Падая в глубокое синее небо

Лю Синя разбудил запах еды, разносящийся по пещере.

Сев, он размял затекшие плечи и сразу же нашёл взглядом Тан Цзэмина, который помешивал что-то в маленьком котелке на огне.

Улыбнувшись, Лю Синь посмотрел на Ван Цзяня, который всё ещё оставался без сознания. Мужчина был бледным и еле шевелил что-то губами, мечась в неспокойном сне и цепляясь за плащ. Пэй Сунлинь, всё так же сидящий возле него, заметно нервничал, не зная, чем помочь. Рядом стояли несколько плошек с тлеющими в них травами, дым которых помогал успокоить боль, но толку, судя по всему, было мало.

Лю Синь подошёл ближе и сел рядом с проводником.

– Он не сможет спуститься с горы, не в таком состоянии, – тихо сказал Пэй Сунлинь, чуть повернув голову.

– Мы найдём способ, – ответил Лю Синь и оглянулся.

Сяо Вэнь, топтавшийся чуть поодаль, нерешительно подошёл и тоже сел рядом.

– Еды почти не осталось. Мы должны выдвигаться в путь уже завтра.

Лю Синь покосился на него, и впрямь подмечая, насколько исхудал лекарь, как и остальные, экономя припасы.

Тан Цзэмин принёс в небольшой миске кашу из последней горсти риса, приправленную кусочками яблок и груш.

Поблагодарив севшего рядом мальчика, Лю Синь негромко произнёс:

– Его нужно разбудить, он должен поесть, – кивнул он на спящего Ван Цзяня. – В тот... день я не видел, чтобы командующий притрагивался к еде, да и вообще неизвестно, когда он ел в последний раз.

Сяо Вэнь переглянулся с сидящим у костра Гу Юшэнгом и вновь отвернулся.

В тот единственный раз, когда Ван Цзянь пришёл в себя и смог говорить, он поведал всю правду о том, что случилось. Сяо Вэнь сглотнул, посмотрел на белоснежный меч, лежащий на плаще Лю Синя, и вновь перевёл взгляд на юношу.

– Ты тоже должен набраться сил.

– Я не умираю, со мной всё в порядке, – уверенно ответил Лю Синь, даже не посмотрев на лекаря и пропустив волнение в его голосе мимо ушей.

Протянув руку, юноша слегка потеребил Ван Цзяня по плечу.

Слабые веки раненого дрогнули, приоткрывая тёмные глаза, в которых роились тени.

Переведя расфокусированный взгляд на Лю Синя, Ван Цзянь дёрнул уголками губ и попытался сесть. С помощью Пэй Сунлиня ему удалось привстать и опереться на камень.

Невооруженным глазом было видно, насколько ему сейчас больно. Как бы Ван Цзянь ни храбрился, а побороть последствия такой раны попросту не мог.

– Поешьте, – протянул Лю Синь ему миску.

Ван Цзянь тяжело сглотнул и попытался приподнять руку. Пэй Сунлинь, видя, как дрожит его ладонь, едва удерживая пустую ложку, выхватил ту и зачерпнул кашу, чтобы поднести её к лицу раненого.

– Да ты, нахрен, издеваешься надо мной... – мрачно просипел Ван Цзянь, но, не став спорить, открыл рот.

Лю Синь тихо перебросился с Тан Цзэмином парой фраз, не собираясь смущать мужчину, и отошёл обратно к своему плащу.

Мальчик, сказав, что наберёт фруктов, которые росли возле пещеры, вышел наружу.

Привалившись к камню, Лю Синь смотрел на подопечного, боясь оторвать взгляд, когда рядом с ним опустился Сяо Вэнь.

– Лю Синь, я...

– Вэнь-гэ, давай оставим все разговоры до возвращения в Яотин, – пресек его попытки Лю Синь. – Сейчас самое важное – выбраться отсюда и вытащить Ван Цзяня. Лотосы так и не появились?

Лекарь отрицательно покачал головой, и юноша на несколько мгновений прикрыл глаза.

Сяо Вэнь, сидя как побитая собака возле хозяина, вновь перевёл взгляд на меч возле Лю Синя.

– Можно? – потянулся он к нему.

Лю Синь кивнул, смотря, как лекарь большим пальцем обнажает лишь цунь стали, проводя по иероглифам у самой рукояти.

Сяо Вэнь тут же приподнял уголки губ в улыбке.

