Глава 12. Последствия
— Проклятый пепел, — Эмиэль кашлял и тёр до сих пор слезящиеся глаза, сидя около горячих источников. Он смог найти Наю и Ариена в слепящем свете довольно быстро благодаря своему заклинанию связи, но вдохнуть всё равно успел достаточно.
— Потерпи, тебе меньше всех досталось, — шикнул на него Аэн.
У Наи была глубокая рана и жуткий ожог, Ариен потерял сознание ещё у выхода из Ущелья Фениксов, а Иран надышался вулканической пылью так, что с трудом мог вдохнуть. Аэн понимал, что надышались все четверо, но лёгким Наи и Ариена досталось меньше: их природная магия, защищая их тела, сожгла большую часть пепла, и оба дышали нормально, поэтому первым делом он принялся за брата.
Ная сознание не теряла, но из-за боли она никак не могла привести мысли в порядок и начала более-менее ориентироваться в том, что происходило, только когда Аэн уже заканчивал лечить Ирана. Тот кашлял из-за магии, выталкивающей из его лёгких пыль, и отплевывался, но дышал уже свободно.
— Где Ариен? — предводительница, держась за раненое плечо, с трудом села.
Голова гудела, рука жутко болела, а ещё она почему-то была без одежды выше пояса, а укрывавшая её шкура сползла, когда она поднялась.
— Здесь, — Аэн указал ей в сторону, — у него магическое истощение, но в остальном он практически в норме, если сравнивать с тобой.
— Что с остальными?
— Иран и Эмиэль надышались пеплом, но не ранены. За пару часов приведу их в порядок. Остальные не пострадали.
— Хорошо. А как быстро восстановится Ариен? — Ная поднялась, схватившись за подошедшего к ней Асина здоровой рукой, и поплелась к мужчине.
— Не знаю, но ему пока лучше не пользоваться магией. Он израсходовал всё, что у него было на последнюю, спасшую вас вспышку. Нам всем пришлось бежать по тоннелю практически вслепую, пока зрение не восстановилось. Все стены мордами собрали, Кьяр вон до сих пор ноет, что свой прекрасный лик ободрал, — на последней фразе целитель даже усмехнулся.
Ная обвела свой отряд взглядом и внезапно громко рассмеялась. Остальной отряд уставился на неё, как на сумасшедшую.
— Мы живы, ребята, мы все живы! — Ная продолжала истерически смеяться. — Я больше в жизни туда не полезу!
Мужчины заулыбались: она была права, им, конечно, досталось, но сейчас они были живы и в безопасности, а Ущелье Фениксов осталось позади.
— Аэн, скажи, что ты сможешь привести и нас с Ариеном в порядок, — Ная постепенно успокаивалась и становилась самой собой.
— Сделаю для вас всё, что смогу, — улыбнулся целитель, — Иран, если понадобится, усилит мою магию.
— А где эта проклятая скорлупа? — Ная заозиралась по сторонам, ища взглядом мешок.
— Здесь, — усмехнулся Эмиэль.
Он поднял лежащий рядом с ним мешок, показывая его женщине.
— То есть мы выполнили задание? — Кьяр обвел всех неверящим взглядом. — И мы все живы?
— Выходит, что так, — хохотнул Шиин.
— Как вернёмся в город, я угощаю! — рассмеялся Кьяр.
Тем временем Асин помог Нае уложить голову Ариена ей на бедро, и она прижала ладонь ко лбу мужчины. Предводительница глубоко вдохнула и прикрыла глаза.
— Не вздумай, — прервал её Эмиэль, — не в твоём состоянии передавать магическую энергию.
— Ты видишь здесь других магов стихии огня? — ощетинилась Ная.
— Аэн, вразуми её! — Эмиэль попытался воззвать к голосу разума.
— Бесполезно, сам же понимаешь... — отозвался целитель.
Эмиэль рыкнул и сам схватил Наю за запястье пытаясь убрать её руку от Ариена.
— Отпусти, — женщина зашипела разъяренной гидрой, — это приказ!
Да, у неё не было сил сопротивляться Эмиэлю физически, но она всё ещё была его предводительницей.
Мужчина бросил на неё недовольный взгляд, но отпустил. Ная очень редко отдавала приказы, и какие бы близкие не были отношения в отряде, спорить с ними никому не позволялось. Предводительница обвела всех тяжёлым взглядом и, убедившись, что никто больше не посмеет ей мешать, вернулась к своему занятию.
Ей было без разницы, что думали по этому поводу все остальные. Она не могла просто сидеть и смотреть на Ариена в таком состоянии, даже если она сама была не многим лучше. Пока у неё была возможность что-то для него сделать, она должна была это сделать — для неё это было единственным правильным решением, и плевать, если никто больше так не считал.
