Сборник Фанфиков " Mo Dao Zu Shi "

Автор : Аиша Юсифли
Пейринг и Персонажи : Лань Чжань, Вэй Ин
Описание :
Можно полюбить душу, не зная тела. А потом сходить с ума, прикасаясь к телу любимой души. Только немного иначе – полюбить душу, и после, зная, что владельцем нынешнего тела любимой души изначально был другой человек, продолжать любить его за душу.

Чем дальше они уходили от Шу Дуна, тем более прорежались облака и мало-помалу рассеивался молочный туман. Утро выдалось тёплым, но освежающие порывы ветра едва ли давали забыть, что недавно наступила весна. Идя по бесконечным голым тропам, вдоль которых местами расстилалась неправдоподобно яркая молодая зелень, Лань Ван Цзи думал лишь о том, что избыточно хорошо порой отбросить беспокойство за взрывного Вэй У Сяня, вечно ищущего приключений на пятую точку. Теперь волноваться не за что, потому что тому покамест не от кого получать тумаки. Разве что его спутник видел эту ситуацию совершенно под противоположным видению Хань Гуан Цзюня углом, размышляя над тем, чем можно себя занять. А он, без сомнений, мог, уж поверьте, невзирая на то, что кругом не водилось ни злобных мертвецов, ни ожесточённых духов, ни кровожадных заклинателей, сошедших с ума и, представляете, даже божеств, отбирающих души у тех, кто слёзно умоляет об исполнении своего желания. Ни великанов Сяоян, ни Даолао, ни Морё, ни управляемых стихами кукол. В общем, ни одного существа из бестиария. Сплошная благодать!
Вэй У Сянь блаженно тряхнул головой, рассматривая под ногами многочисленные блики отражающегося на воде, оставленной недавней прихотью погоды, света. Он всё думал и думал, напрягая мозг, и из всевозможных вариантов подурачиться надумал устроить расспрос Лань Ван Цзи, который по неясным ему причинам выглядел умиротворённее, чем когда-либо. 
— Хань Гуан Цзюнь, пока мы не двинулись в путь в твою родину, как насчёт прогулки, чтобы развеяться? Ответственность за право выбора места я предоставляю тебе. 
Если начистоту, то Вэй У Сянь всецело отдавал предпочтение Пристани Лотоса, но попытки туда проникнуть непременно пресёк бы разъярённый Цзян Чэн, поэтому, здоровья ради, он воздерживался идеи посетить резиденцию Юнь Мэн Цзян, опасаясь встречи с названным братом. Вдобавок, желудок ныл и сворачивался в узел при мысли о шицзе. 
— Мы можем пойти, — ответил Лань Ван Цзи, не обозначая места, просто потому что увидел, как почти физически ощутимо меняется настроение Вэй У Сяня.
— Ты уже знаешь, куда поведёшь меня? — Вэй У Сянь, загоревшись любопытством, уставился на мужчину и, на секунду задумавшись, добавил, — только я ставлю тебе в условие, и оно, к слову, должно соблюдаться неукоснительно — пусть это будет особое для тебя место. Когда нам ещё выдастся случай побыть наедине? В последние дни постоянно путешествуем всем скопом — это, конечно, весело, но утомляет, — нескромно привирал брюнет.
Лань Ван Цзи безмолвно куда-то направился, а Вэй У Сянь, всё так же бессловно, последовал за ним, гадая, каким сюрпризом или разочарованием для него сможет обернуться то загадочное место. Прямо тайна, покрытая мраком. Воображение подкармливало неугомонный интерес, вырисовывая различные пейзажи, будучи в курсе, что раз это Лань Чжань, то, наверно, высок шанс выбора резиденции клана Лань, но он упорно отказывался так полагать. 
Начиная от состояния дороги, по которой они пройдут, заканчивая хижинами и тавернами, которые могли пестрить отличиями в своих размерах. Построенные со вкусом грандиозными архитекторами дома, неприметные хибары бродячих заклинателей, обустроенные внутри самодельной мебелью пещеры беглецов или отшельников. Подчёркиваю, фантазия генерировала прелестные, завораживающие и пугающие сознание виды со скоростью сто картин в секунду, и Вэй не знал куда себя девать. Какой атмосферой окутано то место? А вдруг, на радость, разумеется, оно кишит ходячими мертвецами, тела которых покрывает несметное число синяков, незаживших рубцов, разнокалиберные раны и швы различного происхождения?
Но, проблуждав недолго по неровной, шершавой дороге, Вэй уже сообразил, что прелый запах сырости и такой поразительно родной, утешающий запах мокрых увядших растений, наподобие длинных, с чуть вьющимися листьями, цветов лотоса, дарящих сладковато-терпкий аромат, без сомнений, означал, что они собираются на некогда осаждённую гору Луань Цзан. Солнце, обращённое в другую сторону, обычно если и восходит, то мало освещает логово эпохального Старейшины И Лин. Так же дело обстояло и нынче.
Вэй У Сянь, насилу оторвавшись от рассматривания своего старого жилища, вопрощающе взглянул на Лань Ван Цзи. 
— Я имел ввиду, особенное место, которое имеет ценность для тебя, а не меня. Что это значит? Ладно, спишем на то, что ты недопонял и ошибся. Ну что, перевыберешь?

