Глава 21. Парящие лотосы
Лю Синь перекатывал тонкую платиновую цепочку в пальцах, держа руку под подушкой. Вчера он так и не успел подарить кулон: Тан Цзэмин, едва окинув взглядом черепаху, вырвался из рук Гу Юшэнга, сказав, что пойдёт сам. А по приходу домой они сразу же уснули – бессонная ночь дала о себе знать.
Судя по солнечным лучам, проникающим в комнату, рассвет давно уже наступил. Лю Синь, помня о своих новых обязанностях, должен был быть уже давным-давно на ногах, но отчего-то Сяо Вэнь так и не разбудил его до сих пор, а ему самому очень хотелось дождаться пробуждения Тан Цзэмина, чтобы подарить подарок. Прокручивая воспоминания о вчерашнем вечере, Лю Синь никак не мог стереть улыбку со своих губ. Он и представить не мог, что когда-нибудь в своей жизни увидит нечто подобное. Если бы ещё несколько лет назад кто-нибудь сказал ему, что жизнь может быть такой, – он бы счёл это за бредни сумасшедшего.
Пролежав так ещё немного, Лю Синь услышал тихий шорох в коридоре. С сожалением подумав о том, что подарок придётся отложить, он встал с постели. Столь халатное отношение к работе в первый же день, – не лучшее проявление благодарности к и так уже много сделавшему для них Сяо Вэню.
Отодвинувшись, Лю Синь привстал, но тут же был схвачен за руку:
– Куда ты?
Повернувшись, он наткнулся на совершенно бодрый взгляд Тан Цзэмина, который во все глаза смотрел на него, держа за рукав.
– Ты проснулся, – улыбнулся Лю Синь. – Пора вставать.
– Давай ещё немного полежим, – увидев в глазах Лю Синя сомнение, Тан Цзэмин вновь потянул его на себя, упрашивая: – Совсем немного, только пару минут.
Улегшись обратно на бок, Лю Синь растянул губы в улыбку:
– У меня кое-что есть для тебя.
Тан Цзэмин тут же распахнул глаза шире, в которых горели любопытство и нетерпение. Не став мучить его ожиданием, Лю Синь вытащил кулон из-под подушки.
– Вау!
– Вау...
Они оба смотрели на покачивающийся между ними кулон совершенно разными взглядами.
Тан Цзэмин восхищенно оглядывал голубой живой камень, в нижней части которого мирно плескалась голубая вода, а поверху плыли мягкие облака, разбавленные мазками пелены и солнечными лучами.
Лю Синь несколько раз моргнул, неверяще глядя на кулон, который ещё вчера отражал ночной пейзаж.
«Невероятно... Он что, показывает настоящее время суток?»
Лю Синь, конечно, знал, что камень необычный, но чтобы настолько... Переведя взгляд с кулона на Тан Цзэмина, он увидел, что тот уже смотрит не на камень, а на него самого улыбающимися глазами.
Вернув улыбку, Лю Синь остался довольным покупкой и тем, что обрадовал мальчика.
– Очень красивый, мне нравится, – выдохнул Тан Цзэмин.
Лю Синь кивнул и вновь посмотрел на кулон, цепочка которого мерцала в лучах света.
– Да, мне тоже. Давай наденем его на тебя.
Неохотно отстранившись, Тан Цзэмин сел к нему спиной, откидывая волосы набок и позволяя застегнуть кулон. Взглянув на камень на груди мальчика, Лю Синь хлопнул ладонями по коленям:
– Пора вставать.
Спустив ноги с постели, он внезапно вскрикнул, забираясь обратно и отодвигаясь от края.
– Что такое? – тут же вскинулся Тан Цзэмин.
– Там что-то... – недоговорил Лю Синь, медленно подбираясь к краю.
Две головы высунулись с кровати, осматривая то, что заставило юношу отскочить.
Возле постели на полу мирно лежала большая зелёная черепаха, медленно пережевывая лист капусты и глядя глазками-бусинками прямо перед собой.
– Как она здесь оказалась? Я же оставил её вчера в главном зале.
Тан Цзэмин кинул взгляд на приоткрытую дверь и снова посмотрел на Лю Синя.