Огненная энергия медленно потекла через её ладонь, восстанавливая силы Ариена. Ему нужна была магия его типа, другая бы просто не усвоилась. Поэтому кроме Наи здесь не было никого, кто бы мог поделиться с ним. Вскоре мужчина начал приходить в сознание и открыл глаза. Он попытался сфокусировать на ней взгляд, и Ная в ответ нежно улыбнулась, погладив его по щеке свободной рукой.
— Мы справились, — прошептала она.
Ная прекрасно понимала, что Ариен сейчас плохо осознавал, что происходит: магическое истощение туманило его сознание и ослабляло тело, и тем не менее, он осмотрел её настолько внимательно, насколько смог, в конце концов остановившись глазами на её раненом плече.
— Всё в порядке. Даже кровопотери нет, — ответила она на немой вопрос.
Огонь феникса прижег рану, так что крови действительно не было. Но была глубокая царапина и сожжённая вокруг кожа: ближайшее время плечо, вероятно, пришлось бы держать открытым, потому что надеть что-то поверх ожога она просто не смогла бы. Плечо болело так, что хотелось влезть на потолок и выть виверной, но говорить об этом Ная не собиралась. Кроме того, удар феникса вместе с заклинанием связи Эмиэля развеял большую часть её магических сил, но кое-что всё-таки осталось.
Аэн тяжело вздохнул, глядя на Наю. Но он был уверен, что женщина понимала, что делала, и что она остановится до того, как сама получит истощение. Она бы не стала так глупо подставлять отряд, оставляя их без трезво мыслящей предводительницы. К тому же, будучи целителем, он видел, что женщине было далеко не так плохо, как внешне могло казаться.
Семья Аэна занималась целительством уже много поколений. И основам его начали обучать ещё с раннего детства: царапины, ссадины, укусы мелких тварей — в шесть лет он уже умел обрабатывать такие раны и хорошо знал строение тела. К пятнадцати он мог с точностью определить, какая тварь подрала очередного доставленного к его родителям тёмного эльфа, наизусть знал все лекарственные ингредиенты, которые можно было найти в городе и легко составлял из них мази, порошки и яды. В семнадцать ему разрешили проводить легкие операции. К двадцати он уже владел внушительным количеством исцеляющих заклинаний, и на следующие два года мать практически заперла его в лечебнице Таэмрана, чтобы он набирался опыта на практике. Но не смотря на всё это, в Доме Сиэль Аэн совершенно ничем не выделялся. У него были хорошие навыки, но в его Доме это было нормой.
Аэн всегда был уравновешенным и зачастую казался отстраненным, предпочитая наблюдать и делать выводы, а не разговаривать, считая, что действия лгут реже слов. К своим двадцати трем годам он провёл в лечебнице уже столько времени, что впечатлить его чем-то было уже сложно: он видел столько всевозможных ранений и смертей, что они уже не вызывали у него никаких эмоций. Впрочем, это не убило в нём способность сочувствовать и сопереживать. Правда, видя, что способны сделать тёмные эльфы друг с другом, его сочувствие чаще было обращено к животным - его маленькому увлечению.
Аэн был внимательным и осторожным, всегда подмечал детали, которые другие могли упустить. Никогда не лез на рожон, понимая, что, кроме целительских навыков, похвастаться его было нечем. У него был средний магический потенциал стихии земли, средние навыки владения холодным оружием и стандартный набор простой боевой и повседневной магии.
Аэн с самого начала понимал, что его шансы пережить десять лет в тоннелях — пятьдесят на пятьдесят, и по большей части зависели от того, в какой отряд он попадёт, и какая предводительница ему достанется. Но он даже представить не мог, что окажется в отряде, который будет его защищать, задвигая за спины при опасности, всегда смеясь и говоря, что лучше бы у него никогда и не появилось шанса им отплатить. Ещё перед первым их заданием Ная, распределяя между всеми роли и обязанности, сказала одну простую фразу, которая до сих пор не шла у Аэна из головы: целитель — это дополнительный шанс выжить, хранить, как благословение Хаоса. После этого он просто не мог себе позволить не соответствовать этому требованию, потому что для него это бы означало подвести предводительницу и весь отряд.
Аэн очистил лёгкие Эмиэля и сел возле Наи, отдыхая и дожидаясь, когда она позволит заняться её плечом. Предводительница ещё несколько минут передавала энергию Ариену и, только почувствовав, что её собственные силы уже начинают иссякать, убрала ладонь с его лба, давая знак целителю заняться ей самой.
Аэн осмотрел её ожег и непроизвольно вздохнул:
— Останется шрам...
