Глава 17
⊹──⊱✠⊰──⊹
Тусклый свет лампы скользил по груде свитков на столе Малфоя. Донесения, отчеты, новые сведения о Поттере и Лавгуд — все они тянулись длинной вереницей неудач. Замок Лорда стоял, как неприступный бастион. Магическая защита, наложенная на его стены, была не просто барьером она была живой сущностью, пожирающей тех, кто осмеливался ступить за порог. Они теряли агентов, хороших людей, но каждый раз, когда Драко смотрел на схему укрытия Лорда, он знал: кость не проломить зубами.
Он откинулся в кресле, закрывая глаза. Веки тяжело опустились, но за ними вспыхнуло совсем другое видение огонь, блеск рыжих волос, голос, что прежде звал его по имени. Джинни. Глупо. Время шло, а её глаза преследовали его. Этот оттенок теплого кармина, запах пряной сладости и дымки, что впитывалась в постельное бельё после ночи, когда её губы оставляли на нём шрамы.
Дверь хлопнула.
— Министр, совет уже в зале.
Он вздохнул. Совет. Разговоры. Бесполезное перетирание того, что все уже знают. Но выбора нет. Шаги Драко Малфоя эхом отдавались по длинным коридорам Министерства Магии. Пол отполирован до зеркального блеска, стены холодные, свет факелов ровный, без единого намёка на дрожь. Здесь всегда было так, словно магия держала всё в идеальном порядке, несмотря на хаос снаружи.
Он шёл размеренно, но в каждом движении чувствовалась усталость. Не телесная — душевная.
Каждый день одно и то же. Донесения. Потери. Проклятые поиски Поттера и Лавгуд.
Он прошёл мимо группы авроров. Они вытянулись в струнку, когда он миновал их, но он даже не взглянул в их сторону. К нему давно привыкли. Министр по магическим преступлениям. Грозный, хладнокровный, непроницаемый. Он должен был быть именно таким.
Драко свернул за угол, где мозаичный пол сменялся ковром с эмблемой Министерства. Здесь было тише. Он неосознанно коснулся правой руки, где когда-то была Метка. Теперь её не осталось. Почти. Спокойно. Два поворота и впереди массивные двери зала Совета. Он остановился на мгновение, глубоко вдохнул. Весна.
Скоро этот вечер, бал, фальшь и пафос. Смешно. Народ устал бояться, но разве он не видит? Темнота сидит не в замке Лорда. Она внутри них. Драко толкнул двери. Шоу начинается.
— Нам нужен новый подход, — говорил Министр магии, устало поправляя мантию. — Магический отдел безопасности провёл серию экспериментов, но все наши попытки проникнуть в логово Лорда... бессмысленны.
Драко молчал. Он знал, что бессмысленны. У Лорда не было жалости, но было острое чувство самосохранения.
Гермиона сидела напротив него, по другую сторону трибун. Волосы гладко зачёсаны назад, глаза строгие, но в них светилось напряжение. Она не смотрела на него, но он знал — думала о Гарри.
— Поттеру нужна причина покинуть укрытие, — сказал кто-то слева.
— Или слабость, которой мы сможем воспользоваться, — добавил другой голос.
Драко склонил голову. Ирония. Если бы кто-то предложил использовать слабость против него самого, все бы сразу знали, о ком идёт речь.
Но дальше пошло то, что его бесило больше всего пустые слова. Министр говорил, советники спорили. Но никто не делал шаг вперёд.
— Мы не можем позволить страху парализовать нас, — сказал Министр, когда шум стих. — Поэтому мы продолжаем жить. На следующей неделе пройдёт Весенний бал.
В зале возникло оживление.
— Разгар войны, а мы будем пить шампанское? — пробормотал кто-то.
— Народ не хочет больше прятаться. Все уже пережили это. Весна — пора расцвета, а не разложения, — Министр вздохнул. — Мы обязаны показать, что магическое сообщество не сломлено.
***
И всё же... Джинни любила весну. Весна всегда была для Джинни чем-то особенным. Она не просто любила её — жила в ней.
Весна пахла мокрой землёй и первыми тёплыми дождями. Детством, когда можно было впервые за год выбежать босиком на траву, а мама кричала с крыльца, что она простудится. Весна была в диком смехе, когда Фред и Джордж подбрасывали в саду фейерверки, пугая кур, и в ночных прогулках по лесу, когда казалось, что магия просыпается вместе с природой.
