Хроника безумства

Проснувшись с неприятным привкусом во рту и головной болью, Марк сразу же понял, что эта реальность именно та самая, реальная. Только ему было не до шуток и уж тем более не до лёгкого недомогания, которое по сути своей было предопределено заранее. Ещё до того, как он залпом осушил полную кружку виски.

Чтобы не забыть ни слова из того видения или сна, свидетелем которого он стал, Марк раз за разом прокручивал в голове всё услышанное им, начиная с того самого момента, как раздались первые слова той безумной речи, которая, к слову, по части его прошлого была абсолютной правдой. Он очень отчётливо помнил те недалёкие, послевоенные времена, в которые был убеждён что то, чем он занимается — это благое дело на пользу государству и обществу в целом.

После завершения войны, произошедшая в мире «перестройка» перекроила не только человеческое сознание, но и воспоминания таким образом, что от них практически ничего не осталось. Грубо говоря все довоенные события настолько сильно деформировались и переплелись между собой в памяти людей, что складывалось впечатление некой выдумки, подделки, которая образовалась в голове посредством перемешивания того, что когда-то было в реальности с выдумкой и фантазией. Иными словами, большая часть воспоминаний не только Марка, но и других сохранивших человечность людей выглядели так, будто их пропустили через блендер. Попробуй теперь разберись что было на самом деле, а что нет.

У безумцев в этом плане картина была обстоятельней и проще. Они, грубо говоря даже не заметили произошедшей деформации в мироздании, а чего уж говорить про их воспоминания и самосознание. Так что преобладающее большинство населения в полной мере счастливо и каждый по-своему рад своей нынешней жизни. В конце концов даже факт собственного бессмертия был для них абсолютно не явен, собственно, как и весь тот кошмар, что порой опускается на улицы.

Поднявшись с дивана, Марк подошёл к кровати Киры и, к его удивлению, она поначалу показалась ему пустой. Но присмотревшись он различил едва заметные колыхания одеяла и щетинистый затылок подруги, который практически слился воедино с белоснежной подушкой.

Убедившись, что она по-прежнему беззаботно спит, он резким движением достал из кобуры пистолет, поднёс его дуло к носу, а после вытащил магазин. Удостоверившись в том, что из ствола не пахнет порохом и все патроны на месте, Марк убрал оружие и тихо ступая поплёлся на кухню.

Выпив стакан воды и закурив, он открыл окно и посмотрел на чёрную машину с красными номерами, что стояла под окнами. Свет в салоне, как и габаритные огни были включены, но кто сидит за рулем и есть ли вообще кто-нибудь внутри автомобиля, разглядеть под таким углом было невозможно. Но эта машина совершенно точно принадлежала специальному батальону внутренних дел (СБВД), как и та, что приезжала ранее. Только в этот раз это был большой внедорожник офицера в высоком звании, звонкий смех которого до сих пор преследовал Марка.

Увиденное в полной мере оправдало его ожидания и вместе с тем успокоило. Ведь если бы он не застал внизу этой машины, то скорее всего задумался о возможной засаде на лестнице или во дворах, а если уж он так в открытую его дожидается, то вероятнее всего приехал один. К тому же ему слабо верилось в то, что столь высокопоставленный офицер решит лично навестить предателя и бывшего товарища в компании свидетелей из числа своих сослуживцев. Поэтому основываясь на этих весьма банальных и самоуверенных предположениях Марк пошёл будить Киру с вестью о том, что им нужно как можно скорее убраться отсюда.

Подойдя к кровати, Марк легонько потряс её за плечо. В ответ послышалось жалобное мычание и негодование, которого он не смог разобрать.

— Твои волосы стали заметно длиннее.

Кира тут же вскочила и поджав под себя ноги принялась наглаживать бритую голову. Делала она это не для того, чтобы убедиться в правдивости его лестных слов, а для маскировки смущения, которое проступило весьма заметным румянцем на бледном лице.