Снаружи раздались звуки.
Встав с постели, Лю Синь вышел за дверь. Зайдя на кухню, он увидел Сяо Вэня, готовящего завтрак. Точнее, пытавшегося. Лекарь выглядел не так бодро, как хотел казаться.
– Доброе позднее утро! – хрипло поприветствовал он, широко улыбнувшись и взмахнув ножом.
– Утра, – усмехнулся Лю Синь, присаживаясь за низкий стол на подушку. – Черепаха, она...
– Да, крутилась тут кругами, пока не получила капусту, после чего стремительно поползла к вам.
Увидев, как мужчина потирает висок, Лю Синь приподнял бровь:
– У тебя похмелье? Мы же немного выпили вчера.
– В городе-то немного, но после возвращения домой мы прикончили бочонок сливового вина. – Сяо Вэнь нахмурился. – Или три.
«В самом деле? Не ты ли лучший лекарь в городе? И даже не можешь сварить себе антипохмельное снадобье?»
Рассмеявшись про себя, Лю Синь вновь поднял глаза на Сяо Вэня, на что тот понимающе усмехнулся:
– А-а, я знаю, знаю, о чём ты подумал. Снадобье готовится долго и так воняет в процессе, что меня трижды вывернет.
– Почему же ты заранее его не приготовил?
– Мне было лень, – пожал плечами Сяо Вэнь.
Встав, Лю Синь подошел к лекарю, отбирая у него нож и отодвигая от стола.
– Дай-ка я приготовлю тебе своё зелье от похмелья.
Медленно моргнув два раза, Сяо Вэнь не стал спорить и упал на подушки возле стола.
Так великий и прославленный генерал Сяо, учёный муж, который одним своим видом дарует людям просвещение, сейчас безбожно дрых, развалившись в совсем неподобающей для господина позе в ожидании того, когда его напоят похмельным супом.
Посмеиваясь и поглядывая в сторону лекаря, Лю Синь тихо готовил овощной кисло-сладкий острый суп. К тому моменту, когда он почти закончил, на кухню стянулись все обитатели дома.
Тан Цзэмин, держа на руках большую черепаху, которая теперь пережёвывала кусок морковки, расположился напротив Гу Юшэнга. Мужчина всем своим видом хоть и пытался показать, что с ним всё в порядке, но изредка всё же прикрывал глаза от громкого смеха мальчика, который посмеивался над рассказами Лю Синя. Цзин сидел рядом с Тан Цзэмином, иногда косясь на невесть откуда взявшуюся черепаху и потирая виски.
Расставив миски для каждого, Лю Синь сел на единственное место рядом с молчаливым мужчиной.
– Ешьте, – махнул он ложкой и уткнулся в свою чашку.
Сяо Вэнь, очнувшийся от вкусного запаха, первым смолотил свою порцию и потянулся к небольшому котелку за добавкой.
– Что это за суп? Такой вкусный! – восхищенно протянул он.
– От похмелья помогает сладкое, кислое и острое. Этот суп из собирательных ингредиентов, поэтому хорошо помогает. Вообще-то, он делается на мясном бульоне, но... овощной тоже неплох.
Сяо Вэнь, медленно прожевывая грибы, кивнул и опустил взгляд на стол.
Завтрак прошел в относительной тишине, разбавляемой стуками ложек и благодарностью. Ближе к обеду Гу Юшэнг вдруг вознамерился уйти в город и, повернувшись к Тан Цзэмину, позвал его с собой.
Не став препятствовать, Лю Синь отпустил мальчика и направился за Сяо Вэнем в мастерскую.
– Сегодня я только познакомлю тебя с некоторыми травами.
– Хорошо, – оглядываясь по сторонам, сказал юноша.
– Ты ведь ещё не был на заднем дворе?
Повернувшись ко второй двери, ведущей наружу из мастерской, Лю Синь отрицательно покачал головой. Лавка лекаря выглядела небольшой снаружи, однако, пройдя внутрь, можно было увидеть довольно большое пространство в виде задних подсобных помещений и двора, вход на который был также с улицы.
Открыв дверь, Сяо Вэнь улыбнулся.
