Падая в глубокое синее небо

До рассвета было ещё далеко, когда Гу Юшэнг проехал через городские ворота Яотина.

Неспешно ведя своего коня по пустынным улицам спящего города, он вдруг увидел знакомый силуэт, заворачивающий в проулок меж павильонами. Подстегнув коня, Гу Юшэнг галопом устремился за ним. Спешившись, он нырнул во тьму переулка и прищурился, подметив двух людей, стоящих под единственным фонарём.

Сяо Вэнь о чём-то тихо переговаривался с незнакомым мужчиной в темных одеждах, протягивая ему запечатанную склянку и пару мешочков с лекарственными травами.

– Скачи напрямик в столицу, – сказал лекарь посыльному и, накинув на голову капюшон, развернулся.

Он не сделал и пары шагов, когда из темноты вышел Гу Юшэнг, глядя на него сверху вниз.

– До сих пор ему помогаешь, посылая Бедовый лев?

Сяо Вэнь откинул капюшон, явив своё спокойное лицо, и посмотрел на Гу Юшэнга, ничем не показывая, что его застали врасплох:

– Он тоже мой друг, как и ты.

Гу Юшэнг усмехнулся, склоняя голову к плечу:

– Твой друг, – выделил он последнее слово, – бросил Цзычэна умирать, как и свою родную сестру и их сына.

Сяо Вэнь отвернул голову, сжимая кулаки под широкими рукавами плаща. Отметив, что лекарю нечего на это сказать, Гу Юшэнг продолжил:

– Ты знаешь, что он виновен, оттого ты и не вернулся в столицу, а предпочел укрыться в вольном городе.

Лекарь взвился после этих слов, которые словно угли тлели внутри него все эти годы и на них будто только что плеснули масла. Впившись взглядом в Гу Юшэнга, он ответил совершенно несвойственным себе резким тоном:

– Да! Да, это так, ты доволен?! – тяжело дышал он. – Что ты хочешь, чтобы я сделал, а? Дал Императору умереть? Ты бы так поступил?

Теперь уже генералу нечего было ответить.

Мужчины сверлили друг друга взглядами до тех пор, пока Гу Юшэнг не развернулся и не вскочил на коня.

༄ ༄ ༄

Лю Синь проснулся оттого, что что-то давило на его грудь. Проморгавшись, он опустил глаза и тут же наткнулся на лохматую макушку. Тан Цзэмин, одетый только во внутренний халат, мирно посапывал у него на груди, обхватив за пояс руками.

Тихо рассмеявшись, Лю Синь потрепал мальчика по голове, на что тот тут же вскинулся. Тан Цзэмин сел на постели и растерянно взглянул на него.

– Я...

Лю Синь улыбнулся и тоже привстал, оглядывая его заспанное лицо.

Не удержавшись, он шутливо ущипнул мальчика за щеку:

– Всё в порядке, ты можешь иногда приходить ко мне, если боишься или не хочешь спать один, я всё понимаю.

Тан Цзэмин смотрел на него и не знал, как сказать, что ночью проснулся от его полузадушенного крика, после чего до рассвета успокаивал юношу, пока тот судорожно цеплялся за одеяло, словно пытаясь разорвать его в клочья. Не найдя слов, Тан Цзэмин просто кивнул и опустил голову.

– Когда я был твоего возраста, мне приходилось делить комнату с несколькими детьми, из-за чего я никогда не мог выспаться. Иметь свою комнату и в самом деле отлично. В будущем, когда у нас появится свой дом, у тебя обязательно будет большая просторная спальня со всем необходимым, я обещаю тебе, – погладил его по волосам парень и встал с постели.

Тан Цзэмин вскинулся, глядя ему в спину:

– Ифу, ты спал с другими детьми?

Рассмеявшись, Лю Синь обернулся, завязывая халат:

– Там, где я рос, места было немного, так что... мы уживались, как могли. Когда я стал старше и у меня появилась возможность жить отдельно, мне тоже непривычно было спать одному. Поначалу было одиноко, но со временем я привык.

Тан Цзэмин опустил голову и повернулся спиной к юноше, чтобы тот мог заплести ему волосы. Чувствуя мягкие прикосновения к своей голове, он прикрыл глаза и выдохнул:

– Мне в самом деле одиноко ночью. Я постоянно вспоминаю те дни в Цайцюнь без тебя.