— Да-да! — по-детски радостным тоном сказала Кира и усмехнувшись продолжила: — Скоро придётся расчёску покупать. А я уж думала, что навсегда останусь такой. Это, наверное, значит, что я почти поправилась?

— Да, ты молодец. Только давай собирайся быстрее, мы спешим. И постарайся ничего не забыть, потому что назад мы уже не вернёмся.

Эти слова должны были огорчить Киру, потому что она очень полюбила эту квартиру. Но видимо он не зря подобрал к ней правильный подход заранее, стараясь максимально сильно осчастливить её банальным комплиментом, который должен был затмить собой огорчение из-за вынужденного побега. И ему это, как ни странно, удалось. Потому что Кира тут же довольная вскочила с кровати, даже позабыв о том, что до сих пор находится в одном нижнем белье, но Марк предвидел и это, поэтому покинул комнату задолго до того, как она успела в очередной раз смутить саму себя, омрачив тем самым своё настроение.

Пока его подруга, гремя на всю квартиру одевалась и складывала свои немногочисленные вещи в небольшой рюкзак, Марк достал из кладовой туристический, который был почти полностью забит всем необходимым для побега. Он был уверен, что этот день когда-либо наступит и вот настал. Уж слишком долго он служил в СБВД, чтобы понадеяться на то, что его не найдут или простят предательство. В конце концов ещё не было никого, кто смог бы с миром и по собственному желанию покинуть службу. В основном ещё задолго до того, как попавший в немилость офицер поймёт, что запахло жаренным, ему давали высшую меру наказания, которая очень часто сопровождалась пытками, притом настолько жестокими, что даже самый безумный человек готов был согласиться с любым предъявленным ему обвинением и отправиться на покой, приняв облик небольшой зольной кучки.

Сразу по завершению войны и до весны этого года, Марк лично отвечал за физическое истребление так называемых врагов народа, чем заслужил себе высокое звание и в конце концов стал командиром одного из отделений СБВД — структуры, отвечающей за поиск и физический слом «очеловеченных», то есть всех тех, кто сохранил самосознание и объединился для выживания, а также борьбы с правящей элитой и государством в лице обезумевшего народа. Так что он был довольно видной и известной персоной, которую не могли просто так отпустить и оставить в покое. Ведь публично поквитаться с ним было делом принципа не только для Власти в целом, но и для бывших сослуживцев, которые точили на него зуб и желали использовать его поимку в виде некоего трамплина для своей политической карьеры или роста по службе.

Поставив рюкзак у входной двери, Марк надел кофту и с раздражением понял, что головная боль так и не думает униматься. Для оперативного и успешного избавления от которой он знал лишь одно лекарство, которого, к счастью, у него имелось в достатке.

Плеснув пол кружки виски, он тут же выпил его, после чего посмотрел в окно. Внедорожник по-прежнему стоял на том же самом месте. Только на этот раз фары и свет в салоне были погашены. Хорошо это или плохо Марк так и не понял. Да его и не особо это заботило. Однако если он действительно приехал сюда один, то ему вовсе не обязательно излишне заботиться о безопасности Киры и пытаться скрыться по крышам. Ведь он прекрасно знал незваного гостя и был абсолютно уверен в отсутствии у того зачатка безумства. Короче говоря, этот офицер был самым обыкновенным человеком с предельно хрупкой человеческой жизнью, которая имеет чёткую грань, за которую очень легко переступить. Но утверждать нечто подобное на сто процентов было бы весьма безрассудно. Потому что это всего лишь основанный на поверхностных суждениях вывод, который не имеет под собой какого-либо серьёзного основания.

