Часть 10.
Глава 10. Времена Основателей
5 марта 2017, 10:08
Выбрать цвет текста Выбрать цвет фона 100% Выбрать размер отступов 100% Выбрать размер шрифта
Откройте мир красоты 18+
С новым мобильным приложением Александр Тодчук Studio. Скачать здесь!
(2)
Загрузить
Яндекс.Директ
Скрыть рекламу:
Не интересуюсь этой темой / Уже купил
Навязчивое и надоело
Сомнительного содержания или спам
Мешает просмотру контента
Спасибо, объявление скрыто.
— Как хорошо, что вы ещё здесь, Люциус. Я закончил свой визит на площадь Гриммо. Могу я присоединиться к вам на Ривьере? Или, по крайней мере, остаться здесь, в Малфой-мэноре?
— А что случилось, мистер Поттер? — спросил меня Северус, сидевший у камина вместе с хозяином дома. — Вы же на месяц туда собирались?
— Я...
И тут из камина вылетел Сириус, весь перепачканный сажей, он споткнулся о каминную решетку и рухнул под ноги мужчинам. Тоже мне аристократ. Хотя у Малфоев действительно высокая каминная решетка — тут нужен навык.
— Нюниус... Нюнчик! — противно протянул Блэк, поднимаясь на ноги и скалясь.
— Пф! Детский сад какой-то! Скажите, господа, я успею наведаться в банк до отбытия на отдых? — нагло решил я вопрос собственного отпуска, но при этом глядя на Малфоя с надеждой. Мало ли, может они специально сбагрили меня Блэку, чтобы отдохнуть в семейном кругу. Люциус кивнул, взгляд у него был при этом очень хитрый — он ведь всё прекрасно понял!
— Конечно, Гарри, — улыбнулся мне Северус краешком губ, — мы в любом случае тебя подождем.
От этого «мы» у меня в душе всё перевернулось — это значит, что Северус тоже едет! И правда, я увидел за его креслом объемный сундук.
— Тогда я пойду... Господа, Сириус, — кивком головы попрощался я с мужчинами и исчез в зеленом пламени камина. Если захотят подраться — пусть делают это от души и без меня!
В банк я пришел в той же элегантной мантии и со школьным рюкзаком за плечами. В рюкзаке лежали полторы тысячи галлеонов, запас провизии и воды на три месяца, большой запас лекарственных зелий на все случаи жизни, палатка с чарами расширения пространства, полный гардероб юного джентльмена, включая белье и теплую одежду, волшебная палочка, несколько заряженных амулетов, книги, бесконечный блокнот и ещё кое-что по мелочи.
Дело было в том, что я наконец решился пройти испытания на титул лорда Певерелла. А, как сказали мне гоблины, во время моего первого визита в Гринготтс, испытания эти должны были длиться три года, и все эти три года мне предстояло провести в прошлом. В чём состоят испытания, и в какой именно период мне предстояло попасть — всё это оставалось тайной за семью печатями.
— Ваша новая волшебная палочка пока ещё не готова, — говорил мне Крарикух провожая куда-то вглубь банка, — но, в любом случае, я бы не посоветовал вам брать её собой в прошлое.
И вот я стою перед гигантской круглой металлической дверью с огромным замком, открывающий вход в идеально круглое помещение. Незнакомый гоблин подает мне на подушечке перстень Рода. Меня до сих пор мучают сомнения. Почему сейчас? Готов ли я? Но подумав, что вернусь я на пороге своего шестнадцатилетия, возмужавший и похорошевший, и сразу отправлюсь на море — с ним, я, наконец, решился.
Я надел перстень — он был огромным, но не успел я подумать о том, что он свалится с моего пальца, как он уменьшился, сев как влитой. Меня омыла волна приветственной магии.
— Мистер Поттер, — проинструктировал меня Крарикух, — мы сейчас запрем вас снаружи, временная капсула начнет вращаться, когда она остановится и вы услышите щелчок замка — это будет означать, что вы прибыли, и путешествие во времени закончилось. Помните, что вы свободны в поступках и решениях. Всё что вы сделаете — уже было, то есть свое настоящее вы не измените. Ровно через три года в этот же день вам надлежит прибыть в банк и повторить ту же процедуру для отправки домой. Мы будем ждать вас за дверью, мистер Поттер. Для вас пройдет три года, а для нас минута — другая.
