Глава 35. Север там, где они
Сяо Вэнь вдруг усмехнулся, закрыл дверь и снял плащ и перчатки.
– Пришёл? – спросил он, подходя ближе и осматривая мужчину, который стрелял во всех в комнате злыми глазами.
– Кто это такой? – воскликнул Лю Синь, переводя непонимающий взгляд с незнакомца на Сяо Вэня. – Он пробрался в дом через заднюю дверь и хотел напасть на меня!
Видя, что лекарь чувствует себя вполне комфортно в обществе незнакомца, но тем не менее не собирается помогать ему освободиться, Лю Синь, чуть помешкав, опустил тарелку на стол.
Обведя всех в комнате взглядом, Сяо Вэнь указал на лежащего человека и представил его:
– Это Пэй Сунлинь, наш проводник на Север.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина, разбавляемая только копошением мужчины, который ползал у ног Лю Синя словно гусеница, что-то ворча себе под нос.
Гу Юшэнг подошёл к Пэй Сунлиню и поднял его за воротник. Затем поставил на ноги и встряхнул, показывая всем присутствующим:
– Ты хочешь сказать, что вот это наш проводник? – усмехнулся он. – Тогда какого хрена он напал на Лю Синя и пробрался в дом словно вор?
Сяо Вэнь улыбнулся уголками губ, садясь за стол:
– Он каждую осень появляется именно так, ночью. Примерно в этих числах утром я всегда нахожу его развалившимся в зале и свою разворошенную кухню.
Лю Синь, зарывшись одной рукой в волосы, а вторую положив на плечи Тан Цзэмина, спросил:
– Тогда почему он напал на меня? Он потянулся за кинжалом, когда меня увидел!
Сяо Вэнь перевёл взгляд на Гу Юшэнга, который продолжал встряхивать и удерживать вырывающегося пленника.
– Давайте спросим это у него, – произнёс он лениво, подпирая голову рукой.
Гу Юшэнг сорвал ленту со рта проводника, и вся комната тут же потонула в гневной брани:
– Слышь, бычара бля! А ну отпустил быстро! – продолжал вырываться Пэй Сунлинь, извиваясь ужом.
Гу Юшэнг вновь встряхнул гостя за шкирку, на что тот заголосил:
– Да я твоих предков до восемнадцатого колена ебал!
Гу Юшэнг на это лишь вздёрнул бровь и ничего не выражающим тоном ответил:
– Соболезную.
Лю Синь закрыл Тан Цзэмину уши и прищурился на Пэй Сунлиня:
– Вэнь-гэ, подай-ка тарелку.
Пэй Сунлинь тут же заткнулся и замер, словно провинившийся бигль, и перевёл взгляд на лекаря, который внимательно смотрел на него. Спустя небольшую паузу он удручённо выдохнул:
– Не нападал я на него. – Увидев скептический взгляд Лю Синя, он исправился: – Ну, то есть... я-то думал, ты вор.
Лю Синь распахнул глаза, с усмешкой спрашивая:
– Я вор? Это я пробрался через заднюю дверь, вскрыв замок, а потом ещё и за кинжалом полез?
Пэй Сунлинь надул губы и фыркнул:
– Я-то откуда знал? Я всегда так захожу, Вэнь-гэ вон не против, – указал он в сторону лекаря, который вздёрнул брови в жесте «не то чтобы у меня был выбор». – А что ещё мне было думать, когда я у него в доме незнакомца встретил?
Лю Синь перевёл взгляд на лекаря и потрясённо выдохнул:
– Он ещё меня виноватым сделал!
Пэй Сунлинь воскликнул:
– Ты вообще первый меня лопатой бля по голове огрел! Ещё и тарелками!
Лю Синь взвился и принялся собачиться с проводником, перебрасывая вину, словно горячую картошку.
