глава 28. Шесть чи одиночества
В храме было не принято бегать и шуметь, поэтому все оборачивались на быстро идущего мальчика, который не обращал внимания на монахов, пытающихся его остановить и призвать к порядку. Пройдя через зал и едва не срываясь на бег, Тан Цзэмин быстро спустился со ступеней на площадь. Его высокий хвост растрепался и стал похож на неаккуратный мазок чёрной туши, бегущий за ним следом.
Сяо Вэнь, отстающий на несколько шагов, ускорился лишь на самой площади, наконец нагоняя мальчика.
Повернув Тан Цзэмина к себе и вглядевшись в его сухие глаза, он тяжело выдохнул и подал знак Гу Юшэнгу не ходить за ним. Затем приобнял Тан Цзэмина за плечи и повёл к реке.
Клёновые листья мягко плыли по неспешному течению реки, образовывая золотые потоки. Где-то вдалеке кричали и купались дети, наслаждаясь последними тёплыми днями, и подбегали к родителям, чтобы похвастаться очередной находкой, добытой берегу. Тан Цзэмин смотрел прямо перед собой, не обращая внимания на весёлые крики и подбадривания старших, которые радовались вместе с детьми. Он захлопнулся словно раковина, стоя на пристани с ровно выпрямленной спиной и глядя на другой берег реки, где было пусто.
Сяо Вэнь долго молчал, прежде чем заговорить:
– Я знаю, что ты расстроен, но...
– Я не расстроен, – отрезал Тан Цзэмин.
Сяо Вэнь посмотрел на закатное небо, после чего повернулся к реке:
– Когда я остался сиротой в шесть чи¹, меня принял к себе человек, которого я называл отцом, – тень грустной улыбки прокралась в уголок его губ. – Я всюду ходил за ним, цепляясь за него и боясь, что и он покинет меня, как и мои родители.
Тан Цзэмин чуть повернул к нему голову. Он делал вид, что его не интересует прошлое лекаря, однако навострил уши.
– Этот мой наставник злобно фырчал, как разгневанный кот, и изо дня в день говорил мне не называть его так, чтобы не оскорблять предков. Я не понимал почему – для меня было естественным называть отцом человека, который приютил и обогрел меня больше, чем остальных своих учеников. Гу Юшэнг от него получал лишь затрещины, если тебе интересно. – Сяо Вэнь покосился на Тан Цзэмина, который тут же отвернулся в другую сторону. – Однажды ему надоело, что я вечно ношусь за ним, и он привёл меня в храм. Наставник не объяснял мне правил поведения, он был не таким человеком. После возвращения домой он дал мне две фигурки, вырезанные им из дерева, символизирующие отца и мать, и попросил называть его шишу.
Замолчав, Сяо Вэнь бросил взгляд на брызги воды, заметаемые волнами на тёмные доски пристани.
– И... что было дальше? – спросил Тан Цзэмин, услышав, что лекарь притих.
Словно вынырнув из своих мыслей, мужчина продолжил:
– Я вырезал третью деревянную фигурку и показал ему со словами, что он тоже часть моей семьи. Даря мне их, наставник думал, что я угомонюсь и отдалюсь от него.
– И вы отдалились, как он того хотел?
– Нет, – усмехнулся Сяо Вэнь. – Я всё так же носился за ним и лишь на тренировочной площадке вёл себя с ним серьёзно. Вскоре он привык к этому.
Сердце Тан Цзэмина постепенно приходило в себя, уже не несясь так, словно его подгоняли демоны. Глубоко втянув воздух, он спросил:
– Так кем он был для вас: отцом, шишу или ифу?
– Он был всем. – Сяо Вэнь чуть опустил взгляд на волны, разбивающиеся о прогулочные лодки. – Моим учителем, моим другом и моей семьёй.
Они простояли на берегу ещё долго, наблюдая за волнами, прежде чем решили вернуться домой таким же неспешным шагом.
Весь оставшийся путь Тан Цзэмин прокручивал слова Сяо Вэня, стараясь выбросить из головы две холодные безликие фигуры, причинявшие тянущую боль, когда он думал о них.
Вернувшись затемно, они обнаружили Цзина и Гу Юшэнга пьющими в тишине вино на разных концах большого зала.
Закатив глаза, Сяо Вэнь подошёл к стоящему в центре зала столу и сел, безмолвно приглашая эту парочку присоединиться. Дом был достаточно большим, чтобы враждующие мужчины нашли себе по углу без возможности пересекаться, но отчего-то предпочли находиться в одной комнате, хоть и порознь.