Меч был сделан из очень редкой стали. Подобно живому существу, слившемуся с душой хозяина, он мог реагировать на внешние раздражители, считывая эмоции мечника. И если бы Лю Синь таил глубокую обиду на Сяо Вэня, то сталь обожгла бы лекарю пальцы, и это в лучшем случае. Но меч оставался прохладным и не проявлял никаких признаков враждебности.

– Я кое-что покажу тебе, – сказал Сяо Вэнь. – Это не обычный меч. В нём есть толика божественной силы, он создан из сплава горных металлов, которые куют только духи. Смотри. – Взяв Лю Синя за руку, он точным движением чуть надрезал ему большой палец.

– Эй! – Глядя на выступившие капли крови, Лю Синь не успел больше ничего сказать. Лекарь вдруг поднёс его руку к мечу и провёл раненым пальцем по иероглифам.

Символы впитали в себя кровь и чуть засветились, становясь теперь алыми.

В следующее мгновение Сяо Вэнь обнажил весь клинок и провёл краем по запястью юноши. Если бы это был обычный меч, он тут же отсёк бы Лю Синю руку. Но на коже не осталось ни следа.

Приподняв брови, Лю Синь растерянно посмотрел на Сяо Вэня.

– Теперь этот меч не сможет навредить тебе, в чьих бы руках он ни оказался.

Лю Синь настороженно провёл ладонью по смертоносному острию, чувствуя только гладкость стали и ничего больше. Испустив тихий вздох, он усмехнулся и поднял взгляд на лекаря.

Лю Синь испытывал противоречивые чувства, когда вот так сидел с Сяо Вэнем, как и прежде, слушая его рассказы о том, о чём сам даже не догадывался, ловя каждое слово лекаря.

Уловив изменившиеся эмоции на лице юноши, Сяо Вэнь поспешно взял его за руку:

– Лю Синь, я не хотел навредить тебе. – Он говорил совсем не о мече, и они оба это понимали. – Гу Юшэнг руководствовался не ненавистью или пренебрежением. Он ведь не просто так был уверен в том, что Тан Цзэмин найдёт где спрятаться. Так оно и вышло, верно? – Заметив поджатые губы юноши, лекарь продолжил чуть тише: – А я пытался остановить тебя, чтобы ты не погиб. Ты бы заблудился в буране и не дожил бы до рассвета. Тан Цзэмин северянин, в отличие от тебя, буря и эти снега не могут убить его, а вот тебя – запросто. Лю Синь, прости меня... нас, – быстро исправился он. – Мы правда не хотели, чтобы так вышло.

– Я понимаю это, – устало выдохнул Лю Синь.

Он и правда понимал, но не мог справиться с обидой в своём сердце. Он помнил, как его, словно зверя, не выпускали из пещеры, ничего толком не объясняя. Лю Синь раздумывал, что, возможно, и сам был не прав и слишком самоуверен и глуп, раз не смог вовремя вспомнить, что Тан Цзэмин не обычный мальчик, а заклинатель и северянин, который не мог заблудиться, а тем более погибнуть в этих горах. Он иногда и вовсе забывал, какой силой обладает этот мальчик. С виду Тан Цзэмин ничем не отличался от простых детей, да и с заклинателями Лю Синь близких дел как таковых не имел, не видел их возможностей и силы. Всё это было где-то там, не рядом, словно до сих пор жило только на страницах книг. Мужчины смотрели на сложившуюся ситуацию с высоты своего жизненного опыта, тогда как Лю Синь им вовсе не обладал. Пропасть между ними была слишком глубока, и мост через неё, который сгорел в тот день, предстояло отстроить заново, но на это требовалось время.

Сяо Вэнь своими словами уложил первые кирпичи в его основание, и Лю Синь, по природе своей не суровый, не мог не ответить тем же, видя добрые глаза лекаря и раскаяние в них. Пройдёт некоторое время, и они вновь встретятся на этом самом мосту, но не сейчас.

– Я понимаю это, Вэнь-гэ, – посмотрел на него Лю Синь, – но простить пока не могу.

Уязвлённое от того, что его усыпляли и приводили в сознание тогда, когда было подходящее время, достоинство юноши всё ещё бесновалось внутри. В тот день его полностью сокрушили. Лю Синь знал, что генералы поступили так не для того, чтобы навредить ему, но и они должны были понять, что он не комнатная зверушка, которую можно было приучить повиноваться воле хозяина. Он должен сам принимать решения и не позволять делать это за него кому-то.