Лань Ван Цзи посмотрел в бархатные тёмно-коричневые, орехового цвета глаза Вэя, окаймлённые густыми ресницами. В них было непонимание происходящего. 

Вэй У Сянь, которого несколько позабавила реакция и близость Лань Чжаня, подался вперёд, намереваясь смутить того, но тот остался стоять на месте.

Лань Чжань, как бывало, безгласно отвернулся, чтобы, пройдя мимо, спуститься в неприметную низину, где, спрятанный ото всех, скромно стоял небольшой памятный камень. 

Вэй У Сянь прошёл следом за ним и, проглотив невысказанный вопрос, застыл как каменное изваяние. Спустя минуту, он отмер и снова, правда, медленнее и тише, спросил.
— Под могильной плитой лежит урна с моим прахом?

Лань Чжань положительно кивнул. 
— Да. Я часто приходил сюда.

— Хань Гуан Цзюнь, зачем тебе наведываться в мемориал павшим заклинателям?

— Захотел. К тому же, я заглядывал только к твоему памятному камню, — коротко ответил Лань Ван Цзи. 

— Не тревожишься, что я подумаю, что ты на меня запал? — по-доброму насмешливо не преминул поинтересоваться Вэй.

Лань Ван Цзи покачал головой и, тщательно скрывая глаза под — как по заказу — спавшей из-за порывистого ветра чёлкой, тембрально приятным на слух голосом произнёс.
— Меня не волнует, если будешь так считать, потому что то, что ты шутливо предположил — это правда.

Вэй У Сянь, сбитый с толку, замирает, а сердце пропускает удар и на секунду, кажется, он теряет способность дышать. 

Чего тебе может недоставать, если ты наделён тонким, острейшим умом, привлекательной внешностью и являешься гордостью именитого Ордена — одним из нефритов клана Лань? И богатство, и заслуженное высокое положение в обществе, обеспеченное уважение Глав других Орденов и обучающихся в них адептов. Но, простите, простое человеческое тепло необходимо всем без исключения, сколько бы дней, месяцев, лет они ни прикрывались под стальными, кажущимися непробиваемыми масками равнодушия. Без человека, подбрасывающего в твой камин дров, приходится очень и очень сложно. Тут вопрос состоит, скорее, в том, как бы он совсем не потух, переставая греть. 

В такое бушующее-бушующее море бросило Ван Цзи, когда Вэй покинул мир, грозясь бесследно исчезнуть навсегда. Пенистое море, в котором нет ветки, за которую можно зацепиться и выкарабкаться на сушу. 
Это, хвала Небесам, всего-то было испытанием медными трубами. 

Чуть не приросло это отвратительное, мерзкое одиночество. Вязкое, склизкое чувство, которое липнет к коже и мешает нормально пить кислород. 

Без Вэя — да, довольно смешные сравнения — он словно кекс без изюма. Будто вкусный суп без главного ингридиента. Как… Перечислять можно бесконечно.

И в этот раз, всё также сидя за раскидистой цветущей магнолией в библиотеке, не виднелось знакомой макушки в окне, не звучал звонкий смех, разрезающий гробовую звенящую тишину. Шум собственных мыслей не стихал, не давая сосредоточиться на переписывании рукописей, написанных на мёртвом языке. В ушах трещал погребальный покой и клёкотом птиц раздавался в мыслях гомон чужих голосов. А в библиотечном воздухе витал призрачный, едва уловимый аромат закатного утра вперемешку с росой, присущий У Сяню. 
Неминуемо приходит осознание: то, что Ван Цзи считал иллюзией реальность того, что между ними могут завязаться дружеские отношения — стопроцентно мимо цели. Когда ему доводилось смотреть на кроликов — вспоминался парень, самозабвенно желавший их приготовить на территории Облачных Глубин. Когда украдкой видел, как юные адепты распивают "Улыбку Императора", вкушают локвы — все опять-таки сводилось к У Сяню. Как-то так выходило, что многие вещи он, лелея в памяти всё то о нём, что мог забыть, безотчётно сопряжал с ним. Разлука далась ему трудно. Даже Лань Хуань пару раз обращал на это внимание, но не досаждал каверзными вопросами. 
А ведь, честно признаться, имя 'Вэй' ему отлично подходило. По сути дела, он взаправду призрак, дитя без зависти. 

Их первое знакомство, произвёдшее "волновой резонанс", закончилось дракой. Вторая встреча завершилась точь-в-точь, как первая — сражением, закончившимся, правда, последующей экзекуцией. И так, незаметно для самого себя, в мысли глубоко врезался и неплохо устроился парень, которого оттуда клещами стало не вытянуть. 

