Хроника безумства

Заметив, что Кира окончательна перестала попадать по клавишам, Марк предложил ей лечь спать, на что она хоть и нехотя, но согласилась. Поэтому, совершенно не стесняясь его взгляда, девушка сняла с себя кофту и свитер, оставив только белую майку, под которой едва заметно проглядывалась маленькая грудь. После запрыгнула на кровать и стянула шорты с колготками, но на этот раз смущение одержало верх, поэтому проделано это было под одним из тоненьких пледов, что были хаотично разбросаны на постели.

Укутавшись в одеяло Кира вздохнула и принялась наблюдать за Марком, который поднялся с кресла чтобы выключить свет. Его тёмная фигура и мерцающая в темноте рукоять пистолета застыли над ней.

— Ты снова куда-то уходишь? — сказала она.

— Нет, мне нужно немного подумать, а после я присоединюсь к тебе.

— Правда?

Марк положительно кивнул, но в настолько глухой тьме столь незначительное движение головы должно было остаться незамеченным. Однако Кира всё же почувствовала его, из-за чего на её лице непроизвольно засияла улыбка, которую она тут же попыталась скрыть одеялом.

Закрыв за собой дверь в комнату, а затем на кухню, Марк закурил. Под словами: «Мне нужно подумать», — он имел ввиду, что ему срочно необходимо выпить. Думать-то особо было и не о чем.

Стряхнув в раковину сигаретный пепел, Марк достал из кухонного шкафа виски и плеснул его в ближайшую кружку, которая приняла в себя добрую половину содержимого бутылки. В этот момент из коридора послышались тихие шаги и протяжный скрип двери в ванную, после которого она с оглушительным ударом захлопнулась, чем не произвела на него совершенно никакого эффекта. Он даже не обернулся.

Ещё раз оценивающе взглянув на янтарного цвета жидкость, он поднял стакан и залпом осушил его, словно это был холодный чай. После чего сразу же наполнил снова, но на этот раз всего наполовину.

Чувствуя приятное тепло в животе и ледяной душе, Марк тяжело вздохнул и наконец уселся за стол, прикурив следующую сигарету от предыдущей. Все терзающие его рассудок мысли разом развеялись, наградив сознание чувством небывалого умиротворения и спокойствия. И хотя ничего этого не предвещало — он достал из ножен на поясе свой «Фулкрум Байонет Сатин».

Протерев остриё и лезвие ножа о брюки, Марк поднёс его к ладони и плавно, почти не нажимая провёл по ней. Выступила кровь, которая ленивой струйкой потекла по запястью к локтю. Он смотрел на неё вспоминая тот ручеёк красноватой жидкости, что лениво стекал в водосток, отнимая каплю за каплей жизнь у поверженного безумием юноши. Именно поэтому он пролил несколько капель собственной жизни. Ему нужно было убедиться в её наличии.

Когда кровь в небольшой ранке свернулась, Марк вышел из-за стола и пошатнувшись открыл окно, желая проветрить помещение перед тем, как пойти спать. В этот самый момент с улицы донеслось, как почти синхронно захлопнулись четыре двери легкового автомобиля. В кромешной уличной тишине, которая едва слышно разбавлялась тихим шуршанием дождя, это прозвучало громоподобным взрывом, который эхом отскакивая от стен разнёсся по округе.

Резко устремив свой взгляд вниз он увидел, как четверо мужчин в костюмах под распахнутыми полупальто зашли в дом, что уже само по себе было очень необычно и странно. Но Марка насторожило вовсе не их количество или деловой внешний вид, а красные нарукавные повязки.

Заперев окно, Марк схватил со стола нож, и убрав его в ножны направился к входной двери. По пути он убедился в том, что комната Киры плотно закрыта, после чего достал из наплечной кобуры элегантной формы хромированный пистолет Дюк 2011 класса «люкс», который, не теряя ни секунды нацелил на входную дверь.

