всё хорошо. — голос у него дрожал. Но она вздрогнула, резко сжалась, словно готовясь к удару.
— Не надо, не трогай... — сквозь зубы.
И в тот момент Томми не выдержал. Осторожно, но твёрдо обнял её, притянул к себе.
— Ты дома, слышишь? — тихо, почти в ухо. — Я рядом. Никто тебя не обидит. Ни один ублюдок.
Она задышала резко, спутанно, как будто выныривала из-под воды. И наконец — открыла глаза. Мокрые.
— Томми?..
Он кивнул. Она резко села, посмотрела вокруг, как будто не верила, что всё кончилось.
— Чёрт... — выдохнула она, проводя рукой по лицу — ненавижу эти сны...
Он не ответил. Просто смотрел. Потом медленно протянул:
— Это он?..
Она кивнула. Тихо. Почти незаметно. Слова будто были тяжёлыми, словно каждый звук ранил.
— Я не знаю, почему твои руки кажутся мне такими же... иногда. Хотя ты... другой. Или нет?..
— Я не он, — выдохнул Томми. — Я не сделаю тебе больно.
— Все это говорят вначале — горько усмехнулась она. И тут, не сдержавшись, он сел рядом. Протянул руку, чтобы отвести с её лица волосы.
— Тогда я останусь рядом. Даже если ты не веришь. Пока не перестанешь дёргаться во сне.
Лионель долго смотрела на него. Потом вдруг резко придвинулась и уткнулась лбом ему в плечо.
— Просто помолчи, ладно?.. — шепнула она. — И останься. Хоть немного.
Он не двигался. Только прижал её крепче, кутаясь с ней в одеяло. В этой тишине не было поцелуев, не было страсти. Но было доверие.
Маленькое. Хрупкое. Почти на издыхании.
Но живое.
Ночью Томми долго не мог уснуть. После того, как кошмар Лионель стих, он ещё долго сидел рядом, прислушиваясь к её дыханию. Он не касался её, но был рядом. В какой-то момент Лионель, не просыпаясь, нащупала его руку и крепко сжала — будто инстинктивно, как будто внутри неё всё ещё трясло. Он не стал убирать ладонь. И остался.
Остался до самого утра. Они спали рядом. Тихо. Без слов. Как будто за ночь их история притихла, ушла в фон — и осталась только усталость и тепло.
Утро. Солнце жмурится сквозь неплотно занавешенное окно. Где-то гудит кофемашина у соседей. И тишина — почти странная, плотная, как затишье перед чем-то. Дверь квартиры щёлкнула. Вернулась Серафима.
— Лионель? — донеслось с коридора. — Я тут, слышишь? Продукты тащу, открой... а, чёрт, у тебя открыто.
Она вошла, поставила сумки на кухне и уже по привычке пошла в комнату к подруге, чтобы глянуть — спит ли. Открыла дверь — и замерла.
— ...Ты издеваешься?
На кровати — Лионель, полунакрытая пледом, волосы в беспорядке. И рядом, на спине, всё ещё в футболке, — Томми. Спал спокойно, будто ничего не было. А может, просто делал вид. Серафима прикрыла рот рукой:
— ...мать моя женщина.
Лионель сонно открыла один глаз, увидела подругу — и резко дернулась, будто сама не сразу вспомнила, кто рядом.
— Фима...
— Нет, стой. НЕ говори пока ничего. Я просто пытаюсь понять: это снова сон или вы реально спите вместе после ВСЕГО? — она смотрела то на Лио, то на Томми. — Убить. Обоих. Вот прям щас.
Томми, к слову, уже проснулся. Приподнялся, зевнул. На лице — неловкость, вперемешку с тихой решимостью.
— Доброе утро, Фима — хрипло выдавил он. Серафима только приложила ладонь к виску и пробормотала:
— Нет, ну вы и два психа.
А Лионель просто молчала. Смотрела на потолок. И чувствовала, как по телу разливается тяжёлое, вязкое чувство: как будто всё началось снова. Только пока она не знает — правильно ли это.