Сперва Вэю хотелось донимать его только лишь потому, что тот сам на это напрашивался одним своим поведением. Потому что был донельзя сдержан и всегда вёл себя по правилам этикета. Так, как положено, именно так, как прописано в книгах. Интересно было выведать, подвластны ли ему эмоции; столько холода в нем было, отрешённости, эмоций под ноль. Неужто это живой человек? Самый-самый, казалось бы, скучный, но, однако, совершенно противоречиво этому — Вэй мог дать голову на отсечение — чрезвычайно, безумно интересный парень. Не каждому дано совмещать в себе горячий лёд и холодную пламень. Он настолько привык его доставать, что сам не прочитал между строк, как обычные подстрекательства, взывающие к каким-никаким, а эмоциям, переросли в нечто большее.
Юноша источал запах сандалового дерева, обладающего широким спектром действия. Во-первых, рядом с ним импульсивный Вэй капельку подавлял свою эмоциональность, становясь спокойнее. Но совсем капельку, потому не оставлял попыток доконать Лань Чжаня.

Было крайней неожиданностью, что по изощрённой иронии судьбы после перерождения его тыл прикрывает не брат, с которым он рос и на пару запускал воздушных змеев, а мальчик, которого он неустанно дразнил. Сначала Вэй к нему ничего не испытывал, но позже в голове что-то щелкнуло — закрутились шестерёнки и механизм заработал. Идеально обрести человека, не ведущегося на сочинённые о тебе отрицательные небылицы даже после детских прикапываний, разве нет? 
Едва ли Лань Ван Цзи льстило его внимание, но он в упор не видел в нём врага. 

Вэй стал первопроходцем Пути Тьмы не потому, что он манил огнём, не знающим жалости и пощады, нанизанным на озлобленное сердце, готовое в одно мгновение расплавить неугодных людей, нет-нет, вовсе нет. 

Путь этот бранили, невзлюбили те, кто совершенствовал свой дух честным путём. Их не устраивало, что кто-то бесчестный добивался всего стремительнее, чем они за растянутые тренировками годы. Его презирали за выбранную дорогу, за путь, бывший короче, чем избранный большинством. Его обвиняли во всех пороках, в любой малейшей мелочи, везде и всюду распространяли, что он — творитель Зла, не прекращающий бесчинствовать даже в своей бесплотности. 

Вэй был обречён иметь дурную славу, которая, наверно, будет передаваться из поколения в поколение. Но ведь это была ложь! Не наливая патоки в уши, это всё равно останется обманом, кристальной неправдой. Однако было однозначно, что никто не поверит, что он безобиден.

Пока кругом шли толки о плохих качествах Старейшины И Лин, который не только, к тому же, оказывается, озлобился, но и оскудел на деньги, Лань Чжань оставался верен нейтральной позиции, не принимая ничьей стороны. 

Несмотря на то, что коэффициент недоверия словам прохожих баламутов превышал норму, потому что Лань Ван Цзи знал Вэя, а они — наслышаны. Следовательно, молва, распространяемая ими была исполнена бредней. Без устали твердили жители Поднебесной, каким свирепым при жизни был Вэй Ин, не зная всей истории, не ведая о деталях его судьбы. Лань Ван Цзи оттенял от себя все, что с ним связано. Кое-как наотмашь отрицал свою очевидную имитацию безразличия. Не верил, что привычный мир рассыпался осколками.

Проходя около лавок местных шарлатанов, желающих подзаработать на загремевшем повсюду злосчастном имени, нанося на холст краски с уродливой рожей толстячка, Лань Ван Цзи наделял их укоризненным взглядом, под тяжестью которого они завсегда робели, не понимая, как назло, чем вызвали, на первый взгляд, необоснованное негодование брата главы Ордена Гу Су. 

Вэй У Сянь отмёл откровенное признание в любви в сторону — непонятно, что послужило отправной точкой таких метаморфоз характера Лань Чжаня, что стало переломным моментом, но факт остаётся фактом, может, юморить научился — и за версту завидев вдалеке кролика, тут же оживился и уголки его губ стремительно поползли воверх. 
— Лань Чжань, разрешишь мне поиграться с кроликом? Я буду бережно обращаться с ним. Ты же понимаешь, что взглядом я жарить крольчат как куриц на мангале не умею? 
Лань Ван Цзи, на удивление, не выказывал сопротивления и согласно — так, по крайней мере, показалось У Сяню, — хмыкнул. 
— Хорошо, если ты не против, тогда я пойду. 
Внезапно Лань Ван Цзи окликнул его. 
— Вэй Ин.
Вэй У Сянь с подлинной заинтересованностью обернулся и в его взгляде застыл немой вопрос.
— Не двигайся. Я... 
Вэй У Сянь заулыбался пуще прежнего и, заложив руки за спину, зашагал спиной вперёд, чтобы мочь смотреть на Лань Ван Цзи. 
— Хань Гуан Цзюнь, знаешь..? 
— Что?
— А ведь если не продолжишь своё предложение, я могу неправильно истолковать в нём паузу и подумать, что ты хочешь составить мне компанию. Но если вдруг так ляжет карта, что я окажусь прав, то тебе вовсе не обязательно идти вместе со мной, потому что кролик итак уже у меня, — поймав взгляд Лань Ван Цзи, Вэй продолжил, — он был настроен не враждебно, что было видно, зримо, поэтому я подозвал его с помощью сил Пути Тьмы, иными словами, новым изобретением, сделанным для коротания времени, из материалов собственного производства, чтобы позже, когда доберёмся... Ах, я шучу, просто шучу! Не смотри так обвиняюще. С твоим абсолютным слухом и ястребиным зрением ты бы заметил что-то неладное. Кролика я приманил морковкой, веришь? — У Сянь достал из-за спины спрятанную в рукаве половину моркови, показательно выставив руку вперёд. 