Я остался один. Услышал, как проворачивается снаружи огромный замок, а потом все стихло. Но вот началось вращение, в принципе, это было похоже на какой-то магловский аттракцион, но только держаться было не за что. Очень скоро у меня закружилась голова, начались приступы тошноты. Послышался щелчок. Тишина. Подождав немного, пока стены не перестанут кружиться вокруг меня, а желудок не встанет на место, я кинул на рюкзак Сферу Невнимания — как-никак там всё мое имущество, и потихоньку выбрался из временной капсулы.
И тут же получил удар по голове — чем-то тяжелым.
***
Сознание возвращалось рывками. Я лежал на каменном полу. Ужасно хотелось пить. Голова болела — я потрогал затылок, там была шишка и немного крови. Вокруг люди говорили на каком-то странном наречии. Я выхватывал из их речи лишь отдельные слова — и я быстро понял, что говорят на староанглийском.
Привычно потянувшись к Сумраку — залечить голову, я к своему ужасу понял, что совсем не чувствую Магии. Никакой. Потом я решился открыть глаза. Передо мной летали мушки. Тошнило. На руках были кандалы. «Антимагические» — подумал я. Такие же были на руках у других людей, сидевших в том же подвале. Некоторые были прикованы к полу или к стенам. Было очень темно, немного света проходило через узкое окошко наверху. Люди вокруг были явно истощены и обезвожены, многие сильно кашляли, — в подвале было холодно. Ужасно пахло — в углу стояло ведро, кроме того, там стоял стойкий запах многих немытых тел и грязной одежды.
Невдалеке от меня лежал труп, и, по всей видимости, лежал давно. Рядом со мной сидела беззубая старуха с свалявшимися белыми патлами, вся в струпьях и смотрела на меня с жалостью. Еще бы — мне ведь всего двенадцать!
Тут дверь открылась — вошли два гоблина, и на них обоих был полный боевой доспех. Они схватили одно несчастного и уволокли. Его крики слышались ещё долго. Люди загомонили, но быстро утихли. У них не было сил.
Я смутно понял, что шепчутся они о войне. И о том, что война проиграна. Чёрт. Я попал в эпоху гоблиновских войн. Этого мне только не хватало. И главное, никаких идей, как выбраться отсюда, у меня не было. Я даже до рюкзака своего дотянуться не мог — тот был надежно скрыт Иной Магией. И перстень рода пропал. Снять его не могли, а значит, в этом времени у рода есть Глава.
Через некоторое время гоблины вернулись. И на этот раз они схватили меня. Я не кричал — а смысл? И не сопротивлялся — получить ещё один удар по голове не хотелось. Было страшно. Мысленно я попрощался со всеми, кого знал в обеих своих жизнях. И вот меня притащили к цели.
Передо мной была Арка. Она была очень красивой, вся покрытая рунами и ритуальными рисунками. Легкая вуаль—занавесь слегка колыхалась как на ветру. Вот бы посмотреть на неё через Сумрак, тогда бы я хотя бы знал, что это такое. Но я и так знал. Это была Арка Смерти. Именно к ней меня и тащили.
Ну вот уж дудки! Умирать я не хочу! Меня вон Северус ждет! И Ривьера! И ещё я с Блэком не доругался!
И тут я начал сопротивляться. Но куда там. Два здоровых закаленных битвами воина против тощего мальчишки. Я делал всё, что мог: намекал, что я — ребенок, а дети неприкосновенны. Пытался подкупить — у меня, мол, много золота, только снимите наручники — я все отдам. Я говорил на современном английском и на латыни, они меня прекрасно поняли, я видел, как они переглядываются. Но вот они подтащили меня к самой Арке — от неё веяло бездной, смертью и безысходностью.
«Мне нужно оказаться в безопасном месте» — лихорадочно думал я, крепко зажмурившись, вкладывая в эту мысль все свои силы, надежды и устремления. Я ощутил рывок и перемещение... кажется, я умудрился аппарировать в антимагических наручниках... Силён!