— Переживу. Лучше сделай что-нибудь с болью, пожалуйста, — на фоне всего остального шрам сейчас волновал Наю меньше всего.
Аэн наложил подавляющее боль заклинание и принялся зашивать рану. После он обработал ожог заживляющей мазью, но больше целитель сделать для предводительницы ничего не мог. У него была с собой чистая ткань, которой можно было бы перевязать плечо, но Ная попросила оставить рану открытой, просто обрабатывая её почаще. Иран, как самый широкий в плечах, отдал ей свою запасную рубаху, и Аэн помог женщине обвязать её так, чтобы она не задевала ожёг.
— Можешь что-то сделать для Ариена? — Ная с надеждой глянула на Аэна.
— Только очистить лёгкие, — покачал головой целитель, — ты — единственная из нас, кто может помочь ему быстрее восстановиться, но ты и сама на грани. Вам обоим сейчас нужно хотя бы несколько дней, чтобы восстановить силы, прежде чем мы сможем отправиться в обратный путь.
— Тебя самого не надо ещё восстанавливать? Может, Ирана попросишь? — Ная обеспокоенно заглянула в лицо мужчине.
— Нет, у меня ещё достаточно своих сил, — устало улыбнулся Аэн.
— Слушайте! Я хочу увидеть ради чего мы тащились в такую даль! Где мешок? Ная, можно нам посмотреть? - вдруг оживился Кьяр, с любопытством заозиравшись по сторонам.
— Конечно, только голыми руками к скорлупе не прикасайтесь, — кивнула предводительница.
Отряд засуетился, передавая друг другу мешок и рассматривая добытое сокровище.
— То есть у нас скорлупа всего от одного яйца? — иронично уточнил Иран, когда пришла его очередь заглядывать в мешок.
— Может, сам ещё за парочкой сходишь, — зашипел на брата Аэн.
— В задании не указано количество, — прервала их Ная, — они вообще не ждут, что мы вернёмся, не то, что принесём что-то. К тому же ни я, ни Ариен в ближайшие время не будем в состоянии совершить ещё одну такую же вылазку. Так что, понесём то, что есть. А Иран, чтобы меньше возмущался, найдёт нам по дороге симпатичную рыбью голову — нам по-прежнему нужен символ нашей клятвы молчать.
***
— Эмиэль, могу я спросить? — когда Аэн закончил свою работу, он удобно устроился у большого, упавшего, видимо, многие годы назад сталактита и посмотрел на мужчину.
Они сидели немного в стороне от горячих источников, там, где воздух был менее влажным. Конечно, высокая влажность не способствовала заживлению ран, но зато в местной воде были соли и минералы, которые могли хорошо помочь восстановлению лёгких четверых пострадавших от вулканической пыли, поэтому целитель всё же настоял остаться на следующие пару дней именно здесь.
— Откуда шрам? — усмехнулся Эмиэль, безразлично глядя куда-то мимо Аэна.
— Не похоже на след монстра — слишком ровный. Как будто кто-то специально оставил его кинжалом, — Аэн не собирался выпытывать его историю, но всё-таки ему, как и всем в отряде, было интересно.
— Так и есть. Мой отец когда-то был мужчиной Матери Ран, — при упоминании женщины в голосе Эмиэля зазвучала неприкрытая ненависть, — конечно, я родился значительно позже и от другой женщины, но в Доме Ран тщательно следят за такими, как я.
— Такими, как ты? — переспросил Шиин.
— Мужчинами, родившимися от тех, кто был связан с Матерью. В Доме Ран, конечно, не так жёстко, как в Ар'тремон: мужчинам Матери можно спать с кем угодно, нельзя только зачинать детей. Если Матери кто-то надоедает или по каким-то причинам становится больше не интересен, он уже может делать, что захочет. Но если рождается мальчик, за ним будут следить особенно внимательно.
— Почему? — к разговору подключился Кьяр.
— Потому что Мать Дома не выбирает случайных мужчин, она выбирает самых сильных, в ком магии больше, чем крови. И такие, как я — наследники этой магической силы — потенциальная проблема. А это, — Эмиэль провел пальцами по шраму, — можно сказать, подтверждение того, что так это и есть.
— Что ты сделал? — нахмурился Иран.
— Когда мне было тринадцать я повздорил с одной из дочерей Матери Ран. Мы были одного возраста, она пыталась заставить меня прислуживать ей, я сказал, что она ещё статусом не доросла. Слово за слово, в итоге мы подрались, и я выиграл. Естественно, об этом тут же стало известно Матери. Она вызвала меня в главный зал и при всех вырезала на моем лице напоминание: «Знай своё место: мужчина не имеет права поднимать руку на женщину» — вот, что означает этот шрам.