Падая в глубокое синее небо

Луна висела высоко в небе, когда фестивальные бумажные драконы взмыли вверх, паря высоко над площадью, управляемые шёлковыми нитями с земли. Семь огненно-красных и семь янтарно-золотых. Огромные, они парили в небе, иногда извергая из пасти фонтаны лепестков и цветов, что, кружась, падали на землю, покрывая собой всю площадь и стоящих на ней людей. Лю Синь знал, что праздник будет богат на представления, но он никак не ожидал увидеть драконов, которые выглядели словно ожившие легенды, спустившиеся с небес. Глубоко вдыхая сладкий цветочный воздух, во все глаза смотря на могучих бумажных зверей, Лю Синь вдруг ощутил влагу на своих щеках. Проведя рукой по лицу, он растёр пару слезинок меж пальцев и вновь поднял восхищённый взгляд в небо.

Тан Цзэмин, увидев завороженного Лю Синя, который стоял в окружении лепестков, отбежал к палатке неподалёку. Все люди на площади стояли задрав головы и смотрели представление, восхищённо выкрикивая и ловя цветы. Тан Цзэмин ловко пробрался сквозь толпу и, выудив из-за пазухи несколько серебряных монет, скупил всё драконье в лавке по одной штуке. Вернувшись к Лю Синю с охапкой каменных и бумажных фигурок, он тихо стоял остаток представления рядом с ним, не смея отвлекать от потрясающей картины и замечая капли сияющих слёз на его щеках.

Когда последний цветок упал на землю, все четырнадцать драконов вдруг вспыхнули, загораясь пламенем и продолжая кружить в небе, разнося теперь искры разноцветного пламени, что медленно таяли, не достигнув земли. Они парили над землёй довольно долго, под бой больших барабанов, словно танцуя друг с другом и звёздами. Лю Синь глубоко дышал, смотря в небо, и боялся пропустить хоть мгновение этого зрелища. От поразительной картины тянуло где-то в груди. Сглатывая подступающий к горлу ком, он не обращал внимания ни на что другое. Всё, чего ему хотелось, – это дать волю тяжёлому чувству, томящемуся в груди, и смотреть на полёты легенд всю ночь.

Но никакое представление, в конце концов, не могло длиться вечно, даже самое прекрасное и поразительное. Ярко освещенное небо разрезали финальные вспышки драконов, контурами обрисовывая клубящиеся облака и пропадая меж ними, оставляя после себя лишь сладкий аромат с ноткой мягкой дымки, что обволакивал лёгкие. Лю Синю хотелось, чтобы он остался там навсегда.

Юноша проморгался, стирая влагу с глаз и видя, как гаснет последний дракон, пеплом уносясь прочь. Люди на площади громко аплодировали труппе, управлявшей драконами. Ко всеобщему сожалению, те быстро скрылись, покинув большую сцену и не успев показать толпе свои лица. Лю Синь досадливо поджал дрогнувшие губы и громко зааплодировал вместе со всеми. Он бы тоже хотел поближе рассмотреть этих поразительных людей и выказать своё восхищение их мастерством. Утерев щёки и глубоко втянув воздух, он перевёл взгляд на Тан Цзэмина, чтобы узнать, понравилось ли ему представление. Но с удивлением наткнулся на мальчика, прижимавшего к груди маленьких драконов. Тан Цзэмин выглядел растерянным, словно не знал, что теперь с ними делать и куда деть.

Протянув руки к Лю Синю, он показал ему фигурки:

– Нравятся? Я купил их для тебя.

– Очень красивые, полки в комнате как раз пустуют, – улыбнулся Лю Синь, делая шаг к Тан Цзэмину и отодвигая край своего пао, на что тот тут же кивнул и сложил всё в его широкий карман. В руках мальчика остались только четыре бумажных дракона.

Лю Синь обернулся на остальных спутников. Не менее восхищённый представлением, Сяо Вэнь подошёл ближе:

– Я тоже впервые видел подобное. Прежде они не выступали в Яотине.

– Правда? – удивленно спросил Лю Синь, переводя взгляд на Гу Юшэнга. – А ты видел?

Гу Юшэнг неопределенно покачал головой. Его внимание привлекли бумажные драконы в руках Тан Цзэмина.

– Ты хочешь их сжечь?