Лю Синь свёл брови, чувствуя укол в груди, который проник, кажется, до самого сердца.

Мне всё равно, мне всё равно, мне всё равно.

Если бы можно было вернуться в прошлое, он бы отвесил себе знатную оплеуху за эти слова. И дело было даже не в том, чтобы отстраниться от главного героя и избежать конца для всего мира, и прожить остаток жизни спокойно, а в том, кем стал для него Тан Цзэмин.

Смог бы Лю Синь пройти мимо сейчас? Как?

Он заботился об этом мальчике не только потому, что тот мог стать бедствием для всего света, но и потому, что искренне привязался к нему. Даже не знай Лю Синь, кем вырастет Тан Цзэмин, и сложись судьба так, что они бы просто встретились, Лю Синь всё равно бы принял его. Одна только мысль о том, что тогда он мог пройти мимо, пекла чувством тоски его грудь до сих пор.

Скажи ему кто-то ещё год назад, что он будет позволять виться кому-то вокруг себя; заботиться о ком то, кроме себя, тратить деньги, время и силы, – в лучшем случае Лю Синь бы оторвал взгляд от книги, окинул собеседника красноречивым взглядом, говорящим «вам пора посетить врача», а потом бы перелистнул страницу и забыл об этом разговоре, едва дочитав абзац до конца.

Судьба действительно странная штука. Пройди он на минуту раньше или позже – где бы он сейчас был? Что бы стало со всеми ними?

– Как волны подобные небу, будь со мной, где бы я не был... – отстранённо шепнул Лю Синь. Тан Цзэмин перехватил его тёплую руку и чуть сжал, всё так же сидя к нему спиной.

Оглядываясь сейчас назад, Лю Синь понял, как изменился за этот год. Не привыкший заботиться ни о ком, кроме себя, и уже свыкшийся с тем, что у него никогда не будет семьи, он вдруг обрёл её и чувствовал себя наконец-то живым, впервые за долгое время. Лю Синь и в самом деле раздумывал о том, что предложи ему кто сейчас вернуться в тот мир, он бы отмахнулся от этого шанса, как если бы ему предложили выйти на улицу в холод и дождь без зонта одному, а не остаться в уютном доме, где он чувствовал себя нужным. Сырость и зябкость проникала в его сердце, когда Лю Синь думал об этом. Внезапно для себя он осознал, что, как оказалось, все те годы чувствовал невыносимое одиночество и тоску, и только здесь ощутил вкус к жизни.

Попав в этот мир, изначально он раздумывал, что согласен спокойно прожить остаток жизни до неминуемого конца этого мира, лишь бы оставаться подальше от бури, к которой не привык. Он не рассматривал даже крохотную возможность что-то изменить. И только с появлением в его жизни Тан Цзэмина он уцепился за шанс именно жить, а не коротать дни в ожидании неизвестного, опустив руки и ситуацию, просто плывя по течению.

Закончив вплетать маленькую косичку с правой стороны в высокий хвост Тан Цзэмина, он провёл по его волосам ладонью и отошёл. Затем собрал уже свои волосы и скрепил заколкой передние пряди на затылке.

Выйдя в главный зал, Лю Синь улыбнулся, приветствуя вернувшегося Гу Юшэнга, на что тот кивнул и перевёл взгляд на Тан Цзэмина, внимательно того оглядев. Мальчик, вскользь посмотрев на Гу Юшэнга, подошёл к Лю Синю ближе и присел рядом с ним за стол.

За завтраком Сяо Вэнь объявил, что они выдвигаются в путь через полмесяца и посоветовал всем запастись тёплой одеждой и предметами первой необходимости.

Лю Синь уже собирался встать, когда Гу Юшэнг вдруг протянул ему маленький парчовый светло-голубой мешочек с кисточкой и изящной вышивкой в виде белых облаков.

Растерянно переводя взгляд с подарка на мужчину, Лю Синь выдохнул:

– Это...

– Мешочек цянькунь. – Гу Юшэнг сухо кашлянул и отпил чай. – Нет сил уже смотреть, как ты носишься с этими огромными уродливыми мешками.