Выпив следом ещё половину кружки янтарного напитка, Марк начал терять терпение и именно в этот момент показалась Кира. Одета она была в свою повседневную одежду, но на сей раз вокруг шеи был намотан большой, вязанный красный шарф — подарок Марка для её лучшей идентификации в толпе. И хотя на улице было не так уж и холодно, — в районе пяти градусов тепла — Кира всегда обматывалась им и снимала только тогда, когда становилось уж совсем невмоготу жарко. Правда отчасти это была не только преданность к столь приятному для неё подарку, но и прямая необходимость, связанная с её очень слабым здоровьем. Ведь ей вовсе не хотелось, помимо всего прочего, обременять Марка очередным приступом или простудой. Хотя в глубине души девочке несказанно нравится, когда он ухаживает за ней и оберегает.

Обувшись, Марк закинул на плечи выглядящий очень тяжёлым рюкзак и принялся наблюдать за тем, как его подруга надевает слишком уж массивную для её крохотной головки шерстяную шапку с помпоном, явно мужского фасона. Откуда она появилась у неё он не знал, но по её поведению понял, что изначально это был ответный подарок, который Кира так и не решилась подарить. Поэтому, чтобы хоть как-то оправдать появление этой причудливой шапки, девушка начала носить её сама и выглядела в ней весьма забавно. По сути, теперь миру были открыты только её разноцветные глаза и носик, из-за чего порой было не совсем понятно, что она говорит.

Закрыв за собой дверь на ключ, Марк бросил его Кире в рюкзак и они не спеша зашагали к лестнице и хотя он выглядел как всегда отстранено и умиротворённо — все его пять чувств работали на пределе, а рука была готова в любой момент выхватить пистолет.

Пройдя мимо участка лестницы, где ещё совсем недавно лежали четыре трупа, а всё вокруг было забрызгано кровью, Марк остановился и прислушался к безмятежной тишине. Так тихо в доме не было ещё никогда — это даже Кира приметила и с опаской прильнула к перилам чтобы посмотреть вниз.

Ни снизу ни сверху не было обнаружено чьего-либо присутствия. Казалось, что вместе с телами мужчин, также вывезли всех жильцов, но то было совершенно не так. Просто подобный эффект оказывал на безумцев вид служебной машины, которая если и появляется на районе, то уж точно ничего хорошего это появление не сулит. К тому же они не знали, что не могут умереть, да даже если бы и знали, то желания уехать за полярный круг ни у кого из них не было.

Выйдя из дома на покрытую, как и прежде мраком улицу, Марк пропустил Киру чуть вперед и хотел было быстрее уйти от этого чёрного внедорожника, но у того мелькнул свет в салоне и хлопнула водительская дверь.

— Эй-эй, не торопитесь вы так, дорогие мои. Ты что же не признал меня, Марки? — сказал вышедший из-за машины мужчина.

Одет он был в чёрного цвета мундир, белую рубашку и чёрный ослабленный в узле галстук. Петлицы и погоны свидетельствовали о звании полковника, но ни красной нарукавной повязки, ни фуражки, на которой обычно отмечается принадлежность к определённому роду войск или специальному ведомству, на нём не было. Видимо в неслужебное время оставил их в машине, как и кожаное пальто, которое являлось неотъемлемой частью офицерской формы.

Следующее, что бросилось Марку в глаза — это отсутствие кобуры с табельным оружием, которую люди в его звании обязаны при себе иметь в том числе и в неслужебное время. Зачастую из-за паранойи они даже в стенах собственного особняка предпочитали не расставаться с оружием. Эта привычка укоренилась и у самого Марка, который снимает кобуру только перед самым сном, но пистолет тем не менее всегда держит у изголовья. Поэтому отсутствие оружия это весьма подозрительный факт, которому Марк так и не смог дать должного объяснения, кроме разве того, что сделано это вполне осмысленно. Чтобы, так сказать, укрепить доверие и избежать недоразумений, которые могли развиться на этой почве. Но отсутствие оружия вовсе не показатель того, что нахождение рядом с этим человек не сулит ничего опасного. Наоборот, это вызывало больше опасений, чем если бы он вышел к ним с винтовкой наперевес. Поэтому Марк чуть придержал за плечо идущую напролом Киру и встал к ней практически в упор.