Тан Цзэмин кивнул, раздавая каждому по дракону. Совпадением это было или нет, но каждая бумажная фигурка имела цвет их одеяний. Гу Юшэнг поднёс к лицу скалящегося кривозубого толстого дракона, который был раскрашен в черно-красные цвета, и вскинул бровь.

Сяо Вэнь усмехнулся, указывая в сторону большой реки, на берегу которой уже толпилось множество людей, зажигая небесные фонари и пуская по воде горящие фигурки. Сказав, что знает место потише, лекарь повёл их в небольшую гавань подальше ото всех, где они мирно расположились у самой кромки воды, рассаживаясь прямо на траве.

– У этого ритуала два этапа, – заговорил Сяо Вэнь.– На первом нужно записать своё желание на драконе и поджечь его, отправляя по реке и молясь, пока он не догорит, – это подношение небесным Богам.

– А второе? – нетерпеливо спросил Тан Цзэмин, сидя рядом с Лю Синем, который также внимательно слушал.

– На втором этапе нужно записать это же желание на табличке и повесить на дерево, – Сяо Вэнь указал рукой на огромную раскидистую иву на берегу, возле которой толпился народ. – Так оно останется на земле. Молитва свяжет подношение и призыв и может исполнить желание.

– Может? То есть это не точно? – нахмурился Тан Цзэмин, смотря на воду, по которой плыли сотни горящих фигурок.

– Желания необходимо держать в узде, иначе Боги прогневаются. Не желай слишком многого, будь сдержан, и тогда они выполнят просьбу.

Лю Синь, завороженный таинством ритуала, хотел было открыть рот, чтобы уточнить пару моментов, но был прерван порывом ветра.

– Спускайся давай! – крикнул лекарь, прикрывая глаза рукой.

На землю грохотнули лапы, сразу же промаршировавшие к четверке, которая принялась отплёвываться, убирая и поправляя волосы.

Сяо Вэнь пригладил перья Байлиня и выудил из мешочка на лапке маленькую кисть и складную тушечницу.

Передавая кисть из рук в руки, они дожидались каждого, чтобы вместе отправить четверку драконов плыть по реке, наполненных их желаниями. Лю Синь не раздумывая писал то, что лежало на сердце, поглядывая на Тан Цзэмина, тоже что-то кропотливо выводящего втайне от всех. Гу Юшэнг мазнул парой взмахов с ничего не выражающим лицом, а Сяо Вэнь вдруг притих, медленно и аккуратно выводя иероглифы. Печальная улыбка затаилась в уголке его губ.

Они сидели на берегу, провожая горящих драконов, когда Тан Цзэмин вдруг спросил:

– Почему все сегодня целуются и милуются? – скривился он.

– Ты знаешь, в честь кого этот праздник? – спросил Лю Синь, оправляя белый подол своих одежд, струящихся по земле.

Увидев, что Тан Цзэмин отрицательно качает головой, он поманил его ближе, усаживая перед собой.

– Видишь три яркие звезды на небе, образующие треугольник? – указал он на небо, переводя пальцемот звезды к звезде.

Задрав головы, все трое посмотрели вверх.

Лю Синь, чуть понизив голос, начал рассказ:

– Существует легенда о земном пастухе и небесной ткачихе. Юный пастух, однажды завидев семь купающихся в реке сестёр, решил подшутить над ними, украв их одежду. Самая младшая и красивая из них решила проучить пастуха в ответ, уводя его скот вслед засотканными ею облаками. Так, подшучивая и играя друг с другом, они влюбились и решили жить вместе на земле. Чжиньюй, совсем забросив своё ремесло – ткание облаков на небе, всю себя посвятила мужу и двум детям, чем вызвала гнев матери – Богини Неба. С небосвода исчезла облачная пелена, что повергло в хаос всю землю – от засухи до мора, но только не гору, над которой всегда плыли спокойные облака и где жили пастух и ткачиха. Богиня Неба гневалась, приказывая дочери вернуться, но, раз за разом слыша отказ, не стерпев, заперла её на небосводе. Нюлан, безутешный от горя, нашел способ пробраться на небо и выкрасть любимую, но внезапно был пойман и сброшен обратно на землю. Разгневанная богиня махнула рукой, проводя широкую полосу на небе и разделяя возлюбленных на тысячи лет. Так появился Млечный Путь, – Лю Синь снова поднял руку, проводя по светящейся полосе между двумя звёздами. – Он берёт своё начало от звезды Тяньцзинь. Бог всего живого, смилостивившись над несчастными влюблёнными, каждый год призывает небесных и земных птиц образовать мост от третьей звезды, давая возможность им встретиться раз в году – на седьмую ночь седьмого месяца. Так с тех самых пор Чжиньюй сидит на берегу реки возле дворца небесного Императора и ткёт облака на своем станке, пока Нюлан смотрит на неё с земли и растит двоих детей, дожидаясь встречи.