Лю Синь растянул губы в яркую улыбку, разглядывая подарок. Он давно заприметил на улицах с заклинательскими товарами эти мешочки, призванные облегчить жизнь, но всё откладывал покупку, не решаясь тратить баснословную сумму на такую вещь.

– Большое спасибо! – рассматривал он мешочек, не собираясь отказываться от такого подарка.

Тан Цзэмин подошёл ближе, чуть поджимая губы и чувствуя тянущую грусть от того, что улыбка юноши была столь же яркой, как и от его подарков. Нахмурившись, он раздумывал о чём-то некоторое время, после чего юркнул в свою спальню и вытряс накопленные сбережения из шкатулки.

༄ ༄ ༄

Днём, пока Лю Синь с Сяо Вэнем готовили токсины и лекарь пояснял ему воздействие определённых компонентов и их последствия на разных существ, Тан Цзэмин и двое наставников вновь отправились в тренировочный павильон.

Гу Юшэнг был мрачен и молчалив весь путь и не произнёс ни слова ровно до того момента, пока они не ступили на площадку.

– Я сказал тебе не спать с ним в одной постели, – отбивая атаку Тан Цзэмина, бросил он, невольно подмечая, что поступь того несколько изменилась за эти дни. Теперь она напоминала шаги Цзина, который сейчас сидел под крыльцом и пил вино, лениво наблюдая за тренировкой.

– А я сказал, что вы не можете вмешиваться в наши дела. – Забытое раздражение вновь вспыхнуло в груди Тан Цзэмина, когда он скользящим движением ушел от удара, не сводя глаз с мужчины. – Какое вам до этого дело?

Гу Юшэнг сжал зубы, и желваки заходили на его скулах, когда он произнёс тяжёлым голосом:

– Сопляк поганый, с кем, по-твоему, ты разговариваешь?

Тан Цзэмин замер на мгновение и получил удар из-за заминки, сбивший его с ног. Рухнув на землю, он попытался выровнять дыхание, глядя перед собой. За весь этот год никто из их окружения ни разу не оскорбил его. Вспоминая, какими словами его называли в Цайцюнь, где «сопляк» и «поганый» были лучшим, что он слышал в свой адрес, Тан Цзэмин вдруг почувствовал, будто вернулся в то время. Словно вновь стал грязной псиной, которой все только и делали, что помыкали. За этот год многое изменилось. Лю Синь показал ему жизнь без насилия, ни разу не унизил его и не оскорбил, и сейчас генерал, который походя заставил Тан Цзэмина вновь ощутить себя отвратительной псиной, не вызывал ничего, кроме злости в том числе за то, что хотел разлучить его с ифу.

В присутствии Лю Синя Гу Юшэнг часто вёл себя с Тан Цзэмином внимательно и осторожно, но стоило им остаться наедине, как генерал позволял себе грубость и хамство, сквозящие в каждом его движении, приговаривая, что Лю Синь слишком расповадил подопечного.

Встав с земли, Тан Цзэмин пытался утихомирить бурю в груди, переводя дыхание и окончательно чувствуя, что то уважение, которое Гу Юшэнг заслужил от него в прошлом, дало неслабую трещину, грозясь вот-вот расколоться напополам.

Подняв глаза на генерала, он не увидел на его лице ничего, кроме холодной отчуждённости и уверенности в своих словах.

Вспоминая уроки Цзина, Тан Цзэмин провернул меч в руке и медленным шагом двинулся вокруг Гу Юшэнга, не сводящего с него темного взгляда.

– Вы что, завидуете? – спросил он.

Гу Юшэнг опустил голову, глядя на него исподлобья:

– Что ты сказал?

– Вы всегда так обходительны с ифу наедине, я видел, – пояснил Тан Цзэмин, – но стоит мне приблизиться к нему или обратить его внимание от вас на себя, как ваши глаза темнеют.

Гу Юшэнг приподнял верхнюю губу в оскале и произнёс предостерегающим тоном:

– Следи за своим языком. Я просто не хочу, чтобы из тебя выросла тряпка, цепляющаяся за халат своего ифу. Тебе почти тринадцать лет, совсем скоро ты станешь юношей, а затем и мужчиной. Видишь ли ты, чтобы кто-то из нас спал с другими мужчинами?