— А я думал мы поняли друг друга, — с досадой в голосе сказал Артур Новак, — но видимо зря я понадеялся на твоё благоразумие.

Когда он подошел к ним почти вплотную, Кира смогла разглядеть симпатичное лицо мужчины за сорок, с голубыми глазами и цвета соломы волосами. Он не выглядел в её глазах каким-то опасным, а даже наоборот вызвал скрытую в подсознании симпатию. Видимо решающую в этом роль сыграл его бархатный, очень приятный, певчий голос.

— Ну вот что мне с тобой делать Марк? Ты знаешь каких трудов мне стоило организовать наши с тобой переговоры? Для этого требуется столько сил и концентрации... Ты себе этого не представляешь. И что самое обидное, ты даже не спросишь, где я этому научился и как мне это удалось. Просто стоишь и молчишь. Вот бы хоть что-нибудь сказал в своё оправдание. А я ведь, между прочим, отозвал группу быстрого реагирования, которая сразу же ринулась сюда со всех ног, после того как ты кончил компанию тех ребят на лестнице. Я званием, между прочим, рисковал, чтобы спасти тебя. А ты такой-сякой... И это ещё хорошо, что они не оказались людьми! Как бы я тебя тогда отмазал? У тебя есть предположения?

Кира стояла по правую руку от Марка и очень внимательно всматривалась в голубые глаза незнакомца. У него был настолько живой, пропитанный энергией взгляд, что девочка чуть ли не восхищалась им и уж тем более не испытывала по отношению к нему никаких опасений. Но сколько бы она не прилагала усилий для того, чтобы понять о чём таком он говорит, у неё ничего не вышло. Тогда она оставила попытки вникнуть в односторонний разговор двух мужчин и обернулась, чтобы напоследок посмотреть в окно их с Марком квартирки и, к своему удивлению обнаружила, что во всём доме не горит ни единого окошка. Кажется, что дом обесточили, но это было совершенно не так. Ведь буквально через три подъезда свет в окнах горел и, судя по всему, жизнь в нём кипела как и прежде. Это очень её удивило, и она хотела было даже перебить монолог мужчины, чтобы сообщить об этом Марку, но в последний момент воздержалась.

— Ладно, — глубоко вздохнув сказал Артур, — я пойду на уступку, но только лишь на одну. Слышишь? Одну! Девчонку так и быть можешь оставить. Если ты в ней души не чаешь, то пускай даже живёт с тобой, мне наплевать. Или давай её на остров к седьмой ячейке отправим? В общем поступим с ней так, как ты этого пожелаешь, а я действительно кажется перегнул. Не надо её убивать. Ну что ты согласен?

Услышав про убийство, Кира немного опешила, но сдержалась от каких-либо высказываний. Вместо этого она посмотрела на Марка, который в этот момент отрицательно покачал головой.

— Ну, твою мать, Марк, — сказал офицер и нагнулся к Кире.

Лица их оказались на расстоянии менее метра друг от друга и Кира к своему удивлению заметила, как сильно переменилось выражение лица Новака, когда они встретились взглядами. Его глаза бегали по ней, будто выискивая что-то потаённое, сокрытое от беглого взора простого обывателя.

— Ничего себе, впервые такое вижу, — сказал он. — Я имею ввиду твои глаза. Один голубой, а другой тёмный, тёмно-карий?.. Не думал, что такое возможно. Столько людей повидал на свете, а такое вижу впервые. Ну ладно, это не имеет значения.

Мужчина откашлялся, выпрямился и тут же в его руке блеснул автоматический нож-стилет, который застыл в сантиметре от шеи Марка. Он даже не шелохнулся, а мужчина тем временем убрал трясущуюся с ножом руку и замахнувшись посильнее попробовал вспороть Марку живот, но остриё, не достигнув своей цели снова беспомощно зависло в воздухе, стоило ему едва только коснуться ткани.