Лю Синь перевёл взгляд на Тан Цзэмина, заглядывая тому в глаза через плечо, в которых отражались звёзды, и улыбнулся. Двое мужчин, сидящих рядом, не отрывали от юноши глаз, следя за его руками и слушая завораживающий тихий голос. Даже Байлинь притих, привалившись к боку Сяо Вэня.

– Тебе неинтересно, да? – спросил Лю Синь Тан Цзэмина, припоминая, как мальчик увлечённо расспрашивал об учениях, преподаваемых Сяо Вэнем. Сейчас это вызывало лишь улыбку на его лице.

– А? – тут же повернулся к нему Тан Цзэмин, в удивлении вскидывая брови. – Почему ты так решил?

– Ты никогда ни о чём не спрашиваешь, когда я что-то рассказываю, – спокойно ответил Лю Синь, поправляя его чуть растрепавшийся хвост.

Сяо Вэнь тихо с улыбкой сказал, боясь нарушить атмосферу этого места:

– Потому что когда ты рассказываешь, то становишься похож на небожителя, и кажется, что если перебить тебя, то человека тут же поразит молния.

Тан Цзэмин закивал, на что Лю Синь удивлённо хохотнул, переводя взгляд между мальчиком и мужчинами.

– Это прекрасная история, Лю Синь. Даже я не знал некоторых деталей.

– Спасибо, Вэнь-гэ, – со смущенной улыбкой поблагодарил тот.

Сам Лю Синь не считал свои рассказы чем-то выдающимся. Проучившись ни много ни мало три года на литературном факультете, он повидал много людей куда красноречивее него. И ещё ни разу за все те годы его не сравнили с божественным существом, которое боялись бы перебить. Однако ему было действительно приятно получить похвалу от такого ученого человека, как Сяо Вэнь. На лице лекаря расцвела добрая улыбка, а глаза сияли неподдельным любопытством.

Тан Цзэмин потянул Лю Синя за широкий рукав, привлекая внимание:

– Мне нравятся все истории, которые ты рассказываешь.

– Спасибо, Цзэмин, – погладил Лю Синь его по макушке.

Они просидели на берегу в отдалении ото всех ещё некоторое время. Как ни странно, чем глубже была ночь, тем ярче становился праздник. Взрывы фейерверков время от времени освещали их разноцветными вспышками.

– Пора возвращаться, – сказал Гу Юшэнг, оглянувшись на площадь.

Сяо Вэнь толкнул локтем в бок и кивнул на Лю Синя, который снова смотрел на звёзды, приподняв голову.

Просидев так ещё немного, они решили приступить ко второму этапу ритуала. Быстро расправившись с закрытыми табличками для желаний – цепляя их за ивовую лозу под кроной огромного дерева, что светилось от кружащих под ним светлячков, Лю Синь заметил Сяо Вэня, стоящего чуть поодаль. В руках он держал табличку с желанием. Ещё ни разу Лю Синь не видел на лице лекаря выражение столь необъятной тоски и боли, и в то же время мягкой улыбки, наполненной сожалением. Повесив табличку, Сяо Вэнь некоторое время смотрел на неё, словно погрузившись в воспоминания. А развернувшись, тут же наткнулся на обнимающуюся парочку молодых людей, которые нежно смотрели друг другу в глаза. Быстро отвернувшись и чуть поджав губы, лекарь обошел дерево, чтобы дождаться своих спутников ближе к площади.

«Может ли он быть влюблён в кого-то?» – подумал Лю Синь и направился вместе с Тан Цзэмином к площади, возле которой уже стояли оба мужчины и прыгающая рядом гарпия.

Проходя мимо театрального представления теней за ширмой, они остановились, чтобы посмотреть. История пастуха и ткачихи рассказывалась сегодня тысячу раз, собирая всё новые и новые толпы.

– Почему Боги такие жестокие? – спросил Тан Цзэмин, когда история подошла к концу.

