Глава 27. Не отталкивай
Женщина сделала несколько шагов вперед, давая указания своим людям рассредоточиться и осмотреться. Обведя взглядом валяющихся гуев, которые медленно ворочались на земле, она посмотрела на Гу Юшэнга и Цзина:
– Моё имя На Сюин. Я главнокомандующая гвардией Яотина.
Гу Юшэнг окинул её взглядом и сел на крыльцо, принявшись очищать свой меч от грязи. Цзин вкратце начал объяснять, что здесь произошло. К тому времени дождь уже закончился, и первые рассветные сумерки опустились на землю.
༄ ༄ ༄
Сяо Вэнь осматривал ногу Лю Синя, заведя его внутрь одной из уцелевших комнат. Тан Цзэмин предпочел остаться на улице.
– Ты знаешь, кто учитель этого человека? – спросил юноша.
Сяо Вэнь помолчал некоторое время, прежде чем ответить:
– Судя по всему, он ученик одной из буддистских школ. На тёмный путь обычно становятся люди, которые не понимают учений, как ты уже успел заметить. Они трактуют заповеди в угоду себе, изворачивая их и принимают за праведность, сходя со светлого пути.
Лю Синь медленно покачал головой, в душе укореняясь мыслями о том, что Тан Цзэмину необходим такой учитель, как Сяо Вэнь, чтобы наставить мальчика на верный путь без возможности свернуть на кривую дорогу.
– Твоя нога в порядке. Просто небольшой ушиб и пара ссадин, – закончил осмотр лекарь. – Как только вернёмся домой, я приготовлю мазь.
– Мм, – Лю Синь оправил штанину и встал, – спасибо, Вэнь-гэ.
– Я слышал, как стражники сказали, что вход на гору был закрыт довольно долгое время, но поскольку мы пошли в обход, то не увидели этого, – тихо произнёс Сяо Вэнь. – Это моя вина.
Лю Синь ободряюще похлопал его по плечу и выдохнул:
– Ну... если бы мы не пришли, то неизвестно, как долго этот человек продолжал бы находиться здесь и кого ещё успел бы заманить в ловушку.
Помедлив, Сяо Вэнь качнул головой.
Выйдя на улицу, они замерли на крыльце, видя, как стражники выносят мёртвые тела из дома.
Наткнувшись взглядом на детей в фиолетовых одеждах, Сяо Вэнь плотно сжал губы, проводя ладонью по лицу.
– Им всего пятнадцать было, я знал их с семилетнего возраста.
Лю Синь сжал его плечо, видя, что следом выносят разрубленного надвое пожилого мужчину в таких же одеждах. Судя по трупным пятнам на их коже, они были мертвы уже довольно давно.
Стражники сложили тела во дворе, собираясь проводить обряд очищения. Не желая задерживаться, Сяо Вэнь и Лю Синь подошли к своим спутникам.
– Души необходимо упокоить, мы займёмся этим, – произнесла высокая женщина, стоявшая рядом с Цзином.
Сяо Вэнь поднял покрасневшие, злые глаза на главнокомандующую:
– Почему вы не пришли раньше?
Та перевела на него свой ничего не выражающий взгляд и ответила прохладным тоном:
– Два месяца назад что-то закрыло сюда вход. Из-за барьера мы не могли пробраться внутрь до этого дня, пока не увидели вспышку сигнального фейерверка. Огласке это не предавалось, чтобы не тревожить народ.
– Тогда как мы смогли попасть внутрь?
– Хороший вопрос, господин Сяо. – На Сюин сделала шаг вперёд и прохладно поинтересовалась: – Как же вам удалось миновать барьер, если он куполом покрывал всю гору?
Под широкими рукавами своих одежд Сяо Вэнь крепко сжал руки в кулаки, не менее холодно спрашивая:
– Вы подозреваете нас в сговоре с тем человеком?
На Сюин отвернула голову и увидела, что последние тела выносят во двор. Помолчав немного, она ответила:
– Нет, господин Сяо, но это и впрямь очень странно.