Тан Цзэмин склонил голову к плечу, не сбавляя шаг:

– Так значит, я прав?

Глаза Гу Юшэнга почернели, когда он приподнял брови, глядя на мальчика:

– В таком случае, может, мне тоже следует поспать с твоим ифу?

В глазах Тан Цзэмина вскипела штормовая волна. Меридианы обожгло хлынувшей бурным потоком горячей ци, когда он почувствовал вспышку неизвестной доселе эмоции, завладевшей его рассудком. Тан Цзэмин мог стерпеть оскорбления в свою сторону, мог стерпеть удары и грязь, в которую его окунали, но только не в отношении к Лю Синю. Пренебрежительные слова, сказанные насмешливым тоном, что словно очернили светлый образ юноши перед его глазами, вытащили наружу такую ярость, что Тан Цзэмин не успел совладать с собой. Выпустив ци, он кинулся на генерала и сбил с ног, чувствуя в своём теле бурлящий золотой поток силы и злости.

Гу Юшэнг едва успел уйти из-под удара, когда его тренировочный меч раскололся от клинка Тан Цзэмина, лезвие которого было окутано ци. Тан Цзэмин видел цветные вспышки перед глазами, пока загонял мужчину в угол, не обращая внимания на крики Цзина, пытавшегося остановить его.

Сжимая в руке клинок, Тан Цзэмин чувствовал в груди пламя, всполохами грязных слов поднимающееся к самому разуму и затуманивая его.

Гу Юшэнг, низко припав к земле, сделал подсечку и выбил ногой из хватки упавшего Тан Цзэмина клинок. Затем скрутил тому руки за спиной и повалил на землю. Тело Тан Цзэмина дрожало от давно сдерживаемой силы, продолжая гнать по меридианам кипящую сейчас ци, приправленную злостью и болью. Прошло некоторое время, прежде чем он смог вновь успокоить потоки и пустить силу равномерно по руслу сплетённых когда-то стен.

Гу Юшэнг поднял его за шкирку, словно щенка, тяжело дыша и внимательно всматриваясь в его лицо:

– Неплохо, парень, – довольно усмехнулся он, вытирая окровавленный уголок губ большим пальцем.

Тан Цзэмин поднял взгляд и с непониманием впился покрасневшими глазами в Гу Юшэнга.

– ...Что? – хрипло выдохнул он, чувствуя боль во всём теле как от тяжёлых ударов генерала, так и от давно не выпускаемой силы. Боль была сродни той, когда делаешь первый глоток воды после удушливой жажды – следом за этим всегда следует жжение.

Гу Юшэнг осматривал Тан Цзэмина со всех сторон, всё так же держа на весу, словно диковинную зверушку.

– Говоришь, у него духовный корень воды? – с неохотой обратился он к Цзину, бросая взгляд на перевёрнутые бочки с водой. Цзин, стоящий рядом, только кивнул, взволнованно глядя на Тан Цзэмина.

– Разбавим твои тренировки медитациями, ты должен научиться контролировать злость... – Гу Юшэнг продолжил, но Тан Цзэмин вдруг перебил его:

– Вы специально сказали те слова, чтобы разозлить меня?

Гу Юшэнг приподнял брови, безмолвно давая утвердительный ответ.

Тан Цзэмин поджал губы и вырвался из захвата. Скрежетнув зубами, он метнул взгляд в этих двоих:

– Я вам что, зверь?!

Затем перевёл взгляд на Цзина, который открыл было рот, чтобы извиниться, но Тан Цзэмин резко развернулся, быстро покидая павильон.

Гу Юшэнг поднял разломленный клинок, внимательно осматривая его, когда Цзин вдруг мрачно спросил:

– Ты блядь перегнул палку сегодня, понимаешь это?

Гу Юшэнг на это лишь хмыкнул и отбросил лезвие. Цзин покачал головой, после чего развернулся и тоже спешно ушёл.