Простояв так некоторое время, он снова посмотрел на дверь её комнаты и вздохнув убрал оружие. После чего вышел в коридор, запер дверь и вынув нож направился в сторону лестничной клетки.

Когда до входа на лестницу оставалось менее пяти метров, Марк замер и устремил свой взгляд по направлению звука неторопливых шагов. Но смотрел он не на сам вход на лестничную площадку, а куда-то ниже, будто пытаясь разглядеть незваных гостей сквозь стены и проводя их взглядом ожидал оптимальных условий для атаки. И вот, когда они начали преодолевать участок между шестым и седьмым этажом, Марк на всей скорости и в то же время практически бесшумно бросился на них.

Они поднимались парами, поэтому ударив ногой в грудь того, что шёл вдоль стены, он повалил и следовавшего за ним. Удар был такой силы, что те от неожиданности скатились вниз на целый лестничный пролёт. А в это время тот, что держался за поручень, не успел даже перевести взгляд на выскочившую из неоткуда тень, как ему в подбородок влетело остриё ножа и вошло в череп по самую рукоять, от чего тот тут же осел на лестницу и упал в ноги шедшего за ним мужчины, который как-то рассеянно посмотрел на него.

Пока единственно оставшийся стоять на ногах противник смотрел на своего павшего товарища, Марк приблизился к нему и резким движением вогнал в его шею нож. Видимо этим ударом был перебит шейный отдел позвоночника, так как тело мужчины сразу же лишилось опоры.

Разделавшись с теми двумя, что скатились вниз по лестнице, Марк убрал нож и вдохнул полной грудью зловонный, с металлической примесью крови воздух, который показался ему таким знакомым и отчасти приятным. Тем не менее находиться посреди этого беспорядка ему не льстило, поэтому он тут же поднялся к себе на этаж и спокойной походкой направился в свою угловую квартирку, где его дожидался виски. Попутно Марк разглядывал залитую кровью правую руку, которая под воздействием тепла его тела почти моментально свернулась. Делал он это со своим фирменным, ничего не выражающим взглядом, который был наполнен скорее досадой, нежели яростью.

Подойдя к двери, он как в прошлый раз прислушался и так ничего не услышав бесшумно отпер её. Сразу за порогом стояла укутанная в плед Кира, которая с грустью в своих разноцветных глазах смотрела на него. Но эта пресловутая грусть мигом сменилась ужасом, когда она заметила вымазанную в крови руку.

— Ты ранен? — с дрожью в голосе сказала она.

Марк отрицательно покачал головой и прошествовал мимо неё. Она ждала от него хоть каких-то объяснений, поэтому просто следовала за ним по пятам. Сначала в ванную, потом на кухню, где смиренно смотрела за тем, как он одним глотком одолел содержимое кружки.

— Марк, — не выдержав молчания сказала Кира, — они нашли нас, да? Это они напали на тебя?

Он отставил стакан и отстранённо посмотрел на девушку. Этого ей было вполне достаточно для того, чтобы расплакаться, но она чудом сдержалась и собравшись с силами сказала:

— Ну ничего... мы убежим. Им нас не поймать. Так что всё будет хорошо, ведь так?

Увидев, как невольные слёзы не спеша наворачиваются на её глазах, Марк улыбнулся и вполне серьёзным тоном сказал:

— Нет, — Кира, услышав столь категоричный ответ в ужасе отпрянула от него и было хотела что-то сказать, но у неё спёрло дыхание. — Это я на них напал. А вообще рано ещё бить тревогу, потому что они приехали сюда не за нами. Скорее всего кто-то из местных жильцов-безумцев донёс на меня. Думаю, если бы они знали, что едут конкретно за мной, то захватили бы с собой куда больше людей или хотя бы кого-то из высших чинов. Так что пока рано бить тревогу, но и остаться здесь мы больше не можем.

От этих слов Кира воодушевилась, утёрла успевшие просочиться слёзы, а лицо её расплылось в широкой улыбке.

