Часть 11.
На Рождество стояла сказочная погода. Пушистые белоснежные сугробы были повсюду — даже на самых тоненьких веточках кустарника. Солнце светило ярко, и стоял сильный мороз.
Мы с Анаксунамун собрали свои сундуки и покатили их в сторону Хогсмида.
— И куда же мы отправляемся? — спросил я эльфийку.
— О, это замечательное место! Тебе понравится! — сказала она мне.
Анаксунамун перенесла нас в местечко Аргайл-энд-Бьют — это где-то на севере Шотландии и потащила меня в сторону небольшой таверны, откуда шёл чудесный запах жареного на углях мяса. У меня сразу слюнки потекли — мясо в школе подавали редко.
— Сначала надо как следует поесть и закупить провизии, а то завтрак был никудышный! — и я был с эльфийкой согласен.
Отгородившись ото всех, чтобы нас не подслушивали, она заговорила:
— Знаешь, мой маленький брат, а я ведь отсюда родом, — начала она свой рассказ. — Эльфийский город, в котором я родилась и выросла, совсем недалеко отсюда. Когда пятнадцать тысяч лет назад мой народ стал уходить отсюда в другой мир, я была совсем ещё крошкой. У меня была старшая сестра, она меня ревновала к родителям, а, может быть, не слишком любила. Так что, когда должно было прийти наше время пройти через Арку — она заманила меня в одну из пустующих комнат отцовского замка и заперла там. А я не смогла выбраться — её чары были сильнее. Через пару дней, когда я уже начала умирать жажды и голода, наш замок просто исчез. Всего моего города больше не было, эльфы забрали сердце города, сердце нашего места Силы — Огненное пламя, и город умер. За пару дней от него остались лишь развалины да подземные катакомбы.
— Огненное пламя ... Я что-то слышал об этом... Некто Фламель в моей прошло-будущей жизни хотел похитить Огненное пламя из тайной сокровищницы Слизерина.
— И что же случилось?
— Ну, там был василиск, он охранял сокровищницу...
— Если бы у него получилось, Хогвартс погиб бы...
— А что было с тобой дальше, Анаксунамун? — спросил я.
— Я долго бродила по лесам. Потом встретила людей. Они были ещё совсем дикие, и я испугалась и ушла от них. Это ведь ещё конец палеолита был. Очередной ледниковый период только что закончился. Я была одна очень долго, слишком долго я бы сказала. Но потом... — и она замолчала.
— А кто такой Фрей? — решил я сменить тему, когда молчание затянулось.
— Он мой сын!
— Что?! Он знает об этом? Он ведь любит тебя!
— Нет, и не узнает. Знаешь, люди так недолго живут. Маги немного дольше, но тоже быстро умирают. Я устала привязываться к кому-то, а потом оставаться одна. Иногда я предлагала тем, кто стал мне близок, провести обряд кровного магического побратимства. Для меня, Гарри, тысяча лет — тоже самое, что для человека — один год, мы эльфы, так медленно растем и взрослеем. То есть, мне всего лет двадцать — я молода сердцем и духом. У первого человека, которому я предложила обряд — этот период сократился вдвое, то есть, пятьсот лет шел за год. Но его убили на войне. У следующего он ещё сократился, потом ещё и ещё.
— И какой же период следующий? — спросил я, уже догадываясь, куда она ведёт.
— Двадцать лет. Если ты согласишься, и тебе удастся прожить две тысячи лет, то ты будешь выглядеть и чувствовать себя на сто тринадцать лет. Это возраст Годрика, кстати говоря.
— Но это ведь значит, что через двадцать лет мое тело будет телом четырнадцатилетнего парнишки, а через сорок — пятнадцатилетним, — оторопело прошептал я.
— Нет, после обряда ты возмужаешь. Подумай, ты проживешь в двадцать раз дольше, чем все остальные...
