ТОРЕН

Утренняя заря пробуждала школу от ночной тишины, окутывая её башни нежно-розовым светом. Улицы начинали оживать: стук подков по каменной мостовой, гул голосов торговцев, спешащих на рынок, и звон кузнечного молота сливались в симфонию пробуждения. В учебной комнате, расположенной в одной из восточных башен, царила совсем иная атмосфера — строгая, сосредоточенная.

Массивные дубовые двери, украшенные резьбой, скрывали за собой пространство, пропитанное ароматом старых пергаментов и сургуча. Свет утреннего солнца пробивался сквозь витражные окна, играя разноцветными отблесками на стенах. В центре комнаты стоял длинный стол из морёного дуба, за которым сидели ученики, включая Торен и Кристиана.

Торен заметила, как его белоснежные волосы мягко переливались в лучах света. Сидя напротив, он казался почти статуей: изысканный профиль, спокойное выражение лица, а его голубые глаза, подобно зеркальным озёрам, отражали каждый миг. Но что-то в его взгляде подсказало ей, что он думает вовсе не о науке.

— Принцесса Торен, прошу вашего внимания, — раздался строгий голос магистра Альбрехта.

Она вздрогнула, осознав, что уже несколько минут не слушает лекцию о происхождении королевских династий. Смущение накрыло её волной, и она встретила взгляд учителя, но краем глаза заметила, как уголок губ Кристиана дёрнулся в едва заметной улыбке.

— Моя ошибка, магистр, — произнесла она, стараясь вернуть внимание к уроку.

Однако Кристиан, наклонившись вперёд, тихо произнёс:
— Если вам наскучит слушать о прошлом, я могу показать, как создаётся будущее.

Его слова были едва слышны, но вызвали бурю эмоций. Сердце Торен забилось быстрее, её руки задрожали. Она не осмелилась ответить, лишь украдкой взглянула на него. Его лицо оставалось сосредоточенным, но глаза выдавали скрытую искру. Это был вызов.

***

Поздний вечер застал Торен в её покоях. Её сердце всё ещё не могло успокоиться, мысли путались. Она сидела у окна, глядя на сад, где деревья поднимали свои ветви к небу, а тени танцевали под светом луны. Шёлковое ночное платье скользило по её коже, а в камине потрескивали дрова, создавая уютное тепло. Но ничего из этого не могло успокоить её тревожную душу.

Она знала, что Кристиан придёт. Это было безумием, но внутри неё жила странная уверенность. И когда дверь тихо открылась, она не удивилась.

Он запер дверь от посторонних глаз.

— Разве я просила тебя прийти? — её голос звучал твёрдо, но пальцы, сжимающие подол платья, выдавали волнение.

— Нет, — ответил он, медленно подходя ближе, — но я пришёл всё равно.

Он остановился всего в нескольких шагах от неё, и воздух между ними стал тяжёлым. Торен почувствовала, как её дыхание участилось, а сердце, казалось, било барабанный бой.

— Это неправильно, — прошептала она, но её взгляд задержался на его губах.

Кристиан протянул руку, касаясь её лица. Его пальцы были тёплыми, но в их прикосновении была осторожность, словно он боялся спугнуть её.

— Неправильно? — его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём звучало сомнение. — Что, если именно это — единственное правильное для нас?

— Ты снова делаешь всё по-своему, — её голос был тихим, но в нём звучали металлические нотки.

— А ты всегда так цепляешься за правила? — Кристиан ответил с едва заметной усмешкой, его силуэт выглядел угрожающе в тусклом свете. Он шагнул вперёд, его сапоги заглушённо скрипнули по каменному полу.

Она повернулась к нему лицом, её дыхание участилось. В этот момент вся её решимость, вся её сила воли оказались под ударом его взгляда.

— Ты ведёшь себя так, словно тебе позволено всё, — она бросила, её голос сорвался на шёпот.

— Может быть, мне действительно позволено всё, — он склонился ближе, его голос стал еще бархатнее и спокойнее. — Но ты... Ты можешь остановить меня, если хочешь.

Он поднял руку и коснулся её лица, большим пальцем слегка проведя по её щеке. Её кожа была горячей, но по спине пробежал холодный дрожь.

— Не прикасайся ко мне, — её голос дрожал, но она не отстранилась.

— Тогда скажи это так, чтобы я поверил, — его голос стал глубже, почти низким рычанием.

— Уходи, — она выдавила, но её взгляд метался между его глазами и его губами.

Кристиан нахмурился, его рука скользнула к её подбородку, приподнимая её лицо так, чтобы их взгляды встретились.