Сяо Вэнь ответил:

– Боги бывают разными. Есть тёмные, а есть светлые. Боги-созидатели создали этот мир. Боги-разрушители уравновешивают их существование. Без одного не было бы и другого. Добро и зло неразделимы в мире, таков уж порядок.

Лю Синь задумчиво спросил:

– Если есть Боги-разрушители и созидатели, то разве не должно быть Богов, которые держат порядок и устои этого мира?

Не услышав ответа от Сяо Вэня, Лю Синь развернулся к нему и заметил озадаченное выражение его лица.

Тан Цзэмин повернулся к Лю Синю.

– Что делать пастуху и ткачихе, если в единственный день их встречи в году пойдёт... дождь? – на последнем слове он едва заметно вздрогнул.

– Значит, в этот день встретиться им не удастся. Их слёзы смешаются с дождём, горько оплакивая разлуку, – ответил Лю Синь. – Не грусти. Кто знает, возможно, однажды они встретятся вновь на небе и не разлучатся уже никогда. Нюлан будет пасти звёзды, а Чжиньюй всё так же ткать облака, – успокаивающе произнёс он, глядя в помрачневшие синие глаза.

– Тупые Боги, – сказал Тан Цзэмин, нахмурив брови.

– Тан Цзэмин, – начал сурово Гу Юшэнг, но был остановлен взглядом Лю Синя.

– Я придумал желание, – сказал Тан Цзэмин, обращаясь к Лю Синю и игнорируя генерала.

– И какое же? – присев перед ним, спросил Лю Синь, откидывая за спину его хвост.

Тан Цзэмин внимательно посмотрел на него, прежде чем серьёзно сказать:

– Пообещай, что мы всегда будем вместе?

– Ха-а? – протянул Лю Синь с улыбкой, лукаво глядя на него. – Какое простое желание.

Видя, как Тан Цзэмин нервно скомкал подол своего халата, он взял его руки в свои ладони и, чуть сжав, произнёс:

– Разумеется, я его выполню. Я всегда буду рядом с тобой.

Рассмеявшись от влетевшего в его объятия мальчика, он обнял его крепче, поглаживая по спине и не замечая взгляда двух мужчин, стоящих за Тан Цзэмином.

Сяо Вэнь глубоко втянул воздух и улыбнулся, переводя растерянный взгляд на Гу Юшэнга, который стоял с нечитаемым выражением лица.

༄ ༄ ༄

Чуть позже, прогуливаясь по площади в одиночестве, Лю Синь не мог выбрать, что подарить Тан Цзэмину. Лавки пестрели украшениями и сувенирами так, что глаза разбегались. Казалось, что ни возьми – будет отличным подарком, но отличный Лю Синю не нужен – он хотел лучший. Его первый подарок Тан Цзэмину должен быть особенным и запоминающимся, как изысканная заколка, собирающая восхищенные взгляды прохожих. То, что внимание людей привлекала совсем не она, а он сам, – Лю Синь так и не понял.

Проходя у прилавков с камнями и подвесками, он вдруг увидел шумную толпу, крутящуюся вокруг ничем не примечательной палатки. Подойдя ближе, Лю Синь услышал, как несколько молодых людей пытаются сбить ценуна товар у пожилого торговца. Щуплый старичок тяжело дышал, дрожащим голосом пытаясь остановить разнузданную молодежь, которая перебирала каменья и насмешливо швыряла их в него. 

Самый высокий из них нахально заявил, возвышаясь над стариком и подкидывая янтарный камень в руке:

– Старина, давай по-хорошему. Один золотой за три кулона, и по рукам, а?

– Молодой господин, не будьте таким... – растерянно ответил пожилой мужчина, убирая с лица седые растрёпанные волосы, которые скрепляла на затылке простая деревянная шпилька. Он был одет в простой коричневый халат, за который его подёргивала маленькая девочка лет шести.

– Дедушка, дедушка, – звала его испуганно внучка.

Лю Синь подошёл ближе, заводя руки за спину и равняясь с молодой компанией, старшему из которой было едва двадцать лет. Он спросил, обращаясь к торговцу:

– Господин, какая цена у подвесок?

– По золотому за каждую, – переведя взгляд на него, неловко ответил мужчина.

Лю Синь повернулся к парню, держащему в руках янтарь, и спросил с улыбкой:

– Так с чего ты решил сэкономить два золотых? При желании на эту сумму можно прожить полмесяца. Не стыдно такому здоровяку обдирать стариков?