– Вы могли просто объяснить мне всё в ту ночь, а не манипулировать мной с помощью Цзина и ложной надежды, чтобы я успокоился и просто ждал в пещере, как наивный дурак. Иногда полезно просто говорить, Вэнь-гэ.

Лекарь покивал, опустив голову, и вновь поднял лучистые глаза на Лю Синя.

– Ты прав, это наша вина.

Лю Синь хотел сказать что-то ещё, но был прерван сильно закашлявшимся Ван Цзянем.

Подскочив с земли, Лю Синь и Сяо Вэнь подошли к раненому. Тот опирался на Пэй Сунлиня, который похлопывал его по спине и что-то ворчал.

Откашлявшись и отпив воды, Ван Цзянь вновь откинулся на камень и перевёл хриплое дыхание. Тонкий слой пота блестел на его лбу. Он посмотрел на Лю Синя и приподнял уголки губ в слабой улыбке. Ван Цзянь давно уже хотел поговорить с ним, но состояние позволяло ему приходить в себя только пару раз в день, чтобы принять лекарство, после чего он вновь проваливался в тревожащие его сны о детстве и о том, что он потерял в те дни.

– Главнокомандующий Ван... – начал Лю Синь, но тут же замер, видя, как застекленели глаза раненого.

– Что-то не так? – неуверенно спросил он, немного наклонившись.

Ван Цзянь тяжело сглотнул, глядя на него во все глаза. Все в пещере, уловив изменившуюся атмосферу, подошли ближе, внимательно наблюдая за происходящим.

Нервно обведя всю пещеру взглядом и несколько раз разомкнув бледные губы, Ван Цзянь вновь повернулся к Лю Синю и прохрипел:

– Почему ты... зовёшь меня по званию моего брата?

Лю Синь распахнул глаза и выпрямился, чувствуя, словно в спину вогнали стальной ледяной прут.

Цзин, выйдя из-за плеча Гу Юшэнга, мягко отодвинув генерала, присел возле Ван Цзяня и внимательно посмотрел на него.

Затем взял его за запястье и спросил присущим ему тягучим спокойным тоном:

– Как твоё имя?

Ван Цзянь тяжело задышал. Паника, которая отразилась на его лице, вот-вот должна была вылиться наружу, и никто не мог предсказать, что он может совершить.

Раненый рванулся вперёд к небольшому бронзовому зеркалу, что лежало неподалёку, но тут же был остановлен Сяо Вэнем и Пэй Сунлинем, которые едва удержали его. Ещё недавно валявшийся без сознания и едва ощущавший своё тело, теперь северянин изо всех сил рвался вперёд.

Рана на его груди вновь открылась.

– Цзин! – крикнул Сяо Вэнь.

Молниеносным движением руки тот нажал несколько точек на шее Ван Цзяня, погружая его в сон.

– Отойдите все отсюда! – громко велел Сяо Вэнь, выуживая из своего мешочка иглы и оставшиеся немногочисленные лекарства.

Лю Синь тут же подбежал к своему мешочку и, достав травы, которые сорвал для него Тан Цзэмин, принялся размалывать их и поджигать. Юноша закатал рукава и помогал лекарю, который крутился вокруг раненого, пока Пэй Сунлинь удерживал всё ещё трепыхавшееся тело за плечи.

༄ ༄ ༄

Двое мужчин и мальчик сидели возле огня, чтобы не мешать, а троица всё старалась остановить кровотечение и залатать раненого, который этой вспышкой паники свёл на нет всё предыдущее лечение.

Гу Юшэнг курил свою трубку, смотря на Цзина и словно ведя с ним безмолвный диалог до тех пор, пока Сяо Вэнь и Лю Синь окровавленными руками не перехватили их чарки с вином, опрокидывая те в себя.

Тан Цзэмин тут же намочил платок и протянул его юноше, который сел рядом с ним у костра.

Все перевели взгляды на Ван Цзяня. Тот вновь спокойно лежал под присмотром Пэй Сунлиня, лицо которого даже в свете огня было мертвецки серым.

Цзин и Гу Юшэнг подошли чуть ближе, и первый негромко заговорил, внимательно оглядывая Ван Цзяня.