— Всё будет хорошо, не переживай. А пока предлагаю немного вздремнуть.

— Вздремнуть? Но...

— Все в порядке. У нас еще есть время до того, как они поймут, что на самом деле здесь произошло. К тому же тебе нужно отдохнуть, да и мне не мешало бы. Дорога скорее всего будет дальней.

— Хорошо. Тогда пошли спать?

Марк кивнул и по его лицу снова заскользила едва уловимая улыбка, которую Кира приметила, почувствовав при этом приятное облегчение.

Когда они вошли в комнату, девушка сразу же запрыгнула под одеяло, вынырнув впоследствии из которого принялась наблюдать за Марком, который тем временем подошел к своему дивану и положив руки на ремень замер. Замешательство продлилось не долго, и завершилось тем, что он улёгся, не снимая при этом ножны и наплечную кобуру. Увиденное немного смутило Киру, но она прекрасно понимала, что это всего-навсего обычная предосторожность.

— Эй, Марк, — шёпотом сказала девушка, — расскажи пожалуйста что-нибудь о том времени. Не то я, боюсь, не усну.

В воцарившемся молчании было едва слышно музыку, которая монотонными, гудящими ударами баса звучала у соседа сверху и звуки истошного детского плача, направление которого определить было невозможно. Помимо этого, через закрытую дверь кухни доносился какой-то скрип и скрежет, как будто кто-то очень медленно волочит по полу деревянный стул.

— Когда я был ещё ребёнком, — после продолжительной паузы сказал Марк, — то часто ходил со своей сестрой на залив. И он тогда был совершенно не такой как сейчас. Летом на его огромном пляжу была уйма народа. Все в основном просто лежали под солнцем, загорали, а некоторые даже купались. Сейчас это конечно сложно представить, но тогда вода была какой-то совершенно другой. В конце концов даже мы с сестрой не боялись промокнуть и прыгали по гранитным глыбам, которые остались там от ледника.

— Прыгали?

— Да, это была такая игра, смысл которой заключался в том, что первый, кто затрусит прыгать на глубину, где камни были мельче, а расстояние между ними больше или поскользнувшись намочит ноги — проиграл. Обычно проигрывали оба, но именно в этом, как мне кажется, и был смысл этой забавы.

Кира расплылась в улыбке, воспроизведя в своём воображении описываемую сцену, а после с печалью в голосе сказала:

— Солнце... всё бы отдала за то, чтобы увидеть его.

— Одно дело увидеть, а совсем другое почувствовать.

— Почувствовать?

— Да, почувствовать. Я уже, конечно, плохо помню каково это, но мне представляется это приятным.

— А как ты думаешь, оно ещё когда-нибудь покажется? Сможем ли мы когда-нибудь увидеть его?

— Не знаю. Мироздание после перестройки так и не устоялось, поэтому вполне возможно, что когда-нибудь это произойдёт. А ведь кроме обычного дневного солнца, есть ещё закат и восход — вот когда его красота раскрывается на полную. Тебе бы понравилось.

— Да-да, я видела фотографии в журналах. Кажется, будто это не по-настоящему. Ну в том смысле, что нарисовано людьми. Не верится, что такое раньше было возможно на самом деле.

Марк искренне, едва слышно рассмеялся от сделанного подругой замечания. Кира же довольная собой расплылась в улыбке и от радости с силой прижала к себе ком из одеяла. Нечто подобное было настолько редким явлением, что каждый раз, когда ей удавалось развеселить или обрадовать Марка, она искренне восторгалась и считала это своей маленькой победой.

— Некоторые люди подобным образом думали о перестройке, — спустя короткую паузу сказал Марк. — Они до последнего искренне верили или надеялись, что их нынешняя жизнь — это всего-навсего глупый сон.

— А тебя значит не пугали эти перемены?

