Глава 19
⊹──⊱✠⊰──⊹
Поле около Норы. Мартовское, туманное, вымершее. Воздух натянутый, как нитка чуть дёрни, и всё расползётся. Джинни идёт босиком. Белое платье прилипает к ногам, будто хочет удержать. Глина хрустит под ступнями, ещё мерзлая, и каждая тропинка ведёт в никуда. Молчит всё: птицы, деревья, небо. Только ветер трёт уши, как чужой шёпот.
И она уже там. Беллатриса Лейстрендж. Стоит на холме, в платье, тоже белом. Волосы растрёпаны, лицо бледное, будто мёртвая, но глаза живее всех живых.
Горят.
— Ты его теряешь, девочка.
Джинни будто захлебнулась.
— Нет, — едва выдох. — Нет, я...
— Ты думаешь, он вернётся? — Белла идёт ближе. Легко, почти не касаясь земли. — Но он уже не с тобой. Его сердце — не в твоих руках. Ты его держала и отпустила.
— Он борется. Он... — голос ломается. Джинни трясётся. — Он меня любит.
— Любит? — усмешка, и в ней яма. — Тогда почему ты в белом, как мертвая невеста?
Беллатриса поднимает руку. В ней чёрная роза. Она сыпется пеплом, ещё до того, как коснулась ладони Джинни.
— Он уходит. С каждой секундой. Не к другой. К Тьме. И ты ничего не сделаешь.
— Замолчи.
— Ты его теряешь.
Поле трескается. Воздух сгорает. Белла исчезает, как дым. Только голос, далёкий:
— Ты его теряешь. Ты его теряешь.
Джинни просыпается. Вся в поту, горло сжато, руки в кулаки. Окно открыто, март стучится. И кажется, где-то вдалеке, за пределами снов, кто-то действительно уходит. Джинни стянула с себя плед и направилась на кухню, чувствуя, как напряжение от сна постепенно уходит, но не полностью. Закинув волосы в хвост, она поставила чайник на плиту и достала из шкафа пакет с ромашкой. Как и всегда, она пыталась найти хоть какое-то успокоение в простых вещах.
Чай, запах чего-то знакомого и родного. Всё как обычно. Она взяла чашку, почувствовав, как её руки наконец-то немного успокаиваются, а разум начинает отвлекаться от мыслей, которые не давали ей покоя. Джинни сидела за столом, сжимая горячую чашку. Обжигало, но ей было плевать. Мир будто застыл, но близнецы, как всегда, ломали тишину.
— Каково это — оказаться в постели Малфоя? — протянул Фред, изображая из себя Риту Скиттер. В одной руке мельница для перца — микрофон, а на лице глупая ухмылка.
— Джинерва Уизли и Драко Малфой: это больше, чем секс на улице? — подыграл Джордж, стуча пальцами по столу, будто печатая статью.
Они сидели по бокам, словно два беса, нашептывающие гадости. Она сделала глоток чая. Слишком горячо. Язык обожжён, привкус металла, кровь во рту.
— Мисс Уизли, а правда, что Малфой спит в гробу? — ехидно протянул Фред.
Джинни резко поставила чашку на стол.
— Да, я трахаюсь с Малфоем. Вы довольны?!
— Эм, а ты довольна? — ухмыльнулся Джордж.
— По её истерикам, видимо, нет, — хохотнул Фред.
— Вы оба просто невыносимы!
— Стараемся, сестрёнка, — синхронно ответили они.
— Только вот грехи есть не только у меня, — её голос стал низким, злым.
— Ой-ой, наша малышка злится?
— Ага, особенно когда вспоминает, как два идиота подсадили Гарри на маггловский порошок, — Джинни усмехнулась, но глаза её были полны ярости. — Типа волшебный, да? Вы дали это ему в момент, когда он уже шёл по краю. Когда думал, что его все забыли. Я помню вас троих, в говно, в угаре. Только вы двое соскочили, а вот Гарри... Ну что, гордитесь?
Близнецы замерли, но на секунду.