༄ ༄ ༄

Через пару дней Сяо Вэнь помог Лю Синю приобрести искусно сделанную рогатку из серебра с тугим жгутом и предложил попрактиковаться на заднем дворе с мешочками, наполненными мукой. Приловчившись, Лю Синь неплохо стрелял и уже после нескольких дней тренировок уверенно бил в цель на расстоянии нескольких чжанов.

– Может, потом лук попробуешь? – предложил Сяо Вэнь.

– Да, было бы неплохо, – улыбнулся Лю Синь и перевёл взгляд с мишени на сидящего рядом с ней Байлиня, обсыпанного мукой. Гарпия тряхнула головой, сметая кучку пыли, и промаршировала к большой черепахе, которая тут же прищурилась и закрыла лапами кусок фрукта.

Следующие дни прошли в подготовке токсинов и припасов для путешествия. Хоть Сяо Вэнь и говорил, что оно займёт не более пары недель, Лю Синь предпочёл подготовиться основательно, скупая необходимые вещи, которые в будущем ещё пригодятся им с Тан Цзэмином. Приобретя два тёплых тёмных плаща, он внезапно получил подарок от Тан Цзэмина – инкрустированную камнями ручную красную грелку в шелковом мешочке с вышитыми драконами, а в ответ подарил мальчику счастливую улыбку и тёплую муфту. Лю Синь не забыл и ответный подарок для Гу Юшэнга, купив коробочку восточного табака высшего качества, на что тот лишь усмехнулся уголком губ, глубоко втягивая знакомый запах.

Холодная война между наставниками и Тан Цзэмином продолжалась как в доме, так и вне его, обходя стороной Сяо Вэня с Лю Синем. При них все трое вели себя как обычно, но Тан Цзэмин всё же пытался держаться от наставников подальше, отказавшись посещать тренировочный павильон с Гу Юшэнгом. Выслушав его наставления насчёт медитаций, он тренировался лишь с Цзином. Тот хоть и был молчаливым по большей части, но всё же пытался заговорить с Тан Цзэмином, чувствуя себя виноватым, но мальчик лишь внимал наставлениям, после чего уходил, не говоря ни слова. Тан Цзэмин больше не стеснялся иногда пробираться к Лю Синю в комнату, не думая оправдываться или обращать внимание на взгляд Гу Юшэнга, который словно сверлил в нём дыру. Грязные слова до сих пор сидели в подкорке сознания, и иногда Тан Цзэмину хотелось вновь наброситься на генерала, когда он замечал его взгляд в сторону Лю Синя.

Сколько бы ни спрашивал Лю Синь Сяо Вэня, почему бы им не выдвинуться пораньше, чтобы как раз успеть до первых снегов, лекарь лишь улыбался и отвечал, что они кое-что ждут.

В тот поздний вечер дома были только Цзин, вновь запершийся наверху, и Лю Синь с Тан Цзэмином.

Юноша заканчивал последние приготовления в мастерской, раздумывая над тем, что за все эти дни так и не встретился толком с друзьями, лишь урывками узнав от них, что Шуя Ганъюн и Го Тайцюн, найдя обходной путь, ещё несколько раз посещали военный полигон. Лю Синь всего дважды встретился с Ма Цайтянь в городе и оба раза невесть откуда возникал Шуя Ганъюн, встревая между ним и девушкой. По своей природе далёкий от понимания романтических чувств, даже Лю Синь уловил мягкие искры света в глазах друга, когда тот смотрел на Ма Цайтянь, и как та смущённо улыбалась в ответ, также сияя глазами. В их последнюю прогулку Лю Синь тихо замедлил шаг, глядя с улыбкой им вслед и видя, с какой заботой относится к их подруге Шуя Ганъюн, совсем не походя на себя, когда бранился и вёл себя как распутник. И даже Ма Жуши, которая поначалу ревниво и настороженно отнеслась к мужчине в жизни своей матери, вскоре оттаяла и принимала от него угощения и подарки, на которые их новый друг не скупился.

Лю Синь улыбался, вспоминая эти моменты и радуясь за друзей, когда вдруг услышал шорох со стороны заднего двора, выход на который был из мастерской.

Вскинувшись, юноша отставил склянку с корнем ядоносного стрихноса, который должен был стать последним ингредиентом в дурмане, отпугивающем диких зверей. Взяв у стены лопатку, которой обычно выкапывал растения, он встал за дверью, слыша, как кто-то шкрябает в замочной скважине, пытаясь открыть её.