— Что же ты за чудище такое бесстрашное, а? Чёртов монстр, психопат, убийца. Ты хотя бы понимаешь, как только что осложнил мне жизнь или нет? – сказал мужчина и левой рукой почесав в затылке продолжил. – Хотя стоп... У меня есть идея!

В сотую долю секунды нож снова взметнулся в воздух и на полной скорости устремился в шею Киры. Девочка даже не успела сообразить, что произошло, настолько были быстры их движения. И вот только спустя одно мгновение ей удалось разглядеть блестящее в ночи жало, что пробило насквозь ладонь Марка и замерло в нескольких сантиметрах от её лица.

Офицер рассмеялся и отойдя на пару метров к машине сказал:

— Сработало! Что же я сразу до этого не додумался? Вполне естественно, что ты за свою поганую жизнь кичишься меньше, хотя она и многократно ценнее жизни этой бесполезной девчонки. Ты же самое настоящее оружие и недостающий элемент, который был мне так необходим. Но раз уж у нас не получилось договориться, то прошу простить меня и отпустить с миром. Я пока не обрёл бессмертие и не настолько безумен чтобы сразиться с тобой, даже зная твою слабую сторону. Однако я клянусь своей офицерской честью, что если отпустишь меня, то я дам вам малюсенькую фору. Конечно, вас всё равно в ближайшее время выследят и схватят, но так всяко будет интересней. Согласись? К тому же у вас будет время напоследок насладиться компанией друг друга, а мне не нужно будет умирать. По рукам?

Марк резким движением вытащил из руки нож и сложив протянул Кире, которая машинально убрала его в карман шорт. Она, кажется, только сейчас поняла, что его ладонь была проткнута насквозь и то только потому, что заметила кровь, которая лениво капала с его безымянного пальца. Кира очень плохо переносила вид крови, поэтому тут же перевела свой взгляд на машину, к которой в данный момент направлялся офицер.

Водительская дверь внедорожника хлопнула и со стороны пассажира жужжа опустилось стекло. Лица мужчины во тьме салона автомобиля видно не было, тем не менее то, что он говорил отчетливо донеслось до них.

— Ты только что подписал договор на вечные муки, Марк. Я нашёл твою слабость и не постесняюсь ей воспользоваться. Эта малявка лишила тебя защиты, а это значит, что на смену твоей вечной жизни, придёт вечная смерть! Буду убивать тебе до тех пор, пока ты не передумаешь. Вот стоит эта девчонка этого? Ты безумец Марк. У меня нет слов для того чтобы описать насколько же ты сумасшедший.

Шести литровый дизельный двигатель взревел и автомобиль с визгом резины унесся в темноту, освещая округу дальним светом фар, а тишину низким рокотом выхлопной системы. Марк же достал тем временем из бокового кармана рюкзака бинт и перебинтовал руку, пока его растерявшаяся подруга не потеряла сознание.

— Кира, ты в порядке? — сказал Марк.

— Д, да, — запнувшись, сказала она. — А ты? Твоя рука...

— Всё в порядке. Давай убираться отсюда.

Кира так и порывалась узнать подробности того, чего хотел от него этот мужчина в форме, но посчитала, что сейчас не самое подходящее для этого время. Поэтому они молча шли вдоль дома, к пролегающему сквозь здание тоннелю.

Когда они подходили к тому месту, где совсем недавно доктор застрелил порезанного парня, Марк заметил сидящего неподалеку ворона, что могло свидетельствовать только об одном: останки его тела по-прежнему лежат на том же самом месте. Собственно, именно поэтому на подходе к нему Марк поменялся с Кирой местами, чтобы она шла по правую от него руку и ненароком не увидела того, чего ей видеть не стоило. Хотя по сути своей то, что осталось от тела, едва ли можно назвать человеческими останками. Просто измазанные в чём-то красном ошмётки одежды. Ведь бóльшую часть костей растащили собаки.