— А почему бы мне не прожить две тысячи лет? Откуда твое «если»? Ты во мне сомневаешься?
— Проживёшь, если не захочешь покончить с собой, потеряв очередного близкого человека... или, если не встретишь своего Истинного партнера... Нам, эльфам, не дано пережить смерть партнера, если связь была подтверждена, конечно.
— Почему ты предлагаешь это мне? Мы знакомы всего несколько месяцев.
— Я к тебе привязалась, ты стал мне как брат. А я привязываюсь к людям в реже и реже.
— Но обрядов магического побратимства ты провела немало! — подколол я эльфийку.
— Это не я... Я провела только три. Все остальные провели мои побратимы.
— А я смогу провести такой обряд для того, кто станет дорог мне? — задал я очередной вопрос.
— Да, но период снова сократится вдвое.
— И ты, конечно, предлагаешь восстановить город твоих предков?
— Да, знаешь, он невероятно красив! Ты себе даже не представляешь! И это мой дом! — сказала она горячо, и у неё в глазах стояли слезы.
— А школа там будет? А замок, который я бы мог назвать своим? — расспрашивал я Анаксинамун.
— Да, конечно, будет! Там будет всё!
— И как же назывался этот чудесный город?
— Он назывался Исантия... — сказала она, мечтательно глядя в покрытое морозными узорами окошко.
***
Вот и нашлись катакомбы древнего города Исантия, о которых мне говорила Елена Когтевран. Пятнадцать тысяч лет — не удивительно, что в Хогвартской библиотеке о нем ничего не было!
Когда мы закупили провизии и снова аппарировали, то оказались посреди леса — на небольшой круглой опушке, окруженной соснами.
— Мы в сердце Каирнгормза, — сказала Анаксунамун, прокладывая дорогу в лесную чащу, — эти места совершенно дикие, природа здесь сохранилась такой же, какой была столетия назад. Я очень надеюсь, что и через тысячу лет — это будет так. Люди не могут вырубить Каледонский лес!
— Здесь будет Национальный заповедник, хоть ты и не знаешь, что это такое, но эти леса и вправду не тронут.
— Ну вот, мы и пришли! — произнесла эльфийка, остановившись у высокого горного склона, по которому текла река, срываясь в обрыв ревущим водопадом.
Я огляделся через Сумрак, спустился на второй уровень, потом на третий — и лишь здесь, на третьем уровне — лес расступился, и я увидел город, лежащий на горном склоне, чудесный, сказочный! Тянулись ввысь узорчатые шпили башен и цитаделей, петляли узкие улочки, плющ вился по стенам домов. Центр города был каменным — он был легким, нежным, словно кружевным, повсюду были витые лесенки, высокие стрельчатые арки, прямо через город текла река, водопадом льющаяся со склона горы, потом город плавно перетекал в лес — здесь дома были устроены внутри вековых деревьев, таких высоких, что вершины терялись где-то там, в вышине, эти дома были многоэтажные, с балкончиками, остроконечными крышами под ветками сосен и длинными мостами, чтобы можно было переходить с дерево — на дерево. Окружала эльфийский город мощная каменная стена.
Мы спустились по крутой каменной лестницы вниз со склона, там был вход в подземную часть города — некрополь. Подземные погребальные галереи тянулись, казалось, километры и образовывали лабиринт. Наконец, мы остановились в центре древних катакомб, где центром звезды сходились девять подземных галерей. Здесь мы посадили наше Огненное пламя, и как следует удобрили его магией: обычной, Сумеречной и эльфийской. Оно было похоже на чудесный цветок и при этом сияло, горело, полыхало и переливалось всеми цветами радуги, и него уже шла магия, родная, приветливая, она разливалась вокруг, уже начиная и отдавать свою магию этому месту.
Обратно в город эльфийка бежала. Я следовал за ней так быстро, как мог. Когда я наконец догнал её, она сидела на коленях посреди хвойного леса и плакала навзрыд.