Гу Юшэнг закатил глаза и полоснул ножом по веревке, отпуская Пэй Сунлиня. Затем налил себе и Сяо Вэню по чарке вина и чай для Тан Цзэмина. Все трое ещё некоторое время сидели за столом, наблюдая за тем, как проводник и юноша кружат вокруг друг друга, тыча пальцами и крича.
– Я вообще-то твой гэгэ! – сложил руки на груди Пэй Сунлинь, вскидывая подбородок.
– Мать твоя тебе гэгэ, – прошипел в ответ Лю Синь.
Пэй Сунлинь уже собирался ответить, видя, как юноша набирает воздух в грудь, но вдруг остановился.
Цзин, медленно бредя, словно оглушённый по голове, прошёл между ними, безмолвно разрушив враждебную атмосферу. Неуверенной поступью подойдя к столу, он пододвинул к себе кувшин вина и просто сел с ним в обнимку.
Лю Синь со свистом выдохнул весь воздух, перевёл взгляд на молчавшего мужчину и внимательно его оглядел:
– А с ним что?
Сяо Вэнь, улыбка которого так и не сходила с лица, отпил вина и ответил, смотря на Цзина:
– Это одна из форм его глубокой медитации, не обращай внимания.
– Значит... – Лю Синь посмотрел на Гу Юшэнга, – тогда в Цайцюнь он был в медитации почти год?
Гу Юшэнг кинул взгляд на Тан Цзэмина, так и не притронувшегося к чаю, и ответил:
– Он был в ней более десяти лет.
Лю Синь ошеломлённо выдохнул, пытаясь переваривать информацию и потирая висок.
Он не заметил, как Пэй Сунлинь подобрался к нему ближе. Закинув локоть юноше на плечо, он тихо спросил:
– Йа, так вы из Цайцюнь пришли, да?
Лю Синь перевёл на него выразительный взгляд и фыркнул, после чего подошёл к Тан Цзэмину и присел рядом.
Пэй Сунлинь нисколько не обиделся и в следующую секунду уже понёсся на кухню, попутно крикнув:
– Пожрать есть что-нибудь? Я жутко голодный!
Они должны были выдвинуться в путь через три дня, закончив последние приготовления и ловушки для парящих лотосов. Сами сети представляли собой небольшие колья в пару-тройку цуней, которые образовывали треугольный купол, не выпускающий лотосы наружу. Ничего сложного – следовало просто воткнуть их в землю и ждать, пока цветы не слетятся на так обожаемые ими заряженные камни и воду. Проблема состояла в том, чтобы добраться до мест, где они обитали. По рассказам Сяо Вэня, более десяти лет назад, когда он вёл за собой группу людей через горы Сюэ, именно там он и нашёл эти редкие цветы, после чего несколько раз возвращался за ними с помощью Пэй Сунлиня.
Как оказалось, их новый знакомый был одним из тех северян, которых много лет назад спас Сяо Вэнь. И хоть напрямую это сказано не было, Лю Синь смог сложить картинку целиком из расплывчатого рассказа лекаря и по выражению глаз Пэй Сунлиня.
Тогда, будучи ещё совсем юнцом, он следовал за генералом Сяо сквозь снега и ветры, разделяя тяготы и горести своего народа, который сотнями лет не покидал родные земли. Некоторые из них порывались вернуться, в том числе и Пэй Сунлинь, чтобы умереть в родных краях, и только благодаря генералу Сяо, который сбил их с ног тяжелыми словами о том, что Север там, где они, все эти люди смогли собрать волю в кулак и выжить.
Мало кто объединился из выживших, чтобы образовать новые поселения вдалеке от Севера. Когда они миновали горный перевал и несколько человек во главе с генералом вошли в первые императорские города, то услышали весть о том, что северяне отныне признаны проклятыми и за их головы полагается награда.
Сяо Вэнь в тот вечер напился и о чём-то долго раздумывал, после чего сорвал со своего плеча императорский знак и сжёг его в пламени печи, возле которой грелись несколько северян.