В Хогвартсе весна означала конец долгой, тоскливой зимы. Бесконечных вечеров в холодных коридорах, снега, что никак не хотел таять, и одиночества, которое зимой было особенно ощутимым. Когда март подходил к концу, а солнце начинало припекать по-настоящему, Джинни чувствовала, как изнутри её растапливает тепло.
Весна была временем надежды. Даже когда тьма накрывала мир, весна напоминала: всё проходит. Даже война. Даже боль. Она любила весну за её упрямство, за то, что, несмотря на морозы, ветер и затянутое небо, она всё равно приходила. Как бы ни было холодно, почки всё равно набухали, цветы пробивались сквозь землю, а солнце возвращалось. Весна не спрашивала разрешения. Она просто была.
Как когда-то она сама. И, возможно, именно поэтому Драко видел весну в её глазах. Тепло, которое пробивается сквозь ледяные стены его чувств.
Молли Уизли накрывала стол с привычной суетливостью ловко, сосредоточенно, с лёгким румянцем от жары и радости. В воздухе пахло печёным тестом, жареным мясом и весенней свежестью. Тёплый мартовский вечер, редкий подарок после долгой зимы, заставил их вынести большой круглый стол на веранду, где уже уютно мерцали подвешенные в воздухе фонарики.
Джинни стояла в стороне, поправляя рукава тёмно-зелёной кофты с ромашками. Болотно-жёлтое платье струилось вокруг ног, а волосы, только что распущенные, тёплыми волнами ложились на плечи. Она выглядела... как сама весна тепло и упрямо.
Фред и Джордж уже разливали медовуху, смеясь над какой-то новой идеей для шуток. Билл подливал напиток Флёр, Чарли увлечённо рассказывал Артуру про драконов, а Перси, даже здесь, выглядел так, будто вот-вот начнёт лекцию.
Рон пришёл с Лавандой. Они держались за руки, и Джинни старалась не закатить глаза.
— Все за стол! — позвала Молли, и семейство быстро заняло свои места.
В центре стола стоял огромный глиняный горшок с мясом, рядом запечённый картофель, вяленая говядина, копчёности, свежие салаты. Нарезанный ровными кусочками яблочный штрудель с грецкими орехами стоял рядом с заварочным чайником.
Молли налила себе медовухи и, прищурившись, осмотрела собравшихся:
— Знаете, кого тут не хватает?
Джинни не подняла глаз от тарелки.
— Гарри, — вздохнула Молли, — В обнимку с тобой, Джинни. И Гермионы с её книжкой.
За столом на секунду повисло неловкое молчание. Джинни сделала вид, что закашлялась, Рон демонстративно углубился в тарелку, а Фред, конечно же, не мог молчать.
— Ну, Джин, мы знаем, что тебе просто нравятся плохие мальчики, да? Например, Министр по магическим преступлениям?
За это он моментально схлопотал сердитый взгляд матери и лукавую усмешку отца. Джинни испепелила брата взглядом, но не ответила. Вместо этого придвинула к себе кусок штруделя и сделала маленький, почти безвкусный укус. Фред, довольный собой, откинулся на спинку стула и сделал глоток медовухи. А вокруг пели сверчки, мерцали фонарики, гремели голоса родных и разливалось чувство чего-то далёкого, тёплого, несбывшегося.
Джинни накручивала на вилку кусочек вяленого мяса, но не ела. Разговоры текли вокруг неё, как река, не требуя её участия. Она вспомнила ту ночь. Тяжёлые бархатные шторы, полумрак комнаты. Как её пальцы скользили по холодной коже его плеч, а дыхание смешивалось с тишиной. Глухая, напряжённая тишина, полная желания и запрета.
Она помнила, как он смотрел на неё без ледяной насмешки, без маски равнодушия. Голодный. Ты пожалеешь об этом утром, Уизли. Она слышала эти слова, но проигнорировала их. Как пахло его тело: смесь дорогого одеколона, табака и чего-то ещё, чего-то опасного. Как горячие губы оставляли следы на её коже. Как в темноте не существовало прошлого, семейных имен, войны, границ. Как в этот момент они были просто людьми.
— Джин?
Она вздрогнула, оторвавшись от воспоминаний.
— Что?