— Ничего не вышло! Исантию не вернуть!
— Но Анаксунамун, мы же только что провели обряд! — я обнял девушку и погладил её по длинным шелковистым волосам, — Наверно, ему нужно время?
— Много ты понимаешь, Гарри! Нет, эльфийский город — он такой — он должен был возникнуть сразу!
Я огляделся через Сумрак ещё раз. Может я смогу вытянуть город сюда в реальность? Нет, это совершенно невозможно, может быть потом, через тысячу лет, когда у меня будет палочка из гоблинской стали.
Последние два дня рождественских каникул я провел в Вальдинг-хаусе, где сделал Летарду официальное предложение. Северус, конечно, где-то и когда-то есть, но вот когда ещё я до него доберусь, а жить хочется здесь и сейчас!
***
Ещё полгода пронеслись стрелой, когда крутишься вот так, как белка в колесе, не замечаешь течения времени. Но иногда на меня накатывала тоска... В этом времени всё казалось мне чужим, но благодаря Летарду дышать становилось чуточку легче. Иногда приходила мысль: что я делаю? Я здесь на два с половиной года, исчезну ещё до свадьбы — а он останется здесь один и с испорченной репутацией.
Впрочем, совесть мучила меня не долго — родные Летарда торопились, им банально нужны были мои деньги. Так что мы поженились ещё в начале весны. Но я не возражал, какая мне в конце-концов разница. К моему личному сейфу у них всё равно доступа не будет. Ну, а завещание на приличную сумму я всё равно оставил.
Конечно, мне хотелось пообщаться с Певереллами, ведь в этом времени они были мои единственные родственники. Рода Поттер в это время ещё просто не было, это я знал совершенно точно. Но... Я не стал. Я чувствовал, что эти маги мне чужие, и останутся чужими не смотря ни на что. Помог и ладно. Если бы они захотели, то могли бы и сами проявить инициативу, хотя бы сказать «спасибо».
***
Пришло лето. А на праздник Летнего Солнцестояния мы с Анаксунамун провели обряд кровного и магического побратимства. А кто бы отказался? Хотя я полгода думал — стоит ли? Но жить столь долго, сохраняя при этом молодость души и интерес к жизни... это слишком ценный подарок, чтобы от него отказываться. Самое забавное, что будучи Иным, причём Высшим, я мог рассчитывать на такое же долголетие, некоторые Высшие прожили и дольше. Но вот возможность поделиться этим долголетием с кем-то ещё — вот это было бесценно.
Это было больно. Но, как и обещала эльфийка, я действительно возмужал. Стал высоким, статным, гибким и очень сильным. Физическая мощь — это было весьма непривычно, мне приходилось вначале нелегко — все вещи вокруг вдруг стали очень хрупкими и так легко ломались. У меня появились длинные заостренные ушки, очень чувствительные, кстати говоря. И волосы... Они теперь доходили до середины спины, и налились силой, стали мягкими и шелковистыми, и Анаксунамун научила меня плести несколько сложных мужских эльфийских кос. А ещё мои глаза стали огромными — но в целом, весь мой облик был очень гармоничен. Я стал чертовски хорош собой, а это приятно.
Однако больше обряд не дал мне ничего — никакой новой магии, ничего такого. Анаксунамун сказала, что я полюблю звёзды и начну понимать животных, птиц и растения. Ничего подобного я не почувствовал. Во всяком случае, пока. Эльфийка обещала научить меня простейшим эльфийским приёмам, которые помогут мне при общении с флорой и фауной — но никакого энтузиазма эта новость у меня не вызвала. Ну не моё это! И всё тут!
