25. Я хочу тебя забыть, но мой голос для тебя дом.
Прошло три месяца.
Город жил своим ритмом. Потоки людей, нескончаемый шум улиц, расписание пар и электрички. Всё вернулось в привычное русло.
Софа училась, ходила на лекции, иногда смеялась с одногруппницами. Но это был не смех, а маска. Привычная, ровная. Без искры.
Она начала встречаться с парнем. Его звали Илья. Он был «заботливый», как говорили подруги, и уверенный. Уверенный в себе настолько, что всё остальное — в том числе чувства Софы — не имело особого значения.
Он не дарил ей цветов. Не приносил шоколад, не спрашивал, как прошёл день. В кафе платил только за себя, а если она брала что-то дороже — фыркал.
Иногда мог толкнуть, резко схватить за руку, особенно если она «не так посмотрела».
Раз в неделю пропадал «с друзьями», а потом в телефон приходили сообщения от неизвестных девушек. Софа всё знала. Но молчала.
Каждую ночь ей снился Лу.
То, как он играл на гитаре. Как смотрел на неё, будто больше ничего в мире не существовало. Его глаза — такие светлые, почти ледяные, но с теплом. Волосы — золотистые на солнце, пахнущие полем и ветром. Голос — шепчущий на ухо:
— "Ты в порядке?"
И каждое утро начиналось одинаково: просыпалась с пустотой. С жгучим ощущением того, что потеряла не просто человека — потеряла дом.
Лу...
Он не забыл. Даже не пытался.
Он возвращался туда, где были они:
К речке, где они мокли под дождём.
На поле с ромашками, где она считала веснушки на его лице.
К огороду, где когда-то впервые увидел её глаза через забор.
Он собирал тюльпаны — жёлтые, белые, алые. Засушивал, клал в её папку. Хоть её и не было рядом.
Дельфиниумы увяли, но он купил новые — просто, чтобы вспомнить её вздох.
Алекс держался рядом. Он знал, как тяжело Лу. Иногда они сидели в тишине, иногда Алекс вытаскивал друга куда-то, чтобы не дать окончательно раствориться в тоске.
— Она вернётся. Или ты найдёшь способ вернуть. Главное — не убивай себя этим.
Но Лу молчал. У него внутри шёл свой дождь.
А в это время, в другом городе, Софа смотрела на Илью — и не чувствовала ничего. Ни любви. Ни желания. Ни тепла.
Он держал её за руку — но она мысленно вспоминала, как Лу касался её ладоней, словно боялся сломать.
Он целовал её резко — а ей снился тот, кто трепетно целовал ей лоб.
Он говорил:
— Ты вообще без меня никто.
А Лу когда-то шептал:
— Ты — всё, что у меня есть.
И всё чаще Софа спрашивала себя:
А что, если... всё ещё не конец?
Алекс сидел на старом деревянном крыльце. Вечер был тихим — из тех, когда воздух пахнет травой, недосказанностью и чем-то ещё... потерянным. Рядом с ним — Лу, молчаливый, с телефоном в руке, который сам не решался разблокировать.
— Я позвоню ей, — сказал Алекс просто, без предисловий.
Лу посмотрел на него, не сказав ни слова, но в глазах мелькнуло нечто похожее на надежду. Или страх.
Звонок пошёл. Гудки.
— Алё? — на том конце раздался голос, и Лу, как по команде, затаил дыхание.
Софа.
Он не слышал её голос больше двух месяцев. И сейчас, когда её тихое, немного уставшее «алё» прозвучало — в нём что-то защемило. Слишком живой звук для мёртвого расстояния.
— Софа, это я, Алекс. Привет, — сказал он мягко, словно извиняясь за вторжение в её вечер.
— Алекс? Привет... — её голос был немного удивлённым, но не холодным.
Они начали болтать — про университет, про её новую группу по живописи, про погоду, про закат.
А Лу просто сидел рядом, молча, вслушиваясь в каждое слово. Его пальцы сжались в кулак, когда она чуть засмеялась — потому что этот смех был таким настоящим, как раньше. Таким её.
А потом разговор свернул в сторону, которую Лу ждал... и боялся.
— Алекс... — голос Софы стал тише. — А ты знал, что Илья вчера снова ушёл куда-то с пацанами и не написал мне ни слова?
Алекс нахмурился:
— Опять?
— Я не знаю... может, я просто чего-то не понимаю. Может, он просто... не тот, кто будет держаться за меня. Он даже не слушает, когда мне плохо. И каждый раз, когда я думаю, что это любовь, он орёт на меня. А сегодня... он меня толкнул. Сказал, что я «душная». — её голос дрогнул, но она не заплакала. — Просто... мне казалось, с Лу всё было по-другому.
На имени Лу его сердце дрогнуло. Алекс бросил взгляд на друга. Лу сидел, опустив взгляд в землю. Губы плотно сжаты. На скулах играли жилы. Он не вмешивался, не дышал громко. Просто слушал.
— Он, — Софа продолжала, — он был другим. Он смотрел, как будто видит во мне что-то большее. Он делал... маленькие вещи, которые были как огромные. А Илья... он не дарил ни одной ромашки, понимаешь? Даже просто одной. — голос совсем стих.
И вот тогда Лу тихо прошептал себе под нос, так, чтобы только Алекс услышал:
— Не достоин он её...
Алекс кивнул. Он тоже это понял давно. Но слова Софы сейчас были не просто исповедью. Это был зов. Даже если она сама об этом не знала.
— Софи... — мягко сказал Алекс. — Ты заслуживаешь того, кто будет рядом. Кто будет беречь тебя, даже когда ты не просишь. Кто будет гордиться тем, что ты у него есть. И дарить ромашки просто потому, что ты — это ты.
На том конце была тишина.
А потом еле слышно:
— Спасибо, Алекс...
Лу всё ещё смотрел в землю. Но в глазах его уже не было пустоты. Там горел маленький, почти незаметный огонь.
Надежда.