28. Ромео и Джульетта
В университете готовился внутренний спектакль для преподавателей. Что-то классическое, на эффект, чтобы удивить. Преподаватель по актёрскому мастерству, с сияющими глазами и театральным вдохновением, объявил:
— Будем ставить Ромео и Джульетту. Да, да, оригинально. С эмоциями. С болью. С трагедией.
Лу, лениво крутивший ручку в пальцах, сдержал вздох. Он уже знал, куда это ведёт.
И действительно. Через несколько минут преподаватель сказал:
— Лу, ты будешь Ромео.
— Что, простите?.. — приподнял он бровь.
— Ты идеально подходишь. Сдержанный, эмоциональный, и... вид у тебя — трагически романтичный. Всё, решение окончательное.
Лу только хмыкнул. Он не собирался спорить. Ему уже было интересно, кто станет Джульеттой. Он даже мельком посмотрел на Софу — которая, казалось, всё ещё занималась своими записями, не слушая.
— А вот Джульеттой будет... Софа.
Пауза. А потом:
— Чё?! — вырвалось у Софы так резко, что обернулись даже те, кто сидел у окна.
Она поднялась с места.
— Нет, нет-нет-нет. Я — нет. Пусть кто-то другой. Марина, вот, например. Или Лера. Да хоть кто, но не я.
— Софа, ты идеально подходишь, — с невозмутимым спокойствием ответил преподаватель. — Образ, интонация, внутренний драматизм — ты Джульетта. Всё. Решено.
Она хлопнула сценарий на стол.
— Да с какой стати?! — выпалила она, но уже понимала, что ничего не изменит. Она знала своего преподавателя: если он сказал — значит, точка.
В этот момент Лу украдкой посмотрел на неё и едва заметно улыбнулся. Его глаза смеялись. Но тихо. Точно, чтобы никто не заметил, кроме неё.
И она заметила. И это, разумеется, её только больше взбесило.
⸻
Через пару дней им выдали сценарии.
Софа листала его с растущей тревогой. До сцены с поцелуем дошла на двадцатой странице.
— Нет. Просто нет. Я не буду это делать. Я... Я с ним не поцелуюсь! — она закрыла сценарий, как будто он её укусил.
— Это же театрально, не по-настоящему, — попыталась её успокоить однокурсница.
— Театрально?! — прошипела Софа. — Он, между прочим, мой бывший. А это... не по сценарию. Это — издевательство судьбы!
Но спектакль уже назначили, костюмы заказали, и начались репетиции.
⸻
На сцене актового зала было прохладно. Стулья пустовали, свет был тусклым, и пахло пылью и кулисами. Софа стояла в центре сцены, в длинной юбке, которая была примеркой под будущее платье. Лу стоял напротив, со сценарием в руке.
— Давай, сцена балкона. — сказал преподаватель и отошёл, давая им пространство.
Софа закатила глаза.
— Только без перегибов. Без своих взглядов. Без... вот этого твоего всего.
— Понял, — кивнул Лу. — Буду, как робот.
Она начала говорить реплику. Голос дрожал слегка, но держался.
Лу отвечал. Его голос был глубоким, мягким. Он не играл — он чувствовал. И именно это раздражало Софу больше всего. Он как будто снова заглядывал внутрь неё.
— ... Если клянёшься, скажи это искренне... — читала она, а голос её ломался от внутреннего напряжения. — Я... Я не хочу, чтобы ты клялся... чтобы... чтобы всё это снова началось...
Лу шагнул ближе.
— Я клянусь только одним — что люблю тебя так, как никто не сможет. И даже если бы ты отвернулась — я всё равно бы остался рядом.
Софа замерла. Она уже не читала с листа. И он — тоже. Это был не текст. Это был они.
— Переходим к сцене поцелуя. — раздался голос преподавателя.
— О, боже... — выдохнула Софа, прикрывая лицо сценарием. — Я не... я не могу...
— Это актёрская игра, Софа, — напомнил преподаватель. — Ты же актриса.
Она посмотрела на Лу.
Он стоял в шаге от неё. Ни давления. Ни ожидания. Только тишина и этот взгляд — знакомый, тёплый, обжигающий до дрожи.
— Если хочешь — можем просто обозначить, — шепнул он, тихо, почти неслышно.