*****
Серафима хлопает кружками, наливая чай.
Лионель сидит за столом, закутавшись в плед, и молчит. Томми рядом. Напряжённый. Он будто не знает — остаться или уйти. Хочет что-то сказать, но каждый раз делает глоток воды и отводит взгляд.
— Значит так, — нарушает молчание Серафима. — Мне всё равно, кто кого любит, кто кого душит и кто кому песни пишет. Я просто прошу: определитесь. Чтобы я не нашла через неделю тебя, Неля, в истерике с бокалом вина, а тебя, Томми, в очередном треке с подстрочником «уничтожить».
Томми хмыкает. Лионель тихо:
— Мы не...
— Не что? — перебивает Фима. — Не вместе? Не поняли? Или просто боитесь?
Повисает пауза. Томми вдруг встаёт, подходит к окну, облокачивается. Сжимает подоконник так, что костяшки белеют.
— Я не знаю, как правильно — выдыхает он. — Я просто понял, что не могу не быть рядом. Но я такой... я могу всё испортить. Уже портил.
Он поворачивается к Лионель. Глаза в глаза. Впервые за утро.
— Если скажешь уйти — уйду. Если дашь шанс — останусь. Только... без игр, Лио. Мне правда страшно.
Лионель смотрит на него. Долго. Потом вдруг поднимается, подаётся вперёд и спрашивает:
— А если я скажу, что мне тоже страшно?
Он не отвечает сразу. Подходит ближе.
Его ладонь касается её щеки, нежно, осторожно — будто боится, что она снова исчезнет.
— Тогда, — шепчет он, — будем бояться вместе.
*****
В квартире тихо. Необычно тихо.
Серафима ушла по делам, Томми — по своим. Лионель осталась одна. Она валялась на диване с чаем и сериалом, впервые за долгое время чувствуя: я в безопасности.
Никаких звонков, конфликтов, хайпа, тяжёлых взглядов или слов, от которых внутри всё рушится. Только она, плед, тишина и редкое блаженство. Всё обрушилось с одним стуком. Сначала она подумала, что вернулась Фима. Не вставая, крикнула:
— Дверь открыта!
Но стук повторился. Более настойчиво. Глухо и резко. Что-то в этом было не то. Слишком знакомо. Она встала, натянула худи, медленно подошла к двери. Посмотрела в глазок — и сердце будто сползло вниз. Он. Тот самый. Пауза. Всё тело замерло, будто в капкане. Голова гудела, ноги налились тяжестью. Но руки — не дрожали. Не сейчас. Она открыла.
— Привет, крошка, — усмехнулся он. — Долго я тебя искал.
Он был такой же, как прежде. Манера стоять. Улыбка, в которой не было тепла. И глаза — пустые, холодные. Опасные.
— Уходи — коротко сказала Лио.
— Нет, — шаг вперёд. — Мы не закончили. Ты думала, что можешь так вот просто исчезнуть?
Он навис, слишком близко. Запах знакомый. Тошнотворный.
— Я больше не та, что раньше — выдохнула она, не отводя взгляда.
— Проверим?
Резкий жест — хват за запястье. Автоматически — удар локтем в грудь, как учили на танцах, где были силовые тренировки. Он охнул, отпустил. Лицо перекосилось.
— Ты, сучка...
— Попробуй. Только ещё раз подними руку — и я вызову не просто полицию. У меня теперь есть связи. Люди. Я не одна. Я не твоя игрушка. Не та глупая девочка, которую можно пугать. — холодно бросила Лионель, глядя в лицо человеку, который когда-то сломал её изнутри. И всё. Что-то в его взгляде сорвалось. Улыбка исчезла. Вместо неё — пустота, ледяная и безумная. И прежде чем она успела понять, что происходит — он резко шагнул вперёд и схватил её за горло.
— Ты всегда была тупой, выёбной актрисой, — прошипел он сквозь зубы, сжимая сильнее. — Ты думаешь, я не вижу, что ты просто шлюха, которая прячется за яркой помадой и связями?