***
Вскоре мой копчик повстречался с каменным полом. Меня тут же окружили волшебники, облезлые, тощие, но в мантиях и с палочками — уже хорошо, хоть что-то знакомое. Загомонили, но я ничего не понимал. Показал на наручники, мол — снимите! Маги закивали, подхватили меня и потащили куда-то.
Наручники с меня быстро сняли, и я тут же обратился к заклятию Лингво — оно меня выручило, я смог и понимать, и говорить на староанглийском. Снова почувствовать свою магию — это было настоящим счастьем.
— Ну что, Найденыш, голодный небось? — обратился ко мне седой крепкий маг. Наверняка старейшина.
— Вот, отведай кушаний наших. Они не больно-то хороши, но да не побрезгуй!
Мне дали плошку с какой-то жидкой желтой кашей — мамалыга, вот как она называлась, лепешку из клеклого теста, плесневелую с одного конца, и стакан наколдованной воды.
Я честно пытался проглотить хоть что-то, но не смог. Сунул свой паёк какому-то пареньку, а сам отошел в сторонку, накинул на себя Сферу Невнимания, залез в рюкзак и славно перекусил. Что же, буду привыкать к местной пище потихоньку, а то ещё отравлюсь. Потом подошел к пареньку, который приканчивал мой обед и попросил показать мне все тут.
Парня звали Вигмар, ему было лет четырнадцать, экскурсия была довольно краткой, подземелья были небольшие. Меня, прежде всего, интересовало, где у них тут отхожее место. Было отдельное место для сна — на полу валялись лежалые тюфяки для избранных и снопы протухшей соломы для всех прочих. Столовой не было — ели, где придётся. За ширмами было несколько раненных — оттуда слышались стоны, видимо с зельями тут напряжённо.
— Скажите мне, пожалуйста, господин мой хороший, — вежливо обратился я к старейшине, — а где я? И какой сейчас год?
— Эээ, как тебя приложило-то! — усмехнулся тот в усы, — Откуда же ты взялся, Найденыш, да ещё и в такой одежде? Ты в подземельях замка Слизерина, год сейчас 1053 от Рождества Христова. У нас сейчас война идёт с гоблинами — но вот-вот уже мирный договор заключен будет, вот и выйдем из подполий. Откуда ты? И звать тебя как? Я — Вальтер Грегорович.
— Я Гарольд Поттер-Певерелл, сэр, из 1992 года, прибыл из гоблиновского банка. В наши дни они финансами заправляют.
— И что ж, не воюют совсем? — спросил заинтересовавшийся разговором крепкий широкоплечий волшебник.
— Нет, маги как-то сами справляются — сами с собой воюют.
Волшебники засмеялись. В это время стены затряслись, и потолок тоже, что-то завыло и загрохотало снаружи и сверху.
— Бомба! Бомба! — закричали все. Ни фига ж себе мне перевод идет! Продвинутые какие маги прошлого! А маги все легли на пол и головы прикрыли.
— Что это? — спросил я.
— Это гоблины на нас такие штуки скидывают. С драконов и с гиппогрифов. Мы их бомбами зовем. Скинут — так всё вокруг в руинах! Замок уже давно разрушен, а сюда им не пробиться — очень уж глубоко мы.
— Грегорович, мальца надо бы в Хог отправить, — обратилась к Главному леди сурового вида, — там безопаснее всего сейчас, да и учиться ему нужно!
— Так ведь лето, леди Лонгботтом! Нет там никого...
— Раненные! Раненных несут! — раздались крики повсюду.
Раненных было пять. Двое легких — контузия у одного и несколько рваных ран у другого, два тяжелых — оторванные конечности, у одного вытекли оба глаза, и ещё один — почти труп. Там было просто кровавое месиво, да ещё и ожоги, но пульс был, и чёткий.
— Это же Фрей! Фрей ранен! — слышалось повсюду.
Я вскочил с места.
— У меня сильный дар целителя, я помочь могу! — обратился я к старейшине.
— Ну иди, — сказал тот немного удивленно.
Зелий и правда было мало.
— И чего вот нам его притащили, что нам с ним делать? Ведь ясно же, что помрёт — только зелья зря переводить! — ворчал пожилой медик-маг, хмурясь глядя на залитого кровью тяжелого парня — того самого Фрея, обрабатывая при этом рваные раны самому легкому больному.