Покачав головой, лекарь усмехнулся и налил себе вино.
Тан Цзэмин, осторожно открыв дверь в комнату, увидел спящего на кровати Лю Синя. Они с Сяо Вэнем провели в городе весь день, пока юноша занимался делами и, по-видимому, так устал, что уснул.
Тан Цзэмин подошёл ближе, вглядываясь в лицо Лю Синя, и простоял так некоторое время. Затем аккуратно стянул с него мягкие сапоги и сел на кровать. Тан Цзэмин долго сидел без движения, рассматривая лицо юноши, пока единственная свеча в комнате не начала затухать.
С последним отблеском угасающего пламени он выдохнул:
– Ифу...
༄ ༄ ༄
Ранним утром Лю Синя разбудил тихий стук.
Открыв глаза, он повернул голову и сразу наткнулся на Тан Цзэмина рядом с собой, который свернулся в клубок, словно маленький щенок, уткнувшись носом ему в руку. Лю Синь улыбнулся, взъерошив его волосы и убирая их с лица.
Вчера он бродил по дому всю первую половину дня, неспособный заняться делами. Лишь после обеда с Цзином, который был молчаливее, чем обычно – мужчина словно находился внутри себя, – Лю Синь заставил себя заняться переписыванием и изучением материала.
Просматривая книги, он выписывал названия трав и пропорции для смешивания сыпучих ядов, классифицируя их на смертельные для нелюдей и ослабляющие и обездвиживающие для людей. Натыкаясь на названия представителей первой категории, он понял, что его скудные познания о монстрах, о которых он знал по книге, не дают ему и половины того, с чем он может столкнуться в будущем.
Ему срочно нужна была библиотека.
Лю Синь проворчал про себя: «студент однажды –студент навсегда» – и направился в город.
Он уже неплохо ориентировался в Яотине благодаря беготне за травами. Он помнил, что через пару улиц от центральной площади располагалась городская библиотека. Здание было трёхэтажным и огромным, а значит, в нём определённо можно будет обнаружить искомое.
Втянув запах книг, Лю Синь на мгновение прикрыл глаза и словно перенёсся в те дни, когда проводил время в книжной лавке. Проходя между стеллажами, он долго искал нужную книгу и наконец нашёл её.
Разложив огромный демонический бестиарий, Лю Синь достал свою тетрадь в бамбуковом переплёте и принялся переписывать.
Забрать бестиарий домой никто бы не позволил, поэтому он провозился с ним до самого вечера. Лю Синь не переписал и одной пятой, когда на улице стемнело и ему пришлось вернуться домой.
Сверяя необходимые ингредиенты одного из самых слабых дурманов, воздействующих на людей, Лю Синь принял решение попробовать приготовить его через пару дней, когда соберёт всё необходимое. Сидя на постели и перечитывая свои записи, он не заметил, как уснул в ожидании Сяо Вэня и Тан Цзэмина.
Протянув руку, Лю Синь нащупал тетрадь на постели, делая в голове заметку о том, что впредь её надо прятать получше.
Разбудивший его стук раздался вновь.
Приподнявшись, юноша понял, что кто-то стучит в дверь – видимо, пришёл очередной пациент Сяо Вэня.
Аккуратно встав, он накинул халат, перебрасывая чёрную копну волос через плечо. Затем вышел из комнаты и сразу же наткнулся на бедлам в главном зале: разбросанные бочонки вина, пара бутылей-горлянок, табак на столе и доска вэйци с разбросанными чёрно-белыми камнями.
Закатив глаза, Лю Синь подошёл к двери и распахнул её.
Но тут же едва переборол желание захлопнуть, чтобы иметь возможность привести дом в порядок. Однако всё же заставил себя растянуть губы в улыбке:
– Госпожа Ма, – поприветствовал он с удивлением.
Ма Цайтянь чуть приоткрыла рот, видимо, не ожидая увидеть юношу в таком виде, и с запинкой учтиво поклонилась:
– Здравствуйте, господин Лю.
– О, вы запомнили моё имя?
Ма Цайтянь смущенно улыбнулась:
– Как и вы моё.
– Верно, верно, у меня хорошая память.
Лю Синь нервно кашлянул, услышав за спиной ворчание Сяо Вэня, выползшего в зал. Заведя руку за спину, юноша жестом указал на бардак, истерично махая ладонью и продолжая улыбаться гостье.