Он сказал им молчать и никому не выдавать своё происхождение, а сам вернулся к остальным людям, ждущим на перевале. Северяне разбрелись по всем землям в поисках нового дома, большая часть из них ушла в вольные города, отрекшись от империи, как и та от них.
Пэй Сунлинь был единственным, кто остался возле разбитого генерала, молчаливо сжимая меч своего погибшего отца и следуя за спасителем в Яотин. И как бы Сяо Вэнь ни бранился на него, отгоняя прочь, тот всё не уходил, рассмотрев в грозном воине, спасшем их жизни, отбив от демонов, робкую душу лекаря, часть которой умерла вместе с его народом в те холодные долгие ночи.
Пэй Сунлинь провёл рядом с Сяо Вэнем три года, после чего безмолвно исчез в один из дней, а затем вернулся ровно через год с вестями о том, что путешествовал по империи и спасал оставшихся северян от преследований и гнета, расселяя их в вольных городах и новых поселениях. Своего дома Пэй Сунлинь так и не обрёл за все эти годы, храня в сердце воспоминания о родине, периодически возвращаясь в единственные уцелевшие горы на пару недель и медитируя в снегах, откуда открывался вид на проклятый теперь Север.
Отпустив последние отголоски злости в груди, Лю Синь повернулся к Пэй Сунлиню, разделяя с ним кувшин вина, который тот с радостью принял.
– Только северяне знают дорогу. Это высокие горы, снег и метель там обычное дело. Даже такие толковые следопыты, как Гу Юшэнг и Цзин, вряд ли найдут путь в этих местах, – сказал Сяо Вэнь, указывая на карту. – Мы минуем часть северного гарнизона протяженностью в несколько ли, после чего пройдём сквозь перевал Айкоу и выйдем к горам Сюэ.
Лю Синь внимательно изучал карту, когда Пэй Сунлинь подобрался к нему ближе, что-то жуя и ткнул в полотно:
– Айкоу завален. Я слышал, в прошлом месяце там сошла снежная лавина, так что поедем через долину Чунь. Так путь будет на полдня длиннее, но это лучше, чем пробираться через снега, в которых мы застрянем бог весть на сколько.
Лю Синь задумчиво пробормотал, убирая карту:
– У нас мало времени.
В последние несколько дней он редко выходил в город, но даже до него доходили обрывки слухов, что в Яотине что-то назревает. По рассказам, Дун Чжунши казнил несколько своих подчинённых и приказал созвать все знамёна вольных городов к Яотину, оцепив его под предлогом защиты. Его паранойя и агрессия давали о себе знать с каждым днём всё больше и больше, и всё это грозило вылиться в массовые беспорядки и восстания, если они не поторопятся.
Лю Синь кинул внимательный взгляд на Сяо Вэня и сложил карту, завернув ту в кусок холщовки.
– Линь-гэ, нарисуй каждому из нас ориентиры, если вдруг кто-то заблудится в горах, – попросил он Пэй Сунлиня, на что тот кивнул и принялся за дело.
Цзин вышел из медитации ранним утром третьего дня, когда Лю Синь спускался по лестнице. Увидев, как мужчина, тряхнув головой, поднимает на него осознанный взгляд, собираясь что-то сказать, Лю Синь просто понимающе хлопнул его по плечу. Пройдя мимо, он отправился готовить завтрак, попутно раздумывая о том, всё ли собрано к сегодняшнему отбытию через пару часов, когда в дверь вдруг раздался тихий стук.
Открывая двери, Лю Синь был готов к тому, чтобы объяснить очередному клиенту, что они уезжают и их не будет полмесяца, но никак не рассчитывал увидеть Ма Цайтянь и Ма Жуши в лёгких одеяниях и без плащей.
Ма Цайтянь быстро отвернула голову полубоком и вцепилась в подол:
– Синь, я... прости, мне больше некуда... – произнесла она дрожащим голосом.