Очень красивая молодая девушка, по всей видимости высшая эльфийка, склонилась над магом, у которого не было глаза. Она рыдала, — Фрей был её близким человеком, это я чувствовал сразу, но кем именно — я не понял, а через Сумрак видел, что у него острые кончики ушей, совсем как у неё. Эльфийка, закусив губу, работала с другим раненным, долг врача — помогать тому, кому можно помочь.
Я же занялся тем, у которого не было руки и ноги. Откуда-то издали, как сквозь дымку, слышал я как Грегорович рассказывает магам-медикам, кто я такой.
Культи с формировались быстро, я успокоил ткани, убедился, что сепсиса не будет и подошел к самому тяжелому пациенту. К горлу подкатила тошнота — я такое раньше только в кино видел. Искорёженное тело дышало, в груди слышались хрипы, у него было сильное внутреннее кровотечение, а самая крупная аорта в брюшине была увеличена раза в два — вот-вот прорвется. Что же мне делать с аневризмой? Я слегка растерялся... Я был отменным целителем, но не по экстренной медицине же. Вот рак, СПИД, гепатит — тут у меня опыта было, хоть отбавляй. Что бы сделал хирург? Он разрезал бы брюшину, добрался до поврежденной артерии, пережал её сверху и снизу поврежденного участка, иссек поврежденный участок аорты и сшил её заново.
Я прошелся по рукам очищающим заклинанием и через Сумрак сунул руки магу в брюшину. Где-то там раздался гневный вопль пожилого магомедика. «Иди ты к чёрту, занимайся контузией!» — подумал я, в полном ужасе от того, что делаю.
С аортой я разбирался осторожно и не спеша, потом вытащил наружу кусочек искореженной артерии кровавыми руками и сунул их обратно, искать источник внутреннего кровотечения — через Сумрак это было не сложно. Это была сердечная артерия — у мага в сердце был обломок стрелы, кто-то «очень умный» обломал ее, и так ловко, что в кровавом месиве на груди и не заметишь. В какой-то момент сердце остановилось, но я ритмично сжал его рукой несколько раз, и оно забилось снова. Лучше бы я Контроль над Плотью взял, хотя без опыта страшно, конечно, но лучше, чем-то, что на что решился я. Потом я аккуратненько вынул обломок стрелы, заговорил рану и слил кровь, которой было очень много в брюшной полости и в грудине, выглядело со стороны жутко — и весь пол был в крови. Потом — убедился, что больше кровотечений нигде нет, и занялся внешними повреждениями, их тоже было не мало. Глубокие ожоги шестидесяти процентов тела, прежде всего. Я работаю быстро, очень быстро, я бы сказал, те же культи я сформировал за минут за десять. Но с этим парнем я возился час, как минимум.
Затем я подошел к третьему парню, и тоже сделал все что мог. Я решил попробовать вырастить ему новые глаза. Я сделал слепок ауры собственных глаз — я даже не знал до этого, что так можно, просто импровизировал. Но ведь получился же у меня целый Северус! А тут — всего лишь глаза. Подлечил кровоточащие пустые глазницы, через Сумрак заправил туда проекции глаз и выполнил их постоянную трансфигурацию из близлежащих сосудов. Дальше я также нарастил ему и подвижные веки. Потом ещё довольно долго занимался мелкими сосудами, глазными нервами, восстановлением и сращиванием глазных мышц — их было очень много. В какой-то момент я пожалел, что взялся за это, уж больно мелкая и дотошная была работа. Наконец, я наложил ему повязку на глаза — лучше бы ему не открывать их хотя бы сутки.
Огляделся. Крови на полу уже не было. Красивая медиведьма привела в себя мага, который час назад был почти трупом, и теперь обнимала его и плакала от счастья.
Пожилой медик и Грегорович смотрели на меня как на Мерлина во плоти.
— Гм, сказал старейшина, оглаживай длинную седую бороду, — пожалуй, в Хог мы тебя нынче не отправим. Ты нам здесь больше нужен будешь. Что скажешь, Найденыш?
— Хорошо, мистер Грегорович. Я люблю быть полезным.
На следующие сутки мы сняли повязку с глаз того мага. Видел он отлично, только глаза у него стали зеленые, как у меня, а раньше были карие.
