Серебряный цветок

Ариен был чем-то вроде диковинной зверушки в коллекции Матери Ар'тремон. Он не выделялся физической силой, у него не было каких-то невероятных магических способностей, но у него было красивое лицо и гибкое, стройное тело. Кроме эстетической красоты женщину в нём ничего не привлекало. Она никогда не прикасалась к нему, ей просто доставляло удовольствие наблюдать за ним. Что-то вроде фоновой эротической картинки.

В глубине души Ариен сходил с ума: будучи мужчиной Матери, он не мог себе позволить касаться других женщин, но и Мать ничего ему не давала. Он изнывал и искренне ненавидел своё положение. Другие Матери по крайней мере позволяли своим мужчинам в свободное время развлекаться с кем-угодно, но Мать Ар'тремон позволяла разве что смотреть. У неё были жёсткие правила: её мужчины принадлежали только ей и никому больше, за неповиновение — смерть. Если в случае других её партнёров, это можно было объяснить стремлением присвоить себе тех, чьи дети могли унаследовать самые сильные магические способности, то Ариен попадал под эти правила просто из-за статуса.

Он чувствовал себя рабом в клетке. Пока он был с Матерью, ему хотелось прикосновений, ему хотелось почувствовать чужое тело. Но всё это меркло, когда он оставался один. Когда возбуждение отступало, куда более глубокие потребности и желания выходили на поверхность. Ему хотелось, чтобы кто-то видел в нём живое существо, а не только тело, просто мог его понять. Чтобы кому-то было не всё равно. Наверное, его не должны были волновать такие вещи, но он ничего не мог с собой поделать: он всегда был таким, думал о том, о чём другие даже не задумывались. Другой бы на его месте злился из-за отсутствия нормального секса, а он сходил с ума из-за того, что никто даже не пытался заглянуть ему в душу, чтобы увидеть, что там на самом деле происходит. Будто его бросили на произвол судьбы в бездну одиночества. Никто и раньше-то особо не стремился сблизиться с ним, а теперь из-за его статуса мужчины Матери все в Доме и вовсе держались от него подальше.

Во всём этом была виновата его природная магия. Так же, как и магия других, она отражалась в его теле и характере. Но если маги земли обзаводились крепкими мышцами, маги огня яростным взрывоопасным характером, то его собственный характер уподобился его свету — тихий, лишённый острых углов, но плескавшийся яркими эмоциями, отражающимися в выразительных чёрных глазах, с неугасимой надеждой однажды раскрыться и засиять. Магия сделала его голос приятным и мелодичным, а черты лица мягкими и правильными.

Его магия, редкая и неудобная, с самого его детства била по глазам всем учителям, поэтому Ариен чаще всего тренировался один. Ему давали общие указания и оставляли наедине со своим светом.

Со временем он начал ценить своё одиночество. У него было то, чем под землёй могли похвастаться единицы — личное пространство. Он сутками просиживал в тренировочных залах исследуя и совершенствуя свою магию.

Ариен никогда специально не сторонился других: ему нравилось заниматься со сверстниками, оттачивая навыки боя холодным оружием, нравилась ему и обычная магия, которой учили всех, чтобы пользоваться ей в быту, нравилось общаться, нравилось ходить на учебные задания в составе отрядов, но сам он всем казался странным и непонятным, поэтому дальше необходимого минимума общение никогда не заходило.

В последние годы его обучения среди мужчин начали говорить о предводительнице, которая выстраивала взаимодействие во всех своих учебных отрядах, идя наперекор стандартным правилам. Она давала своему отряду право голоса и игнорировала всю ругань преподавательниц по этому поводу. Имя Наи Лияр среди мужчин звучало с нотками любопытства и опасения. Никто не понимал, чего она добивалась, но всем было интересно попасть в её отряд, чтобы посмотреть, действительно ли она даёт чуть больше свободы, чем другие.

Ариен не был исключением, ему тоже хотелось попасть в отряд к той, кто не будет держать его стальными когтями за горло. Впереди было десять лет в тоннелях под командованием одной единственной женщины, и он хорошо понимал, что жестокая предводительница может свести к минимум всю его магию. К сожалению, капризная магия света сильно зависела от его эмоционального состояния. И он ничего не мог с этим поделать: чем большее давление он ощущал, тем тусклее светила магия в его руках. Бич всей огненной магии — сколько бы не было магических сил, а её интенсивность всё равно в итоге зависела от эмоций.

Но если основной проблемой тёмных эльфов с обычной огненной магией бала неуправляемость в моменты гнева и азарта битв, то с магией света всё было в точности наоборот — если Ариен злился, магия подчинялась, а вот в моменты печали и отчаяния — он ей пользоваться практически не мог, она не выходила из-под контроля, она просто гасла. И в итоге смог бы он развить свои способности за следующие годы или нет почти полностью зависело от того, как вела бы себя с ним предводительница, которая бы его выбрала — поддержала бы она его или нет. Ариен понимал, что им в этом плане было очень легко управлять. Ему бы не хотелось вручать свою жизнь в руки той, кто её не оценит. Но мало кто из молодых предводительниц стал бы заботиться о нём как-то иначе, чем обо всех остальных в отряде. В тоннелях всем было плевать на чувства. Другие маги огня с этим справлялись не задумываясь, но Ариен так не мог. Глубоко в его душе всегда жила изводящая его потребность найти ту, кто сможет разжечь его магию, кто заглянет в его мир и назовёт его своим.