Лань Ван Цзи кивнул. 

Не стерпев, Вэй присел на корточки и длинными, проворными пальцами стал вплетать дивные пионы в венок, а затем встал и подошёл к Лань Ван Цзи, надевая дополнительное украшение ему на голову поверх ленты. 

Лицо действительно ничего не говорило, но внутри он силился утихомирить нелепое смущение, из-за которого сердце билось с перебоями. 

Лань Ван Цзи, в свою очередь, выудил из-за ворота аккуратно сложенную четырежды бумажку и быстро вложил в разжатую ладонь Вэя. 
Тот, увеселённый, раскрыл её, и, засмотревшись, улыбнулся. 
— Ты видишь меня настолько красивым? 

Лань Чжань отвернулся. Как стало понятным после его первого опыта со спиртным, он делает так, когда смущается.
Ван Цзи, стрельнув глазами к небу, лишь по солнцу определил, какое сейчас примерно время, и силком заставил Вэй У Сяня вернуться с ним туда, где они собирались остаться на ночлег. Хоть тот и отпирался изо всех сил, в конце концов сдался на милость победителю, покорившись его воле, так как знал, чем чревата непокорность в Облачных Глубинах. Вернее, что повлечёт за собой непослушание тому, кто умеет применять заклятие молчания — самый главный из его страхов, не считая собак. Несмотря на то, что Лань Ван Цзи и Вэй У Сянь сейчас находятся в совершенно другой местности, титулованный Хань Гуан Цзюнем Лань Чжань соблюдал режим сна, глубоко вросшего в него корнями, и рано ложился спать. 

Сняв комнату в этой провинции, так как в Облачные Глубины они явно не успеют, Лань Ван Цзи и Вэй У Сянь, подуставшие за день, направились в свою комнату.

Комната, представившаяся перед ними, была небольшая. Она выглядела малость жалкой, но искусная мебель в ней полностью перекрыла имевшиеся недостатки вроде несильно отсыревших стен и явно немытого махрового ковра цвета киновари. Где-то в углу мирно стояло зеркало с заляпанным пылью и чем-то ещё, отдаленно напоминающим копоть, стеклом. 

Преодолев расстояние от двери до тумбы у входа, обнаружилось, что в ней, в комнате, опять оказалась лишь одна постель. 

— Лань Чжань, мы же не собираемся делить ее на двоих? И почему нам второй раз выпала честь обладать односпальной кроватью? 

Лань Ван Цзи промолчал. 

И Вэй безошибочно расшифровал его молчание.

— Понятно. Значит, собираемся. Хорошо, твоя взяла. Скоро девять, минут через десять-пятнадцать. Не будешь же ты меня насильно спать укладывать, как там, в резиденции Гу Су Лань. У меня все кости наутро будто раздроблены были. Всё затекло до жуткого онемения. 
Лань Ван Цзи никак не ответил словами, однако, положив руки Вэю на плечи, мягко вынудил сесть того на край ложа.
На моментально возникший в голове у Сяня вопрос он ответил, что это нужно подсуетиться сделать до того, как они прибудут в Облачные Глубины. 
Вэй У Сянь находил такое поведение Лань Ван Цзи необыкновенно странным. 
— Лань Чжань, ты не пьян. Ты бы и не пил. Я не чувствую характерного запаха перегара. Что на тебя нашло? 
— Вэй Ин, я уже признавался. Если хочешь, я скажу ещё раз.
Вэй У Сянь неверяще вытаращился на него. 
— О, постой, а в этот раз мне стоит прислушиваться к твоему сердцебие..
Лань Ван Цзи провел пальцами по его слегка пухлым губам, а затем приподнял лицо за подбородок. 
Вэй У Сянь потерял дар речи. Все мысли перемешались в кучу, а в голове творился полный сумбур. Впрочем, как и у того, кто только что запечатлел невесомый поцелуй на его лбу.

