Глава 10
Убив себя во сне, я почувствовала облегчение, будто ничего меня больше не тяготит. Как странно.
Утром, когда я спускаюсь к завтраку, Хикса нет. Сначала я думаю, что он просто обижен и не хочет завтракать вместе со мной. Но потом тётя говорит, что Хикс уехал рано утром. Я не верю в это, я стараюсь не верить.
– Ты же знаешь, у него много учёбы, – успокаивает меня тётя. – Он приедет, как только решит некоторые дела.
Мы больше не говорим о Хиксе, вообще ни о чём не говорим. Я сижу в гостиной у телевизора с сестрой и братом и учу Сади делать цветок из бумаги. Она смеётся, когда её цветок получается больше похожим на жабу, и я радуюсь, что могу отвлечь её хоть ненадолго.
Когда на экране я вижу шерифа Эгберта, то застываю перед телевизором. Я делаю громче звук и надеюсь услышать что-то хорошее. Но очень сомневаюсь, что Эгберт скажет хоть слово о мамином освобождении.
Он долго говорит об Энди Ройстоне, о том, каким человеком тот был, как много сделал для нашего города. Странно, что я ничего не слышала о нём раньше, а он, между тем, был чуть ли не святым, да ещё и маминым любовником. Как можно быть настолько слепой? После шериф рассказывает о том, когда и как был убит Энди, уверяет всех, что следствие ведётся активно. А потом слово берёт репортёр, и я прирастаю к полу.
– Как нам известно, в этом ужасном преступлении обвиняется Реджина Ллойд. Выяснилось, что они с Энди состояли в интимной связи несколько лет. Странно, что никто не знал об этом, ведь Ройстон всегда был на виду, – слышу я голос из телевизора и не могу поверить в то, что моя мама стала поводом для обсуждения всего города. – Любопытный факт: первый муж Реджины Ллойд, Эммет Ллойд, был убит в своём доме шесть лет назад. Убийца так и не был пойман. Думаю, все помнят, каким громким было то дело. Эммет Ллойд ушёл из жизни, оставив троих своих детей. Сегодня же его старшая дочь Эммелин, которая шесть лет назад и обнаружила труп отца в доме, поддерживает близкие отношения с сыном шерифа Эгберта. Кажется, даже арест матери шерифом не отбил у Эммелин Ллойд желание встречаться с его сыном. Напрашивается вопрос, что же думает обо всей этой ситуации сама Эммелин? Возможно, ей известно то, чего не знает ещё никто.
Я сижу как заворожённая. Глэн и Сади молчат. Никто из нас троих не может придумать, что сказать друг другу.
– Ну хватит, – слышу я голос тёти. Она подходит ближе и выключает телевизор. – Не нужно вам вообще смотреть эту дрянь. Вы должны понимать – всё, что говорят по телевизору – это неправда. А сейчас поднимайтесь в свои комнаты.
Мы не успеваем выполнить просьбу тёти. В дверь звонят, тётя Мирта идёт открывать. Я слышу женский голос и останавливаюсь. Брат с сестрой тоже не спешат наверх.
– Дети, это к вам, – зовёт нас тётя так, словно мы уже далеко.
Я знаю, кто к нам пришёл и зачем. И это рождает внутри меня негодование. Ведь я уже не ребёнок и в силах справиться со всеми переживаниями самостоятельно. Я не хочу, чтобы все думали, будто я слабая.
Мы сидим на диване и слушаем рассказ о том, каким будет наше расписание, как часто мы будем видеться и где, но, если честно, я ничего из всего этого не запоминаю. Я сосредотачиваюсь, только когда мы остаёмся с психологом наедине.
– Что ж, Эммелин, – говорит женщина спокойно. – Давай пообщаемся немного, хорошо?
Мне нравится, как она произносит слова. Её тон меня успокаивает. Наверное, я могу доверять ей, хотя и не настолько, чтобы вывернуть всю душу наизнанку.
– Простите, я не запомнила Ваше имя, – отвечаю я. Это хотя бы честно.
– Молли, Молли Паркер, – повторяет психолог без всякого раздражения. Мне это нравится.
– О чём будем говорить? – спрашиваю я так же спокойно, пытаясь перенять всю уравновешенность этой женщины.
– А о чём бы ты хотела поговорить? – отвечает она мне, я едва улыбаюсь.
– Ни о чём, – отвечаю я. – Мне не нужны сеансы, я могу справиться со всем сама. Кому нужна помощь, так это моей сестре.
– Это безусловно. Однако, может, и ты хочешь поделиться со мной чем-то? – спрашивает женщина и переходит на более ласковый тон. – Что ты чувствуешь сейчас? Из-за всей этой ситуации.