Кира, пребывающая до сих пор под впечатлением от инцидента с офицером, даже не обратила внимание на эту странную кучку окровавленной одежды, но Марк вовсе не зря перестраховался. Всё, что связано с насилием и кровью она воспринимает в точности как маленькая девочка школьного или даже дошкольного возраста. Собственно, для человека, выросшего почти в тепличных условиях и не видавшего мира со всей присущей ему жестокостью и болью — это вполне нормальное явление.

Марк начал свой рассказ, когда они прошли дом насквозь и вышли на улицу с длинным рядом изогнутых фонарей. Это было настолько неожиданно, что девочка даже на мгновение растерялась, но быстро пришла в себя и начала очень внимательно внимать каждому его слову.

Он не посчитал нужным рассказывать всё, что знал сам, с одной лишь простой целью: любые откровения, а тем более подобного толка должны поступать дозировано. И ему очень бы не хотелось, чтобы она ни с того не с сего, но в тоже время вполне обоснованно начала его опасаться. Так что все подробности о своей службе в СБВД он оставил в тайне, рассказав только о том, что ранее служил государству и пребывал в рядах подобных тому офицеру людей. Именно после этих слов в памяти Киры всплыл образ Марка в черного цвета фуражке, на которой красовался красный металлический череп.

Вполне ожидаемо, Кира начала активно расспрашивать о его службе во времена предшествовавшие войне и перестройке. Не зная как более завуалированно рассказать о событиях тех дней, он просто поведал ей о том, что был военным. И это не было ложью, потому что он действительно прошёл войну, воспоминания о которой полностью перемешались в его голове.

Удовлетворившись и обрадовавшись откровениям, что обрушились на её голову, Кира воспрянула духом и почувствовала, как стала чуточку ближе к нему. Поэтому на общей волне активного диалога, который у них наблюдался не столь часто из-за необщительности Марка, девочка принялась выстраивать теории по поводу перестройки и того, что могло сподвигнуть мироздание на подобного рода деформации. Но Марк не разделял её энтузиазма в данном вопросе, поэтому почти всё время шёл молча и безучастно вглядывался в даль.

К тому времени, как они отошли от дома на значительное расстояние и улица по которой они шли сузилась, их взору предстал большой торговый центр, который был выжжен дотла огненной стихией. По сути, от него остались только стены, каркас и металлические витрины. Кажется, будто его и не пытались тушить, а может быть даже наоборот подливали масла в огонь.

Скелет здания, поглощённый тьмой, в глазах девочки выглядел очень зловеще, а звуки отдалённых воплей и хлопков похожих на выстрелы только усугубляли атмосферу, созданную этой декорацией фильма ужасов, в которую они по неосторожности забрели. И к великому разочарованию Киры, их путь пролегал прямо вдоль останков витрин, сквозь которые отчётливо просматривался весь первый этаж. В тени его внутреннего убранства виднелись не только покосившееся металлические стеллажи, но и тени людей, передвижение которых сопровождалось потрескиванием битого стекла и скрежетом металла, который тихим эхом доносился до них.

Здешняя атмосфера до жути пугала Киру, но она старалась не подавать виду, пока совсем рядом не осыпалось каленое стекло одной из витрин и на свет не показался высокий, почти под два метра ростом пожарный. Его боевая одежда была вымазана сажей, а лицо из-за очень сильных ожогов напоминало сушёный чернослив. Вполне вероятно, что именно он и должен был тушить этот пожар, но, судя по всему, что-то пошло не так и его коллеги уехали, оставив этого бедолагу одного.

Его внешний вид и тяжёлый взгляд в их сторону вынудил Киру резко отвернуться и постараться отвлечься, заняв голову хаотично сменяющими друг друга мыслями. Но как бы она не старалась, её взгляд то и дело возвращался к скелету здания, разбросанному по округе горелому мусору и пожарному, который к этому времени вышел на середину улицы позади них и встал под луч фонаря, по-прежнему не сводя с девочки своего пристального взгляда. Именно в этот момент она заметила у него в руках пожарный топор с длинной рукоятью, на топорище которого поблёскивала свежая, ещё не запёкшаяся кровь. Увиденное отразилось в сознании Киры сигналом к бедствию, но в это мгновение она почувствовала, как забинтованная рука Марка легла на её плечо.

