Ликорис

Алиса вывернула из-за угла прямо перед ней, будто игрушка, что выпрыгивает из коробки. Широкая улыбка — такую надо бы для рекламы стоматологической фирмы снимать, — осветила хорошенькое лицо.

— Ну и ну! — восторженно хлопнула в ладоши Алиса. — Кого я вижу!

Выглядела Алиса прекрасно, спящая красавица проснулась и теперь, довольная жизнью, бродит по городу. Волосы были забраны в пучок, лишь тонкие пряди висели по бокам, обрамляя лицо.

— Куда ты идёшь? Не ко мне ли?

Говорила она быстро, глотая окончания слов, размахивая тонкими, как клинки рапиры, руками. На лице играла полуулыбка. София невольно сделала шаг назад, не в силах соперничать с аурой Алисы. Её почти раздавливало, впечатывало в стенку, уничтожало.

— Нет, у меня были дела в центре. Теперь иду домой.

Не говорить же новой знакомой о том, что утром она провела несколько часов в больнице, слушая противный писк аппаратуры и смотря на гипнотически падающие капли раствора в резервуар капельницы.

— Значит, ты свободна, — довольно произнесла Алиса. — Не составишь компанию?

— М?..

— Прогуляемся, у меня сейчас немного свободного времени!

София хотела спросить «почему», ведь прежде мало кто проявлял к ней интерес, тем более так быстро, не дав очухаться.

Так было только с Эллой.

И всё.

Но Элла — особый случай.

Бурная, как река, Алиса с хитрым прищуром, множеством звенящих браслетов и с массивной цепью на шее напоминала дикарку. Она громко, заливисто смеялась, хватала за руки, но при этом, когда их глаза встречались, Софи могла бы поклясться, что во взгляде Алисы не было всего этого буйства, порыва стихии, только что-то колючее, лишённое силы.

Да, София не могла отказать ей. В силе убеждения она явно проигрывала. Они пошли вниз по улице. Алиса, размахивая руками, рассказывала про себя.

Ей было «в район двадцати», как она сказала, училась в медколледже, но никогда не работала, да и в медицину идти не желала, любила котов и книги Маркеса. Софи не отводила взора от татуированных рук Алисы, и ей казалось, что с каждым движением рисунок всё сильнее искажался.

У запястья была тонкая чёрная цепь, увенчанная крестом, она поднималась выше и становилась стеблем для целого букета цветов. Как плющ, что захватил стену дома, руку Алисы подчинил красный цветок. Татуировку на левой руке София не видела полностью — мешала сумка, но отчётливо прорисовывался птичий хвост.

— Это лилия? — спросила она, кивнув на красные цветы.

Алиса посмотрела на свою руку, на мгновение закрыла глаза, словно пыталась вспомнить, а потом тихо проговорила:

— Это ликорис.

— Я не слышала никогда.

— Кizune-bana — «лисий цветок», он популярен в Японии.

«У мёртвых».

— Ты набила его себе, потому что ты... рыжая?

Смех у Алисы выходил просто отменным: лёгкий, игривый, очаровательный — заслушаешься.

— И это тоже. Но не думай, что я ассоциирую себя с лисой. Я не настолько рыжая. Хотя легенда гласит: каждая рыжая девушка считает себя лисой. Но уж поверь, я скорее львица, чем лиса. Но над этим стоит подумать, — она едва заметно улыбнулась. — Думаю, ты не будешь против, если мы пообедаем.

— Что?

Алиса показала рукой на дверь кафе: красную, деревянную, с причудливым колокольчиком.

— Здесь вкусно.

Увидев сомнения на лице Софи, она добавила:

— Я угощаю.

«Ну, не томи».

Радушная хозяйка кафе, в которое, кажется, редко кто заходил в такое время, просияла, увидев их. Немедленно усадив гостей за столик у окна, она кликнула официантку. Коротко поблагодарив женщину, Алиса повесила свою сумку на стул. София села в глубокое плетеное кресло. Щуплая официантка с шапкой химически завитых волос принесла меню, наградив обеих бесцеремонно оценивающим взором:

— У нас сегодня великолепное рагу.

На её лице играла улыбка. София вздохнула.

— Что будешь?

София крепче сжала меню.

— Я особо не голодна.

— Я же угощаю.

Софи вспыхнула, недовольно уставившись на Алису.

— Мне не жалко денег, я действительно не голодна.

Тонкие губы Алисы слегка дрогнули, она откинулась назад в кресле. София стеснительная до красных щёк!

— Хорошо, — Алиса отдала меню официантке. — Две чашки кофе и «Наполеон». Надеюсь, от пирожного ты не откажешься?