***
Пришла пора решать, что я хочу построить на своем месте Силы. Целый замок для себя одного мне не нужен — мне будет достаточно и особняка. В конце-концов, я решил построить начальную школу — для детей с семи до одиннадцати лет, где дети будут приобщаться к магии и расти в магической среде, что особенно важно для маглорожденных. Ведь к одиннадцати годам мировоззрение человека уже практически сформировано — они поступают в школу маглами. Может быть, сейчас это не так заметно, но потом, в будущем, из которого я прибыл — это бросается в глаза. В век высоких технологий, обилия книг, телевидения, интернета личность формируется быстро, а потом вдруг оказывается, что писать надо не ручкой в блокноте, а пером и на пергаменте! Что есть магия, но маги не спешат на помощь обычным людям! В Африке люди воюют за воду, и умирают от жажды — а тут просто заклинание — и будет вода, сколько захочешь! Столько волшебных зелий — но только для магов! Столько удобных артефактов, камины, портключи, мётлы — но всё это тоже только для магов. Но как же мои родители? — думают маленькие волшебники. Как же мои друзья? И почему нельзя играть на бирже или в рулетку, используя зелье удачи? Кому от этого будет хуже?
Маленькие дети будут жить в магическом замке, читать волшебные книги, им будут рассказывать о традициях и культуре мира, в который они попали, а ещё я буду учить их невербальной беспалочковой магии по методу Слизерина — как научил Драко и Гермиону.
Я сделал наброски школы и своего будущего дома, и хоть рисую я не ахти, но вышло не плохо (с восьмой попытки) — я постарался придать зданиям эльфийскую легкость и воздушность.
Я хотел, чтобы моя школа была волшебной, как и Хогвартс, так что общежития, спортивный и дуэльные залы и школьный бассейн должны были стать очень похожими на те тайные помещения Хогвартса, которые я когда-то открыл.
Свой дом я видел небольшим: два крыла, три этажа, невысокие потолки. Я надеялся, что он получится уютным.
Пока я планировал, чертил и рисовал планы и общий вид школы — я успел передумать. Если я собираюсь учить детей беспалочковой магии, то к одиннадцати годам они уже будут многое уметь, а значит на первом курсе Хогвартса им делать нечего. Значит, возраст детей — с семи до семнадцати, по сто пятьдесят человек на курсе. Ведь только в Косом переулке наверняка живет не меньше полутора тысяч детей подходящего возраста. Магическое образование должно быть общедоступно!
Наконец, я сдал гоблинам свои планы, и те воодушевились — заказ был интересным, в то время все замки строились однотипно, и тут вдруг такая экзотика. Да и платил я щедро. Мне, кстати говоря, пришлось настоять, чтобы этот проект оставался в тайне ото всех — ведь я собирался сам возглавить школу.
Во всем остальном городе была только каменная облицовка мостовых, я выложил их камушками, гуляя по третьему уровню Сумрака, чтобы они шли там же, где и пятнадцать тысяч лет назад. Больше никаких зданий я решил не строить.
Вокруг города я решил сделать высокую крепостную стену — двадцать пять метров в высоту и десять метров в ширину, она должна была стать чем-то вроде гигантского парника — внутри стен должен был быть вечнозеленый сад — я планировал выращивать там овощи и фрукты в страшных количествах. Что я вынес из рассказов Анаксунамун, так это то, что в эльфийском городе все растёт очень и очень быстро. Она, услышав о моих планах, только посмеялась.
— Да здесь же будет полноценный урожай каждый месяц! Братец мой, ты что же будешь всю магическую Англию кормить?
— Отличная идея, Анаксунамун! — вскричал я.
И заказал гоблинам строительство рынка в Косом переулке. Заключил с ними договор — за небольшой процент они будут следить, чтобы на моем рынке прежде всего продавали продукты, привезенные из Исантии. Ну и отчисляли мне мою прибыль, конечно.