Вэй, рядом с которым расписанная правилами стена теряет всякий вес и отходит на второй план. Рядом с которым предложение, начинающееся одним, заканчивается совершенно другим...
Сидя за раскидистой цветущей магнолией в библиотеке в компании самого себя, Лань Ван Цзи созерцал из окна мимо проходящих заклинателей из разных Орденов и жадно ловил взгляды, каждое движение губ и улыбки У Сяня, адресованные не ему, а предназначенные тем, с кем он напивался вечерами до беспамятства после очередной проказы.
Он был убеждён, что остаток жизни проведёт в полном уединении, не соприкасаясь с такими приземлёнными вещами, как симпатия, влюблённость, а сверх того — любовь. Но это чувство, которое в одночасье охватило его разум, поменяло кардинально русло потока его мыслей, переместив «любовь» из разряда приземлённых вещей в возвышенные. 
Лань Чжаню потребовалось время, чтобы влюбиться. Дошло до того, что потребовался сам уход Вэя из жизни, чтобы осознать природу явления этого чувства. Потребовалось еще больше, чтобы принять их и нести бремя неизбывной тоски по любимому человеку долгие тринадцать лет. Ему даже снился кошмар, который, как ни странно, запомнился наизусть. Нет, Ван Цзи не ощущал себя чумным, ведь о секрете, впечатавшемся в сердце и оставшемся гнить мертвым грузом, никто бы никогда не узнал. Если бы не одно большое "но", сколупнувшее букет дорогих сердцу воспоминаний. 

Лань Ван Цзи привык быть в одиночестве, и никто не знал, что у него на уме, потому не осмеливался вырвать его из пучины разверзшейся внутри сосущей бездны. Пока, как бы пафосно ни звучало, на пороге не появился адепт из другого Ордена, владеющий мастерством улыбаться изнутри и производить счастье в больших объёмах. Незаметно, ненавязчиво, маленькими шажками? Нет, бесцеремонно, беззастенчиво он поселился в одинокой душе и засел там надолго, став её частью.
Словом, новость о том, что предмет его тайного воздыхания переродился в чужом теле, для него была как дар божий. Лань Чжаня после того, как Вэй почил, неустанно глодала совесть за свою невозмутимую сдержанность. За то, что он теперь не имел представления, сможет ли к нему прикоснуться, сможет ли наблюдать издалека, сможет ли сохранить надежду на перерождение, когда в мире, непосредственно с Цзы Дянем на пальце и мечом Сань Ду в руке, его подстерегает опасность в виде шиди.

“Лань Ван Цзи всё-таки решился договориться с парнем, ищущим отмщения паршивым людям, что причинили ему немало горя. В обмен на совершение этой мести Мо Сюань Юй обязывался пожертвовать своим телом в ритуальном призыве её исполнителя при помощи заклинательного круга. 

Заливаясь горючими слезами, парень ухватился за рукав одеяния Лань Чжаня и спросил. 
— Лань Ван Цзи, скажи, а Вэй Ин, — почему-то поймав во взгляде молодого господина непроизвольное роптание, он осёкся, — такой ли Вэй У Сянь злой дух исключительной ярости и мощи, как разглагольствуют заклинатели и простой народ повсеместно?

Лань Чжаню было не до рамок приличия, и он решил соврать. Не шибко сильно соврал, ведь, проснись У Сянь в чужом теле, разве не догадался бы, что к чему? Напротив, он, несмотря на свой беззаботный нрав, достаточно сообразителен и выполнил бы последнюю волю человека, которому это тело раньше по праву принадлежало. Гарант. 
— Мгм. Это правда. Врать не в моей компетенции... 

Парень воссиял и, силясь не засмеяться от расшалившихся нервов, улыбался как ненормальный. 
На прикроватном столике расположилась мигающая слабым светом восковая свеча, рискующая погаснуть и придавшая в этот момент дополнительного безумства лицу Мо, догорая в мелкой посудине, и по краям её стекали крупные капли.
— Я отвечу на незаданный тобой вопрос. Ты не против? Вэй У Сяня узнаешь по изменениям моего характера. Мы с ним не были знакомы, в отличие от тебя, потому это тебе, возможно, дастся намного легче, чем представляется в данный час, — парень расслабился и, собравшись с духом, склонился над импровизированными приспособлениями для проведения обряда. Усиливающийся неподдельный страх подгонял его.

На успешный результат Ван Цзи не надеялся. Знал, что если он рядом, всё пройдёт как по маслу. Должно пройти.

Мо Сюань Юй сморщил нос от боли, прокатившейся по всей длине руки, когда сделал маникюрными ножницами несколько надрезов на запястье, и поднял руку над кругом. Над областью, где он должен был нарисовать круг. 

Лань Чжань руководил процессом, и когда крови стало катастрофически не хватать для написания заклинаний, он внутренне заколебался, но все тем же ровным тоном попросил парня отважиться использовать нож для нанесения себе увечий. 
Сюань Юя лихорадочно трусило, на лбу проступал пот, но начатое дело надо было завершить. И поэтому, взяв дрожащими пальцами холодное оружие, он испещрял своё тело рваными ранами...”