— Ты всегда говоришь одно, а чувствуешь другое, — он медленно провёл пальцами по её шее, заставляя её затаить дыхание. — Твои глаза не умеют лгать.

— Ты ошибаешься, — её голос едва вырвался из горла.

Он был рядом. Слишком близко. Его дыхание обжигало её кожу, и, несмотря на холод каменных стен, ей стало жарко.

Торен стояла в шаге от Кристиана, чувствуя, как расстояние между ними тает. Его дыхание касалось её кожи, горячее, прерывистое, будто он сдерживал бурю внутри.
Её ладони слегка дрожали, когда она подняла их, чтобы остановить его. Но вместо того чтобы оттолкнуть, её пальцы сами нашли опору на его груди. Она ощутила тепло под тканью рубашки, услышала, как ровное биение его сердца сливается с её собственным.

— Скажи мне остановиться, — его голос был низким, грубым.

Торен открыла рот, чтобы сказать "нет", но вместо этого лишь выдохнула его имя, почти беззвучно.

Его пальцы скользнули вдоль её лица, словно касались тончайшего фарфора. Он медлил, но в этом промедлении было больше желания, чем в любом слове. Большой палец лёг на её нижнюю губу, задержался там, словно проверяя её терпение.

Она закрыла глаза, её руки крепче сжались на его груди. Когда его губы прикоснулись к её, это был не поцелуй — это была проба. Мягкая, теплая, но настойчивая.

Их губы соприкоснулись снова. Теперь с нарастающей жадностью. Её пальцы прошли вверх по его шее, обхватили его лицо, притягивая ближе. Он отвечал тем же: одна рука уже скользнула на её талию, а другая зарылась в её волосы, чуть грубо сжимая пряди.

Кристиан отступил на полшага, но только чтобы прижать её к стене. Её спина ощутила прохладу камня, а его тело — противоположное: горячее, живое, жаждущее.

— Ты можешь уйти, если хочешь, — сказал он, но его руки не отпускали её.

— Не смей думать, что это твоя победа, — ответила она. Но её голос дрожал.

Его губы скользнули вдоль её шеи, оставляя там тёплый след. Она задыхалась. Торен не могла различить, что это было: удовольствие или страх потерять себя.

— Ты наслаждаешься этим, — шепнул он, поднимая её лицо, чтобы встретиться с её взглядом.

— Ненавижу тебя, — прошептала она, но её дыхание предало её.

Кристиан рассмеялся низко, почти нежно.

— Ты лжёшь.

И в этот момент его губы снова встретились с её. Но теперь они не медлили, не сдерживали. Их поцелуй стал бурным, неистовым. Торен больше не пыталась сопротивляться. Она сама притянула его ближе, позволяя своим эмоциям выплеснуться наружу.

Его пальцы ловко развязали ленты на её платье, каждая развязка была как освобождение. Одежда упала на пол мягким шелестом. В этот момент Кристиан на мгновение остановился. Его взгляд скользнул по её телу, полному жизни и силы, прежде чем он снова притянул её к себе.

Он подхватил её, её ноги обвились вокруг его талии, а их дыхание смешивалось в горячем вихре. Он положил её на постель, движения быстрые, но уверенные.

— Всё ещё хочешь уйти? — прошептал он, когда его губы оказались у её уха.

Торен могла бы ответить, но вместо этого только стон вырвался из её губ.

Всё остальное происходило, как в тумане. Горячие прикосновения, глухие вздохи, чуть грубые, чуть мягкие. Каждый жест казался запредельно интимным. Он накрыл её своей тенью, их тела двигались в едином ритме, как будто всегда знали этот танец.

Его голос звучал шёпотом в темноте, он звал её по имени так, будто это имя принадлежало только ему. А она отвечала, её тело, её душа кричали о том, что больше нет преград между ними.

***

Когда всё стихло, Торен лежала в его объятиях. Она чувствовала, как его сердце бьётся под её ладонью, и это ритмичное биение убаюкивало её. За окном слышались звуки ночного сада: шёпот ветра в листьях, крики ночных птиц. Но внутри этой комнаты было тихо, как в храме.

— Ты изменил всё, — прошептала она, глядя в его глаза.

— И  ты изменила меня, — ответил он, поглаживая её волосы.

Она знала, что их связь будет стоить им многого, но в этот момент ей было всё равно. Потому что сейчас, в его объятиях, она чувствовала себя свободной.

"Любовь — это риск, но иногда этот риск — единственное, что делает нас живыми."