Небольшой задний дворик, огороженный высоким забором, состоял из маленького огорода с полезными травами, крытого стойла для лошадей слева от входа и нескольких пристроек с инструментами и прочей утварью. Место было чистым и опрятным. Невооруженным взглядом было видно, что за двором ухаживают умелые руки. Ровные ряды саженцев мирно покачивались на ветру, разнося свежий, приятный запах.
Услышав знакомое ржание из конюшни, Лю Синь подошёл к Игую и провёл по его носу ладонью, в которую конь сразу же ткнулся мордой.
– Он скучал по тебе. Тан Цзэмин довольно часто навещает его, а вот тебя он не видел уже довольно давно, – сказал подошедший Сяо Вэнь, проводя по сизой пряди коня.
– У меня совсем не было времени, – улыбнулся парень.
Пегая лошадь Лю Синя тоже подошла к хозяину. Получив свою порцию поглаживаний между больших глаз, она быстро потеряла к нему интерес и опустила голову в стог сена.
– Ты ещё не дал ей имя?
Задумавшись, Лю Синь отрицательно покачал головой.
Сяо Вэнь вздохнул:
– Имена важны. Они отражают саму нашу суть и влияют на жизни и судьбы. Пока ты не назовёшь её, она так и продолжит холодно относиться к тебе, лишь номинально признавая своим хозяином.
– В самом деле? – удивился Лю Синь. Он и подумать не мог, что это так важно. Но вспомнив, что конь Тан Цзэмина стал верен ему именно после того, как мальчик дал ему имя, Лю Синь пораженно вскинул брови. – Хорошо, я подумаю над именем.
Расположившись на небольшом огороде, Сяо Вэнь рассказывал ему о свойствах трав и их названиях, вскользь упоминая, что получится, если смешать то или иное, обещая показать это на практике. Лю Синь внимательно слушал, делая записи в небольшой книжечке, и задавал много вопросов, на которые лекарь доходчиво отвечал. Парень старался записать как можно больше, боясь, что не запомнит такой объём информации и ударит в грязь лицом. Не хватало ему ещё испортить дорогие травы, если он вдруг сделает что-нибудь не так.
Каждое растение имело своё свойство, нуждалось в особом уходе. Даже срезать их нужно было по-разному – под особым углом, а иногда и специальной сталью. Чувствуя, как голова уже разрывается от вливающейся информации, Лю Синь тем не менее чувствовал себя комфортно, сидя на бороздке меж грядок.
Легкие запахи, переплетаясь, вопреки ожиданиям не создавали гремучую какофонию, а тихо распределялись и плыли по воздуху, разбавляемые порывами ветра.
Увидев, что Лю Синь старательно записывает что-то в книжке, Сяо Вэнь отвлекся от рассказа о стеблях растений, использующихся при болезнях средней поясной части, и посмотрел на него:
– Ты устал, давай отдохнем.
– Я не устал, – тут же выпрямился Лю Синь, разминая шею.
– Идём, – усмехнулся лекарь, – я покажу тебе кое-что.
Встав и отряхнув рабочий халат, Сяо Вэнь двинулся в сторону одной из построек. Зайдя за ним следом, Лю Синь увидел ряды полок и столов, на которых упорядоченно стояли засушенные растения и вязанки с травами. Пройдя мимо них, лекарь открыл ещё одну дверь, выходя в небольшое ярко освещённое помещение. Прищурившись, Лю Синь увидел множество светящихся камней размером с кулак, расставленных по комнате и создающих эффект солнечного дня, излучая яркий свет.
Проморгавшись и привыкнув к свечению, он выглянул из-за спины Сяо Вэня и уставился на большую клетку, в которой что-то медленно шевелилось.
– Что это?
Подойдя ближе, юноша опустился на колени, всматриваясь сквозь прутья. В клетке, медленно передвигаясь и покачиваясь, бродили... белые цветы.
– Это парящие лотосы, – ответил Сяо Вэнь, протягивая пальцы сквозь прутья и мягко поглаживая подлетевший к нему цветок.
Вскинув бровь, Лю Синь неверяще усмехнулся.
Цветы, расправив белоснежные лепестки, кружились по клетке, иногда мягко взлетая и так же опускаясь. То, что они откликнулись на прикосновения мужчины и проявили к нему интерес, говорило ясно – они разумны.