Человек в темно-зелёных одеждах, пригнувшись, осторожно вошёл внутрь и тихо порикрыл за собой дверь. Увидев боковым зрением Лю Синя у стены, он распахнул глаза и потянулся к кинжалу на своём поясе, но, не успев обнажить его, рухнул на пол от удара лопаткой по голове.

Тяжело дыша, Лю Синь смотрел на потерявшего сознание человека, округлив глаза и собираясь нанести ещё один удар, если тот сейчас встанет. Не заметив движения с его стороны, юноша ринулся из мастерской наверх, чтобы позвать Цзина.

Влетев в комнату мужчины, он обнаружил его сидящим в медитационной позе напротив большого окна, спиной ко входу.

– Цзин! – позвал Лю Синь, подбегая ближе.

Мужчина медленно повел головой и встал. Развернувшись к Лю Синю, он посмотрел на него отрешенным взглядом, которым в прошлом разглядывал прохожих в Цайцюнь.

– Что за... – Лю Синь подошёл ближе, переводя дыхание. Стоя посреди комнаты, Цзин напоминал себя прежнего – словно безумного, потерявшего разум и связь с миром.

Помахав перед его лицом рукой, Лю Синь выдохнул:

– Что с тобой?

Цзин никак не отреагировал, глядя перед собой пустым взглядом.

– Да очнись ты, твою мать! – схватил его за плечи Лю Синь, но тот лишь покачнулся от тряски и вновь выпрямился во весь рост.

Услышав грохот с первого этажа и вспомнив о том, что Тан Цзэмин остался в комнате, Лю Синь стремглав бросился вниз по лестнице. Незнакомец с кинжалом в руке, пошатываясь, шёл, держась за голову. Он ещё не успел обернуться, когда Лю Синь налетел на него сбоку, ударом ноги сбивая на пол и отшвырнув кинжал из ослабевшей руки противника. Мужчина вновь замер на полу без движения.

– Ифу! – выскочив на шум, Тан Цзэмин тут же потемнел взглядом, увидев тяжело дышащего юношу и человека рядом с ним.

– Принеси верёвку, – переводя дыхание, произнёс Лю Синь, оглядывая мужчину. В ответ раздался топот мальчика.

Осторожно подойдя ближе и решив проверить, не припасено ли под одеждой незнакомца ещё лезвий, Лю Синь внезапно был сбит с ног подсечкой.

Он успел получить несколько быстрых ударов по рёбрам от незнакомца, который сипло выплёвывал грязную брань, прежде чем, схватив со стола тяжёлую тарелку, не разбил её о голову незнакомца, вновь заставляя его рухнуть на пол. Осматривая его тяжёлым взглядом и чувствуя тянущую боль в боках, Лю Синь схватил ещё одну тарелку и разбил её о голову пришлого для верности, и впрямь подмечая, что только после второго удара тело мужчины обмякло.

На вид незнакомцу было не больше тридцати. Он был высоким и худым, с подвязанными тёмно-синей лентой длинными волосами. Глядя в его чуть вытянутое лицо с чёрными бровями вразлёт, Лю Синь опустился перед ним на колени. Затем распахнул полы его халата и снял с пояса длинный нож с резной рукоятью.

Цзин медленно спускался по лестнице, когда чуть не был сбит с ног бегущим с верёвкой Тан Цзэмином.

༄ ༄ ༄

Гу Юшэнг и Сяо Вэнь вновь случайно столкнулись в городе.

Старший мужчина возвращался из таверны на Красной улице, когда заслышал оклик Сяо Вэня, идущего с очередного вызова. Обсуждая детали поездки в горы, они вошли в дом и тут же замерли на пороге при виде открывшейся картины: Лю Синь и Тан Цзэмин, стоя над человеком, держали в руках по тяжёлой тарелке, пристально глядя на трепыхавшегося на полу мужчину, рот которого был завязан его же лентой, а тело обездвижено по рукам и ногам верёвкой.

Цзин, который что-то жевал, сидя на лестнице, перевёл на Сяо Вэня и Гу Юшэнга пустой взгляд.