София сняла с головы шляпу, положила её на стул рядом, расстегнула заколку, окончательно освобождая волосы. Алиса еле заметно прищурилась.

— Ты нечасто ходишь куда-то, верно?

— Неужели так очевидно, что я не любитель повеселиться? — изумилась София, опустив ладони на стол. — Ну, я просто предпочитаю сидеть дома, валяться под одеялом, много спать... Мне это нравится куда больше, чем бесцельно шататься по городу. У тебя сейчас лицо точь-в-точь как у одной моей знакомой, чёрт!

— Выходит, я разделяю мнение твоей знакомой. И тебе не скучно? Вот ты сидишь сутками дома, в четырёх стенах, и тебе совсем-совсем не скучно?

Говорить тихо Алиса категорически не умела. Её хрипловатый, но звонкий голос, сдобренный переливами эмоций, был слышен в радиусе нескольких метров. Невольные жертвы этого звукового цунами качали головами и недовольно хмурились, Алиса же делала вид, что ничего не замечала.

— Какая разница, где быть одной, дома или на улице?

— Улица отвлекает.

На мгновение задумавшись, София словно выпала в другую, закрытую ото всех реальность, свою собственную, где жили только её воспоминания: такие мрачные, что она запрятала их на самое дно памяти.

— Хорошо, — медленно произнесла она, — согласна, что улица отвлекает. Можно гулять с друзьями, ходить в кафе и бары, можно не пропускать ни одного сеанса в кино, можно делать... ну, ты сама понимаешь, что мир полон идей и готов нас развеселить в любой момент. Но разве у тебя никогда не было такого, что в какой-то миг всё вокруг застыло, а ты осталась одна с тем, что терзает только тебя?

— Хм, одну меня?..

— Ну да.

Расслабившись, Алиса скрестила руки на груди. Она всматривалась в лицо Софии, внимательно изучая то широко распахнутые глаза, то крепко сжатые губы — несомненный признак решительности, как ни крути.

— Нет, такого не было.

— Я не самый коммуникабельный человек, — выдала Софи на выдохе, — знаешь, иногда хочешь сблизиться с кем-то, но он тут же совершает что-то неправильное, и я думаю: «Ой, нет, спасибо».

— Понимаю.

София усмехнулась.

— Но у тебя много друзей, да?

— Достаточно для того, чтобы ощущать себя не одинокой.

На стол поставили две аккуратные тарелки, обрамлённые золотым узором. «Наполеон» выглядел просто прекрасно. Мысленно поблагодарив спутницу за выбор, Софи поднесла ложку к губам. Проглотила и тут же ахнула.

— Ч-чёрт вкусно-то как.

Замахав руками, она схватила салфетку, повалив солонку на стол. Алиса еле заметно вздохнула и аккуратно поставила всё на место.

— Слишком бурная реакция, это всего лишь торт.

— Очень-очень вкусный торт. Моя бабушка, конечно, делает лучше, но она терпеть не может десерты, — София задумчиво коснулась пряди волос. — Твоя мать печёт?

— Моя мать?

— Ну да.

— Реже, чем хотелось бы.

София ощутила странный толчок где-то внутри, и воздух рваными кусками вышел из неё.

— А у тебя?

— Мы не живём вместе.

— Но ведь жили?

— Она уехала давно, и, если даже мама пекла торты, я уже и не вспомню их вкус.

Софи отвернулась к окну, желая скрыть влажный блеск глаз. Алиса кивнула.

— Ясно.

Алиса обычно не общалась с людьми. Во-первых, они, жившие в своём, строго ограниченном мире, в большинстве своём были поразительно глупы. А во-вторых, замок горел слишком уж ярко, не подпуская никого. Это был простой страх. Нет, нельзя ближе, обожжёшься. Она провела чёткую линию между собой и людьми, даже не питая надежду на то, что в один прекрасный день пламя станет слабее, и хоть кто-то сможет подойти к ней. Но застенчивая Софи я её по-детски распахнутыми глазами казалась притягательно непосредственной. Огонь тянулся к ней, и вместе с ним двигалась Алиса.

Девушка, сидящая напротив, бесконечно поправляющая кудри, облизывающая ложку розовым языком, пахла парным молоком, сухой травой и миндальным кремом для рук — набор, напоминающий Алисе об уютном доме. В Софи было всё, пугающе идеальное. Даже жесты — явная дрессура бабушки, рождённой в послевоенное время. Алиса могла сравнить представленную картину с той, что видела когда-то. И сравнивала: нет, у другой движения более порывистые, пахнет дымом и въедливыми духами. Софи до безумия неправильна своей правильностью.