– Тогда впредь выбирайте тон в разговоре со мной. – Глубоко втянув воздух, Сяо Вэнь заставил себя успокоиться. – Мой чжаньшоу доставит вам необходимые травы и благовония для церемонии очищения.
Кинув на мужчин последний взгляд, На Сюин развернулась, отходя к своим людям.
– Где Цзэмин? – Лю Синь огляделся по сторонам.
– Убежал куда-то, – коротко ответил Гу Юшэнг, вставая.
Ещё до того как юноша успел открыть рот, снаружи раздалось знакомое лошадиное ржание.
Выйдя, все четверо увидели Тан Цзэмина верхом на Игуе. Четыре остальных коня стояли по бокам рядом с ним.
Выдохнув, Лю Синь устало улыбнулся, подходя к нему, на что Тан Цзэмин тут же развернул коня, чтобы спуститься с горы. Заметив настроение мальчика и его посеревшее лицо, Лю Синь предпочел не доставать его своими разговорами, решив обсудить все дома. Вероятно, Тан Цзэмин был напуган событиями этой ночи, повидав немало ужасов. И, судя по его бледным губам, он держался из последних сил.
༄ ༄ ༄
Вернувшись домой, Тан Цзэмин тут же поднялся наверх в одну из пустых дальних комнат, ничего не сказав.
– Ему нужно прийти в себя, пусть поспит, – остановил Лю Синя Цзин.
Потоптавшись у лестницы, юноша выдохнул, после чего ушёл в комнату и лёг в постель. События ночи всё крутились в его голове, пока он ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть. Он прокручивал те моменты, когда его схватили, а он ничего не мог сделать. В очередной раз поняв, что облажался, Лю Синь вплёл руку в волосы, сильно потянув у корней.
Он не мог сражаться на мечах, как его друзья, для этого у него пока не было сил и знаний, а просить Гу Юшэнга обучить его он попросту не хотел, боясь заинтересовать этим Тан Цзэмина. Тем более даже будь он мечником, то сегодня вряд ли смог махать тяжелым лезвием и рубить огромных тварей всю ночь напролёт. Но ему нужно было научиться сражаться, для этого мира это просто необходимо.
Размышляя о том, что через год они с Тан Цзэмином покинут это место, и если окажутся в опасной ситуации, то он просто не сможет защитить подопечного, Лю Синь стиснул зубы, судорожно ища выход. Он провозился на кровати ещё добрых пару часов, пока не услышал, как вновь начавшийся дождь барабанит по карнизу.
Повернувшись к окну лицом, он приоткрыл глаза.
Мутная пелена тумана мягко плыла за окном, прорезаемая каплями дождя.
Сглотнув, Лю Синь почувствовал сладкий привкус на языке и в горле, что до сих пор не прошёл.
Вспомнив удушающую пыль, которой его оглушили, он распахнул глаза шире.
– Яды...
༄ ༄ ༄
Тан Цзэмин сидел на постели, опустив голову. Как бы он ни старался, в ушах до сих пор звучал испуганный крик Лю Синя, а перед глазами то и дело появлялись сцены того, как тот лежит под дождём, окруженный гуями, пока сам он жалко цепляется за балку под крышей. Смотря на содранные подушечки пальцев, Тан Цзэмин с силой давил на них, позволяя свежей крови проступить через небольшие ранки.
Такой пустоты и боли внутри Тан Цзэмин не ощущал ещё никогда, и он не знал, как справиться с этим чувством. Даже когда у него ничего не было, а только корка хлеба раз в день и пара тумаков, он не чувствовал себя настолько подавленным.
Подняв сухие покрасневшие глаза на окно, за которым барабанил дождь, Тан Цзэмин стиснул руки. Теперь он понимал ночные кошмары Лю Синя, когда тот ворочался, слабо постанывая и содрогаясь, вспоминая ужасы, которые он пережил, и которые не давали ему покоя даже во сне. Сейчас Тан Цзэмин боялся даже моргнуть, опасаясь, что, едва закрыв глаза, вновь увидит умирающего Лю Синя на своих руках. Но ещё страшнее было представлять это будучи в сознании.
Слабак...