Разговаривая о прошлом Марка, они часто приходили к этому временному отрезку, и он всегда не желая продолжать обсуждение отмалчивался. Этот раз не был исключением. Вследствие чего это недоверие и скрытность с его стороны очень расстраивали Киру, но она старалась не придавать этому большого значения. Хотя в глубине души ей казалось, будто подобная его реакция вызвана тем, что он считает её не искренней, ведь она сама не в состоянии открыться, постоянно прерывая свои воспоминания словами о том, что абсолютно ничего из прошлого не помнит. Не до перестройки не после. Но Кира была честна и без сомнения рассказала бы о себе всё, что ей известно. Вот только она до сих пор не в состоянии назвать даже свою собственную фамилию, а чего уж говорить о раннем детстве и временах, предшествующих войне и большой перестройки мироздания. Однако причина тому вовсе не произошедшие в мире перемены. По крайней мере они пришли к такому выводу, когда неустанно, вечерами напролёт копошились в её скудном на событии и проведённом на больничной койке прошлом.

— Значит ты совсем не помнишь солнца, — сказал Марк, очевидно желая сменить тему.

Киру это расстроило, но она настолько привыкла к этому, что не видела смысла в том, чтобы начинать капризничать и игнорировать его.

— Не-а. Только его свет в окне палаты, а когда сестрица открывала окно и подымала жалюзи, то я видела голубое небо. Мне тогда оно не казалось особенно красивым, но сейчас, я была бы готова целыми днями им любоваться.

В резко наступившем молчании послышались доносившиеся с улицы крики. Обычно это свидетельствовало об очередной стычке между двумя и более безумцами. Но когда вопли сменились рёвом резины и резким металлическим грохотом, который как выстрел из пушки пробудил спящие машины — Марк заставил себя подняться с дивана и подошёл к окну осмотреться.

Сделал он это машинально и как выяснилось напрасно. Что-либо разглядеть в темноте и выцепить взглядом из сотни припаркованных машин было практически невозможно. Лишь у некоторых из них мигала аварийная сигнализация и разбросаны они были слишком хаотично, чтобы определить источник беспокойства. Да и смысла в конце концов в этом особого не было, так как он был абсолютно уверен в том, что бояться нечего.

— Всё в порядке? — сказала Кира.

Ложась снова на диван, Марк вместо того, чтобы ответить утвердительно промычал.

— А я тут знаешь, чего ещё вспомнила? — сказала девочка с воодушевлением в голосе. — Пушистые, белые полосы в небе, которые остаются от самолёта. Они всегда появлялись в одном и том же месте, после чего их размывало по небу и уносило за пределы окна. Особенно, если день был ветреный. Это я по шуму листвы определяла. А я ведь целыми днями подобным занималась. Странно, что только сейчас об этом вспомнила.

Он очень внимательно вслушивался в каждое произнесенное Кирой слово, но найти что добавить так и не смог. Просто лежал с чуть прикрытыми глазами и смотрел в одну точку на потолке.

— Марк, а звёзды сейчас тоже нельзя нигде увидеть? Я бы хотела на них посмотреть. Не то раньше, в больнице, если жалюзи на ночь оставалось поднятым, то я иногда могла увидеть одну мутную звёздочку. Одна одинёшенька висела себе в небе.

— Честно сказать не знаю. Возможно, если взлететь на самолёте за облака, то... Наверное только так, и никак иначе. По крайней мере на моей памяти нет ни дня, когда хотя бы на мгновение небо прояснялось.

— Печально это всё, — сказала Кира и вздохнув закрыла глаза.

***

Марк проснулся с ясным ощущением того, что кто-то с силой схватил его за руку и пытается стащить на пол. Но когда он открыл глаза, то никого возле себя не заметил, а запястье его руки — на котором до сих пор явственно ощущалось чьё-то прикосновение — смиренно свисало с дивана.

Осмотрев насколько это вообще возможно в сумраке руку, Марк с неким удивлением обнаружил, что в комнате стало светлей и как-то враждебней. Он смотрел на стены, что его окружали, окно, шторы — всё было в точности, как всегда, но выглядело каким-то чужим, неестественным. Из-за этого странного предчувствия ему стало не по себе и он решил осмотреться.