Лю Синь быстро раскрыл двери шире, пропуская гостей. Ма Жуши была подозрительно тихой, стоя рядом с матерью и держа её за руку. Топчась на пороге, Ма Цайтянь вдруг тяжело сглотнула, так и не повернув к юноше головы. Губы её задрожали, когда она сказала:
– Прости, я не должна была приходить сюда.
– Что случилось? – попытался заглянуть ей в лицо Лю Синь, слыша, как позади него все стягиваются в зал, о чём-то переговариваясь.
– Мне некуда деть А'Ши, так бы я никогда не побеспокоила тебя.
– Цайтянь, посмотри на меня.
Ма Цайтянь поджала губы и замешкалась на несколько долгих мгновений, а после чуть повернула к Лю Синю голову и посмотрела на него слезящимися покрасневшими глазами. Правая сторона её лица была вся в кровоподтеках и ссадинах, отчего глаз немного заплыл. Приподняв плечи, Ма Цайтянь прикрыла дрожащей ладонью щёку и вновь отвернулась, всхлипывая.
– Маму избила владелица стекольной лавки, – заплакала Ма Жуши, поднимая на Лю Синя взгляд.
Юноша тяжело перевёл дыхание и произнёс:
– Так, для начала надо обработать раны, проходите.
– Нет, Синь, – остановила его Ма Цайтянь, – возьми к себе только А'Ши, пожалуйста, я могу пойти... – она так и не договорила, прикрывая рот ладонью и пытаясь сдержать всхлипы. Ма Цайтянь и сама понимала, что врать смысла нет – ей некуда пойти. Сы Мянь и Го Тайцюн уехали из города на несколько дней, а Шуя Ганъюн жил над таверной, где теперь каждый день были драки и ругань недовольных ремесленников, которые сколачивались в группы и обсуждали нововведения.
– Не говори глупостей, заходи, – сказал Лю Синь.
Тан Цзэмин встал рядом с ним и оглядел женщину и девочку, подметив грязные пятна на их платьях, капли крови и синяки на лице Ма Цайтянь. Он поджал губы и посмотрел на девочку. Ма Жуши, увидев друга, тут же кинулась к нему, заплакав ещё горше. Тан Цзэмин растерялся на мгновение, но после стал что-то тихо успокаивающе говорить ей. Когда он упомянул большую зелёную черепаху, Ма Жуши стала всхлипывать реже.
– Юн ведь не знает, верно? – спросил Лю Синь.
Ма Цайтянь тут же вскинула глаза, в которых плескалась паника, и выдохнула:
– Если он узнает, то не оставит это просто так, не надо ему говорить. – Она смутилась, опуская голову.
– Идем, нужно обработать раны.
Помня о том, что мастерская захламлена вещами и повсюду раскиданы сумки и ловушки, Лю Синь провёл гостей в свою комнату, прикрывая их собой от глаз домочадцев.
– Кто это? – спросил Гу Юшэнг, сидя за столом и внимательно наблюдая за этим шествием.
– Моя подруга, – ответил Лю Синь, скрываясь в коридоре.
Тан Цзэмин усадил Ма Жуши на кушетку, присаживаясь рядом и успокаивая всхлипывающую девочку. Ма Цайтянь неловко переминалась с ноги на ногу, глядя на Лю Синя.
– Подожди немного, я принесу лекарство, – сказал тот.
Лю Синь направился в мастерскую, где Сяо Вэнь уже готовил мазь, подливая масло в плошку.
– Она...
– Да, я видел, – спокойно сказал лекарь.
Приготовив лекарство, они вдвоём направились в комнату.