Что-то клокотало внутри. Что-то ядовитое подначивало и выкручивало все внутренности, подсыпая яд на встревоженный рассудок, приправляя его картинками из возможного будущего, которое может стать реальностью, если Лю Синь снова окажется в опасности под дождём. Страх, подобно огромной чёрной змее, ворочался в груди Тан Цзэмина, холодными боками обжигая все внутренности, стоило ему только заслышать мерный стук капель.
Ещё до того как Лю Синь нашёл его, Тан Цзэмин подвергался ежедневным избиениям и порицаниям за малейшую провинность, но самым страшным в его тогдашней жизни было другое. Живший практически на улице, он страшился не холода и голода, а капель небесной воды.
Если бы кто-нибудь спросил его сейчас, чего он боится больше всего на свете, то он бы ответил: потерять Лю Синя и попасть под дождь. Но никто не спрашивал, а Тан Цзэмин не жаловался. Ему не на что было жаловаться в данных обстоятельствах. Он знал только то, что должен быть послушным и уважительно относиться к тому, кто его спас, чтобы этот человек не отвернулся от него. Мысль о том, что Лю Синь может оттолкнуть его, потому что он ему не помог, заставляла сердце стучать так же быстро, как и дождь за окном.
Помоги мне...
Тряхнув головой, Тан Цзэмин снова посмотрел на свои израненные руки, вновь выпуская капли крови. Чем больше он думал, тем отчетливее слышал крики о помощи. Лю Синь редко просил его о чём-либо, предпочитая сам справляться с работой. Но в тот момент, когда он нуждался в нём, Тан Цзэмин ему не помог.
Раскат грохота пронёсся по небу.
Зажмурившись, Тан Цзэмин пытался успокоить дрожащее тело. Хрипло дыша сквозь стиснутые зубы, через несколько долгих мгновений он медленным шагом подошёл к окну и распахнул его настежь.
Холодный ветер рванул в комнату, обдувая покрытое тонким слоем пота тело.
Дождь крупными каплями срывался с тёмного неба, безжалостно молотя по земле и издавая оглушительный звук.
Упрямо поджав бледные губы, Тан Цзэмин медленно протянул дрожащую руку под дождь, судорожно переводя дыхание.
Цзэмин, прошу тебя! Помоги мне...
Первые холодные капли, упавшие на ладонь, породили оплавляющую боль во всей конечности.
Болезненный крик потонул в очередном небесном рокоте. Упав на пол, Тан Цзэмин взвыл, словно раненый зверь, прижимая ладонь к груди и стараясь утихомирить выкручивающую всю конечность боль, разносящуюся по венам. Даже когда его били и издевались над ним, ему никогда не было настолько больно, как от пары капель дождя. Он не знал, почему ему было так больно, но это чувство преследовало его с тех самых пор, как он себя помнил. Стоило дождю коснуться его – как всё тело будто плавилось изнутри, а нагревавшиеся кости словно выкручивало и ломало; боль была такой сильной, что иногда он терял сознание, проваливаясь в спасительную темноту. Старуха, у которой он жил, частенько выгоняла его спать на улицу, злобно приговаривая, что такому грязному оборванцу, как он, в доме не место. Обычно Тан Цзэмин коротал ночи под полуразрушенным навесом, свернувшись в три погибели, чтобы найти кусочек земли, на которую не попадал дождь. И всё же ветхие лачуги того места были сплошь и рядом испещрены дырами, и, как бы он ни старался укрыться, капли дождя везде находили его, принося с собой всепоглощающую боль.
Цзэмин, я прошу тебя...
Завыв, Тан Цзэмин уперся головой в пол, слыша зовущий голос. Мигом сорвавшись с места, он, словно наказывая себя, высунул в окно уже обе руки. Спустя миг Тан Цзэмин упал, выкручиваясь ужом на полу. Мечась и скуля, он уже не пытался убаюкать ладони – всё бесполезно: он знает, он пытался.
Тан Цзэмин бросался к окну ещё несколько раз, слыша голос Лю Синя в голове до тех пор, пока не потерял сознание. Едва сумев дотащить тело до кровати, он закрыл подёрнутые болью глаза, содрогаясь от мучительных конвульсий.