Обряд обернулся небывалым успехом.

И потом уже никакие вздорные выдумки любителей пересудов не останавливали. Он не смог совладать с собой, потому что даже аргументы против не помогали избавиться от намерения встретиться с ним, с тем, по кому он так долго скучал, поэтому Лань Ван Цзи, сколько бы ни прилагал усилий, решил не идти наперекор судьбе. Рука сама, казалось, дёрнется в порыве обнять У Сяня.
Ещё тогда, на горе Дафань, когда, пусть и на сделанной наспех бамбуковой флейте, пусть и в оболочке человека, прозванного деревенским дурачком, Вэй с помощью знакомой мелодии успокоил Вэнь Нина – Призрачного Генерала, своего верного приспешника, преданного "пса" – Лань Чжань убедился, что это он. Этого хватило с лихвой, чтобы подтвердить все появившиеся в голове подозрения о личности человека, игру которого он услышал ещё в деревне Мо. Как говорится, ухватился за допущение как за соломинку, а в итоге вытянул ворох проблем в лице бывшего Старейшины И Лин...

Вэй У Сянь, умеющий приспосабливаться к ситуации, отбросил ненужное стеснение и не оттолкнул Лань Ван Цзи, а, повергая того в не меньшее изумление, чем он сам испытал недавно, притянул за шею к себе, наклоняя и выдохнул в самые губы. 
— Ты все ещё соревнуешься со мной, кто из нас более бесстыжий? Лучше сдавайся, пока не ощутил горечь поражения. 

Лань Ван Цзи с улыбкой (каменное лицо номер...) – он мог поклясться, что с улыбкой! – на устах приник губами к его шее и намеревался склонить лечь спиной на простыни, как Вэй Ин встрепенулся. 
— Подожди, а как нам определить, кто сверху? Вытянем жребий? Я же невинен как роза. У неё даже шипы не опали и мой сад ещё не завял... Да, давай ты.. 

Вэй перехватил руку, тянувшуюся распахнуть его верхние одежды, и ухмыльнулся. 
— Нет, без шуток, я предлагаю на полном серьёзе. Конечно, тело у тебя идеальное: перекатывающиеся мышцы рук, не обделённый рельефом пресс и всё остальное. Опустим некоторые любопытные детали, которые мне довелось лицезреть... Красота за пределами тела, она не в конституции..! Ни в коем случае не подвожу к тому, что ты подходишь на роль того, кто берёт. Выдвигаю свою кандидатуру. 

В светлых льдисто-голубых глазах отразилась минутная пелена похоти, когда Вэй одним ловким движением пальцев снял с него лобную ленточку, обнажая чистый, белый лоб, а затем поглядел на мужчину и, потеряв остатки стыда, споро оголил плечи, специально выгибаясь навстречу, чтобы тот оценил его изящный вид, но он тут же вернул самообладание, принявшись вести себя более благопристойно, чем Сянь на уроках в детстве. 
— Как не уступишь? — прошептал Лань Ван Цзи над ухом Вэя, — ведь разница в телосложении у нас существенна. 
По спине, прямо по всей длине позвоночника Вэй У Сяня пробежали мурашки, отчего кожа покрылась лёгкими пупырышками. Нет, благопристойностью здесь и не пахло, она потонула в глубочайшей зимней проруби.
У Сянь отвел взгляд в сторону, а потом, убрав руки за затылок, распустил свои длинные волосы, обмотанные тонкой красной лентой, которые вмиг рассыпались водопадом, ударяя в ноздри пьянящим разум ароматом. 
— Лань Ван Цзи, скажи, если я тебе давно нравлюсь, то почему я узнал об этом только намедни? Я не глумлюсь.

Лань Ван Цзи издал неопределенный звук: «Мгм». 

— Хорошо, не отвечай. Тогда, пожалуй, задам другой вопрос. Почему смолчал? Да, на то была твоя воля, но на что ты рассчитывал? Ведь не надеялся же, что я останусь в Облачных Глубинах навек, так в чём смысл? Я бы не обсмеял твои чувства. Однако ответ и впрямь лежит на поверхности — ты не мог признаться, и даже не потому, что не хотел прослыть обрезанным рукавом. Попросту не сразу прозрел. Я, наконец-то, угадал?

Вэй У Сянь, прежде чем снова довольно посмотреть на Лань Чжаня, широко улыбнулся, обнажая белоснежные зубы, и резво подскочил на ноги, разворачиваясь к нему так, чтобы встать лицом к лицу с ним. 

— Ты абсолютно прав. Нет смысла в ворошении прошлого. Лань Чжань, что ты подразумевал под "хочу", когда я указал на Би Чэнь, подумав, что то, что ты спьяну ляпнул "мой" при указывании на себя — это именно про меч? — в карие глаза Вэя прокралось буйное желание озорства. 