— Всё в порядке, я рядом, — тихо сказал он. — Если увидишь что-либо страшное, то просто закрой глаза и хватайся за мою руку. Главное не бояться и тогда всё будет хорошо.

Кира остановилась и посмотрела в глаза обернувшегося на неё Марка. Его наполненный тоской и отрешённостью взгляд нисколечко не вязался с тем добродушным тоном, которым он только что говорил. Но это вовсе не значит, что он был не искренен в своём волнении и заботе. И девочка прекрасно это понимала. Поэтому её голубой глаз сверкнул в скудных лучах фонаря и она, широко улыбнувшись оббежала Марка, чтобы ухватиться за его левую, здоровую руку. В отличии от её руки, его была горячая и настолько огромная, что он мог совершенно спокойно сжать её кулачок в своём, как будто того и не было вовсе. Именно это и внушало необходимую ей уверенность, для того чтобы продолжить их путешествие в направлении, которое до сих пор оставалось для неё загадкой. Да она и не думала спрашивать куда они идут, потому что беспрекословно доверяла ему.

С ходом времени большие дома остались позади, и они оказались на обочине небольшого шоссе, по которому в одну сторону проносились машины, выглядящие какими-то ненастоящими, безумными. Хотя таковыми они казались только для Киры, потому что Марк явно не видел ничего странного в их форме, размере или реальности.

Вообще Кира очень редко выбиралась в город, потому любая мелочь или незначительное событие было для неё в диковинку. Поэтому, когда дома сменились деревьями, а проезжая часть, вдоль которой они шли начала ярко освящаться, девочка не без интереса стала разглядывать окрестности и проносящиеся мимо автомобили.

Проезжая часть была отделена от небольшого тротуара металлическим ограждением барьерного типа, но даже с учётом этого Марк поменялся с Кирой местами так, чтобы прикрыть её от дороги, тем самым выпустив её руку из своей, чем очень раздосадовал девочку. Схватить вот так вот просто его забинтованную руку она не решилась, поэтому занялась тем, что начала считать дорожные знаки, которых вдоль шоссе было высажено в безумном изобилии. Настолько безумном, что даже для Марка это показалось странным. Наверное, кто-то из местной администрации владеет заводом по изготовлению дорожных знаков или это просто следствие деформации мироздания.

Считать знаки, которые в большинстве своём не соответствовали дорожной обстановки Кире наскучило очень быстро, поэтому её разум быстро охватила тоска, которая только усугублялась молчаливостью Марка. К тому же местный антураж из дороги, мусора, фонарей и деревьев не очень благоприятно сказывался на её любознательности. Иными словами, ей наскучила эта однообразная дорога и она уже была в шаге от того, чтобы начать жаловаться. Но пока что девочка была занята неожиданно нахлынувшей на неё зевотой.

— Устала? — прервав своё молчание сказал Марк. — Может быть выпьем кофе и перекусим?

Кира с каким-то подозрением посмотрела на Марка, после чего оглядела ещё раз округу и с удивлением в голосе сказала:

— Прямо здесь что ли?

Марк отрицательно покачал головой и кивком указал в направлении прямо перед собой. Только тогда Кира смогла разглядеть большую неоновую цифру двадцать четыре. Она не знала, что это значит, но рискнула предположить, что речь идет о каком-то кафе, а это число, не что иное, как его странное название. Однако, чтобы не выглядеть дурочкой, она сделала вид, что поняла о чём идет речь и удовлетворительно промычала своё согласие на выдвинутое Марком предложение. В конце концов она действительно устала и ей не на шутку захотелось есть. Поэтому-то совершенно неосознанно для себя ускорила шаг, представляя в воображении что-нибудь вкусненькое.