Она пыталась дышать. Руки инстинктивно тянулись к его запястьям, ногти вгрызались в кожу, но он не отпускал.
— Томми, да? Он тебя «спас»? Думаешь, ты теперь чистая? Смешно, Лионель. Ты всегда была грязью. Моей грязью.
Её колени подогнулись. Всё начало плыть, в ушах звенело. Паника обрушилась как цунами — уже не как раньше. Сейчас в ней было больше злости, чем страха. Но он отпустил. Не по своей воле — просто выругался, будто сам испугался того, что делает. И на последнем издыхании кислорода — толкнул её. Она ударилась о стену, соскользнула вниз, потерянная, осипшая, не в силах сказать ни слова. Он посмотрел на неё сверху, почти с отвращением.
— Ты всегда была слабая, Неля.
И ушёл. Без оборачивания. Просто хлопнул дверью так, что вся квартира вздрогнула.
Тишина. Она сидела на полу, прижав ладони к горлу. Лицо бледное, в глазах стекло. Никаких слёз. Только медленное осознание того, что прошлое всё ещё умеет бить в самое сердце. Но в этот раз она не сдалась. Да, он ушёл. Да, её трясёт. Но... Она выжила. Снова.
Фима вернулась вечером — как всегда с пакетом еды и парой смешных историй с работы. Открыла дверь, позвала:
— Лииио, я дома! Я купила те самые булки, которые ты любишь. И вино. Хоть сегодня без драмы?
Ответа не было. Только лёгкие шаги из кухни. Лионель появилась в дверях. В мягком свете торшера — в широком худи и с неестественно собранными волосами. Какая-то зажатая. Тихая. Фима сразу это уловила.
— Ты чего такая? — нахмурилась она, подойдя ближе. — Не заболела?
И тут заметила. Краешек фиолетово-синей полоски под горловиной. Она замерла.
— Лионель... это что?
Лио инстинктивно дёрнула ворот повыше.
— Ничего. Сама поцарапала, наверное. Не начинай.
— Это не «сама». — Голос Фимы стал жёстче. — Я знаю, как выглядят такие следы. Кто это сделал?
Лионель молчала. Только опустила глаза.
Секунда. Другая. И как бы сильно она ни хотела снова сыграть «ледяную королеву» — в этот раз не получилось.
— Он приходил, — выдохнула. — Тот... бывший. Пришёл и начал нести бред. Хотел вернуть. Начал орать. А потом...
— Что потом? — Фима уже стояла рядом, сжатыми кулаками.
— ...Схватил за шею, — тихо. — Толкнул. Я ударилась.
— ЧТОО?! — в голосе Серафимы вспыхнуло настоящее бешенство. — Ты хочешь сказать, он приперся и... Ты всё это время молчала?!
Лио села на край дивана, закрыв лицо руками.
— Мне просто стало... страшно. Не за себя, а что всё опять начинается. Как будто я опять в том круге.
— И ты даже мне ничего не сказала?! — Фима села рядом, почти нависая. — Блин, Лио. Мы же договорились — никаких тайн. Это же жесть! Он тебя ударил, ты понимаешь?
Лионель чуть хрипло рассмеялась.
— Я понимаю. Просто не хотела, чтобы это было реально. Пока не сказала — вроде как... не произошло.
— Господи. — Фима резко встала. — Всё, я звоню Томми. Или в полицию. Или...
— НЕТ! — резко. — Не надо. Никому.
— Почему?
— Потому что я справлюсь. Сама. — В голосе Лио звучала твёрдость, такая, какой у неё давно не было. — Я не та, что раньше. И если он ещё раз появится — я не дам себя сломать.
Фима медленно выдохнула. Подошла снова. Присела, взяла её за руку.
— Хорошо. Тогда я рядом. Но, Лио... если он появится снова — ты мне звони. Или Томми. Или в полицию. Я серьёзно.
— Знаю. Спасибо.
Они сидели в тишине. Только тикание часов.
Серафима вдруг осторожно обняла подругу.
— Мне страшно за тебя, дура.
— Мне тоже. Но я справлюсь. Обещаю.