Точка кипения
Я понятия не имею, как мы оказались здесь — в пустом классе по зельеварению, среди запаха перегретой меди и старых обид. Он стоит у окна, руки в карманах, челюсть сжата. Я — у двери, с разбегающимся дыханием и мокрыми ладонями. Мы не друзья. Мы никогда ими не были. Но сейчас мы — нечто хуже.
— Ты хочешь сказать, что всё это... ничего не значило? — мой голос дрожит. Я ненавижу это, ненавижу быть слабой перед ним. Но я должна услышать.
Он не поворачивается. Просто пожимает плечами, как будто я спросила, добавлять ли в чай сахар.
— А что, по-твоему, это было? — его голос режет, как нож по стеклу. Холодный. Отстранённый. Как будто поцелуй, как будто всё, что было после, — плод моего воображения.
Я делаю шаг вперёд.
— Это был не просто поцелуй, Тео. Это… это всё изменило.
Он резко оборачивается, глаза сверкают.
— Для тебя, может, и изменило. Но не для меня.
Сердце сжимается.
— Значит, ты просто… воспользовался моментом? Я была глупой. Напилась. А ты... ты решил развлечься?
Он подходит ближе, и теперь я слышу, как быстро он дышит. Не такой он уж и холодный.
— Я тебя не трогал. Это ты полезла целоваться.
— Потому что думала, что ты не такой. Думала, что за всей этой твоей угрюмостью есть кто-то… настоящий!
— Настоящий? — он усмехается. — Лив, ты ничего обо мне не знаешь. Ни черта. Тебе просто скучно с твоими глупыми друзьями, ты захотела сыграть в "исправлю слизеринца".
— Это неправда! — кричу я. — Я не играла! Я… я чувствовала что-то!
Он молчит, смотрит на меня, как будто видит впервые. Потом произносит:
— Ну так вот. Забудь, что чувствовала. Я тебя не люблю.
Словно пощёчина. Даже хуже.
Я отступаю назад, как будто каждое его слово — пуля.
— А я, дура, думала, что ты просто боишься. Что это твоя защитная реакция — отталкивать всех, кто ближе метра подходит.
— Может, и так, — тихо бросает он. — Но от тебя я отталкиваюсь с особым удовольствием.
Я хочу ударить. Хочу выцарапать из него хоть что-то тёплое. Но в груди вместо злости — что-то тяжёлое, тянущее вниз.
— Знаешь что, Тео? Поздравляю. Ты сделал это. Я больше не чувствую ничего.
Он смотрит. Просто смотрит. И не говорит ни слова. Даже не отводит глаз, когда я разворачиваюсь и иду к двери.
Но на пороге я останавливаюсь.
— Ты боишься не меня, — шепчу. — Ты боишься, что я могла бы быть права. Что ты тоже что-то почувствовал.
Молчание. Только его дыхание, чуть неровное. Я почти надеюсь, что он позовёт. Скажет "останься".
Но нет.
Я выхожу и захлопываю за собой дверь.
А потом… плачу. Не как в фильмах. Не красиво. По-настоящему — с носом, слезами и комом в горле. Потому что он меня разбил.
А я позволила.