༄ ༄ ༄
Так и не сумев заснуть, Лю Синь поднялся с постели и, выпив бодрящий чай, закрылся в мастерской, чтобы перерыть книги Сяо Вэня. Лекарь сказал ему брать всё необходимое, и юноша собирался в кои-то веки воспользоваться этим разрешением. Все уже разошлись по комнатам, пока сам Лю Синь листал уже, казалось, сотую книгу в библиотеке в поисках необходимых материалов. Он отложил уже пару троек фармакопей и трактатов, в которых упоминались жидкие и сыпучие яды, когда решил наконец остановиться.
Жадно шаря по оглавлениям, Лю Синь выписывал номера и страницы с названиями глав, которые ему пригодятся. Сегодня его голова была неспособна усвоить учебный материал, но завтра, когда он окончательно придёт в себя и отоспится, примется за изучение того, что облегчит ему в будущем жизнь.
Радуясь, что Сяо Вэнь подробно расписал, как и какой яд действует на определённых людей и нелюдей, Лю Синь взволнованно перетаптывался на месте, стараясь не наступить на спящую у его ног большую зелёную черепаху. Хоть ему и без надобности было травить людей, он, поразмыслив пару мгновений, всё же выписал и эти главы, но только те, в которых описанные яды были не смертельны. Оглушить кого-то – это одно дело, а вот убить...
Хмуря брови, Лю Синь вспоминал слова Гу Юшэнга, когда он спросил его, как именно Мао Цимэй создал его копию из крови и плоти, если все остальные состояли из грязи. Генерал пояснил, что это была тёмная техника, при которой необходима капля крови и жизненная энергия человека, чью марионетку хотел создать заклинатель. Потирая небольшой порез на руке, Лю Синь поморщился, в сердцах проклиная безумца.
Тем не менее именно благодаря ему юноша и пришел к решению защитить себя с помощью ядов и дурманов, хоть и отказывался признавать это, думая, что и сам бы пришёл к такому способу рано или поздно.
Провозившись с книгами почти до самого вечера, Лю Синь стал подмечать, что даже отвар Сяо Вэня неспособен больше поддерживать в нём бодрость. Разложив книги обратно по местам, он, выйдя в главный зал, понял, что все ещё спят. Решив воспользоваться остатками чая, Лю Синь принялся готовить ужин.
Слетевшиеся на запах домочадцы тут же расселись за столом, однако Тан Цзэмина среди них не было.
– Он ещё спит, пусть отдохнёт, – сказал Сяо Вэнь, на что Лю Синь лишь рассеянно кивнул.
После ужина он всё же поднялся наверх проверить мальчика. Накрыв одеялом спящего Тан Цзэмина, который подрагивал от холода, Лю Синь, прикрыв окно, отправился спать. Вымотавшийся за два дня, он рухнул без задних ног, порадовавшись, что при сильной усталости ему ничего не снится.
༄ ༄ ༄
На следующий день, ещё до завтрака, они с Сяо Вэнем встретились в мастерской.
Лекарь предупредил его, что завтра собирается взять Тан Цзэмина с собой в храм, чтобы отдать дань уважения предкам. Он внимательно следил за реакцией Лю Синя, который только заторможенно кивнул, скармливая Байлиню рисовый шарик, а второй отдавая черепахе. Хоть внешне он и оставался спокойным, внутри что-то задрожало от мысли, как воспримет эту прогулку Тан Цзэмин. Вроде ничего особенного, но на дне янтарных глаз отразилось беспокойство.
– Снадобье, которое я дал тебе, – обратился к нему Сяо Вэнь, завидев, что Лю Синь нервничает больше обычного, – ты принимаешь его регулярно?
– Да, по утрам и вечерам, как ты и говорил.
Сяо Вэнь задумчиво постучал по столу пальцем, после чего сказал:
– Нужно немного увеличить дозу. Как только оно закончится, можешь смешать его сам. Рецепт у тебя есть, всё нужное на стеллаже. Через несколько дней всё пройдёт.
– Да, спасибо, – рассеянно кивнул юноша.