– Зачем ты держишь их в клетке? – чуть нахмурился Лю Синь.
– Потому что иначе они умрут, – повернулся к нему лекарь, открывая засов и выпуская цветы наружу. Взлетая и кружась по всей комнате, они разлетелись вокруг.
Увидев непонимающий взгляд Лю Синя, на руку которого опустился один из белых лотосов, мужчина пояснил:
– Это одни из самых хрупких и редких растений, но они же и самые сильные – эти цветы обладают самым мощным эффектом, способным излечить заклинателя от искажения ци на раннем этапе и сдерживать его на последнем.
– Как они могут погибнуть на воле?
– Они способны жить только зимой в снегах и цветут по этой причине только один сезон, но также они не могут без солнца. Эти заряженные камни впитывают в себя солнечные лучи и обогревают их.
– Но здесь же нет снега, – поглаживая холодные лепестки, непонимающе произнёс Лю Синь.
– Они растут поодиночке, но когда они вместе, то могут существовать и без снега, заменяя его друг другом. Я приручил их много лет назад. Когда наступает зима – я отпускаю их, а весной они сами возвращаются ко мне. Недавно я нашёл ещё нескольких – они проворны и сообразительны, и как бы я ни запирал двери, они находят способ выбраться и сразу же погибают, поэтому пока я держу их в клетке.
Лю Синь кивнул, мягко подкинув цветок вверх.
– К тому же мне нужны их лепестки. – Сяо Вэнь подобрал с пола белый лист. – С их помощью я делаю экстракт Бедового льва, способный помочь с искажением ци, но лишь на раннем этапе. В неволе эффект этих растений, к сожалению, снижается.
– Это тот, над которым ты работал, когда мы только прибыли сюда? – припомнил Лю Синь.
– Верно. Снадобье готовится долго и кропотливо из листьев парящих лотосов, которые являются его основным ингредиентом. Листья опадают сами лишь раз в году, когда лотосы цветут в полную силу. Я открыл этот рецепт ещё в юношестве, когда проводил эксперименты и нашёл первые парящие лотосы.
Лю Синь пораженно смотрел на Сяо Вэня, который мягко перебирал листок. Он знал, что мужчина одарён в целительском деле и травничестве, но он и подумать не мог, что он настолько поразителен. Создать в юности снадобье, способное излечить искажение ци, – это просто невероятно!
– И многих ты излечил?
Сяо Вэнь улыбнулся и повернулся к Лю Синю, кивнув:
– Многих.
Лю Синь поднёс к глазам лотос, что нырнул в его руку, и внимательно рассмотрел. На первый взгляд они выглядели как обычные лотосы, только без зелёных листьев, – просто большие белые бутоны, но, заглянув под низ, можно было увидеть десятки маленьких побегов, с помощью которых они передвигались.
– Поразительные растения.
– Мм, – кивнул Сяо Вэнь. – Идём, им нельзя слишком привыкать к людям, иначе потом не отвяжутся.
Хлопком рук Сяо Вэнь согнал цветы обратно в клетку, и те безропотно подчинились, кружась, взлетая и ныряя обратно в проём.
Они провозились на заднем дворике до самого вечера, иногда отвлекаясь на чай и разговоры и в итоге просто перетащили маленький столик в мастерскую. Сяо Вэнь показывал, что где лежит и какие инструменты и склянки необходимы. Правильная сохранность снадобий и эликсиров зависела от очень многих вещей: от определённой формы стекла и пробки до времени суток, когда они должны быть закрыты. Вскоре Лю Синь понял, что его книжка, в которой он вёл записи, закончилась.
Рассмеявшись, Сяо Вэнь сделал глоток чая и предложил закончить на сегодня и просто отдохнуть за разговорами.
Они обсуждали разные темы, касаясь растений и вчерашнего праздника. В компании Сяо Вэня Лю Синь чувствовал себя спокойно и умиротворённо, поэтому и сам болтал без умолку, пока они вновь не вернулись к обсуждению сегодняшнего овощного супа.