Приподнявшись на локтях, Марк посмотрел на кровать и вполне ожидаемо Киру на ней не обнаружил. Она могла отойти выпить воды или в туалет, но в квартире стояла совершенно мертвецкая тишина, которая показалась ему весьма подозрительной.

Встав с дивана, он с некой долей опаски подошел к двери ведущей из комнаты в прихожую, и замер, ощутив на лице потоки ледяного, пропитанного осенней сыростью воздуха. Это произвело на него эффект схожий с выстрелом стартового пистолета на бегуна, так как он рывком бросился на кухню.

Окно было настежь открыто, а в оконной раме, свесив на улицу ноги, сидела Кира. Точнее даже не сидела, а уже оттолкнулась и сбросилась вниз, в темноту и скорее всего бы разбилась, но Марк в последний момент схватился за её капюшон. После чего резко, как будто она абсолютно ничего не весит затащил в кухню и нежно уложил на пол.

Закрыв окно и взглянув на бледное лицо девушки Марк понял, что она спит. Но почему на ней повседневная одежда? Не могла же она в приступе лунатизма одеться и только после этого попытаться покончить с собой? Он ничего подобного за ней никогда не замечал и это касается не только хождения по ночам, но и её тяги к жизни. Ведь как бы сильно Кира не была недовольна этой новой реальностью, она для неё самая лучшая, любимая и важная, как для человека, для которого так или иначе иной не существовало.

В момент, когда Марк присел, и в попытке нащупать пульс прикоснулся к её шее, он впервые задумался насчёт реальности всего происходящего вокруг. Поскольку он с большей долей вероятности мог увидеть себя стоящего на краю обрыва, а уж никак точно не Киру. Жизнерадостную, весёлую и по-детски наивную девушку. Из этого вполне очевидно следует, что что-то здесь не так, а что конкретно выяснилось только тогда, когда во входную дверь постучали.

В очередной раз убедившись в том, что девочка находиться без сознания, Марк подошёл к двери и заглянул в глазок. За ней в ярком свете коридора стояло четверо человек, те самые, которых он ранее убил на лестнице. Вид у них был абсолютно непринужденный, такой, будто они пришли не за ними, а просто поведать им о своей сектантской вере. Но красные нарукавные повязки выдали их с потрохами. Поэтому не особо мешкая, он запомнил их месторасположение, сделал шаг назад и взвёл пистолет.

Четыре оглушительные выстрела, четыре небольших отверстия в обивке двери, из которых наполненными пылью лучами заструился яркий свет. Эту экспозицию отлично дополнили собой запах пороха и тишина, сопровождаемая неприятным, свербящим в ушах свистом.

Будучи уверенным в успехе, Марк, не смотря в глазок отпер дверь и застал лежащими на полу тела мужчин, лица которых были вымазаны кровью. Соседняя дверь и стена так же были изрядно забрызганы ею, а пол усыпан мелкими щепками, но что-то во всём это было неправильное. И проблема тут была даже не в том, что четыре безумца воскресли и снова за ними пришли. Нет, в реалиях нынешнего мира это как раз-таки было абсолютно нормально. Не нормальным скорее казалось освещение и окружающая его атмосфера отчуждения.

Осмотревшись, Марк обернулся к Кире, которая как ни в чем не бывало продолжала лежать на полу. Поэтому-то он и решил проверить содержимое их карманов на наличие документов или письменного приказа, по которому они сюда прибыли. Но стоило ему только выйти за порог, как входная дверь тут же захлопнулась. Сразу после этого послышался лязгающий звук закрывающегося замка.

Чертыхнувшись, Марк нацелил пистолет на замочную скважину и замер, заслышав чьи-то шаги дальше по коридору. Кто-то к нему приближался, а и без того яркий свет становился всё ярче и ярче, буквально до рези в глазах ослепляя его.