***
Уже через неделю я чувствовал себя в подземельях как дома. Ну почти. К моему удивлению, все вокруг колдовали палочками. Красивую девушку-колдомедика звали Анаксунамун. Она действительно была высшим эльфом, одним из последних эльфов, остававшихся в этом мире. У неё были шикарные длиннющие волосы — почти до колен, острые кончики ушей и огромные глаза, — таких глаз у людей не бывает, так что Анаксунамун походила на персонажа аниме. Фрей действительно был её близким другом — так она сказала. Правда, я отчетливо видел, что он рассчитывал на большее, но эльфийка как будто не замечала его влюбленного взгляда.
Работы было немало, война всегда война, а весть, что в под замком Слизерина появился настоящий лекарь, быстро облетела поредевший магмир, и большую часть раненных стали отправлять сюда.
Работая в паре с Анаксунамун, я всё больше узнавал её. Она была совершенно невероятной. Моя Сумеречная Магия оказалась очень близка к эльфийской.
А ещё она меня учила: я узнал, как останавливать кровотечения, как накладывать обезболивающее заклинание, запускать остановившееся сердце, ещё несколько заклятий Стазиса, а также специальные заклятия для различных типов отравления зельями и ядом разных волшебных тварей.
Пожилого медика скоро отправили куда-то в другое место, и он, сволочь такая, прихватил с собой все остатки зелий. Но ничего — у меня был отличный запас зелий в моем рюкзаке — и я щедро делился ими, потихоньку их доставая.
К местной пище я привыкал с трудом, по большей части, питаясь прихваченными из дома консервами и чипсами. Были у меня там в моем рюкзаке и колбаски, и карбонатики, и буженинки под мощными консервирующими чарами, конечно.
К концу августа был подписан мирный договор — раса волшебников и раса гоблинов обязались сохранять мир между собой. Гоблины оставили магам занятые ими ранее места Силы, волшебники дали гоблинам права распоряжаться финансами магического мира. Гоблины обязались не вмешиваться в дела людей. Это, если кратко.
В мире магов воцарил финансовый кризис.
Как известно, у волшебников достаточно странная финансовая система, соотношения галлеон — сикль — кнат мне не понять никогда, но гоблинам так, наверное, так считать удобнее?
Стоит сказать, что галлеоны не были действительно золотыми монетами, скорее, позолоченными. Если бы они были отлиты из чистого золота, то курс галлеона должен был составлять сто к одному, вместо пяти к одному. А ещё в них присутствовало изрядное количество магии гоблинов, именно она делала галлеоны — галлеонами, защищая их от поделок.
Но здесь и сейчас в ходу были другие деньги — один кнат приравнивался к ста пятнадцати туррингам, один турринг — к сорока двум сенгам, один сенг — к четырнадцати фоттерам. Так вот в ходу были в основном фоттеры и сенги — общество волшебников обнищало за три сотни лет войн. Золотых галлеонов и серебряных сиклей маги не видели в глаза уже несколько десятилетий.
Например, собрать ребенка к школе можно было за сорок сенгов. Дом купить — всего за пятьдесят туррингов. А на отстройку Хогвартса — школа была наполовину разрушена, её всё же разбомбили под конец — ушло всего семьдесят пять галлеонов.
Так что я тут развернусь! Шутка ли, у меня в рюкзаке полторы тысячи галлеонов. И я развернулся!
Прежде всего, я оказал финансовую поддержку роду Певереллов. Род лишился большей части имущества, и, хоть и оставался на плаву, вел весьма скромный образ жизни. Как я понял, на настоящей момент род состоял из Главы Рода, нескольких вдовствующих волшебниц и пары детей.
Я также пожертвовал большую сумму на содержание Хогвартса после того, как там закончился ремонт. На мои деньги покупалась мебель, белье, продовольствие, книги, пишущие принадлежности. Из этих денег также должен был оплачиваться труд профессоров первые несколько лет.
Ещё я вложил деньги в несколько предприятий: например, полностью профинансировал тот же МагСунд, — и мне должны были перечислять на личный счёт пятьдесят процентов чистой годовой прибыли. Если учесть, что с семнадцатого века у них должны были появиться филиалы по всей Европе — мне повезло! Сколько сундуков и сумок с чарами расширения пространства они должны продать за тысячу лет.