Рон смотрел на неё со странным выражением лица.
— Ты уже пять минут ковыряешь этот чертов кусок.
Фред с Джорджем снова прыснули.
— Видимо, штрудель слишком хорош, — поддел Джордж. — Грех спешить с таким деликатесом.
Джинни изобразила натянутую улыбку.
— Ага. Просто наслаждаюсь.
Но вкус во рту был пресным. В отличие от той ночи.
— Так, — Молли хлопнула по столу, распахивая объятия, — А теперь пусть каждый расскажет, что у него нового!
— Ну, я вот завёл сову, — первым начал Билл, усмехаясь.
— Великолепно, — Джордж театрально хлопнул в ладоши. — Мы все невероятно взволнованы.
— А ещё у нас с Флёр скоро годовщина, — продолжил Билл, игнорируя брата.
— Вооот! — Фред поднял кружку с медовухой. — Наконец что-то интересное!
— Так, а у нас с Лавандой всё просто замечательно! — вставил Рон, приобняв девушку за плечи.
— О, я так рад! — Джордж картинно всплеснул руками. — Ведь если вы самим в это поверите, мы с Фредом обязательно поддержим легенду.
Рон показал ему жест, не одобренный Молли.
— Джордж, Рон! — возмущённо воскликнула миссис Уизли.
— Ладно-ладно, — поднял руки Джордж, — Мам, я просто выражаю искренний энтузиазм.
— Это был сарказм!
— Да нет, что ты! — Джордж захохотал. — Это была зависть к такому крепкому союзу.
Рон покраснел от злости и вернулся к тарелке, бурча что-то вроде «идиоты».
Джинни лишь пила медовуху смотря в одну точку. Она не слышала эту бесконечную болтовню. Она слышала другой голос.
— Думаешь, ты сможешь так просто уйти?
Темнота. Его рука на её запястье.
— Джинни? — неожиданно обратилась Молли, улыбаясь дочери. — А у тебя как дела?
Джинни даже не успела открыть рот, потому что Джордж опередил её.
— А вот у Джинни на личном всё очень интересно!
Она тут же посмотрела на него прищуренным взглядом, но было поздно.
Фред подхватил:
— Да-да, наша девочка явно не скучает!
— О да, — Джордж ухмыльнулся. — В самом деле, не скучает.
— Джордж, — её голос был спокойным, но угрожающим.
— Что? Мы просто интересуемся твоей личной жизнью.
— Какой жизни?!
— Ну-у-у... например, интрижка на работе с Министром по магическим преступлениям?
Лаванда поперхнулась вином. Рон застыл, сжав вилку.
Молли нахмурилась:
— Фред, Джордж!
— Мама, мы просто спрашиваем! — невинно возмутился Фред.
— Ага, — хохотнул Джордж. — Как там Малфой?
Тишина. Рон медленно повернул голову к сестре.
— ЧТО?
— Сдохните, — зло проговорила Джинни, словно проклиная их.
Она резко встала из-за стола, но прежде чем уйти, швырнула салфетку прямо в ухмыляющееся лицо Джорджа. Фред провожал её взглядом, качая головой.
— Ах, эта весна...
Молли хлопнула его по плечу.
— Ты хоть иногда думай, что говоришь!
— Ну, мы же семья, — Фред весело пожал плечами. — Кто, если не мы?
Джинни вышла из-за стола и направилась в сад. Она шла к плетёным качелям, которые были её укрытием с детства. Сколько раз здесь она сидела, мечтая о чём-то другом, вдалеке от шумного дома и всех этих вечных споров.
Плетёнка скрипнула под её весом, когда она села, устремив взгляд на дальний горизонт, скрывающий в себе небо, которое каждый вечер всё больше утопало в розовато-фиолетовых тонах. В её голове, как всегда, звучала тишина, но не та пустая, как на кухне, а глухая и тревожная.
Прошло несколько минут, прежде чем она услышала шаги. Артур, который, видимо, решил выйти и навестить её, подошёл к качелям. Подошёл и встал рядом, не садясь.
— Джинни, — его голос был тихим, но в нём не было привычной весёлости. Он был серьёзным, чем-то насторожённым. — Я хочу с тобой поговорить насчет... Насчёт Малфоя.
Она не подняла головы, продолжая качаться.
— Теперь и ты решил читать мне нотации?