– Тело человека – это нить, что связывает находящиеся в нём три души, – начал он, чуть прищурившись. – Все три духа после смерти человека обретают свой путь. Есть практики, с помощью которых возможно контролировать их в себе при жизни, поэтому существуют определенные традиции захоронения тела. Если бы воины, погибшие несправедливой смертью, не находили покоя после гибели и возвращались мстительными призраками, этот мир утонул бы в крови ещё в зачатках своего создания. Первая душа развеивается после смерти человека, поскольку она является его жизненным началом, но может и остаться на месте некоторое время – паря над телом или переходя в именную надгробную табличку. Поскольку на полях битв и безымянных могилах нет таких табличек, они могут проникать в безымянные мечи, поглощая душу стали и занимая её место. Именно поэтому существует традиция давать мечу имя, чтобы обиженная душа не смогла подавить его и мирно отправлялась на покой, раз иного выбора у неё нет. – Цзин перевёл дыхание и продолжил, всё так же внимательно глядя на Ван Цзяня: – Вторая душа, тоже имея сознание человека, отправляется на Небеса под покровительство Богов. А третья... разделённая на сознание и чувства, более приближенная к сущности самого человека, отправляется в Демоническое царство, поскольку привязана к земле. Там, когда приходит её время, она вступает в круг перерождений, живя в Диюе под покровительством демонических князей и Царя Ямы.

Когда Цзин замолчал, все вокруг погрузились в раздумья.

Опрокинув в себя чарку с вином, Цзин продолжил:

– Поскольку первая душа развеялась, а вторая вознеслась на Небеса, в теле Ван Цзяня осталась лишь третья душа, и она заблудилась. Если я верно понимаю, то за все те годы сражений и воскрешений души этих людей были настолько истерзаны, что они не смогли бы самостоятельно найти вход в царство мёртвых. Шаньшэнь должны были провести их к Жёлтой реке. Вероятно, они уже в курсе, что одна душа расщепилась.

Гу Юшэнг свёл брови к переносице и выдохнул:

– Значит, душа Ван Цзяня распалась надвое?

Цзин кивнул.

– Духи восприняли эту душу как почти рассеявшуюся, но одна её часть не нашла выхода из тела. Что-то раскололо её, – он покачал головой, – это могло быть сильное желание или... страх. Я полагаю, он хотел спасти своего брата, это и было его заветной мыслью в момент смерти, вследствие чего две их души слились воедино. Та часть души Ван Цзяня, которую забрали Шаньшэнь, отправилась в Диюй, а в его тело проникли три души его брата, перетянутые этим желанием.

Гу Юшэнг подошёл чуть ближе, глядя на Ван Цзяня.

– Значит, его брат тогда не умер, раз три души ещё были в его теле. Он был ещё жив, когда оставшийся дух Ван Цзяня призвал их, чтобы защитить брата от смерти. Он чувствовал силу в своём теле и знал, что может выжить.

Пэй Сунлинь, который сидел спиной к остальным возле Ван Цзяня, заметил, как покраснели уголки его глаз и сжалась левая рука на плаще. Раненый изо всех сил пытался дышать ровно и притворялся спящим, чуть отвернув голову к стене, но слышал каждое слово.

Цзин продолжил:

– По законам Неба такое вселение противоречит всем правилам. На императорском суде этот акт могут посчитать за насильственный захват тела, но...

Пэй Сунлинь, заметив, как Ван Цзянь судорожно выдохнул, взъярился, вскакивая на ноги и разворачиваясь к мужчинам:

– Слышь бля, умник, иди со своими догмами к ёбаной матери, а не сотрясай тут воздух! Эти люди тринадцать лет бились за вашу поганую империю, чтобы последнего из них ещё и судили за то, что он выжил?! Остался в живых и остался! Какая к демону разница как! Он не нарушал никаких законов! Вселиться в тело нельзя без применения тёмных техник, за которые и могут осудить как за захват тела! – потемнев глазами и переводя дыхание, Пэй Сунлинь без страха сделал шаг к Цзину. – Его брат сам пошёл на это и защитил его, в чём ты блядь собрался его тут обвинять?! Душа Ван Цзяня восстановится в Диюе и отправится на перерождение! Да, она разделена и потрепана, да, понадобится больше времени, чтобы ступить на круг реинкарнации, ну и что с того?!

Цзин спокойно посмотрел на него своими мрачно светящимися глазами и, угрожающе понизив голос, также выступил вперёд:

– Думай, с кем говоришь.

– Ты мне не указ, твою мать, – усмехнулся взбешённый Пэй Сунлинь. – Ты не мой князь и не мой господин. Ты находишься на нашей земле, так что советую тебе подумать, что и кому ты тут предъявляешь.