Униженный перед друзьями парень вспыхнул, словно промасленная бумага, крепче сжимая подвеску и расправляя плечи, возвышаясь над Лю Синем.

– Слушай, ты...

– Нет, это ты слушай, – сделал шаг вперед Лю Синь, чувствуя, как что-то едва уловимо разгорается в груди. – Вместо того чтобы работать, ты ходишь здесь напыщенный, словно индюк, обирая тех, кто не может дать отпор. Выпятив грудь и расправив плечи, ты правда думаешь напугать меня? – Красные вспышки ярости, поднявшейся из груди Лю Синя, заплясали перед глазами. Обычно сдержанный, сейчас Лю Синь чувствовал, будто под рёбрами разгораются угли. Странное ощущение обдало жаром, подкатив к самому горлу. Краем разума Лю Синь осознавал, что, как бы ни пытался, не сможет сдержать себя в этот момент.

– Что такое, а? – сузив глаза, он сделал шаг вперёд, смотря на отступающего паренька и его притихшую компанию. – Почему бы вам не пойти вон к той лавке и не попробовать сбить цену там таким образом? –Взмахнув рукой, он указал на прилавок, за которым стоял рослый, крепкий мужчина, также торгующий украшениями.

– Ты... – начал угрожающе парень.

– Я, – оборвал его Лю Синь.

Стоящий перед ним юноша замер, видя, как ещё мгновение назад янтарные глаза напротив теперь будто наполняются золотым цветом.

– Не спорь с ним, это какой-то знатный господин. Взгляни на его одежды, – зашептал юнец лет пятнадцати, видя, что друг собрался ответить совсем не словами, уже сжимая кулаки.

Кучка подростков внимательно окинула взглядом Лю Синя и впрямь подмечая, что тот был облачён в дорогие одежды, которые обычно носила городская знать.

– Прошу меня простить, молодой господин, – натянуто улыбнулся нахал с кулоном, сверкая злыми глазами. Им и впрямь не нужны были проблемы в этом городе. Ко всему прочему, нутро подсказывало, что наполняющийся светом золотой взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Почему ты просишь прощения у меня? Ты ничего мне не сделал, – поднял брови Лю Синь.

Парень напротив сжал в кулаках подвеску и повернулся к торговцу, чуть кланяясь. Полыхавшие от ярости и стыда щёки выдавали его состояние.

– Простите... господин, – сквозь зубы прошипел он, разворачиваясь, чтобы быстро уйти.

– Кулоны, – громко сказал Лю Синь ему в спину.

Послышался скрежет зубов. Парень резко повернулся к нему, источая злобу и собираясь наплевать на предостережение друзей. Лю Синь без страха смотрел на него, вытянув руку вперёд.

– Пань-гэ, не надо, – потянули друга за рукав.

Глубоко втянув воздух, тот натужно проскрипел, глядя в золотые глаза.

– Конечно, как я мог забыть, – швырнул он в ладонь Лю Синя три сцепленных янтаря.

Видя, как толпа уводит своего раскрасневшегося от гнева друга, на ходу пытаясь его успокоить, Лю Синь повернулся к торговцу, который молчал всё это время, во все глаза смотря на него. Маленькая девочка тоже притихла, хлюпая носом.

Лю Синь положил на прилавок кулоны, собираясь отойти, но был остановлен стариком:

– Ваше превосходительство, я и не знаю, как отблагодарить вас, – низко кланяясь, сказал он.

– Я не превосходительство, – поднял уголок губ Лю Синь. – Не нужно быть таким вежливым.

– Постойте, – снова остановил он собравшегося отойти парня. – Позвольте в благодарность за помощь преподнести вам подарок. Пожалуйста, выберите любое украшение. – Старик провёл рукой по прилавку.

– Не стоит. Я помог просто потому, что счел эту ситуацию неправильной, а не ради собственной выгоды, – кивнул Лю Синь.

Старик нервно переминался с ноги на ногу, глядя на него с мольбой:

– Прошу, не обижайте меня отказом. Для меня и моих родных будет честью, если одно из украшений, сделанных нашей семьёй, станет носить столь праведный господин, который не позволил нас обокрасть.

В самом деле, старик говорил так убедительно, что Лю Синю стало совестно отказывать. Улыбнувшись, он подошел ближе, опуская взгляд на прилавок.