Сяо Вэнь замер за его спиной, чуть наклонив голову вбок и наблюдая за его махинациями. А спустя миг, когда осознание настигло его, в спешке бросился убирать бардак, носясь как заколдованный веник по всей гостиной.
Делая вид, что никакого грохота позади него нет, Лю Синь хотел завести разговор о чём-нибудь... да хоть о чём! Хоть о тех криво выстриженных кустах вонючей соседской бегонии, лишь бы не стоять в тишине, как болван, не впуская женщину внутрь. Он уже открыл было рот, как вдруг был прерван звонким голосом.
Маленькая девочка, выглянувшая из-за спины матери, уставилась на Лю Синя снизу вверх, растягивая рот в яркой улыбке:
– Братец, ты не пустишь нас в дом?
– А'Ши! – мягко одёрнула её мать.
Девочка надула губки и опустила голову, тихо произнося:
– Всегда они так...
Лю Синь неловко рассмеялся, мысленно возводя алтарь Сяо Вэню, который, судя по звукам, уже закончил уборку и теперь спешил к ним. Шире распахнув двери, юноша жестом приглашая женщину и девочку войти.
– Госпожа Ма, – поприветствовал Сяо Вэнь.
– Господин Сяо. – Ма Цайтянь поклонилась и, достав из своего голубого поясного мешочка белый нефритовый байте, протянула его лекарю. – Господин Дун приглашает ваш дом на празднование Середины осени, которое состоится через три дня в его резиденции.
Лю Синь вскинул брови, боковым зрением замечая, что Тан Цзэмин вышел из комнаты и теперь направляется к нему. Он выглядел как обычно, ничем не выказывая переживаний или тревог; глаза его мягко засветились, стоило ему встретиться взглядом с юношей.
Ма Жуши, вновь выглянувшая из-за спины матери, тут же вспыхнула и побежала к нему. Остановившись перед Тан Цзэмином, она широко улыбнулась, с блеском в глазах смотря на него:
– Меня зовут Ма Жуши, но ты можешь звать меня А'Ши. А как твоё имя?
Лю Синь растянул губы в улыбке. Но вопреки его ожиданиям Тан Цзэмин не остановился перед девочкой, а предпочёл обогнуть её по дуге. Однако та вновь выступила перед ним, раскрывая руки.
– Хочешь быть моим другом?
Тан Цзэмин глубоко втянул воздух и перевёл на неё взгляд, прохладно отвечая:
– У меня уже есть друг.
– Познакомишь меня с ним? Давайте вместе играть! –Девочка прижала руки к груди, глядя на него вовсе глаза.
Ма Цайтянь, тихо разговаривающая с Сяо Вэнем, удивилась, увидев Тан Цзэмина. Тут же узнав в нём того, кто так яростно сражался с ней за нефритовую заколку, она поклонилась Сяо Вэню и подошла ближе.
Подняв на неё взгляд, Тан Цзэмин тоже узнал женщину. Он немного нервно переступил с ноги на ногу, опасаясь, что она расскажет о его неподобающем поведении перед Лю Синем. Но та лишь улыбнулась:
– Надеюсь, подарок юного господина возымел успех?
Тан Цзэмин вопросительно посмотрел на Лю Синя, на что тот, сложив два и два, быстро сообразил, о чём идёт речь:
– Вы о заколке? – Увидев кивок Ма Цайтянь, он улыбнулся шире: – Да, очень. Она прекрасна.
– Мы встретились с молодым господином на торговой площади. Он так тщательно выбирал подарок. – Ма Цайтянь с улыбкой повернулась к Лю Синю.
Тан Цзэмин тихо выдохнул, не сразу замечая, как бойкая девчушка нырнула за его спину, увидев медленно ползущую большую зелёную черепаху и собираясь её погладить.
– Не трогай! – перехватил он её руку, не успевшую коснуться панциря. – Это черепаха моего ифу! Только я могу трогать её!
Лю Синь осёкся, услышав его слова, но в следующее мгновение глубоко втянул воздух, мягко произнося на выдохе:
– Ничего, позволь ей погладить её.
Ма Жуши, чьи глаза непонимающе смотрели на Тан Цзэмина, поджала губы, словно сдерживая слёзы. После чего опустилась на колени возле рептилии и осторожно погладила её по голове. Большая черепаха довольно сощурилась, высунув язык. Девочка хихикнула, поднимая взгляд на Тан Цзэмина, который смотрел на неё потемневшими глазами, следя за каждым движением.