Не в силах больше наблюдать за метаниями Лю Синя, лекарь шикнул и усадил его за стол, наливая им обоим успокаивающий чай.
Тан Цзэмин не спустился и к завтраку.
Нахмурившись и, пока все увлечённо переговаривались, Лю Синь встал из-за стола и направился на второй этаж.
Подойдя к вновь распахнутому окну, он поёжился, закрывая его. Сев на постели возле Тан Цзэмина, который, стиснув зубы, хмурился во сне, Лю Синь аккуратно потряс егоза плечо.
Слабо моргнув пару раз, синие глаза приоткрылись, глядя прямо перед собой.
– Цзэмин? – заглянул ему в лицо Лю Синь.
Тан Цзэмин пошевелил подрагивающими пальцами, чувствуя всполохи остаточной боли и пару раз открыл рот, не зная, что сказать. Спустя некоторое время он тихо спросил, едва размыкая губы:
– ...Злишься на меня?
Лю Синь улыбнулся, вскинув брови, и погладил его по голове:
– А должен?
Тан Цзэмин отвернул голову и перевёл взгляд на свои руки.
– Прости меня.
Лю Синь выдохнул, похлопав его по запястью.
Юноша этого не видел, но на лице Тан Цзэмина отразилось облегчение, когда мягкие подушечки пальцев дотронулись до него, прогоняя остаточную колющую боль.
– Я правда не сержусь на тебя. Тебе не за что извиняться.
Он и в самом деле не злился, понимая, что дети не всегда ведут себя так, как хотят взрослые и ожидать слишком много от них – глупо, а ругать за это – жестоко.
– Ты не врёшь?
Лю Синь мягко улыбнулся:
– Нет.
Пролежав так ещё некоторое время, Тан Цзэмин тихо выдохнул:
– Я хотел выйти, просто...
– Мм?
Тан Цзэмин почувствовал, как удушающий ком подкатывает к горлу.
Я не смог бы помочь тебе.
Тан Цзэмин никогда и никому не рассказывал об этой своей особенности, боясь, что к нему станут относиться как к прокаженному. Он не знал, как отреагирует Лю Синь и каждый раз молчал во время дождя, предпочитая прятаться или притворяться занятым в доме, чтобы юноша не счел его странным и не начал относиться к нему по-другому. Он боялся его потерять.
Лю Синь мягко улыбнулся, понимающе боднув его головой в плечо.
– Ты испугался?
– ... Да.
– Это я виноват, я должен был сам справиться. Прости меня.
– Не извиняйся передо мной, – накрыв болящей ладонью вновь начавшие дрожать губы, Тан Цзэмин крепко зажмурился, свободной рукой притягивая Лю Синя к себе ближе.
Я стану сильнее, ты только не отталкивай меня.
– «Бояться – это нормально, страхи у всех есть», – так мне сказал Гу Юшэнг однажды.
– Не говори о нём, – резко произнёс Тан Цзэмин.
– Мм?
– Пожалуйста, не говори о нём, – более спокойно выдохнул Тан Цзэмин, крепко вцепившись в уголок одеяла.
Он до сих пор помнил, как Гу Юшэнг стремительным шагом пронёсся мимо него, смело выходя под дождь, легко сражая монстров, в то время как он дрожал под крышей, словно новорожденный щенок. Такой же жалкий и беспомощный. Глупый.
Тан Цзэмин закрыл глаза, разворачиваясь к Лю Синю лицом.
༄ ༄ ༄
На следующий день Сяо Вэнь, как и обещал, взял Тан Цзэмина с собой, решив начать прогулку по улицам, на которых были товары для заклинателей. Их было немного, поскольку в Яотине жило мало совершенствующихся. Видя, как мальчик подавлен, лекарь пытался заинтересовать его нагрудными амулетами, призванными защитить душу, и нефритовыми подвесками, отпугивающими злых духов. Отмахиваясь от товаров, Тан Цзэмин проходил мимо. Ему не хотелось сегодня никуда идти, но он всё же пошел, видя в глазах Лю Синя поддержку. Не став перечить, он последовал за Сяо Вэнем.