— Знаешь, не мы ебанулись и пошли в полицию, бросив собственного мужа в депрессии, — бросил Джордж.
— И не мы сохли по Малфою, когда он пытался призвать Тёмного Лорда, — добавил Фред.
Джинни резко встала.
— Да, конечно, я хуевая жена, сестра и дочь! — зло выплюнула она и вышла, хлопнув дверью.
А на кухне стало подозрительно тихо.
***
Джинни натянула джинсовую куртку, сунула ноги в кроссовки и трансгрессировала. Куда? Как обычно — к Малфою. Только вот пока она шла по пустым улицам, пока стучала костяшками пальцев по массивной двери, пока ждала, когда эльф её впустит — впервые за долгое время ей стало страшно. Не он ли это её приручил? Не она ли теперь бегает за ним, как когда-то за Поттером?
Дверь открылась.
— Господин Малфой, к вам миссис Уизли в столь ранний час.
Драко появился в дверном проёме, лениво потягиваясь. На нём была скомканная пижама серого цвета, халат болтался на плечах, оставляя открытым торс. Джинни опустила взгляд. Красивое тело.
Она уже хочет.
— Джинерва, что вас привело ко мне в столь ранний час? — ухмыльнулся он, подперев дверной косяк плечом.
Она скривилась.
— Боже, Малфой, не называй меня так.
— Бог услышал твои молитвы.
Чистое издевательство. Улыбка — самодовольная, чуть насмешливая. Как устоять перед этим?
— Долго будешь стоять в дверях? — спросил он.
— Всё зависит от того, собираешься ли ты меня впустить.
Он усмехнулся, посторонился, пропуская её внутрь.
Гостиная была просторной, строгой, но элегантной. Джинни села на кожаный диван, забравшись на него с ногами. Малфой скользнул по ней взглядом. Ему это в ней нравилось — свобода. Какая-нибудь Астория бы села сложа ногу на ногу, всё до ужаса показушно. А Джинни просто сидит, как ей удобно. Простота, сексуальность и душа.
— Виски? — он оценил бутылки и её состояние.
— А как же завтрак?
— Разве мама не приготовила тебе омлет и пару тостов с сыром? — он усмехнулся.
— Нет. Я сбежала из Норы, как зверь. Ничего нового.
— Тяжёлый разговор?
— Ты даже не представляешь.
— Не хочу ныть, Рыжая, но мои родители такие же зануды. Чистокровные семьи... Мы вроде бы за одно, но по разные стороны баррикад.
Он открыл бутылку, разлил виски в бокалы.
— Если бы ты знал, что творится в головах у моей семьи... — Джинни взяла бокал. — Я и сама не знаю.
— Почему Поттер? — резко, в лоб.
Она фыркнула.
— Потому что дура. Глупая, наивная и маленькая. Тогда он мне казался Богом. Знаменитость. И я такая рядом.
Она взяла виноградину с подноса, который принёс эльф.
— Мама была рада, папа счастлив, все говорили: «Классная пара». А потом я выросла и поняла, что герои отчасти полные ебанаты.
Она посмотрела на него из-под ресниц.
— А ты что? Не говори, что до меня был девственником.
Малфой усмехнулся.
— Нет. Я бабник. Вроде так называют тех, кто спит с разными женщинами после каждой вылазки в свет.
Он сделал глоток виски, лениво наблюдая за её реакцией.
— Да, без чувств. Да, просто секс.
Он наклонился чуть ближе.
— Зачем? Хороший вопрос.
Шепнул, почти касаясь её губ.
— Глушил одиночество.
Она смотрела на него, склонив голову набок, как будто оценивая его слова.
— И что, помогало?
Драко лениво потёр висок, делая ещё глоток виски.
— На одну ночь — да. На две — тоже. А потом всё возвращалось.
Джинни усмехнулась, покачала бокал, наблюдая, как жидкость медленно омывает стенки стекла.
— Не скажу, что удивлена.
— Разумеется, не скажешь. Ты же всегда всё знаешь, — он ухмыльнулся.