Гу Юшэнг неверяще хмыкнул, глядя на проводника, который так смело отчитал одного из великих генералов. Окинув Цзина взглядом, он снова посмотрел на Ван Цзяня.

– Разберись с этим, – кивнул генерал и вышел из пещеры, пройдя мимо костра, возле которого сидели остальные спутники, внимательно слушающие перепалку.

Лю Синь тяжело раздумывал, глядя на Ван Цзяня, пока двое мужчин тихо рычали друг на друга возле него.

Он не помнил, чтобы Ван Цзянь упоминал о своём брате или выделял кого-то из отряда. Только если...

Лю Синь распахнул глаза, вспоминая один момент.

Командир отряда лучников без устали натягивал окровавленную тетиву, выпуская длинные стрелы. Он успел сразить двоих демонов, прежде чем прикрыл спину своего командующего от третьего и зашёлся в хриплом стоне, воздетый на рога.

– Брат!

Юноша быстро встал с земли и подошёл ближе к раненому, внимательнее всматриваясь в его лицо.

Это был тот самый командир отряда лучников, который только и делал, что ворчал на него и сетовал на юный возраст Лю Синя, бахвалясь своими сражениями. Это был тот самый человек, который лишь раз показал свои беспомощность и страх, веля юноше забыть о всех них, потому что они уже мертвы. Лю Синь отчётливо помнил ужас и нежелание умирать в его дрожащем голосе, только теперь подмечая схожие с Ван Цзянем черты лица.

Присев рядом с ним, Лю Синь осторожно прикоснулся к его плечу.

Лучник вздрогнул и повернул к нему голову, приоткрывая слезящиеся глаза.

Цзин и Пэй Сунлинь тут же замолчали, переводя на них взгляды.

– Лучше бы я умер, – прохрипел раненый.

Лю Синь сморгнул влагу в глазах и тяжело выдохнул, чуть сжимая его плечо:

– Твой брат спас тебе жизнь, а ты спас его в тот момент. Как бы то ни было, ты должен жить дальше. Часть его всё ещё с тобой.

Лучник больше не мог сдерживаться. Всё это время, что он слушал рассказ Цзина, он изо всех сил уговаривал себя сохранить хоть крупицу самообладания и ясности ума. А теперь чувствовал, что с каждой секундой всё глубже погружается в отчаяние.

Накрыв лицо ладонью, он прикусил губу, не обращая внимания на боль, и дал волю горестному плачу, рвавшемуся из его пробитой груди.

Он вспоминал тренировки со своим страшим братом, когда они жили в небольшом столичном пригороде на Севере. Вспоминал, как брат всегда защищал его перед всеми, а сам он был слишком самоуверен и смущён для того, чтобы как следует отблагодарить Ван Цзяня. Именно старший брат потащил его вслед за собой под воинскую присягу, обещая, что они оба станут героями, имена которых будет знать вся империя, а отец и мать гордиться ими на том свете. Ван Цзянь быстро заслужил уважение в воинских рядах и дослужился до звания главнокомандующего благодаря своей силе и упорству, чем младший всегда гордился и восхищался. Сам он никогда не считал себя великим героем, предпочитая наслаждаться праздной жизнью да тренировать свой немногочисленный отряд лучников. Когда Северный князь предложил Ван Цзяню возглавить свою личную гвардию и встать за его плечом, тот учтиво отказался, но отнюдь не потому, что не хотел этого, а потому, что его младший брат был тем ещё дебоширом и мог натворить дел в армии. Сам лучник помнил, как из-за этого в тот вечер накричал на старшего и подрался с ним, в душе виня себя за то, что лишил брата светлого будущего. Он даже пообещал себе стать более стойким и обязательным, чтобы вознестись к славе вместе с Ван Цзянем.

А теперь брат мёртв, потому что, как и всегда, пожертвовал собой ради него.

Потребовалось долгое время, за которое лучник, пусть и с большим трудом, но всё же пришёл в себя, чувствуя сжимающую тёплую руку на своём плече.

– Он... быстро умер?

Лю Синь посмотрел чуть в бок на Пэй Сунлиня, который сидел рядом, поджав губы и смаргивая жгучие слёзы.

– Быстро. Он успел зарубить дюжину оставшихся тварей.

– Что мне теперь делать... – потерянно прошептал лучник, глядя в свод пещеры.