По лицу Ван Цзи нельзя было распознать, какие он изъявляет эмоции, но это ничуть не отвлекло Вэя от соблазна закрыть глаза и дождаться действий Лань Ван Цзи. 
Вэй У Сянь опустил веки, а Лань Ван Цзи, немного помешкав, заправил выбившиеся пряди волос того за ухо, и сделал то, что не характерно для него прежнего-теперешнего, а именно — наклонился, мазнув губами по щеке — этот жест подарил тому небывалое наслаждение — и впился сладостным поцелуем в приоткрытые губы Вэя. Вэй планировал подразнить мужчину, но обломался, когда, как у девственницы, его ноги подкосились от простого поцелуя, не имеющего ничего общего со страстным! У Сянь открыл глаза и, подняв их, столкнулся не с глупо расфокусированно-затуманенным взглядом, что господствовал на собственном лице, а с дико крышесносящим и пока осмысленным. В насыщенных светло-голубых, нет, таких светлых, почти что прозрачных глазах, хоть снаружи и не явственно читается, но в их глубине отражалась целая гамма эмоций. В основном, его можно было назвать ласковым. 
Вэй, поймав себя на кое-какой мысли, устремил взор, полный понимания, что он уже знаком с этим взглядом Лань Чжаня, посылающим спокойные волны нежности. Непонятное радостное предвкушение чего-то зародилось у него внутри, обрастая непередаваемым восторгом от трепетных прикосновений Лань Ван Цзи. 

У Сянь, найдя подходящее время, чтобы остудиться, вновь оглядел комнату. И испытал амбивалентность чувств: интерьер по-прежнему оставлял желать лучшего, но стал казаться красивее, а, более того, вид из окна — прекрасным. Они уже побывали во многих окрестностях и повидали много всего занятного, но по-настоящему красивых и запоминающихся мест было по пальцам двух рук пересчитать. На этот раз, это стильно обустроенное, хоть и устаревшее, комфортное временное жилье запомнится обоим парням не только за уют, но и из-за приятных воспоминаний, а они оба были убеждены, что так всё и произойдёт. 
Темноволосый обхватил тонкими пальцами запястье своего спутника и игриво потянул в свою сторону.
Приглушённый свет от зажжённых свечей придавал атмосфере романтичные нотки, а огромная мягкая кровать так и манила испробовать её на прочность.
— Возьмёшь меня прямо сейчас? — в глазах У Сяня заблестел вызывающий огонек, а в голосе слышалось озорство, отчего Ван Цзи захотелось заткнуть того самым страстным поцелуем, что он и сделал, вложив в этот поцелуй всё. 
Руки его притянули темноволосого ближе к себе за бёдра, постепенно перемещаясь на поясницу и ниже. Стукающиеся зубы при рваных, невпопад поцелуях, распаляли итак нарастающее желание. Крыша поплыла от таких любимых губ и столь умелого языка во рту. Прервав поцелуй, Вэй с пошловатой улыбкой толкнул Хань Гуан Цзюня на мягкую кровать, замечая в его выражении лица... недовольство. Вскоре он сам был подмят под себя властным мужчиной.
Вэю захотелось соблазнить любимого, до невозможности приличного, в любой ситуации сдержанного, Хань Гуан Цзюня до такой степени, когда тот потеряет над собой контроль. Воздух, до этого бывший необычайно свежим, накалился в комнате до максимума и давил на горло, едва давая вдыхать кислород; ненасытное дыхание сбивалось от наслаждения и нарастающего вожделения, а сердце грозилось покинуть пределы грудной клетки, гулко ударяясь о рёбра. 
Сейчас Вэй, уже лишённый любого намёка на одежду, лежал под мужчиной, который пожирал, не побоюсь этого слова, прекрасное тело жадным взглядом. Взгляд мужчины сверху поистине будоражил бурлящую в венах кровь, смущал и одновременно с этим заставлял образоваться напряжение внизу живота. 
Он возмущённо, скорее на рефлексах, чем от нежелания, попытался сдвинуть ноги вместе, когда чужие руки коснулись его колен. Но тот оказался настойчивее, так что Вэю пришлось податливо раздвинуть ноги, заливаясь при этом румянцем. 
Лань Ван Цзи знает, что так нельзя. Знает, что не склонен к мужеложству. Но не оставляет иного выхода любовь, у которой не было имени, однако, любовь, которой он имя дал: имя ей — Вэй У Сянь, безвозвратно пленивший его.
— Постараюсь отнестись к процессу со всей серьёзностью, — ободряюще шепчет Лань Чжань, легонько прокусывая нежную мочку уха. 
Послышался приглушённый писк. 
— Я и не боюсь, — усмехнувшись, вкрадчивым шёпотом ответил тот в ответ сладко и с долей сексуальности. Решившись проявить активность, У Сянь одной рукой медленно развязал набедренный пояс на его талии и стащил верхнюю одежду с мужчины, второй рукой пробираясь под исподнее одеяние, пока Ван Цзи осыпа́л шею поцелуями, а скорые руки уже вовсю ласкали зад. 
— А откуда у тебя эти шрамы? — сквозь несдержанные, хриплые стоны поинтересовался он, нащупав подушками пальцев исполосованную спину Хань Гуан Цзюня, и провёл ими по шероховатым линиям. 
Вместо ответа Лань Чжань скользнул мягким касанием по возбуждённой плоти, постепенно ускоряясь, отчего у парня снизу мысли совсем запутались в экстазе. Когда тихие стоны становились громче, это приятно ласкало слух Ван Цзи. Сегодня он, наконец, овладеет им. Ему не терпелось ощутить, насколько Вэй узок внутри, насколько там скользко и влажно. От таких мыслей становилось тесно оставаться в штанах.
Он поднес пальцы ко рту Вэй У Сяня, и тот, в мгновение ока поняв, что надо сделать, втянул его пальцы в рот, начиная обсасывать их и вылизывать, обмачивая слюной, словно это самое сладчайшее угощение в мире. В это время Лань Ван Цзи снял с себя оставшуюся ткань одежды, а взгляд У Сяня прошёлся по подтянутому телу возлюбленного и остановился на вставшем члене. Неужели это он так сильно возбудил его, а не милая барышня? В голову закрались фривольности, очень хотелось коснуться горячей плоти и обласкать, но этого ему не дали сделать. Вытащив свои пальцы изо рта Вэя, он проник ими в тугую, узкую и мокрую дырочку.