Сяо Вэнь обрабатывал травмы Ма Цайтянь, ни о чём не спрашивая, но та первой решила начать разговор:
– В городе беспорядки. Люди волнуются, поговаривают, что уже на несколько ремёсел наложен удвоенный налог. Я думала, что это только слухи, будто на приближенных Дун Чжунши нападают на улицах, но... – она прервалась на тихое шипение, когда лекарь промокнул небольшую царапину на её лице марлей со снадобьем, – сегодня утром на меня налетело несколько человек с обвинениями.
– Они не могут встретиться с главой гильдии и решили отыграться таким образом? Нашли козлов отпущения! – гневно фыркнул Лю Синь.
Тан Цзэмин посмотрел на него, но тут же был утянут за рукав Ма Жуши, которая играла с большой черепахой, скармливая той нарезанные фрукты.
Сяо Вэнь внимательно посмотрел на Ма Цайтянь, о чем-то раздумывая. После недолгой паузы он предложил:
– Оставайтесь здесь до тех пор, пока мы не вернёмся.
– Господин Сяо, это...
Лекарь сложил окровавленный платок и вновь посмотрел на неё:
– Мне нужно, чтобы за домом кто-то присматривал и кормил большую черепаху. Это простая взаимовыручка.
Ма Цайтянь несколько раз открыла и закрыла рот, прежде чем ответить:
– Но если меня найдут здесь?
– Кто бы вас ни нашел, в дом они проникнуть не смогут, не переживайте и просто не выходите на улицу.
Ма Цайтянь кивнула, смущенно принимая помощь и благодарно смотря на лекаря и юношу.
Они выехали через пару часов, собрав все припасы и оружие.
Цзин, помимо меча, повесил за спину большой лук и глубоко вздохнул, чувствуя знакомый вес, и передал Лю Синю один из своих ножей. Юноша поколебался с мгновение, но всё же принял оружие, гадая, пригодится ли оно ему или же нет, как и другое лезвие. Хоть он и знал, что горы те отличаются от проклятых земель, всё же готовился к встрече с потусторонними существами, штудируя книги и записи о тех местах. Токсины, лежавшие в его сумке, приятно грели пояс, а само понимание того, что в этот раз он не будет столь беспомощен, уже успокаивало юношу.
Когда они уже выезжали из Яотина, Лю Синь спросил Сяо Вэня:
– Ты сказал, что в дом никто не сможет пробраться? На нём стоит защита?
Лекарь с улыбкой кивнул, ведя свою лошадь рядом:
– Верно. Я часто отлучаюсь, а в моём доме очень много ценных вещей и лекарств. Как бы я мог оставить их без присмотра? Дун Чжунши спит и видит, как бы вызнать несколько моих рецептов, но даже если кто-то из его людей и проникнет туда в моё отсутствие, они не смогут ничего вынести или впустить кого-то в мой дом.
Лю Синь на это лишь одобрительно усмехнулся и подъехал ближе к Тан Цзэмину.
Мальчик сидел на своём коне, плотно укутавшись в плащ, накинув на голову капюшон и засунув руки в тёплую муфту, подаренную Лю Синем.
В быстром темпе они проскакали почти три дня, останавливаясь на ночь в трактирах и постоялых дворах. Лю Синь предпочитал игнорировать взгляд Гу Юшэнга и всегда брал себе с Тан Цзэмином одну комнату с двумя спальными местами, тем не менее, просыпаясь наутро в объятиях мальчика.
Как Лю Синь и просил, Пэй Сунлинь нарисовал ориентиры гор, в которые они шли. Стоя в последнюю ночь на восходе возле приоткрытого окна в комнате, Лю Синь смотрел на высокие горы, поднимавшиеся, кажется, до самого неба. Уже один только их вид вызывал холод под кожей, инеем пробиравшийся внутрь. Сделав глоток горячего вина, Лю Синь опустил взгляд на свою карту, подмечая, что их новый знакомый такой из себя художник.
Услышав тихий стук в комнату, он понял, что пора выходить.
Они оставили своих коней на постоялом дворе и двинулись в путь.