Алиса говорила много, почти не замолкала, много щурилась, не улыбалась, часто поправляла длинные медные локоны. Не то что бы она вела себя наигранно или же запредельно искусственно, но было в ней что-то, заставляющее внимательно следить за каждым жестом в надежде поймать ошибку.

— Как она?

Софи удивлённо приподняла бровь.

— Тату. Корочка появилась?

— Мажу её «Бепантеном» каждые два часа, паникуя, что она будет сухой, поэтому даже не скажу, есть там корочка или нет. Я немного параноик в таких вопросах.

Опустив локти на стол, Алиса обхватила ладонями лицо.

— Так и думала: ты подошла к выбору рисунка весьма ответственно. Не поделишься, откуда эта любовь к рунам?

— Нет никакой любви, есть вера в символы. Ну, понимаешь, я верю в то, что нами управляет судьба, кидает нам, как зерно, различные знамения. Кажется абсурдом, но, сама подумай, сколько веков человечество поддаётся всяким суевериям? На рунах гадали ещё при Цезаре, если я не ошибаюсь. Это настолько длинная история, повидавшая так много и дошедшая до наших дней, что я не могу сомневаться в том, что в ней что-то да есть. Покажусь наивной дурочкой — пусть, но надеюсь, что мне поможет этот символ на плече.

— Поможет начать с начала?

— Магическое применение Отал ранее включало в себя прежде всего защиту домов, руну наносили на ставни, ограды построек. Она помогает обрести себя, примириться с прошлым, осознав, что прошлое — это поле, на котором вырастут цветы будущего, ну и, конечно, прекращение того, что отжило своё. Мы прощаемся с прошлым, но помним о нём, понимаешь?

— И уверенно идём в светлое будущее? — хмыкнула Алиса.

— Как-то так.

— Не слишком ли ты подвержена мистике? С твоим-то именем?

— Премудрость Божья же, — ухмыльнулась София, облизнув ложку. «Наполеон» правда был отменным.

— Вырвалась из Плеромы*, да?

— А это уже интересно, — миндалевидные глаза Софи резко сузились. — Никогда не говорила с кем-то, кто знает о подобном.

— «София» как женский аспект души поддалась искушению действовать без мужской составляющей, и поэтому падает в хаос, становится жертвой различных страстей... Помню ещё с курса философии, — Алиса провела ладонью по красным цветам на своей руке, на мгновение зажмурилась. — Но давай-ка лучше о тебе. Значит, у тебя есть что-то в прошлом, чего ты боишься?

В пальцах что-то кольнуло, Софи на мгновение замерла. Странное, незнакомое чувство поселилось внутри и горячей волной окатило сердце. Будто она далеко в поле среди высокой пшеницы, что царапает ноги, бежит, запыхавшись, а за ней — рой жужжащих ос. Она моргнула, отгоняя от себя причудливое видение.

— С чего ты взяла?

— Я наблюдательна.

— Может, и так. Но я не собираюсь вдаваться в подробности.

Расплатившись, они стали собираться. Хозяйка ещё долго что-то щебетала и пыталась вручить им визитку. Когда та едва не задела рукой плечо Алисы, девушка резко обернулась, недовольно прошипев: мог бы взгляд поджигать — кафе сгорело бы за мгновение. Женщина сделала шаг назад, неловко качнув головой, её губы пролепетали что-то напоминающее «простите-простите», а руки дрожали.

— Красивая чашка, — тихо заметила София, пытаясь разрядить обстановку.

Алиса дёрнула плечом.

— Как по мне, обычная, — она сделала крохотную паузу, снимая со спинки стула сумку. — Но раз тебе нравится...

Допила кофе, протёрла чашку салфеткой, ухмыльнувшись, оглянулась — нет ли кого, опустила руки вниз. Что-то еле слышно звякнуло.

— А теперь можно и идти.

***

— Ты украла её, — пролепетала София, растерянно глядя на Алису. Точнее, на её руку, сжимающую аккуратную фарфоровую чашку. — За это срок дают, вообще-то.

— За чашку? — криво улыбнулась Алиса. — Тебе сказать, на какую сумму нас обворовывают такие вот кафешки, накручивая цены? А?

— Но так нельзя.

Алиса кивнула и тут же развернулась, направившись назад к кафе.

— Ч-что ты делаешь?

— Возвращаю её. Или ты этого не хочешь?

София схватила её за локоть, осторожно забирая чашку. Выдохнула.

— Ладно. Сделаем вид, что ничего не было.

— О, чудесно, — просияла Алиса.

Когда Алиса проходила мимо и коснулась миниатюрной рукой её плеча, Софи ощутила странную боль где-то между рёбер — тающий снег, стекающий по костям.

_______

*_ Плерома — совокупность небесных духовных сущностей.