– Хорошо, но я заплачу полную цену, идёт?

– По рукам, по рукам! – просиял старик, подскакивая на месте и раскладывая перед ним свой лучший товар. Разнокаменные подвески были украшены плетением и искусной резьбой, свисая с золотых и серебряных тонких цепочек, которые мягко перекатывались в руках, словно шёлк. Лю Синь никогда не интересовался украшениями, так что всё, что он видел на прилавке, – было красивым и поразительным в его глазах. Разглядывая украшения некоторое время, но так и не сумев выбрать, он решил просто ткнуть наугад в первое попавшееся, чтобы отойти и продолжить поиски подарка для Тан Цзэмина, как вдруг замер, немного повернув голову.

В углу прилавка неаккуратно лежала платиновая цепочка, свернувшаяся вокруг тёмного камня, словно змея. Не обращая внимания на болтовню бодрого старичка, Лю Синь протянул руку. Раскрыв ладонь, он увидел плоский круглый камень тёмно-синего цвета. Приглядевшись, внутри можно было увидеть спокойные волны синего моря в нижней части, в которых отражались звёзды, медленно кружащие по небосводу.

– Что это за камень? – спросил Лю Синь, не отрывая глаз от вещицы.

Торговец замер на мгновение, распрямляя спину и с улыбкой переводя на юношу внимательный взгляд:

– Я и сам не знаю. Купил у одного скупщика по дешёвке.

– Я беру его. Неважно, сколько он стоит. Я его беру, – зачарованно сказал Лю Синь.

– Один золотой, – всё так же с улыбкой ответил торговец.

– Мгм, – кивнув, Лю Синь на ощупь достал монету, после чего, вскользь поклонившись и попрощавшись, отошёл от лавки, разглядывая кулон в руках. Он был так увлечен вещицей, что не заметил, как торговец за его спиной растянул губы в улыбке и растворился по ветру вместе с палаткой так, словно ещё мгновение назад их тут не было.

༄ ༄ ༄

Прекрасный кулон за пазухой источал тепло, когда Лю Синь вернулся к своим друзьям. Тан Цзэмин, крутящийся вокруг него словно маленький щенок, привлекая к себе его внимание, вызывал умиление не только у них с Сяо Вэнем, но и у встречавшихся по пути людей. Несколько особо смелых девушек решились подойти к этим двоим, однако подозрительно быстро исчезли, как только наткнулись на взгляды двух мужчин в зелёных и чёрных одеждах за спинами юноши. Тан Цзэмин предпочитал действовать проще: завидев очередную девушку, решившую познакомиться, он привлекал внимание Лю Синя к лавкам на другой стороне улицы, утаскивая его за собой. Лю Синь лишь вздыхал, думая, что слишком непримечателен и скучен вблизи, раз его новые знакомые так быстро сбегали. Впрочем, Тан Цзэмин, тянущий его за руку к очередной сцене с представлением, быстро заставлял забыть эти мысли.

Посреди ночи они вновь решили перекусить, разбавив поздний ужин крепким вином. Хмель быстро одолел Лю Синя, который с непривычки поднимал чарку за чаркой наравне с двумя мужчинами, которым всё было нипочём. Сяо Вэнь рассказывал забавные случаи из своих похождений в поисках трав, не забывая упоминать и Байлиня. Лю Синь весело хохотал, запрокидывая голову. Все истории становились намного смешнее, если разбавить их алкоголем. И даже Гу Юшэнг изредка, но всё же посмеивался, прикрывая улыбку очередной чашей ароматного яблочного вина.

На горизонте уже брезжил рассвет, когда Лю Синь заметил, что Тан Цзэмин клюёт носом, немного покачиваясь и прижимаясь к его боку в поисках подушки для сна. Мигом отстранив ото рта чашу, Лю Синь взглянул на спутников, которые понимающе кивнули и поднялись. Так, немного хмельные и весёлые, они решили вернуться домой. Подхватив на руки уже спящего Тан Цзэмина, Лю Синь шёл между двумя мужчинами с марширующей впереди них гарпией.

Когда они, посмеиваясь над очередной историей Сяо Вэня, проходили мимо начавших закрываться палаток и лавок, Лю Синь вдруг остановился, прислушиваясь.

– ...После того случая я в ту винодельню ни ногой! Не то чтобы я так уж сильно любил вино. Я вообще-то предпочитаю чёрный чай... – продолжал увлеченно болтать Сяо Вэнь, уходя вперед и оставляя позади спутников.