А ещё я заключил аналогичный частный договор с одним предприимчивым магом — неким Барталомеу Торинзо, который умел накладывать чары на метлы, чтобы те летали — за основу он брал естественно обычные, магловские. Я просто отсыпал ему галлеонов, и обязал выплачивать по пять процентов с каждой продажи.
Надо сказать, что-то, что у него получалось было очень примитивно, скорость, комфорт и управление его метел не выдерживали никакой критики. Но я дал ему полетать на моём «Нимбусе» — для вдохновения. И показал класс сам — разгон, тормоза, маневренность, но, конечно, будь на моём месте тот же Драко, он бы действительно показал, на что способна эта метла. Ещё я посоветовал Торинзо попробовать накладывать на свои метлы дополнительные чары кроме полетных — для большего комфорта: амортизационные и смягчающие. Последний совет был такой — на мои деньги организовать мастерскую. Позвать туда работать каких-нибудь мастеров-краснодеревщиков или мебельщиков. И изготавливать метлы самому, тщательно обстругивая и шлифуя древко и прутья. Ведь все метлы, которые я видел в этом времени, были отвратительны. Но удивляться не приходилось, обычно здешние маги мастерили себе метлы сами или выменивали у более сведущих в чарах соседей. Ручки метел были из необработанного, сучковатого дерева с торчащими там и тут веточками — через полчаса все руки были в кровавых мозолях.
А ещё я показал ему что такое упоры для ног — бедные волшебники в то время летали на своих метлах «по-дамски». Вот ужас-то!
Ещё я полностью спонсировал строительство первой в истории больницы — больницы святого Мунго. Маги совершенно не понимали о чём я говорю, у них были лишь частные медики и повитухи. Зачем собирать всех в одном месте — они никак не могли понять.
— Потому что одни колдомедики хороши в одном, другие — в ином. — объяснял им я, — Кто-то будет варить зелья, кто-то творить чары, кто-то — ухаживать за лежачими больными. Чтобы не произошло — на любую хворобу или заклятие отыщется ответ и лечение — если магов, способных помочь будет много.
— Почему Мунго? Кто это? — спрашивали меня они.
— Это — святой, покровитель всех врачевателей и больных, — на ходу сочинял я.
Я был пару раз Мунго, и прекрасно помнил план больницы. Так что со схемой строительства проблем не возникло. Ещё я заключил договор с больницей — через гоблинов, конечно, — после выхода из кризиса (я запланировал его через сто лет) — больница должна была выплачивать мне три процента с оплаченных счетов на лечение каждого пациента.
Гоблин Гринготт, глава и учредитель банка, правда, говорил, что я слишком скромен — ведь фактически это была моя больница. Вообще с гоблинами у меня сложились прекрасные отношения — они знали, что я из другого времени, а значит, не воевал с ними. К тому же, и я тоже был единственный, кто относился к ним без враждебности. Я был первым, кто открыл свой счёт в их новом только что отстроенном банке и арендовал сейф. Главным условием аренды был единоличный доступ — к этому сейфу не будет доступа никому из Поттеров или Певереллов.
Также я оставил указания: накапливать средства на счету до начала девятнадцатого века, а потом вкладывать их в стартовые капиталы и акции следующих магловских предприятий: «АйСиБиСи», «Дженерал Электрик», «Шеврон», «Эппл», «Майкрософт» и некоторые другие. Как первичный акционер, я должен был получить неплохую прибыль в будущем.
Кроме того, я имел продолжительный разговор с гоблинами по поводу временного портала, ведь через три года мне предстояло возвращение домой. Оказалось, что они понятия не имели о магии такого рода и обещали и связаться с Певереллами. Временная капсула находилась у них в мэноре, спрятанная глубоко под родовым замком — испытания новых глав Рода традиционно проходило в семейном кругу. Но за небольшую сумму (относительно небольшую) они с ней расстались, и она нашла свое место в банке.
За всеми этими хлопотами я не заметил, как наступили холода. Когда в ноябре выпал снег и наступили морозы — мне пришло письмо из Хогвартса. Замок был готов принять студентов, и мне прислали приглашение.
Я снова ехал в Хогвартс!
И я знал, что я буду там не один — Анаксунамун была школьной целительницей. Она будет рядом.