Следующим шагом должно было строительство железной дороги — потому что как ни крути, но маглорожденным удобнее всего ехать на поезде, а учителям тяжело будет аппарировать столько народу. Но, конечно, я не знал толком, ни как устроены железнодорожные шпалы, ни, тем более, поезд. Тогда я решил сделать между рынком в Косом переулке (мы спроектировали там первую в мире подземную станцию) и школой Исантии свой первый постоянный Портал. И ведь сделал! Портал должен будет подпитываться магией школы, сначала он будет использоваться для доставки продуктов на рынок, а потом — для переправки учеников в школу.
***
Оставшиеся два года пролетели быстро. Интересно, смогу ли я сдать ТРИТОНЫ экстерном, когда вернусь домой? И, главный вопрос, захочу ли?
Мне очень повезло, на второй год моего пребывания в школе Салазар Слизерин решил пробовать вводить свою методику работы с самыми юными студентами школы: он начал учить их невербальной беспалочковой магии. Школа существовала на тот момент всего-то пару десятилетий, и, фактически, это была первая в мире авторская методика преподавания. Другие основатели не были от этого в восторге — ведь Слизерин сам привел в школу два десятка учеников, причем совсем юных, лет семи-восьми.
Стоит ли говорить, что я отказался от изучения половины предметов, чтобы стать его ассистентом. Мне надо было понять суть его методики, разобраться, как помочь детям нащупать внутренний магический поток, и главное — как не допустить перенапряжения и магического истощения.
Слизерин был неприветлив, груб и достаточно жесток с детьми. Им было очень тяжело — максимальные физические нагрузки и скудный рацион питания делали свое дело, некоторые из них заболевали. Но результат был потрясающим — через полгода все дети смогли вывести свой первый беспалочковый Люмос. Правда, потом им нужен был месяц на восстановление. Но регулярные медитации, и простое слияние с собственной магией творили чудеса, и со второго раза период восстановления у всех них сократился на несколько дней. Потом ещё и ещё. И к концу моего пребывания в этом времени, эти детки уже прошли программу первого курса по чарам — только без палочки.
Слизерин меня бесконечно восхищал, но и ужасал тоже — я бы не решился вот так экспериментировать на детях, но победителей не судят. Мне было жаль, что я не узнаю, как будет развиваться его методика дальше. Ведь судя по тому, что я прочитал в его книге, следующее поколение волшебников практически не будет пользоваться палочками. Я с сожалением понимал, что великолепная методика преподавания не приживается просто потому, что Слизерин не успеет её никому передать.
Даже немного странно, что вспомнить мне почти нечего — единственный эпизод, что стоит внимания — одна из промежуточных сессий. В то время группа по трансфигурации, в которую я входил, закончила трансфигурацию человека — то есть все мы научились принимать облик других людей. Вот я и подговорил ребят сдать ту сессию друг за друга. Каждый выбрал себе один предмет по душе — и подготовился как можно лучше. А потом шёл сдавать — сначала за себя, потом за кого-то ещё из нашей группы, потом ещё и ещё. Надо было только менять лицо и значок факультета на мантии. Но мы прокололись — одна из девчонок забыла про значок и к тому же была простужена. Когда к преподавателю по латыни в пятый раз зашел студент-пуффендуец, покашливающий и шмыгающий носом — он насторожился.
Скандал получился знатный. Приглашали родителей, все участники получили выговор. И наказание, конечно. Девчонки отделались лёгким испугом — пятнадцать плетей считалось лёгким наказанием. Остальных, конечно, тоже высекли, и ребята двое суток сидели в камерах-одиночках без еды и права посещения уборной.
Меня же, как зачинщика, высекли и повесили вниз головой — это было самое суровое наказание. Сколько я так провисел — не знаю, но несколько часов уж точно, потому что, когда меня сняли с крюка и вывели из Подземелий, солнце уже клонилось к закату. Всё это время смотритель ходил вокруг меня и ухмылялся — его задача была вовремя меня снять — до того, как у меня случиться отёк мозга. Металлические кандалы сразу врезались глубоко в кожу, а потом и в ткани ног — и через некоторое время кровь тоненькими струйками медленно потекла вниз. Я не слишком хорошо помню те часы — мне, что называется, сделалось нехорошо, закружилась голова, к которой притекла кровь, и очень захотелось пить. Боль и жажда — вот и всё.