– В чём дело? – оглянувшись, спросил Гу Юшэнг.

Лю Синь свёл брови к переносице и вдруг развернулся в противоположную сторону:

– Ты слышишь крики?

Гу Юшэнг подошел ближе, вслушиваясь сквозь гвалт людей. Спустя некоторое время он ответил:

– Только шум толпы.

Заметив, что его спутники отстали, Сяо Вэнь вместе с Байлинем подошли к ним:

– Что случилось?

Гарпия заскакала на месте, глядя в ту же сторону, что и Лю Синь.

Лю Синь внезапно передал Тан Цзэмина Гу Юшэнгу и сорвался с места, стремительным шагом проходя меж толпы. Переглянувшись, оба мужчины последовали за парящими журавлями на подоле Лю Синя, что летели вслед за ним.

Пройдя через толпу людей в богато расшитых одеждах и не замечая на себе заинтересованных взглядов, Лю Синь остановился почти у края площади, переводя дух.

– Лю Синь, что такое? – быстрым шагом поравнялся с ним Сяо Вэнь, но вскоре увидел, что так привлекло его внимание.

Возле маленькой палатки крутился мужчина средних лет, громко зазывая толпу:

– Подходите! Подходите! Черепаха с самым крепким панцирем в мире! Победителю, расколовшему его, я отдам горшочек золотых! В придачу к самой черепахе, суп из которой станет отличным завершением сегодняшней ночи¹!

На прилавке лежала большая зелёная черепаха, панцирь которой переливался всеми цветами изумруда. И который прямо сейчас пытался расколоть огромный мужчина, держа в руке тяжёлый молот и нанося грохочущие удары. На каждый из них черепаха прикрывала чёрные глаза, содрогаясь от мощных ударов.

Полыхнув глазами, Лю Синь двинулся в сторону палатки.

– Молодой господин хочет поучаствовать? – широко улыбаясь, спросил его зазывала.

Вздрогнув от очередного удара всем телом, Лю Синь поднял на человека взгляд:

– Какая цена?

– Цена за участие – два золотых, – подбрасывая в руках монету, ответил мужчина. – Господин будет участвовать?

– Какая цена за черепаху? – пояснил Лю Синь.

Хозяин палатки остановился, удивленно приподняв брови:

– Мм?

– Я хочу выкупить черепаху. Сколько она стоит? – выдохнув, сказал Лю Синь. – Вы не могли бы... остановить его? – указал он на мужчину, вновь замахнувшегося молотом.

– Господин, как же я могу? Он ведь заплатил за участие, – лукаво ответили ему.

– Тебе нужно повторить, чтобы ты понял? – послышался чуть позади голос Сяо Вэня, который уже встал с Лю Синем плечом к плечу. Байлинь рядом с ним расправил огромные крылья, нахохлившись, из-за чего перья на его голове встали дыбом, выглядя в точности как рога.

Усмехнувшись, зазывала повернулся к лекарю и тут же осёкся, наткнувшись на его взгляд.

Сяо Вэнь смотрел на мужчину, чуть приподняв брови. Ещё недавно весёлое настроение сменилось в его глазах жёсткостью, которую Лю Синь прежде не видел.

«Значит, не показалось...»

– Или, может, мне остановить его? – спросил Гу Юшэнг, тоже подходя ближе и вставая рядом с Лю Синем.

Хозяин палатки отшатнулся и резко развернулся, жестом останавливая представление:

– Господин, господин, хватит! Вы исчерпали свои попытки.

Рослый мужчина досадливо фыркнул, отбрасывая молот и шарахнув с грохотом о железную клеть. Шум привлёк внимание людей.

Вновь повернувшись к странной компании, зазывала натянуто улыбнулся, раскрывая руки:

– Обсудим сделк...

– Сколько она стоит? – нетерпеливо повторил Лю Синь, не отрывая взгляда от черепахи.

Окинув всех троих жадным взглядом, мужчина вдруг понял, что сможет неплохо заработать, поживившись на них и открыть свою пекарню. Большая черепаха всё равно не приносила большого дохода. Обычно хватало одного рослого мужчины за вечер, который, так и не расколов панцирь, отваживал всех остальных, ведь они понимали, что точно не смогут выиграть, а только потеряют деньги.