***
В то время я жил в небольшой гостинице в Косом переулке, так что у меня было время не спеша подготовиться к школе и купить всё необходимое. Студенты добирались до школы кто как: волшебников аппарировали родители, маглорожденных — учителя Хогвартса, старшеклассники — аппарировали сами, многие перемещались каминами — благо в школе их было много. Хогвартс-экспресса ещё и в помине не было — ведь первые железные дороги начали появляться у маглов в начале девятнадцатого века, а уже потом, к концу века, их нововведение оценил директор того времени — Финеас Найджелус Блэк — и тогда по его проекту была построена волшебная железная дорога.
Я же открыл к Хогсмиту Портал, а потом пошел пешком до школы, в толпе таких же учеников, как я сам.
Большой зал был тот же самый, но вот и преподаватели, и студенты были другими. Распределение новеньких вела профессор Когтевран, и я ожидаемо попал на её факультет.
Сидя за факультетским столом, я огляделся. За преподавательским столом сидели все четверо основателей. Они уже были не молоды. Я огляделся сквозь Сумрак. Манники у всех присутствующих были, и немаленькие. Наверное, Слизерин ещё не изобрел свои способы правильного обращения с волшебными палочками. Я, конечно, теряться не стал — и к концу праздничного ужина (каждый студент получил маленький кусочек оленятины, овощное рагу и стакан воды) мой Алый Амулет засиял, наконец, в Сумраке алым светом. Это было очень красивое сияние, амулет принял вид бутона — лепестки его были плотно сжаты. Ура! Теперь я могу создать свое место Силы!
После ужина, на выходе из Большого зала, меня перехватила Анаксунамун:
— Что ты собираешься делать с этой штукой у себя на шее? — спросила она серьезно, даже слегка угрожающе.
— Хочу создать свое место Силы, — ответил я, окружая нас Сферами Невнимания и Молчания.
— О! А где? — спросила она весьма заинтересовано.
— Я пока не решил. А что, выбор места имеет значение?
— Ну как тебе сказать... Иногда! Но я могу показать тебе отличное местечко в Рождественские каникулы.
— А раньше никак?
— А раньше времени не будет, — засмеялась она и потрепала меня по волосам.
Анаксунамун оказалась права — неожиданно у меня не оказалось времени. Ну вот совсем. Весь первый день меня вместе с другими новенькими тестировали, опрашивали, а также выясняли мой уровень практических навыков. Я быстро понял, что у всех поступающих он разный — и показал свои реальные возможности. В результате, на разные предметы я ходил с разными курсами — и это было совершенно обычное дело.
Нас поднимали полшестого утра и после гигиенических мероприятий гнали в спортзал. Умывание навевало на меня тоску — в замке была только холодная вода, а я люблю исключительно горячий душ, туалеты же представляли собой дырку в полу — и никаких тебе унитазов. Нас гоняли до изнеможения до самого завтрака — либо фехтование, либо силовые нагрузки, либо плавание — но вода в бассейне была тоже очень холодная. В девять утра завтрак — овсянка или мамалыга, а ещё всем давали яблоко или отварное яйцо — это обычно все прихватывали с собой — на полдник. Потом занятия до обеда: теория и практика, обед в три часа дня — и час свободного времени, а потом снова физические нагрузки — до девяти вечера. Скудный ужин — и спать. Письменных домашних заданий почти не было, но в свободный час после обеда все проводили в библиотеке. Книг там было намного меньше, а народу намного больше. Сказать, что я выдыхался — это не сказать ничего. Особенно меня удручал мой уровень физической подготовки — на эти занятия я ходил с первокурсниками и всё равно был самым слабым из них — а значит, самым слабым в школе.
Суббота была обычным учебным днем. Свободным было только воскресенье — но этот день обычно посвящался письменным домашним заданиям — другого времени просто не было. Но вот в воскресными вечерами я выбирался в больничное крыло — поболтать с Анаксунамун, или помочь ей с чем-нибудь.
На третьей неделе мои трудовые будни были прерваны самым неожиданным образом. К директору школы, Годрику Гриффиндору, явился Вальтер Грегорович и стал меня отпрашивать с занятий — ему была нужна моя помощь, как лекаря. И меня отозвали прямо с завтрака.