Они проходили мимо бесчисленных лавок и несколько раз останавливались, чтобы перекусить, бесцельно гуляя весь день. Лекарь заводил разговоры на разные темы и его совсем не обижало, что мальчик не отвечает на них. Он упомянул о том, что они вчера видели, не произнося имени заклинателя, и только тогда Тан Цзэмин поднял глаза от дороги, вспоминая о нём.
~~~
Пока все были заняты, Тан Цзэмин вышел на середину двора, миновав полуразрушенный маленький мост, и встал прямо напротив груды гладких камней, в которые рассыпался тёмный заклинатель.
Помня клубящуюся пелену в том камне, Тан Цзэмин неосознанно потянул руку, желая взять один из них, но не успел он коснуться вершины, как его рука была перехвачена жёсткой хваткой Цзина.
Внимательно смотря на него своими тёмно-зелёными глазами, мужчина предупредил:
– Никогда не трогай вещи тех, кто сошёл с истинного пути. Не марай свои руки, понял?
Увидев слабый кивок, Цзин отстранился, вновь поворачиваясь к женщине.
~~~
– Тёмные заклинатели сильнее совершенствующихся на пути меча? – спросил Тан Цзэмин Сяо Вэня.
Лекарь неспешно шел рядом, заложив руки за спину. Глубоко втянув воздух, он ответил:
– Всё относительно. Нельзя судить о силе двух противоположностей. Те, кто следует праведному пути, должны жить достойно, чтобы переродиться в хорошей жизни, а те, кто идёт по пути тьмы, живут лишь раз. – Сяо Вэнь остановился на лунном мосту, глядя на грушевые деревья, уже тронутые позолотой наступающей осени. – Душа человека подобна монолиту, а тёмное искусство – молоту: оно разбивает душу, камень за камнем откалывая от неё куски. В конце не останется ничего, что могло бы спасти таких людей. У тёмных совершенствующихся нет правил, поэтому они и становятся на тёмный путь, соблазнённые и опьянённые этим чувством, но за всё по итогу приходится платить. Они жадны до власти и устремлений, поэтому тратят частицы своей души на могущественные техники. Те, кто ступает по пути меча, могут лишь трижды использовать капли своей души, тогда как тёмные заклинатели не остановятся ни перед чем.
Тан Цзэмин внимательно посмотрел на него:
– Три капли?
Позади них раздался низкий, ровный голос:
– От души безвредно можно отделить лишь три частицы: для оружия, камня и своего чжаньшоу, – Гу Юшэнг подошёл ближе, вставая по другую сторону от Тан Цзэмина.
Сяо Вэнь обернулся, улыбаясь уголками губ и радуясь в душе, что он всё-таки принял его приглашение, хоть и пришел с опозданием.
Тан Цзэмин опустил глаза, раздумывая над сказанным весь оставшийся путь.
Они неспешно прошли ещё несколько улиц, разговаривая на разные темы и обсуждая увиденное, пока не остановились на длинной площади, которая вела к храму. Уже вечерело и по всему городу зажглись огни. На самой площади было много людей, но это место отличалось от главной площади города, на которой всегда было шумно от галдящих людей. В этом же месте, казалось, даже время течет куда медленнее, вместе с неспешными движениями людей: никто никуда не спешил, не кричал и не бегал.
Заметив такое разительное отличие, Тан Цзэмин напрягся:
– Что это за место?
Сяо Вэнь чуть повернул голову и ответил с мягкой улыбкой:
– Это храм Плывущих облаков.
Они остановились, рассматривая величественное строение.
– Такой высокий... – произнёс Тан Цзэмин, глядя на храм, чьи стены были покрыты росписями молитв и фресками, рассказывающими об истории небожителей и бессмертных.
– Да, для того, чтобы быть ближе к небу, даосские храмы строятся в виде высоких башен – шиэр гуань², – кивнул Сяо Вэнь. – В народе говорят: «Тот, кто желает наблюдать за звёздами, должен подняться в гуань».
Гу Юшэнг окинул прохладным взглядом крышу с загнутыми краями, покрытую чёрно-красной черепицей, на которой были расположены высеченные фигурки драконов с колокольчиками, призванные отгонять злых духов, и повернулся к своим спутникам:
– Идёмте.