Он помолчал, будто взвешивая слова.
— Нет, не совсем. Я... Я просто хочу, чтобы ты подумала о том, что происходит. Это не просто какая-то забава, — его взгляд был тяжёлым, но прямым. — Малфой — это яд, Джинни.
Она чуть прищурилась, знала, что разговор будет трудным. Признавать это было невозможно, но всё равно сердце не слушалось.
— Ты, наверное, уже знаешь, что я был не всегда таким, как сейчас. С твоей матерью... Мы были молоды, и всё было не так идеально, как ты себе представляешь.
Джинни не ответила, но её взгляд стал более внимательным. Артур продолжал:
— Я изменил. С Андромедой. Это была... страсть. Ничего серьёзного, но достаточно, чтобы понять, как быстро всё может выйти из-под контроля.
Он вздохнул, немного смущённый этим признанием, но продолжил:
— Детка, я видел, как малейшее неверное решение может изменить всю жизнь. Мы с Андромедой... это было какое-то мимолётное увлечение. Но я понял, что это не было любовью. Мы оба искали чего-то, что не могли найти в быту, и, в конце концов, я понял, что то, что я чувствую к Молли, гораздо сильнее.
Джинни молчала, но её мысли не успели утонуть в его словах. Артур посмотрел на неё серьёзно, как человек, который много прожил и много понял.
— Я хочу, чтобы ты понимала: любовь — это не всегда то, что кажется вначале. Иногда это может быть просто химия, а иногда настоящая привязанность, которую нужно лечить.
Артур немного замолчал, глядя в тёмное небо, потом снова повернулся к Джинни.
— То, что ты чувствуешь к Малфою, — продолжил он, — Может быть мимолётным. Он может быть только очередной ошибкой на твоём пути, и ты должна быть готова к этому.
Джинни откинулась на спинку качелей, её волосы слегка развевались на ветру. Но всё равно... её мысли снова скользили к тому моменту, когда Малфой впервые взглянул на неё, как будто он тоже что-то видел в её душе.
— Просто будь умной. Не позволяй страсти быть твоим путеводителем.
Она опустила голову, думая об этом, и его слова оставались в её сердце, хоть и не совсем ясными. Что бы ни было между ней и Драко, она не могла просто забыть об этом.
Всё было слишком живым.
***
Малфой сидел в дорогом ресторане, где каждый элемент от резных стульев до изысканных золотых столовых приборов отражал не только богатство, но и власть. В воздухе витал аромат свежих морепродуктов, зелени и чего-то дорогостоящего, что обычно воссоздают только те, кто живет за пределами простых забот. Его родители, Люциус и Нарцисса, сидели напротив него, а рядом с ними семья Гринграсс, которую они пригласили отметить праздник весны.
На столе был омар, разнообразные деликатесы от шеф-повара, и, конечно, напитки. Красное вино, которое обожала Нарцисса, переливалось в её бокале, оставляя за собой лужи блеска и отражения. Люциус и Драко предпочитали скотч крепкий, с характером, согревающий, как и всё, что в их жизни имело вес и смысл.
Дафна и Астория сидели рядом с родителями, их взгляды были не столь невинными, как могли бы показаться на первый взгляд. Обе девушки, элегантно одетые, сдержанные, но всё же с заметным блеском в глазах, словно говорили одно и то же: «Драко, выбери меня». Астория, чуть младше, не скрывала своего интереса, хотя пыталась оставаться спокойной и сдержанной. Но её взгляд, полный того тонкого напряжения, которое она всегда носила в себе, выдавал её настоящие намерения. Дафна, наоборот, была более расчетлива и опытна в этих играх. Её улыбка была сдержанной, но она точно знала, что и как нужно сказать, чтобы привлечь внимание.
Родители обеих семей, Гринграссы и Малфои сыграли свою роль в этом спектакле, устроив ужин по всем правилам высшего общества. Тема была ясна: кто будет «следующим», кто поднимет имя своей семьи, чье будущее будет связано с Малфоями. Это было понятно всем, но никто не осмеливался открыто говорить об этом.
— Да, да, да, я так и говорю, Роджер, — Нарцисса уже клонилась к собственной победе, произнося фамильярно «Роджер», как если бы её успехи были не только её, но и его заслугой. — Эти новые законы в Министерстве значительно усилят влияние семей с магическими корнями, мы с Люциусом всегда говорим, что силой можно изменить многое. Что касается нашей следующей встречи с Министром магии, вы думаете, что Гринграссы могут внести что-то весомое?