Вэй шумно сглотнул и издал тихий стон.
От жарких, смакуемых поцелуев забывался дискомфорт и на его место приходило желание большего. Наконец, мужчина заменил пальцы на свой до невозможности возбуждённый член. Стенки внутри девственной дырочки Вэя сжали его плотно, жарко и до умопомрачения приятно. 
У Сянь не смог сдержать вскрик из-за неожиданно болезненных ощущений. Он, тихо заскулив, прикрыл рот рукой.
На эти молчаливые стенания новоиспечённый любовник одарил его виноватым и непомерно нежным взглядом, а потом осторожно, почти невесомо коснулся губами виска и, убрав его руку, впился поцелуем в искусанные от смешанных эмоций губы. Сильные руки выверенно-размеренно бродили по обнажённому телу парня: сначала по худым бокам и по груди, как бы случайно касаясь затвердевших бусин сосков, потом плавно спустились к бёдрам, а после уже к ногам, словно вскользь, между делом, проверяя их на наличие повреждений. Когда Вэй дал понять, что можно уже двигаться, мужчина закинул худые, жилистые ноги парня себе на плечи и, придерживая их, стал двигать бёдрами. 
Вэй сжимал в руках вовремя подвернувшуюся под руку подушку. Он постепенно начал давать волю вырывающимся из груди стонам. Даже подумать он не мог, что когда внутри тебя находится возбуждённый член и неумолимо начинает разгонять темп, это так захмеляет. Особенно когда это делает любимый человек, особенно когда проникает глубоко, резко и двигается так интенсивно, что может задеть самые чувствительные точки, от касания к которым ураганом ссекает крышу. И хочется стонать до срыва голоса, чувствуя одновременно с этим как внизу живота у тебя самого горит пламя наслаждения. Хочется коснуться себя и поласкать, чтобы наконец излиться фонтаном брызг истинного блаженства. Но Лань Ван Цзи резко убирает руки парня и берёт дело в свои руки. Вэю остаётся только выгибаться, наслаждаясь периодичными ласками и толчками, из-за которых по телу проносится волна удовольствия. 
Спустя пару таких приятных мгновений, Вэй У Сянь всё же не выдерживает и, судорожно глотая ртом воздух, издаёт последний протяжный стон, изливаясь себе на живот. Почти единовременно с ним кончил и Лань Чжань, когда тот неосознанно очень крепко сжал его член внутренними мышцами. Горячая сперма растеклась по бёдрам, а Вэй чувствовал, как внутри него пульсирует член любимого. Он протянул к нему руки в поисках тепла, что необходимо после такого всплеска эмоций. А тот охотно отвечает объятьями на объятья, выйдя из него, и прижимает Верховного Главу и Магистра дьявольского культа — простым языком, всё того же Вэй У Сяня — к своей груди. 

Вэй У Сянь закинул руки ему на плечи, приобнимая.
— А почему твоя спина обезображена шрамами? Не расскажешь, за что ты их получил?

Лань Ван Цзи уклончиво ответил.
— Всему своё время.

— Ну вот опять мне не удалось усыпить твою бдительность. Думал, проболтаешься. Скажи-и-и.

— Ну кто ещё, кроме тебя, завязывает слишком длинные ленточки дважды бабочкой? — сказал Лань Ван Цзи, так как застал под стопами валяющуюся чью-то заколку. 

Вэй весь подобрался и... Захохотал в голос, потому что Лань Чжань только что попытался увильнуть от ответа, а потом плюхнулся обратно на кровать, помышляя погрузиться в сон.

Ссылка на Оригинал :
https://ficbook.net/readfic/6840090