Пэй Сунлинь потянулся за плошкой с водой и поднёс её к губам раненого:

– Завязывай бля ныть и живи дальше. Пусть твоему брату будет не стыдно за тебя. Заработай много золота, чтобы обеспечить ему хорошую жизнь в Диюе. Что ещё тут поделаешь?

Лучник зло стрельнул в него глазами, но тут же притих, чуть приподнимаясь и морщась от боли.

Лю Синь встал, собираясь отойти и оставить двух мужчин наедине, но его руку внезапно перехватили. Развернувшись, он посмотрел на лучника.

– Мы все обязаны тебе, если бы не ты... – произнёс тот.

Лю Синь мягко улыбнулся и похлопал его по руке.

– Ты тоже спас мою жизнь несколько раз.

Раненый распахнул глаза, уставившись в спину уходящего юноши.

Уже на пороге Лю Синь услышал, как Пэй Сунлинь тихо спросил:

– Так как твоё имя?

– ...Ван Цзянь.

༄ ༄ ༄

Лю Синь вышел из пещеры вместе с Тан Цзэмином, который всё это время держался рядом. Раздумывая над услышанным, оба подошли к деревьям, чтобы собрать несколько плодов.

Держа в руках грушу, Лю Синь замер и взглянул на мальчика, который уже сидел на ветке.

Откусив яблоко и свесив одну ногу, Тан Цзэмин покачивал ей, сидя высоко над землёй.

Как он так быстро туда забрался?

– А'Мин, спускайся, – позвал Лю Синь.

Тан Цзэмин тут же кивнул.

– Только ос...

Тан Цзэмин легко приземлился на ноги, словно спрыгнул не с высоты нескольких чжанов, а с лавки.

– ...торожно.

Лю Синь окинул его взглядом и сухо прокашлялся, вскидывая брови.

«Да, есть ещё много вещей, к которым мне нужно будет привыкнуть», – подумал он про себя.

Пока они с Сяо Вэнем латали Ван Цзяня, Лю Синь предложил смастерить носилки, чтобы переправить раненого, и лекарь согласился.

Юноша перевёл взгляд на Сяо Вэня, который теперь размахивал руками, командуя Гу Юшэнгом и Цзином. Те уже срубили несколько тонких деревьев и теперь выстругивали палки.

Усмехнувшись, Лю Синь повернулся к Тан Цзэмину, который уже подошёл к нему с мешком фруктов.

Духовные яблони и груши разносили по округе чуть сладковатый свежий аромат.

– Господин Сяо сказал, что завтра мы выдвигаемся в путь. Пусть лотосов и не нашли, но пора возвращаться. Еды почти не осталось. – Тан Цзэмин поднял голову и посмотрел на Лю Синя. – Ты очень сильно похудел.

Юноша провёл рукой по его щеке.

– Как и все мы. Главное сейчас – переправить Ван Цзяня. В Яотине, скорее всего, полный бедлам. Когда мы уезжали, уже начинались беспорядки, вероятно, сейчас ситуация стала только хуже.

Никто из них не знал, чего ожидать по прибытии в Яотин. Искажение ци Дун Чжунши к этому времени должно было полностью поглотить его. Однако гильдия не позволила бы безумцу править ими. Дикие лотосы обладали сильнейшим эффектом для отвара бедового льва, ради которого все они сюда и отправились. Кто же знал, что цветы, что так и не появились, могут повлечь за собой такую цепь событий.

Лю Синь плохо знал Дун Чжунши, но всё равно не желал ему такой мучительной смерти от безумия. Юноша чувствовал стыд и горечь от неоправданных надежд, ведь именно он пообещал главе города, что они смогут помочь.

Они уже собирались возвращаться обратно и шли по небольшому полю ущелья, когда Лю Синь вдруг замер и неверяще улыбнулся. А затем поднял руку, и на палец мягко опустился белоснежный парящий лотос, тихо покачивая лепестками.

Тан Цзэмин подошёл ближе, распахивая глаза. Лю Синь не сдержал смешка, видя, как на голову мальчика приземляется другой цветок.

Все трое мужчин у небольшой рощи замерли, наблюдая, как сотни белоснежных цветов выныривают из-за горы, мягкой лавиной накрывая всё ущелье, кружась вокруг юноши и мальчика.

Переведя взгляд на Сяо Вэня, Лю Синь увидел облегчение на его лице и лучащиеся улыбкой глаза.

Гу Юшэнг, сложив руки на груди, сдунул цветок, который хотел приземлиться ему на лицо.