Велико было искушение — применить к себе магию целительства, но я знал, что это только продлит наказание, смотритель не снимет меня раньше, чем это станет по-настоящему опасно. Через некоторое время у меня начала страшно болеть голова, потемнело в глазах, я слышал только стук крови в висках, отдававшийся в голове точно удары молота, а из носа начала сочиться кровь из лопнувших сосудов. Потом я ощутил, что что-то не так с моими глазами — они, как будто стали разбухать — я понимал, что это от повышения внутриглазного давления, и я ещё чуть-чуть — и они выкатятся из орбит. А потом меня вырвало — и, естественно, всё потекло в нос и в лёгкие, заставляя захлебываться от кашля.
Стоит ли говорить, что дисциплина в Хогвартсе в то время была отменная — физические наказания — это вам не награды в зале Славы оттирать. Да и к целителю после ходить запрещалось — всё должно было заживать само. Вот и ходили самые непокорные студенты все в шрамах, особенно, на спине от плетей. Я когда-то вначале пытался помогать наказанным — но сделал только хуже, ведь за теми, кто был наказан, как оказалось, пристально следили преподаватели по физической культуре — на них было принято ходить с голым торсом.
***
Строительство школы было закончено — гоблины строят быстро, используя магию. После окончания последнего учебного года я привел туда основателей Хогвартса, школа им понравилась, и они согласились помочь мне возвести вокруг неё защиту. Выложились все по полной, и Анаксунамун тоже — а она была отнюдь не слабой колдуньей. Так что в результате, Исантийская школа будет ещё безопаснее, чем Хогвартс.
Потом я тепло простился с Анаксунамун, она плакала, и горячо заверяла, что через тысячу лет будет ждать меня в Исантийской школе. Напоследок, она вручила мне подарок — небольшой мешочек, расписанный эльфийскими рунами. Чары расширения пространства в нем поражали воображение — он был по-настоящему бесконечен. Создать такой шедевр могли только сильнейшие чародеи прошлых эпох — эльфы. А вот проститься с Летардом мне не хватило духу, так что я просто оставил для него письмо.
В условленное время я явился в Гринготтс. Прошло ровно три года. И вот меня кружит и вращает в идеально круглой капсуле времени, а время снаружи мчится вперед. В какой-то момент перстень Рода снова появился у меня на пальце, значит, всё было сделано верно. Но вот вращение остановилось, и раздался щелчок. Я сидел на полу и чувствовал, что меня сейчас стошнит. Дверь медленно открылась, и в неё аккуратно пролезла голова Крарикуха.
— Лорд Певерелл? Это вы? — спросил тот удивленно.
— Да, это я, господин Крарикух! Я немного сменил имидж, — хмыкнул я.
Потом я задал свой главный вопрос:
— А скажите, почтеннейший, сколько денег на счету Гарольда Поттера-Певерелла, который стал когда-то первым клиентом этого банка?
— О, ваш сейф, лорд Певерелл, самый большой в нашем банке. Нам несколько раз приходилось расширять его. На сегодняшний день вы — самый богатый человек в мире, в обоих мирах и магическом, и магловском! — радостно потирал руки гоблин, — Не хотите ли оставить какие-либо распоряжения относительно ваших финансов?
— Пока нет, мне надо подумать. Но я жду ваших предложений.
Потом я открыл Портал в подземную часть Исантии, туда, где горело Огненное пламя. Внимательнейшим образом обследовав катакомбы я, как ни странно, нашел диадему Кандиды Когтевран, она была в одном из коридоров подземного лабиринта на дне колодца-шадуфа. Но я не нашел Анаксунамун. Позже я узнал, что она умерла двести лет назад.
Пора было возвращаться домой.