– Что должна быть сильной и помогать маме выбраться из тюрьмы, – отвечаю я и понимаю, что должна запомнить собственные слова. Вот что сейчас главное.
– Как ты можешь ей помочь?
– Мы наняли адвоката, и я сделаю всё, что он скажет, – отвечаю я спокойно. Молли утвердительно кивает, я надеюсь, что она осталась довольна моим ответом.
– Как считаешь, ты сейчас можешь вернуться в школу? – осторожно спрашивает Молли.
Что ж, если подумать, то минусов гораздо больше, чем плюсов. Хочу ли я в школу, где все знают о моей матери, которая обвиняется в убийстве попечителя этой самой школы? Сложный вопрос, но я знаю на него ответ.
– Думаю, мне это необходимо, – отвечаю я.
Молли задаёт ещё несколько вопросов. Наша беседа спокойная и дружелюбная. Сначала я притворяюсь, чтобы не казаться ненормальной или капризной, но чем дальше, тем больше я расслабляюсь по-настоящему. Возможно, необязательно выворачивать душу перед психологом, чтобы он мог тебе помочь.
Молли уходит наверх, чтобы пообщаться с Глэном и Сади, а я остаюсь в гостиной на диване. Я долго думаю о маме, о том, как сильно я не ценила её присутствие рядом, обещаю себе, что как только она вернётся, мы перестанем с ней ссориться, а будем настоящими друзьями.
Некоторое время спустя я пытаюсь дозвониться Хиксу, но он не берёт трубку. Неужели он разочаровался настолько, что теперь мы не будем даже общаться? Неужели я разрушила вообще всё, что было и могло быть у нас? Когда в очередной раз я слышу сигнал автоответчика, я решаю оставить ему сообщение.
– Хикс, это Эммелин, – произношу я и молчу, собираясь с мыслями. – Прости за вчерашнее и вообще за всё. Знаю, я порой невыносима. Но... ты мне нужен.
Я отключаю телефон и долго виню себя за сказанные слова, потому что они – проявление моей слабости. Неожиданно замечаю на пороге комнаты тётю Мирту. Неужели она всё слышала?
– Всё хорошо? – спрашивает она, я утвердительно киваю. – Давай приготовим ужин, ладно?
Вечером я уже собираюсь вернуться в свою комнату, как приходит Оливер. В этот раз я стараюсь вести себя спокойнее, терпимее, сдержаннее. Нужно завоевать его доверие, чтобы он смог помочь мне.
– Какие новости, Оливер? – спрашиваю я размеренно. Салливан смотрит на нас с тётей, видимо, о чём-то размышляя.
– Пока ничего нового, – отвечает адвокат. – Сейчас идёт поиск свидетелей, сбор фактов и так далее. И на данный момент всё, что имеется у полиции, отнюдь не в пользу твоей матери. Но я делаю всё возможное. И поверь, я её вытащу.
Мне становится спокойнее от его слов. Естественно, это не стопроцентная гарантия успеха, но в моей душе появляется надежда и она придаёт мне сил.
– Но я здесь для другого. Завтра вы должны явиться в участок для дачи свидетельских показаний.
– Тётя? – уточняю я и боюсь, что услышу отрицательный ответ.
– Тётя. И ты, – отвечает Оливер, и я будто лишаюсь воздуха. Неужели мне всё-таки придётся пройти через это? – Я хочу, Эммелин, чтобы мы с тобой решили один момент. Всё дело в том, что ты имеешь право отказаться давать показания против своей матери. Также мы можем сослаться на твоё несовершеннолетие, твоё эмоциональное состояние, придумать что угодно. С этим проблем не будет.
Я смотрю на Оливера и не до конца понимаю, зачем он говорит мне о возможности отказа. Хотя вполне очевидно, что он не хочет, чтобы я пользовалась этой возможностью.
– Мне нужно, чтобы ты решила, как ты поступишь: откажешься либо пойдёшь до конца. Я приму любой твой выбор.
– Хорошо, – соглашаюсь я.– Давай сначала проясним, поможет ли как-то маме моё свидетельствование?
– А ты за два дня стала больше похожа на человека, – отмечает Оливер и улыбается. Я закатываю глаза. – Если ты будешь говорить и делать так, как я тебе скажу, твоей маме это может помочь. По крайней мере, точно не навредит. Оптимальный вариант пока состоит в том, что ты ответишь на вопросы шерифа. Если позже ты не захочешь идти в суд, не будет никакой проблемы в том, чтобы отказаться.
– Я справлюсь, – говорю я уверенно и понимаю, что это так на самом деле. По сути, что сложного в том, чтобы просто говорить правду.
– В таком случае, устройся поудобнее, – говорит мне Оливер. – Сейчас я научу тебя отвечать на все вопросы, которые задаст тебе завтра Эгберт.