Она не ответила, только закинула в рот очередную виноградину.
— А ты? — он прищурился. — После Поттера долго грустила?
Она сделала глоток.
— Долго. Но не из-за любви. Скорее из-за осознания, насколько сильно я себя предала.
Малфой выгнул бровь.
— Ты же знаешь, мне всегда хотелось быть свободной. Ненавидела, когда решали за меня. И что в итоге? Вышла за Поттера, потому что все этого ждали. Потому что так надо. Потому что мама мечтала об этом, а папа гордился.
Она усмехнулась, взгляд её был чуть пьяным.
— Только я нихуя не мечтала.
Он смотрел на неё внимательно, оценивающе, и вдруг его губы дёрнулись в кривой усмешке.
— Так вот почему ты здесь.
— В смысле?
— Потому что я тот, кого не одобрили бы твои родители.
Она молчала.
— Потому что я неправильный. Потому что я всё, что Поттером никогда не было.
Она закусила губу.
— Ты меня недооцениваешь.
— А ты себя переоцениваешь.
Он поставил бокал на стол, наклонился ближе, цепляя её взглядом.
— Джинни, ты бежишь от себя.
Она облизнула губы.
— От себя или к тебе?
Он усмехнулся.
— А в чём разница?
Она не ответила, но её рука скользнула по его запястью, пальцы чуть сжались на коже.
Драко не шевельнулся, только его взгляд потяжелел.
— Остаться хочешь?
— А ты выгонишь?
Он прищурился.
— Нет.
И этого было достаточно.
***
— Дорогая моя, — голос Тома звучал довольным, почти ласковым. — Он готов.
— Мальчишка станет идеальным сосудом, мой господин, — Беллатриса усмехнулась, касаясь его руки губами. Она сидела на коленях у трона, слева от него, в позе покорной, но её глаза горели безумием.
— Встань, — приказал он. Она послушно поднялась, гордо выпрямив спину.
— Навечно моя, — прошептал он.
Луна и Гарри наблюдали за этим со стороны.
— Меня сейчас вырвет, — поморщилась Луна.
— Думаешь, мы выглядим лучше? — Гарри горько усмехнулся, глядя на их отражение в зеркале. — Мы их тени...
Реддл больше не намеревался оставаться в тени.
***
В тот же миг Малфой почувствовал вспышку внутри. Его тело перестало ему подчиняться. Мир пошатнулся, и он рухнул на колени.
— Драко! — испуганно вскрикнула Джинни, бросаясь к нему.
Но он уже не был собой. Его взгляд изменился, лицо исказилось в болезненной гримасе.
— Нет, убирайся, Уизли! — его голос звучал чужим, наполненным ненавистью. — Ты мне здесь больше не нужна!
Треск. Что-то невидимое разломалось в воздухе. Может быть, её сердце. Где-то глубоко внутри она понимала, что это не он. Но понимание — это одно, а боль совсем другое. Слёзы застилали ей глаза. Она развернулась и выбежала прочь. А он остался лежать на холодном полу, охваченный чужой тьмой. Она не помнила, как оказалась дома. Размытые силуэты, чьи-то взгляды, перешёптывания. Они видели её лицо — заплаканное, разбитое, полное боли.
Кто-то в спину бросил:
— А мы говорили...
Щелчок двери заглушил чужие слова. Джинни с силой захлопнула её, замкнувшись от мира. А затем упала на кровать, свернувшись в комок. Пустота. Только её собственное дыхание и глухая, тупая боль внутри. Она лежала, уткнувшись лицом в подушку, пока дыхание не стало рваным, пока слёзы не закончились. Никаких мыслей. Только пустота и ощущение, будто сердце вырвали и оставили зияющую дыру. Но долго лежать просто так она не могла. Не та, не Джинни Уизли. Она села, закрыла лицо руками, глубоко вдохнула.
— Ладно, — прошептала она. — Ладно.