Подливая чай, Сяо Вэнь начал разговор, который хотел завести уже давно и наконец-то решился благодаря сегодняшней ночной беседе с товарищами за вином:
– Лю Синь, я слышал, ты прибыл из Цигуаня, сбежав от семьи?
Ничем не выказав удивления, юноша кивнул:
– Верно.
– Прости за прямоту, но... с тобой были жестоки?
– С чего ты так решил? – искренне удивился Лю Синь. Он помнил, что упоминал Гу Юшэнгу о том, что сбежал от семьи, потому что его хотели продать как незаконнорожденного, но ни о каком насилии речи не шло.
Немного замешкавшись, Сяо Вэнь уверенно посмотрел на него, внимательно подмечая каждую эмоцию на лице Лю Синя. Он сказал:
– Я заметил, что ты не ешь мясо и трепетно относишься к животным. Могу ошибаться, но из моего довольно большого опыта я знаю только один тип людей, которые ведут себя так – те, над кем издевались или которые видели страшное насилие. Некоторые после подобного впадают в ярость и становятся жестокими, получая удовольствие от чужих страданий, но ты не такой.
– Тогда ты нашел ещё один тип людей, Вэнь-гэ. Надо мной никогда и никто не издевался, насилия я тоже не видел.
За всю жизнь Лю Синь и правда ни разу не видел насилия и убийств – картины на экранах не в счет. Да и где бы ему было видеть их? Живя в мире, над которым главенствовали законы и порядки, нельзя было просто так увидеть насилие, на которое в этом мире он уже насмотрелся вдоволь. Над ним самим тоже никогда не издевались и не били, если не брать в расчет мелкие стычки и драки с одноклассниками и студентами. Да ладно, кто в юношестве не дерётся? Но то, о чем говорил Сяо Вэнь, – точно было не про него.
Отпив чай, Лю Синь ответил:
– Я не ем мясо просто потому, что не хочу. С самого детства я не могу есть такую пищу. Однажды в детстве, когда я заболел, меня пытались накормить куриным бульоном, но я не смог сделать и глотка. А что насчёт животных, то я думаю, ты поступил бы точно так же с той черепахой, разве нет?
Не увидев на лице Лю Синя ни тени лжи, Сяо Вэнь облегченно выдохнул, кивая и тоже отпивая из чашки.
– Мне нравится, что ты добр к Тан Цзэмину. Нечасто встретишь человека, который согласится взять кого-то под крыло в таком юном возрасте и сможет так искренне заботиться о нём.
Услышав имя мальчика, Лю Синь растянул губы в улыбку. Он и сам не мог представить, что Тан Цзэмин так глубоко засядет в самое сердце. Лю Синь иногда вспоминал те дни, когда отшатывался от него, как от прокаженного. Сейчас эти мысли не приносили ничего, кроме отвращения к самому себе. Он даже думать боялся, что было бы, пройди он тогда мимо. Первое время Лю Синь всё же воспринимал Тан Цзэмина как того, о ком он когда-то читал, – чудовище, погубившее тысячи жизней и уничтожившее весь свет. Но чем чаще он смотрел на него, тем блеклей становились эти мысли. Этот добрый мальчик никак не вязался с тем образом, что был на старой бумаге. Лю Синь уже давно провёл между ними черту, перестав воспринимать их как одного человека.
Нынешний Тан Цзэмин уже отличался от того хмурого мальчика, которого тренировали генералы и который упорно шёл вперед, преодолевая тяготы и лишения, побуждаемый рассказами о том, кто погубил его семью.
Это уже был не он. В том человеке была только ненависть к демоническому племени и жажда мщения за своих родных. Этот же Тан Цзэмин рос в заботе, окруженный друзьями и мирным существованием. Но даже несмотря на то, что Лю Синю удалось исправить характер и жизнь мальчика, он не собирался рисковать и оставлять его в окружении заклинателей, тем более знакомых с его семьёй. Рано или поздно они поймут, кто перед ними, и тогда всё, чего Лю Синь так старательно пытался избежать, может вернуться на круги своя.
– Я всегда чувствовал себя скорее как его старший брат, – улыбнулся Лю Синь.
Сяо Вэнь покивал и продолжил:
– И всё же, кровная связь очень важна, нельзя забывать свои корни. Пусть Цзэмин и сирота, необходимо чтить память предков.