С трудом сфокусировав свой взгляд на приближающимся чёрном силуэте, Марк поднял на него оружие, но не стрелял, ожидая подтверждения враждебности, и оно поступило в виде до боли знакомого, звонкого смеха, который почти наверняка принадлежал его старому знакомому по имени Артур Новак.

Двум выстрелам точно в цель сопутствовал треск ламп и яркая вспышка, которая уже в следующее мгновение плавно сменилась полумраком. Это никак не было связано между собой, кажется, что лампы просто достигнув своего силового предела лопнули, оросив весь пол и воздух блестящими осколками, создав тем самым завораживающее зрелище.

Через несколько секунд после выстрела глаза Марка адаптировались к темноте и тогда он смог различить Киру, которая стояла в тридцати метрах от него и прижимала правую руку к животу. Почти моментально её крохотная ладонь залилась кровью и только после этого он заметил, что под ней уже скопилась приличная по размерам красная лужа. Жизнь покидала её тело с бешеной скоростью. Он даже не успел сдвинуться с места, как она замертво повалилась на пол.

Марк, не шевелясь продолжал смотреть на тело убитой им подруги, а выражение его лица по-прежнему было в своём стандартном, хладнокровном исполнение. Когда он бежал со всех ног к окну и то казался более встревоженным, а может быть даже напуганным. А сейчас на его лице читалось не больше эмоций, чем после двойного убийства четверых мужчин.

— А тебя не проведёшь, — сказала лежащая в луже крови Кира. — Хотя, когда ты бросился к окну твой страх был почти осязаем. Я даже сумел им в какой-то степени насладиться. Но сейчас же ты всё тот же старый, жестокий, никчёмный, самый сумасшедший и безумный из всех, кого когда-либо я знал человек.

Резкий, истерических смех с примесью металлического звона разнёсся по всему дому, из-за чего уцелевшие лампы замерцали, грозясь окончательно погаснуть.

Марк отреагировал на услышанное тем, что спрятал оружие в кобуру и тяжко вздохнув прислонился спиной к стене. В этот самый момент тело Киры зашевелилось и она, будто марионетка, подвешенная невидимыми нитями, поднялась от пола и встала на ноги. Лицо, искажённое гримасой боли, как и большинство одежды были залиты кровью.

— Но прошу заметить, — сказала Кира улыбнувшись, — я сказал человек! Улавливаешь? Ты человек Марк и теперь тебя можно убить. Получается встреча с этой малявкой вернула тебе пресловутую человечность и ты, наверное, так рад этому, что готов заверещать как девчонка? Но ты был монстром, ты им и подохнешь. И я говорю это без тени иронии. Это же каким идиотом надо быть, чтобы осмысленно отказаться от этого дара Божьего? Ты был уважаемым офицером СБВД и верно служил государству, за что получал всё, что твоей мерзкой душе угодно... Но вот чего тебе ещё не хватало, а? Возможности умереть? Так я тебе её предоставлю. Однако для начала, пожалуй, замучаю до смерти твою малолетнюю подружку.

Марк смотрел на простреленную дверь своей квартиры и не повернулся даже тогда, когда послышался звук тихих шагов, сопровождаемый потрескиванием битого стекла. Он был вынужден опустить глаза, когда то, что было в обличии Киры подошло к нему. Его взору открылось окровавленное лицо девушки, которая почти в упор смотрела на него снизу вверх. Она положила свою руку на его грудь в районе сердца и сказала:

— Надо же, спокоен, как удав. Значит, вероятнее всего я пока не смогу прикончить тебя. Но честно сказать у меня и не было этого в планах. Потому что я пришёл к тебе с деловым предложением и нацелено оно в первую очередь на совместное познание произошедшей перестройки. Ведь ты понимаешь, что она до сих пор в процессе, а из этого следует вероятность, что, проведя некие манипуляции можно овладеть ею и сделать свой, идеальный мир, в котором мы будем Богами. К тому же я прекрасно осведомлён насчёт твоего уникального навыка и бессмертия безумца. Поэтому изучение твоего феномена должно помочь нам приблизиться к разгадке природы тех вещей, которые сейчас творятся в мире. Вполне возможно мы сможем даровать вечную жизнь или наоборот отнять её! Ты же желаешь этого, не так ли? Вот только даже имея доступ к уцелевшим довоенным технологиям, у меня не особо получилось сдвинуться с мёртвой точки в изучении феноменов. Но сложность даже не в этом, а в том, что я вынужден делать это всё по-тихому, втихаря, в своей крохотной лаборатории. Ведь Власть не одобрит. Ну ты понимаешь? Поэтому я предлагаю тебе присоединиться к нам, а точнее чтобы ты вернулся в СБВД. Можешь не сомневаться, мне под силу восстановить тебя в звании. А там уже займёмся чисткой несогласных и недалёких коллег. Сами проложим себе дорогу к финансированию и лучшим учёным, которые занимались разработкой первого МРМ устройства.

Кира рассмеялась, сделала несколько больших шагов назад и запрыгнула на тело одного из убитых людей. Марк только сейчас заметил, что с её кофты по-прежнему быстрым потоком сочится кровь. Увиденное впервые поколебало выражение его лица, которое стало каким-то неестественным, напряженным. Видимо, чтобы не видеть этого он закрыл глаза.

— Ты представляешь какие возможности перед нами откроются? — закричала Кира. — Мы не только сможем стать Богами, но и раскроем тайну мироздания! Узнаем откуда появилась вселенная, мир, мы — всё это, как открытая книга предстанет перед нами! К тому же мы сможем скорректировать мироздание так, как нам будет угодно. Я обрету бессмертие и власть, а ты наконец-таки сможешь сбежать от своего безумного прошлого! Забыть всех тех людей, которых...

Марк по-прежнему держал глаза закрытыми, но услышав это чуть поддался вперед и склонил голову. Нечто в теле Киры же весело рассмеялось и принялось перепрыгивать с тела на тело, пока, запнувшись и чуть не упав, выпрямилось, и с весёлой интонацией в голосе продолжило:

— Ну же, сколько на твоём счету? Только давай не скромничай. Десять, пятнадцать тысяч? А скольких убили под твоей подписью? Тысяч тридцать, тридцать пять?.. Но ты только не подумай, что я тебя в чём-то упрекаю. Наоборот, хвалю. Ведь ты исполнял приказы. Дали приказ убить — убил. Одного, двух или двести за ночь — это не важно. Так что думаю в глубине своей души ты определённо хочешь остаться тем, кем быть рождён. Ведь ты ещё задолго до событий перестройки был безумен на всю голову. Самый кровожадный человек в истории человечества! Так что давай вспомни былое и просто на просто расправься с этой бесполезной, плохо на тебя влияющей девчонкой и примкни ко мне. Стань тем, кем ты был всегда. Вернись, так сказать, к истокам своего безумия, перестав тем самым скрываться под личиной подделки.

«Подделка, подделка, подделка...» — Кира радостно крича побежала вдаль по коридору, но в самом его конце остановилась.

— Я жду тебя. Твоё появление рядом с этой девчонкой будет расцениваться за отказ. А в случае его мы вас поймаем, и ты поплатишься за своё предательство. Помнишь же те великолепные методы медикаментозной пытки? Ну это когда ты, допустим, пытаешь кого-то до такой степени, что он оказывается практически на волосок от смерти, но каждый раз при помощи препаратов и врачебного вмешательства опасность для жизни последовательно устраняется, вследствие чего шоу продолжается. Ты же практиковал нечто подобное или это были твои безумные дружки? Короче говоря, примерно это я собираюсь проделать с твоей подружкой, а когда она вдруг помрёт, мы сразу же примемся за тебя. Только вот на твой счет можно будет не волноваться и не тратить препараты. Ты же всё ещё неспособен умереть, ведь так?