Когда мы пришли на место — я был просто в шоке, оказалось, что меня позвали на роды. Причем рожала жена самого Грегоровича! Я посмотрел на него — старый, седой, морщинистый, а его жена — молодая, красивая девчушка на вид лет тринадцати — сама ещё ребенок, но только сильно измученная. Очень худенькая, тонкие ручки и ножки, и огромный живот. Просто огромный — как не сломалась — не пойму. Роды шли вторые сутки, молоденькая повитуха не справлялась. Я глянул через Сумрак — детей было двое, и они уже начали задыхаться, а пуповина обмотала горло одного из них дважды.
Я мысленно перекрестился — волшебники такого жеста не оценят, погрузил девчушку-ровесницу в сон, а потом, не мудрствуя лукаво, достал у неё из живота через Сумрак обоих детей — м-да, это тебе не магловские деньги из банкомата в торговом центре тырить, неожиданно вспомнились мне первые дни в этом мире. Сначала достал одного, распутав пуповину с шеи, потом второго, потом извлек плаценты, обмыл детей, завернул в чистый холст. Дети были здоровы, а вот девочка еле дышала. Но ничего, жить будет. На всякий случай посоветовал Грегоровичу не трогать её пару лет — мол, роды были травматичные, организму нужен отдых. Он, сволочь, прямо расстроился — как будто тут же хотел будить жену и тут же строгать детей дальше! А ведь ей и правда тринадцать было, я это потом точно узнал, когда она появилась в Хогвартсе.
Ещё через месяц Грегорович снова меня дёрнул — на этот раз на целый месяц. Он потащил меня в настоящую горячую точку — он, как оказалось, был наёмником, и воевал за тех, кто хорошо платит. А я-то тогда его за старейшину принял! Когда я узнал об этом, то потребовал оплаты — и получил её, вполне щедрую по тем дням, но просто смешную по сравнению с теми деньгами, что у меня были в Гринготтсе.
Это было настоящее испытание на прочность — часто приходилось работать под свистящими над головой заклятиями, и вытаскивать раненных с поля боя. К сожалению, зачастую приходилось выбирать — прикрываться Щитом или лечить раненного. Стоит ли говорить, что я выбирал последнее. Иногда, если у меня было несколько лишних секунд, я тайком насылал на противников Панику, существенно снижая их концентрацию и внимание или банально замедлял Сковыванием.
Мне очень пригодилось всё, чему успела научить меня Анаксунамун в подземельях замка Слизерина, и я впервые в открытую использовал свою силу и ежедневно вырабатывая полностью свой магический резерв. А ещё я научился применять Контроль над Плотью, конечно, используя его только в крайнем случае. Это очень сложное и трудно контролируемое заклинание, так что первых двух своих пациентов я угробил.
Этот месяц я чувствовал себя нужным. А когда вернулся, оказалось, что информация о моем финансовом состоянии просочилась в массы. С одной стороны, это было хорошо, ведь я приобрел три шикарные библиотеки, превосходную коллекцию холодного оружия, и великолепную коллекцию предметов искусства: там были и скульптуры, и картины, и посуда, и украшения, — и всё это, конечно же, было волшебным. А с другой стороны, на меня началась настоящая охота: ведь я был завидным женихом. К тому же многие невесты вели себя достаточно активно: ведь беременность — отличный повод для заключения брака. Когда же я намекнул, что предпочитаю собственный пол — поднялась новая волна охоты на мою тушку — однополые браки в то время никого не смущали. А зелье мужской беременности было вполне доступно.
А ближе к Рождеству мне понравился один парень. Он был чистокровный и очень симпатичный. Звали его Летард Вальдинг, он был старше меня на пару лет.
Так что через некоторое время общественность признала нас парой, и от меня все отстали. И вот я думал — что же будет дальше. А дальше Летард, краснея и бледнея, пригласил меня на Рождественские каникулы — познакомиться с его семьей.
— Летард, у меня вообще-то другие планы, мы с Анаксунамун должны будем сделать кое-что, это важно. Но каникулы будут целых десять дней, я постараюсь управиться побыстрее, ладно?
— Ладно. Ты уж постарайся, а мы откроем для тебя камин. Пароль — Вальдинг-хаус. А что вы будете делать?
— О, это не мой секрет! Я не могу тебе сказать... — улыбнулся я.