Роджер, чуть подперев подбородок пальцами, ответил с ледяным спокойствием:
— Вопрос в том, насколько сильны связи с магглами. Это время перемен. Всё может быть нестабильно.
— О, да, грязные связи, — прошептала Нарцисса с лёгкой усмешкой, поднимая бокал. — Это, конечно, неприятно.
Люциус кивнул, продолжая задумчиво следить за беседой, но сам явно больше думал о чём-то своём, обмениваясь взглядами с Роджером. А вот Драко, услышав слово «грязные связи», не мог не поморщиться, внутренне отстранившись от этой беседы. Он чувствовал себя зажатым между всем этим фальшивым величием и надменностью, с которым они играли с миром.
Он встал, не говоря ни слова, и, решив не утруждать себя объяснениями, направился к двери.
— Куда это ты? — произнесла Нарцисса, не отрывая глаз от своего собеседника, но всё-таки заметив, как её сын встал.
— Я выйду на балкон, — сказал Драко, не оборачиваясь. — Покурю.
Да, весна. Период, когда все пытаются притвориться, что всё в порядке, в то время как под ногтями осталась грязь от всех их грязных игр и интриг. Всё это было такой же фальшивой театральной постановкой, как и эти сраные ужины, на которых не было ни одной настоящей эмоции, кроме того, как все друг друга перекусывают, одевая улыбки.
На балконе было прохладно, но свежий воздух пробудил в нём какое-то забытое чувство. Он достал сигарету и прикурил.
Астория не заставила себя ждать, подошла и куря свою сигарету, наблюдая за ним. Она стояла немного в стороне, чтобы не нарушать этот невидимый барьер, но её голос всё же прервал тишину.
— Ну, что, решил отдохнуть от банкетов, Малфой? Не так уж и весело, правда? — Она улыбалась так, как всегда, на грани излишней настойчивости.
— Пожалуй, тебе не стоит вмешиваться в то, что мне нравится, — ответил он, не скрывая насмешки. — Я предпочитаю моменты, когда мир вокруг меня не пытается загнать меня в эти бессмысленные игры с фальшивыми улыбками и грязными связями.
Астория сделала паузу, а потом её взгляд стал более прищуренным.
— О, ты не такой беспечный, как я думала, — она подождала пару секунд, а затем без всякой тревоги добавила. — Тебе нравится играть в тяжёлые игры с Уизли, как я вижу.
Драко взглянул на неё, едва не усмехнувшись.
— Ты думаешь, что я связан с Джинни Уизли, потому что мне скучно, Астория? — он шагнул ближе к ней, зная, что его слова будут резкими, но он не мог остановиться. — Можешь и дальше пытаешься цеплять богатых мужиков Лондона, не брезгуя магглами, как ты это делаешь. Жаль, что твои родители об этом ничего не знают.
Её лицо побледнело, но она не отреагировала сразу. Она могла бы сказать что-то обидное в ответ, но вместо этого на её губах промелькнула ироничная улыбка.
— Как всегда, Малфой, — прошептала она, — Знаешь всю грязь, знаешь как надавить и заставить молчать, я уважаю в тебе это.
Он даже не заметил, как она ушла. В голове было слишком много всего всё смешивалось: её насмешка, её манипуляции, ложь, которую она носила как доспехи. Всё, что она вбивала ему в голову, не было больше важным. Драко почувствовал, как его сознание начинает теряться в темноте. Вдруг в этой бездне, где не было ничего, кроме тишины и страха, прорвался чуждый, но не чужой голос. Он был всё тем же, что всегда был рядом, но теперь был агрессивным, настойчивым, как камень, что катится с обрыва.
«Ты мой», — этот шёпот резал, как нож. Метка на его руке загорелась, потемнев, поглощая свет. Она как будто живёт, она шевелится, как змея, под кожей. Он почувствовал, как его душа сжирает эта тёмная энергия. Голос становился всё громче, а тьма вокруг всё плотнее. Он не мог оторваться, не мог уйти.
«Ты скоро станешь моим», — голос наполнил его. Драко чувствовал, как его собственная воля исчезает, как она растворяется поглощая остатки того, кем он был раньше.