Внутри храма Плывущих облаков крыша поддерживалась большими алыми колоннами, на которых также были изображены истории и легенды почитаемых Божеств. Монахи в широких светлых даопао, сидящие по периметру, принимали подношения и вели тихие разговоры, наставляя людей. Вокруг витали запахи благовоний, а вода, что была здесь самым громким источником звуков, мерно капала с дланей двенадцати Богов в небольшой источник посреди зала.
Пройдя мимо них через зал, все трое остановились перед большим павильоном.
– Это зал поклонения предкам, – пояснил Сяо Вэнь.
Тан Цзэмин сделал шаг назад, натыкаясь спиной на Гу Юшэнга, который, положив руку ему на плечо, завёл его внутрь.
Как только они прошли через большие алые двери, всех троих окатила мягкая волна из запахов сожжённых трав и еды . Они исходили от подношений у подножия ступеней, ведущих наверх, где были расположены величественные статуи мужчины и женщины. Высеченные из белого нефрита и безликие, они сидели на коленях с чуть склоненными головами, глядя вниз на пришедших.
– Отец и мать, – на грани слышимости пояснил Сяо Вэнь.
Тан Цзэмин вдруг почувствовал сильную боль где-то в груди. Неизвестно откуда взявшаяся, она отступила так же быстро, как и пришла, оставляя после себя тянущее чувство, расползавшееся по всему телу.
– Я знаю, что ты не помнишь своих родителей, но ты должен чтить память о них и совершать подношения в виде благовоний и золота, чтобы они могли хорошо жить в Диюе и знать, что их помнят. – Сяо Вэнь опустился на колени, безмолвно прося Тан Цзэмина следовать за ним.
Лекарь раскрыл небольшой мешочек и высыпал две горсти золота в габбровую чашу, которая тут же вспыхнула, пожирая монеты пламенем и оставляя после себя жжёный едкий запах. Затем он поджёг благовония и, расставив их по бокам, почтительно поклонился, складывая руки перед собой.
Тан Цзэмин смотрел на всё это чуть приподняв плечи, стараясь не вдыхать запах благовоний, которые окутали разум словно пеленой. Он был настолько растерян, что упустил из вида то, что Сяо Вэнь говорил о его родителях так, словно был уверен в их смерти.
Голос лекаря мягко плыл, рассказывая о правилах и догмах, которых должен придерживаться праведный господин. Тан Цзэмин слушал его, пребывая где-то внутри себя, и лишь рассеяно кивал.
Ему хотелось домой, ему хотелось к Лю Синю.
– Обожествлённый и почитаемый предок присматривает за своей семьей даже после смерти; покровительствует ей, принимает от неё молитвы и подношения, продолжая быть владыкой в семье. – Сяо Вэнь выпрямил спину и повернулся к Тан Цзэмину. – Ты должен чтить своего отца, и тогда он поможет тебе на жизненном пути.
– У меня уже есть тот, кто помогает мне, – ответил Тан Цзэмин, поднимая глаза на безликие статуи.
– Это разные вещи, – рядом опустился Гу Юшэнг, бросая в чашу горсть золота. – Лю Синь не твоя семья.
Он не поклонился предкам, а лишь окинул взглядом фигуры отца и матери ничего не выражающими глазами.
Тан Цзэмин смял похолодевшими пальцами полы халата на своих коленях и повернул голову к Сяо Вэню.
– Чтобы уважать своих предков и быть сыновним человеком, ты должен чтить память своего родного отца, – произнёс лекарь, смотря на него.
Тан Цзэмин поджал губы и отвернулся, смотря прямо перед собой глазами, в которых постепенно скапливался туман, делая их мрачными.
Спустя несколько долгих мгновений Тан Цзэмин спросил:
– Он сам этого хочет?
Сяо Вэнь перевёл взгляд на чашу с красными яблоками и кивнул:
– Да.
Тан Цзэмин опустил глаза, сглатывая ком в горле.
____________________
1. Лунный мост:
2. Храм Двенадцати. Также гуань (观) переводится как: смотреть на, глядеть, наблюдать, созерцать.