Она не ответила. Просто стояла, борясь сама с собой.
И тогда он сделал шаг вперёд, осторожно дотронулся до её руки, почти невесомо — и не как Ромео. А как Лу. И этого было достаточно, чтобы сердце в груди застучало с удвоенной силой.
⸻
После репетиции она бросила сценарий в сумку, вздернула капюшон и пошла прочь. А он — просто смотрел ей вслед. Спокойно, с той самой теплотой, от которой она когда-то впервые влюбилась.
И она это чувствовала.
ДЕНЬ СПЕКТАКЛЯ
Занавес ещё был закрыт, зрители медленно собирались в зале. Шёпот, шелест программок, скрип кресел — всё это только усиливало тревогу за сценой. В гримёрке Софа сидела перед зеркалом, в театральном платье, с ненастоящими локонами, и бледными, почти прозрачными губами. Она смотрела на себя, как будто пыталась увидеть в отражении, кто она сегодня: актриса или всё ещё та девочка, у которой сердце бьётся от его взгляда?
— Всё хорошо, — прошептала она себе, вцепившись в ткань платья на коленях. — Просто сцена. Просто текст. Просто игра.
Но тело её выдавало. Пальцы дрожали. Грудь поднималась рывками. И в горле стоял ком — не от страха, а от того, что будет в финале.
В это время Лу в другой комнате поправлял костюм. Чёрный камзол, перевязь, грим — всё, как положено. Но за всем этим лицо оставалось его. Настоящее. Не Ромео. Лу.
И в этом лице было что-то сосредоточенное, взрослое, и — тихая, почти незаметная боль.
— Ты готов? — спросил кто-то.
Он кивнул. И подумал: Если это будет наш последний поцелуй — пусть будет настоящим.
⸻
СПЕКТАКЛЬ НАЧИНАЕТСЯ
Занавес открылся. Софа вышла на сцену как Джульетта — грациозно, но будто с камнем внутри. Зал шумел, но для неё всё заглушалось. Лишь свет, сцена, голос партнёра. И он.
Лу вошёл под музыку. Спокойный, как будто сцена — его стихия. Но когда их взгляды встретились — всё вокруг словно растворилось. Он играл точно, мягко, искренне. А Софа... Она играла через стиснутые зубы, но не потому что злилась, а потому что пыталась держать себя от падения.
Вот он — момент.
Балкон. Она — на подставке, он — внизу, читает монолог. Слова звучат не как выученные, а как рвущиеся из глубины:
— "Сладчайшая, если бы я мог взять клятву у самой твоей души — я бы сделал это..."
Софа чувствовала, как внутри всё сжимается. Она знала, что дальше. Поцелуй. Она должна была встать на носочки — а Лу действительно вырос, стал выше, плечистее... И ближе.
Она сделала шаг. Поднялась на мысочки. Их глаза встретились. Он был спокоен. Её губы дрожали.
И тогда — поцелуй.
Нежный. Долгий. Дольше, чем по сценарию. Зал затаил дыхание, кто-то даже ахнул. Это не было просто «театрально». Это было по-настоящему.
Софа почувствовала, как время остановилось. Его руки на её талии — тёплые. Его губы — знакомые, но теперь будто осторожнее, мягче, сдержаннее. Он не брал — он ждал, как будто спрашивал: Можно ли снова любить тебя?
Когда они отстранились, зал взорвался аплодисментами. Софа стояла, растерянная, сгоревшая внутри от противоречий. В груди путались: злость, смущение, нежность, и что-то, чего она не хотела называть.
Спектакль завершился, поклон, занавес.
Она тут же вышла со сцены, как будто убегая от самой себя. В гримёрке — холодно. Слёзы не шли, но руки дрожали. Она села на скамейку, положив ладони на колени. Сердце билось в висках.
Почему я чувствую это?.. Почему снова?
⸻
А Лу? Он стоял за кулисами, прижав пальцы к губам, будто хотел сохранить её вкус.
В его памяти всплыли старые поцелуи — тогда уверенные, страстные, дерзкие.
А этот был другой. Осторожный. Трепетный. Как будто она боялась, но всё же позволила.
— Она не забывает... — прошептал он и улыбнулся. — И это всё, что мне нужно.