На учебных боях он видел Наю Лияр только с трибун. Он так ни разу и не попал к ней в отряд и ни разу не сражался против неё в составе другого отряда, но, когда была возможность всегда наблюдал за ней. Она привлекала Ариена: сильная, яркая, эмоциональная. В женщине горело настоящее пламя. Азарт боя распалял её магию воплощения, и она создавала огромных огненных монстров, атаковавших противников и защищавших её собственный отряд. В её глазах цвета запекшейся крови танцевало красное пламя, когда она управляла своим созданиями. Из множества боев, которые видел Ариен, она выиграла больше половины и ещё треть закончила вничью. Это был неплохой результат. Но было одно «но»: в тоннелях её магия была сильно ограничена, ведь огонь сжигает кислород, которого там и так было значительно меньше, чем в вентилируемых пещерах городов. Так что как она проявит себя за пределами учебных арен, оставалось для Ариена загадкой. Однако это было для него не так уж и важно: она нравилась ему, его почему-то тянуло к Нае, ему казалось, что она не стала бы смотреть на него как на странного и слишком мягкого для их мира мужчину, а попыталась бы увидеть в нём настоящую, ещё не проявившуюся силу. Ведь у его магии света, кроме всех её минусов, были и плюсы: её боялись многие монстры, с её помощью можно было голыми руками плавить металлы, а при достаточной концентрации она превращалась в мощное оружие, способное прожечь даже гранитные плиты, кроме того, она делала своего носителя исключительно верным и преданным.

Ариен не мог сам подойти к Нае из-за правил Матери Ар'тремон, но и перестать постоянно наблюдать за ней и думать о том, чтобы попасть в отряд именно к ней, он тоже не мог. Когда, на церемонии, выбирая себе мужчин, Ная первым делом подошла к нему, в нём вспыхнула надежда, которая, однако, тут же рухнула, едва ему пришлось дать ей не тот ответ, который, очевидно, ожидала услышать от него предводительница. Призрачная возможность стояла перед ним с недовольным лицом и осматривала зал. Он нервничал, совершенно не представляя, что он мог сделать, чтобы снова обратить на себя её внимание. Сам её вопрос о тех, с кем он хорошо общался, уже показал ему, что слухи о ней скорее всего были правдой. Создать отряд из тех, кто уже знает, как друг с другом взаимодействовать и понимает друг друга — эта идея понравилась Ариену, но, к сожалению, он не мог поспособствовать её воплощению.

Когда Ная отошла, выбирая других, он чувствовал себя так, будто что-то очень важное ускользало от него, будто он во что бы то ни стало должен был оказаться рядом с ней, будто так было продиктовано кем-то свыше, и он не имел права этому сопротивляться, но он и не хотел. Воля Богов или кого-то ещё, Ариену было без разницы: быть с Наей было его собственным желанием. В тот момент Ариен отчаянно пытался придумать, как не потерять этот единственный шанс стать одним из семи мужчин, которых она выберет, чтобы провести с ними следующие десять лет. Однако несколькими минутами позже ему пришлось изо всех сил сдерживать внутри взбесившуюся магию, чтобы не засиять сигнальной вспышкой, когда она взяла его в отряд просто так, хоть он даже и не соответствовал её требованиям. Откуда тогда взялось это необоснованное ощущение правильности и легкости, он так и не понял. Но почему-то был уверен, что с этого момента для него всё изменится...

Когда оказалось, что всё, что в городе говорили о Нае, было правдой, Ариен начал чувствовать необъяснимую благодарность судьбе: теперь у него действительно был шанс не просто пережить свои десять лет в тоннелях, но и полностью овладеть своей магией, ведь его предводительница была готова поддерживать его в этом — ему невероятно повезло.

А ещё Ариену нравилась сама Ная, не только как предводительница, но и как женщина: искренняя, внимательная, немного странная, иногда вспыльчивая, а иногда почти добрая. Она смеялась с ними, слушала их разговоры, рассказывала истории с обучения. Иногда даже готовила, хоть потом и предупреждала, чтоб не привыкали. Она старалась найти к каждому свой подход.

Для Ариена стало приятной неожиданностью то, что она простила Асина с ребятами за их выходку с крабом, ограничившись условным наказанием. Но ещё больше его тогда заинтересовали слова мага о том, к чему стремилась Ная. И, конечно, ему было приятно то, что женщина, по словам Асина, его выделяла.

Асин не смог объяснить Ариену, почему Ная взяла его в отряд, хотя про остальных сказал предельно ясно. Но позже Эмиэль тихо передал ему слова самой женщины на этот счёт, и что-то внутри Ариена заиграло новыми красками: у неё не было причины, она просто почувствовала его. Она почувствовала то же ощущение правильности, которое тогда чувствовал он. Один Хаос знал, что это было, но невидимое притяжение, которое ни один из них не смог объяснить, стало для Ариена самой большой ценностью.

Ная дала ему надежду, став его предводительницей. Она закрыла его собой, спасая от монстров у озера, показав ценность его жизни. Он нравился ей таким, какой он был: с цветами и слепящим светом. Она не побоялась принять его, зная, что за это её скорее всего убьют. Она была той, кто изменил всю его жизнь. Преданность, зародившаяся в его сердце, была самым сильным чувством, которое он когда-либо испытывал.