Встала с кровати. Шатаясь, подошла к зеркалу. Глаза красные, губы опухшие, волосы растрёпаны. Жалкое зрелище. Она резко смыла слёзы, зачесала волосы назад, заставила себя выпрямиться. Это больно. Это похоже на пытку — ощущать, что он её оттолкнул, выгнал. Но что-то внутри кричало: это не он. Она ударила кулаком по столу.
Это не он.
***
Эльф поспешно бежал по каменной дорожке к дому Снейпа, зная, что только он может помочь в этой ситуации. Долгий глухой стук по двери, и мужчина открыл её.
— Мистер Снейп, без вашей помощи не обойтись! Вы должны это видеть! — тихо и взволнованно проговорил эльф.
Снейп молча надел пальто и последовал за ним.
Он вошел в дом и сразу ощутил знакомую атмосферу. Воздух был пропитан энергией, которую он знал слишком хорошо — это было ощущение власти и страха, словно он находился в самом центре собрания Пожирателей Смерти. Почти как в присутствии самого Темного Лорда.
В гостиной на полу лежал Драко. Он бился в агонии, как если бы его тело было охвачено невообразимой болью. Снейп посмотрел на него с тяжёлым вздохом.
— Ох, мальчик мой, — произнёс он с явным сожалением, зная, что за этим стоит.
Он достал флакон с зельем и, аккуратно удерживая голову Драко, влил его содержимое в рот. Постепенно Драко пришел в себя. Его голова сильно болела, и он не мог понять, что происходит.
— Я... я вроде бы был с Джинни, — прошептал он, трогая свою голову, пытаясь вернуть хоть какой-то контроль.
— Скорее всего, друг мой, — ответил Снейп, наклоняясь к нему, — Вас ждёт серьёзный разговор с ней.
Драко не понял, что имел в виду Снейп.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, озадаченный.
— На пару дней я вытащил тебя из-под влияния Темного Лорда, — произнес Снейп, его голос был тих и угрожающ. — Ты стал его целью, Драко. Он хочет, чтобы ты стал его сосудом. Иронично, не так ли? Ты сейчас стоишь на месте своего врага. На месте Поттера.
Он встал у окна. Лицо бледное, как мел, пальцы сжимают подоконник до хруста. Всё внутри него трещало. Снейп только что произнёс фразу, от которой, казалось, вырвали позвоночник.
«Ты стал его целью, Драко. Он уже внутри. Он дышит за тебя. Он думает за тебя. Он в твоей крови.»
Драко не ответил. Он просто встал и подошёл к окну.
А за окном — март. Этот беззубый, хищный март, что будто ждёт, когда можно будет рвануть к апрелю, но пока только шепчет: «терпи.»
Ветер рвал обрывки прошлогодней листвы, деревья скрючились, как старики, а небо — серое, тяжелое, как похмелье после вылазки в «Три Метлы». Ветви гнулись, как его разум. Как его воля.
Он увидел воробья, что метался между кустами, маленькое, глупое существо, пытающееся выжить. И почему-то в этот момент в горле стало горько, а в груди... пусто. Противно пусто. Он вглядывался в природу, как будто там, за стеклом, был ответ. Но там не было ни Джинни, ни спасения, ни выхода. Там было только это: холод, безмолвие и ощущение, что ты уже не ты. Вдруг понял, что уже не помнит, когда в последний раз выбирал что-то сам. Каждый его шаг чужой приказ. Каждый его взгляд под наблюдением.
Он кукла, иголки в руках Тьмы. Где-то под кожей чесалось что-то чужое, как будто сам Лорд скребся изнутри, шепча свои молитвы тьмы. Он ощутил, как кровь пульсирует в висках, как тело не подчиняется, как душа рвётся сбежать из собственного тела.
— Он меня забирает, — прошептал Драко, глядя в это проклятое окно. — Медленно. По кускам. Как змея — мышь.
И в этот момент из его носа пошла тонкая струйка крови. Он не вытер. Он не заметил.
Он просто стоял и смотрел. На улицу На небо. На весну, которая не наступит. На себя, которого больше нет.