Лю Синь кивнул, опуская глаза и глядя на чашку, которую крутил в руках. Слова Сяо Вэня заставили задуматься о некоторых вещах. Сам Лю Синь тоже был сиротой и не знал родителей.
Сколько он себя помнил, его всегда окружали незнакомые люди. От детского приюта до опекунов, которые иногда забирали Лю Синя к себе как одного из послушных детей, решив проявить сострадание и заботу. Ему никогда и не хотелось семью просто потому, что он не знал, что это такое. Ему вполне неплохо жилось и так. Его никогда не обижали, у него были друзья и мирное окружение; он вырос в хорошем месте без издевательств и каких-то лишений. Он с благодарностью вспоминал людей, которые его вырастили, но всё же был далёк от того, чтобы воспринимать их как семью.
Сяо Вэнь вздохнул:
– Если ты дашь мне своё согласие, я научу его и всё ему объясню.
Лю Синь молчал несколько долгих мгновений, прежде чем уверенно кивнуть.
༄ ༄ ༄
Цзиньдао. Столица империи Ханьчжоу.
Императорский сад был огромен и простирался на несколько десятков ли. Вокруг не было ни души, когда мужчина в расшитых золотых одеяниях мягко ступал по траве босыми ногами, утапливая ступни в прохладе и прикрывая глаза. Если идти так, прислушиваясь к звукам, можно было представить, что ты находишься далеко отсюда. Возможно, даже в другой части света. Дойдя до стайки белых павлинов, мужчина подхватил небольшой короб с семенами и щедро высыпал их на траву. Наблюдая, как птицы, тихо воркуя, изящно склёвывают зёрна, мужчина снова прикрыл глаза, глубоко втягивая воздух.
– Ваше Величество, – громко произнесли позади, разрушая атмосферу этого места.
Не услышав ответа Императора, который всё так же стоял спиной, советник снова низко поклонился и перевёл взгляд на пришедшего с ним человека, молча давая знак изложить причину визита.
– Обращаясь к Вашему Величеству, князь Ли Чуаньфан прибыл в столицу. У него важное донесение. – Опустившись на колени, мужчина протянул свиток перед собой. – Он просит аудиенции Вашего Величества, чтобы обсудить это дело подробнее.
– Зачем же князь Ли проделал такой длинный путь с Севера на Юг? Разве он не мог послать сообщение или гонцов? Что за важное дело? – спросил советник, вскидывая седые брови и протягивая руку к свитку, на что мужчина отдёрнул ладонь, всё так же стоя на коленях перед Императором.
Он со всей серьёзностью сказал:
– Этот слуга получил указания доставить свиток лично в руки Его Величества. Это донесение чрезвычайной важности.
Всё ещё не поворачиваясь, Император поднял руку раскрытой ладонью вверх. Советник, кивнув маленькому прислужнику, дал указания. Согнувшись в низком поклоне, слуга взял из рук посыльного свиток и аккуратно вложил его в протянутую ладонь Императора. Некоторое время в саду стояла тишина, прерываемая только клёкотом белых павлинов.
Прочтя свиток и махнув ладонью, Император завёл руки за спину. Дождавшись, когда слуги покинут сад, мужчина повернул голову чуть вбок.
Косые солнечные лучи, пробивавшиеся через кроны деревьев, осветили профиль его молодого красивого лица.
– Выходи, – произнёс он низким бархатным голосом.
На свет из тени дерева ступил человек в чёрных простых одеждах и чуть склонил голову в поклоне.
– Отправляйся на северную границу и расследуй дело об убийстве сына Ли Чуаньфана. А также выясни, кто и зачем пытался пробраться на Дальний Север.
Всё так же молча склонив голову, человек, ступив на свою тень, исчез.
Оставшись в саду один, Император испустил тихий вздох, разжимая судорожно стиснутые пальцы.
На землю упал свиток, на части которого чёткой, уверенной каллиграфией было выведено:
«Великий генерал Гу жив».
Нервные пальцы сжали рукояти двух висящих на поясе мечей, на гарде которых были золотые драконы. И лишь один из них расчертило пламя.