– Так вы его... – повернулась к Лю Синю Ма Цайтянь.
– Да, я его ифу, – подтвердил Лю Синь.
Тан Цзэмин продолжал следить за девочкой, чтобы та ненароком не навредила черепахе.
Ма Цайтянь кивнула с доброй улыбкой:
– Кажется, он ровесник А'Ши. Ему тоже десять?
Тан Цзэмин тут же вспыхнул. Повернувшись к ним, он с вызовом сказал:
– Мне почти тринадцать!
– О... – замешкалась Ма Цайтянь, непонимающе хмурясь.
Тан Цзэмин выглядел низким и щуплым для своего возраста. Ма Жуши отставала от него в росте лишь на цунь.
Лю Синь покивал, не обращая внимания на негодование Тан Цзэмина, и выдохнул:
– Он ещё нагонит. Обязательно. Наверное, даже выше меня вырастет, ха-ха!
Сяо Вэнь вышел из мастерской и протянул гостье мешочек трав:
– Вот, как вы и просили.
– Спасибо, господин Сяо. – Ма Цайтянь быстро спрятала мешочек в рукав, словно это было что-то постыдное.
Сверху послышался грохот, что означало одно из двух: либо встал Гу Юшэнг, либо Цзин. Был ещё и третий вариант, при котором оба мужчины столкнулись в коридоре и в очередной раз устроили перепалку, но тогда грохот стоял бы в разы громче.
Наверху что-то тяжело бухнуло.
«А вот и оно», – подумал Лю Синь, вновь неловко растягивая губы в улыбку и притворяясь, что всё в порядке.
Мужицкая берлога, что тут скажешь.
Подозвав к себе Ма Жуши, которая всё продолжала упрашивать Тан Цзэмина поиграть с ней, Ма Цайтянь поклонилась и вышла за дверь, держа дочь за руку, пока та махала мальчику напоследок.
༄ ༄ ༄
Чуть позже, после завтрака, Лю Синь кормил большую черепаху, лежащую перед ним на столе. Насыпав в её миску маленьких облепиховых ягод, он повернулся к Сяо Вэню:
– Значит, Ма Цайтянь – прислужница в резиденции главы гильдии?
Сяо Вэнь ответил, не отвлекаясь от заваривания настойки:
– Не совсем, она одна из его ближайших помощниц.
Лю Синь перевёл взгляд на Байлиня, который склёвывал ягоды из миски черепахи, на что та, прищурившись, прожигала его взглядом. Иногда юноше казалось, что будь черепаха порасторопнее, то уже выдрала бы наглой птице все перья за то, что она ворует её еду.
– У госпожи Ма особая репутация в этом городе, – продолжил Сяо Вэнь.
– Что ты имеешь в виду?
– Женщина, достигшая положения во дворце главы и имеющая дочь, будучи незамужней, как ни крути, будет пользоваться дурной славой и порицаниями со всех сторон.
– Не улавливаю смысл, – нахмурился Лю Синь, поворачиваясь к лекарю.
Сяо Вэнь опустил руки на стол и посмотрел на него:
– Если проще, то на неё косо смотрят и тычут пальцем из-за её положения. Насколько мне известно, из покровителей у неё один только Дун Чжунши, но легко ли жить человеку в обществе без возможности завести свой круг общения?
Лю Синь молча раздумывал о чём-то с пару минут, после чего встал, чтобы подсыпать черепахе ещё несколько ягод, и спросил:
– Как он всё воспринял?
– Нормально, – выдохнул лекарь, вспоминая остекленевший взгляд Тан Цзэмина.
– Нормально?
– По крайней мере, лучше, чем я в своё время.
В последующие два дня Тан Цзэмин то и дело просил почитать ему легенды; интересовался, что Лю Синь хочет поесть и не нужна ли ему помощь; запинался и просил помочь разобраться в упражнениях, заглядывая ему в лицо блестящими большими глазами.
И Лю Синь не мог отказать, видя его лёгкий настрой.
_________________________
1. «Сирота ростом шесть чи» или «шесть чи одиночества» (六尺之孤) –это обозначение для несовершеннолетних сирот. В Древнем Китае иероглиф 尺 (чи) служил мерой длины, а иероглиф 孤 (гу) описывал человека, потерявшего отца. Шесть чи в то время приблизительно равнялись1,44 м – среднему росту ребёнка.