– Тридцать золотых, – назвал самую высокую сумму хозяин, рассчитывая, что если парень начнёт торговаться и собьёт цену хоть на десяток, то даже при таком раскладе он останется с выгодой.

Лю Синь замер, подсчитывая в уме оставшиеся монеты в кошеле. Они с Тан Цзэмином потратили всего ничего: мальчик предпочитал смотреть представления и просто гулять с Лю Синем, не особо засматриваясь на лавки, а Сяо Вэнь оплатил весь счёт за ужин.

Полагая, что денег должно хватить, Лю Синь кинул свой кошель зазывале. Тот ловко перехватил его, подбрасывая в руке.

– Считай.

Глаза торговца вспыхнули. Нервными пальцами расстегнув кошель, он высыпал золото на прилавок.

Лю Синь, будучи человеком нерасточительным и не привыкшим спускать такие баснословные суммы, сейчас отчего-то чувствовал себя уверенно, глядя, как тонкие пальцы жадно пересчитывают золотые монеты, ради которых он столько работал без устали. Благо, Сяо Вэнь был щедр на выплаты.

Закончив с подсчетами, мужчина ухмыльнулся, поднимая голову:

– Здесь не хватает.

– Сколько? – перебил открывшего рот Лю Синя лекарь.

– Четыре монеты.

Выудив затребованное из своего кармана, Сяо Вэнь вложил оставшиеся монеты в руку торговцу, который вновь отшатнулся, увидев обращенный на него медный взгляд.

– С вами приятно иметь дело, господа. Забирайте зверя, – махнул он рукой в сторону большой черепахи, облегченно прикрывшей глаза.

Стоя рядом с Гу Юшэнгом, Сяо Вэнь приподнял бровь, глядя на то, как Лю Синь опускается на одно колено перед черепахой, лежащей на бочке, а Байлинь взволнованно скачет рядом с ним.

– Как он услышал крики этого зазывалы через толпу?

– Понятия не имею, – ответил Гу Юшэнг, удобнее перехватывая Тан Цзэмина, который начал ворочаться.

Погладив черепаху по голове и получив в ответ взгляд тёмных глаз-бусинок, внимательно смотревших на него, Лю Синь аккуратно поднял её, укладывая на руки, и развернулся к спутникам.

Решив, что на этом их богатый на события вечер теперь точно подошёл к концу, все трое двинулись в сторону дома. Мирно покачиваясь на руках юноши, большая зелёная черепаха тихо дышала, медленно моргая и глядя перед собой.

Лю Синь негромко переговаривался с Сяо Вэнем о случившемся, прося его, чтобы тот удержал занятую у него сумму из его жалованья. Лекарь на это лишь отмахнулся, прося его не беспокоиться о пустяках. 

Подумав о том, что без спроса нёсет черепаху вчужой дом, Лю Синь повернул голову:

– Вэнь-гэ, прости, я даже не спросил твоего разрешения.

– Ай-я-я... да всё нормально, я люблю животных. К тому же, смотри, – он растянул зелёный подол своих одеяний, которые были расшиты белыми черепахами, – что это, как не знак судьбы, а? – улыбнулся он, на что Лю Синь тихо рассмеялся, чувствуя облегчение.

Услышав позади шум, они обернулись на Гу Юшэнга, отстающего от них на пару шагов и несущего мальчика. Тан Цзэмин ворочался из стороны в сторону, выкручиваясь из его рук и упираясь ладонью ему в лицо.

– Он всегда так беспокойно спит? – мрачно спросил Гу Юшэнг, получая ещё один толчок в подбородок от нахмурившегося мальчика.

– Да нет, обычно он спит спокойно, – удивился Лю Синь, подходя ближе.

Увидев, что Тан Цзэмин приоткрыл веки, почувствовав прикосновение, Лю Синь улыбнулся, встречаясь с ним взглядом.

– Смотри, – приподнял он большую зелёную черепаху.

Тан Цзэмин перевёл на неё взгляд и замер. Черепаха также медленно моргала в ответ, глядя на мальчика.

От автора: вообще, существует огромное множество вариантов истории о Пастухе и Ткачихе. Во всех смысл один и тот же, но всё же они отличаются друг от друга, и теперь существует на одну историю больше.

____________________________

1. По китайским поверьям, черепаха обладает свойствами афродизиака, суп из неё повышает потенцию.
Большая зелёная черепаха: