«Сломленный наркотиками»

С каких пор путь до дома кажется таким долгим и утомительным? Сколько мы вообще идём? Я не слежу за временем и уж тем более за дорогой. Моего внимания едва хватает для того, чтобы не потерять из виду идущих рядом пиздюков и держать собственное тулово в вертикальном положении. Хочется упасть и добираться домой ползком, и я бы сделал это, не будь мы в центре. У меня неистово плавится мозг, а глаза чертовски болят. Меня снова тошнит, а невозможность стянуть капюшон и согнать коматозное состояние прохладным воздухом неимоверно угнетает. Неимоверно... злит. Прямо как два мелких пацана, что хвостом за мной плетутся и тихо шушукаются между собой, явно наивно полагая, будто бы я ничего не слышу.

Хотя, не так уж сильно они ошибаются, если действительно так думают. Голова разламывается настолько, что смысл их беседы теряется в самом начале — я слышу каждое слово, но не могу собрать их в одну кучу, чтобы связать из них хоть одно предложение. Не будь в моём желудке абсолютное нихуя, я бы проблевался прямо посреди улицы, показывая средний палец любому мнимому моралисту, который посчитает это вандализмом. Увы и ах, даже тут мне «свезло», поэтому уже хрен знает сколько времени я гоняю в горле пустой рвотный ком. Болят глаза. Почему-то именно сейчас меня одолевает это отвратительное ощущение, словно кто-то кинул мне в лицо добротную горсть песка, чтоб я ослеп к хуям. Самое оно вырвать к чертям глазные яблоки и жить спокойно, но нет, мне такой роскоши не дано. Да и куртку кровью заляпать не очень-то хочется.

По какой-то причине в голову вклинивается мысль о том, что все эти проблемы могла бы решить добротная доза опиатов. Любых, лишь бы это мерзотное состояние отступило хотя бы на второй план. Шаги редких прохожих заставляют морщиться, кажутся слишком громкими. Неестественно громкими, почти оглушающими. Что не так с этими людьми?! Или, скорее всего, что не так со мной?

— Эй, а далеко нам ещё идти? — С моей стороны слышится недовольное шипение. Я дёргаюсь, когда один из мелких тянет меня за рукав куртки. Не трогай меня, сучёныш. Иначе я не посмотрю на то, что сегодня «незапланированный день благодетеля» и размажу тебя по ебаному асфальту. Всё моё нутро и без того коробит это поганое состояние живого трупа, поэтому видит дьявол я не намерен сюсюкаться.

— Думали бы головой, сейчас спали бы дома, в тёплых кроватках. — Кстати, не вы одни, раз уж пошла такая пьянка. Из-за вас, паразитов, я тоже теряю остатки здравомыслия от ебаного недосыпа. Так себе перспективка для того, кто вполне может спать несколько суток подряд, если не вмешается знатный приход, или такие же знатные пиздюляторы. — Но вы, по всей видимости, одну извилину на двоих делите. И она у вас явно прямая. Поэтому завалите хлебальники и шагайте шустрее, иначе нас могут...

— Куда ты тащишь этих детей?! — Истерический, отвратительный, до зубного скрежета противный и писклявый возглас заставляет меня передёрнуть плечами и недовольно зарычать. Я надеялся добраться до своей квартиры без лишних свидетелей и не наживая проблем больше, чем уже имею. Блядью буду, реально пытался изо всех сил, несмотря на хроническое наплевательство данное мне при рождении.

— ... заметить. — Развернувшись к источнику звука я обнаруживаю перед собой явно недовольную женщину. Отвратительную, истерически вопящую бабищу с явным желание попиздиться с кем-то за нравы и мораль. Этот экземпляр из той категории людей, которые строят из себя защитников вся вокруг, но при этом не видят абсолютно нихуя в плане всей картины. Судя по наличию спортивного костюма, бутылки с водой, трёх лишних подбородков и стольких же жировых складок на каждом боку данной особы — она занималась бегом. Что ж, ей это определённо нужно. Земля пухом глазам тех людей, которые этот безобразие хотя бы мельком наблюдали — зрелище явно не для слабонервных. Большой минус тяги к спорту в том, что данная хабалка очень «удачно» наткнулась на нашу компанию. Это пиздец какая проблема, потому как тормознувшая нас мадам неимоверно громкая, и быстро собирает вокруг нашей «занятной компании» нескольких «неравнодушных» граждан, которые каким-то хером не спят в такую рань.

— Кем ты вообще себя возомнил? Творишь подобное посреди улицы! — Не будь тут столько свидетелей, я бы грохнул эту ненормальную. Правда уверен, что она залила бы жиром добрую часть тротуара. Эта сука до истерии громкая. Она своими визгами вполне могла бы напугать собственный лишний вес, но предпочитает светить своим «талантом» на благо общества. К её сожалению, у меня слишком загружены все отделы мозга, поэтому вести с ней хоть какую-то беседу я не хочу. Как и с теми обмудками, что поднимают гомон вокруг.

— Дамочка, может вы свалите и дальше растрясать отожранный на бургерах жир и не будете пихать все свои четыре подбородка в мои дела? — Шум становится громче, головная боль усиливается, а ситуация явно не разрешится быстро...

* * *

— У тебя до сих пор глаза светятся... — потрясающее наблюдение, пацан. Тебе бы нобелевскую премию за внимательность и констатацию очевидных фактов. Словно бы я не чувствую, как моя магия мне глаза выжигает. Или не ощущаю, как моё тело передёргивает с такой силой, словно через меня разряды тока пропускают, один за одним. Ебучее состояние, сраные люди, блядская магия. Никогда бы не подумал, что буду одновременно благодарить и ненавидеть навык телепортации. Основной плюс, мы почти возле дома. Хотя теперь мне нужно быть вдвойне осторожнее, потому что вторую такую стычку я без последствий избежать не смогу.

Чудесная выдалась ночь — ругань с прохожими, односторонняя драка, поход в притон, игра в няньку, пограничное состояние и побег от полицейских — как в старые добрые, за исключением пары одинаковых на морду балластов, для переноса которых мне пришлось выдавить из себя едва ли не добрую половину оставшейся магии. Что-то сегодня я слишком щедр на путешествия. Особенно с учётом того, что мне от этого всё более и более херово.

— Может передохнём...? — Второй парнишка звучит неуверенно, почти затравлено и тихо. Я бы съехидничал, да вот только состояние не то. К собственному стыду я едва улавливаю суть его вопроса, но тем не менее молча показываю мелким средний палец и иду вперёд не оборачиваясь. Дома отдохнёте, спиногрызы.

На самом деле свалить от разъярённых прохожих в гордом одиночестве — идеальное решение. Сбросить эту парную нервотрёпку на людей и вернуться домой к малышке, чтобы успокоить её и вдоволь отоспаться. Но вся эта ублюдская ситуация ставит меня в тупик и тянет в ров с проблемами. Основная загвоздка в том, что я до сих пор не решил проблему с детской болтливостью. Надо бы исправить это, пока мы не пришли домой. Моей очаровательной крошке совершенно не нужно знать, откуда я вытащил этих неблагодарных выкормышей. Их семье и подавно в это лезть не стоит, если они не хотят закончить их бесполезное существование в качестве живого корма. Останавливаюсь и оборачиваюсь к притихшим малявкам.

— Когда спросят, как я вас нашёл, ответите, что бродили по заброшенным кварталам и я случайно выловил вас в одном из переулков. — Соображать после очередного «короткого пути» тяжело, а говорить тем более. Слишком заебался за эти сутки в принципе. Однако объяснить близнецам суть ситуации нужно, иначе проблем у меня появится ещё больше. — Не вздумайте заикнуться о логове Кондора. Иначе вашу семейку вывернут наизнанку, и вас за ними следом. Этот парень опасен, поэтому придумывайте любые отговорки, но не заикайтесь о притоне, всё ясно? — Пацаны синхронно кивают, вызвав у меня облегчённый вздох. Это сделало мою жизнь немного легче. Занятно, но сейчас мне кажется, что опиаты были бы не в тему. Куда уж расслабляться, если и без того трупом себя чувствуешь. А вот что-то из амфетаминов, порция «пороха» например, существенно поддержало бы мою скромную и утомлённую персону. Интересно, осталось ли у меня что-то увеселительное?

* * *

Как только мы переступаем порог квартиры, меня едва не сносит с ног обеспокоенная малышка. Мысленно чертыхаюсь, потому что руки крошки ощутимо дрожат, пока она крепко обнимает меня. Слышу в свой адрес беззлобное: «придурок» и едва заметно дёргаюсь, прежде чем отстраниться и стянуть куртку. Я должен чувствовать себя виноватым, извиниться и объяснить почему свалил из дома посреди ночи без предупреждения. Я должен чувствовать радость от того, что смог помочь Алексии и испытывать гордость за то, что сделал доброе дело. Я должен чувствовать спокойствие, уют и облегчение. Должен, но не хочу, не могу. Что-то в голове протяжно завывает о том, что давно пора слать всё нахер. О том, что я сам наживаю себе проблемы и ввязываюсь куда не просят, из-за чего в итоге всё идёт не так. Это что-то вдалбливает в мою голову простую истину — я иду против самого себя. Какая-то мерзость тихо шипит о том, что сейчас мне просто нужен отдых, а остальное только мешает и отвлекает. А мне нечем возразить, поэтому с чувством крайнего отвращения я податливо соглашаюсь.

Малышка о чём-то наперебой спрашивает мелких, не слишком-то беспокоясь о моём странном поведении. Ворчит и недовольно качает головой. Такая строгая, но добродушная. Искренне заботится об этих детях, словно бы они с ней одной крови. Словно они действительно часть её семьи. Это бесит. Я сам притащил мелких домой, но парадокс, их присутствие раздражает, потому как моя пара крутится вокруг них. Алексия так мало знает о жизни. Заботливая, наивная... слабая. Это милое создание до безобразия просто сломать. Даже по отношению ко мне она с самого начала повела себя так, словно для неё чрезмерная заботливость — это неотъемлемая норма. Внутренний голос сейчас выдаёт насмешливое: «она не такая, как ты». Это так. Она другая. Совершенно другая. Она тратила время и силы, чтобы найти этих малявок, просто потому, что хотела помочь. Хотела, чтобы они были в безопасности рядом с семьёй. Я же готов был оставить их в притоне на потеху Треву, или бросить на растерзание ебучим каннибалам. Моя девочка посчитала бы это ужасным и омерзительным, а я бы просто забыл об этом через несколько дней. Меня не мучила бы совесть, я бы спокойно смотрел на тщетные потуги её подружки найти своих братьев. Как нельзя вовремя я вспоминаю о том, что в итоге пошёл против тех законов, в условиях которых вырос и которые вбивали в мой мозг далеко не один год. Вбивали болезненно и неоднократно. Эти мелкие, для меня, не больше чем бесполезные куски мяса. Такие бестолковые и до отвратительного избалованные, эти двое не должны были доживать до своего возраста. Не дожили бы, не расти они под опекой столь же бестолковых родителей. Это действительно нечестно...

— Санс? — Медленно моргаю и с трудом фокусирую взгляд на малышке. Она смотрит на меня с удивлением и беспокойством, в то время как стоящие рядом близнецы торопливо отворачиваются. — Ты в порядке? — Я дёргаюсь, когда моя девочка тянет ко мне ладонь. Дёргаюсь и делаю шаг назад, практически непроизвольно, даже не сразу это осознавая. Душу начинает немного покалывать, когда я ощущаю стойкое, необъяснимое желание не подпускать к себе Алексию, чтобы избежать срыва. Почти непреодолимое желание отстраниться и в то же время жажда прикосновений. Я совершенно не понимаю, чего хочу сам, и в чём суть вопроса моей пары.

— У тебя снова глаза светятся, — раздражённый вздох следует сразу за словами старшего из близнецов. Малышка смотрит на меня пристально и я не могу понять, что означает её взгляд. Неплохо бы закрыть глаза, но мне нечего стыдиться. Кроме ранее перемолотых мыслей, которые настолько глубоко впились в память, что по итогу обратятся в пыль вместе со мной. Моя девочка молча проходит мимо в сторону кухни и почти тут же возвращается, зажимая в ладони кусок бинта. Она снова тянется ко мне, но останавливается и раскрывает ладонь.

— У тебя рана, вот здесь, — свободной рукой Алекс проводит по собственной скуле, и я почти рефлекторно тянусь к своему лицу, тут же шикая от неприятного ощущения. На пальцах остаётся немного крови. Так вот оно что. Её больше привлекло не световое шоу, а моя новообретённая рана? Не знаю, чувствовать ли мне облегчение, или искать подвох. Немного погодя неуверенно беру из рук малышки предложенный кусок бинта, наскоро стирая кровь. Потрясающе, видимо кто-то из разбушевавшихся прохожих попал в мою морду камнем, или ещё чем-то. Не особо-то мне было интересно рассматривать снаряды. Как и заботиться об этой царапине. Увы, но пачкать постель кровью хочется ещё меньше. Что-то я стал слишком уж чистоплотным. Папс явно не узнал бы меня сейчас. — Тебе стоит отдохнуть. Я сама разберусь с возвращением мальчиков домой. — Алексия пытается говорить спокойно, но я могу себе представить, насколько она растеряна тем, что происходит. Однако я не хочу спорить. Я устал, запутался и чувствую, что мне снова становится хуже. Поэтому только киваю, скидываю обувь и шаркающими шагами направляюсь к спальне.

* * *

«Поздравляю, ты наконец-то удовлетворил своё желание быть «хорошим»...»

— В задницу засунь себе свои поздравления... — огрызаюсь я, нехотя приоткрывая глаза. На секунду теряюсь, потому как обычно до тошноты белоснежная комната сейчас настолько тёмная, что пару мгновений мелькает мысль о том, что я наконец-то ослеп. Однако, когда я натыкаюсь на усмехающуюся рожу за зеркальным стеклом, остаётся только в отвращении кривить лицо. Меня напрягает обстановка. Тут и без того херня часто происходит, но чтоб с самого начала всё по пизде шло — это что-то новенькое. Темнота впервые за долгое время вызывает у меня чувство дискомфорта, а воздух кажется до безобразия тяжёлым.

«Ты идёшь против собственных принципов, и это убивает тебя изнутри...»

А, так вот что это за херня. Я всего лишь без пяти минут самоуничтожаюсь, просто потрясающе. Что ж, учитывая то, что я творю в последнее время, морально дрючит меня любимого вполне заслуженно и, что греха таить, более чем ожидаемо. Заделался альтруистом, занимаюсь благотворительностью, корчу из себя порядочного гражданина, иду против собственных правил, собственной природы. И всё ради чего? Ради того, чтоб понравиться Алексии, естественно. Впервые в жизни отношения с кем-то так активно и целенаправленно меня нагибают. Неудивительно, что раньше я и не дышал в сторону «любви», десятой дорогой обходя едва ли не всех подряд окружающих. Неужели отношения всегда такая заноза в заднице? Или я просто по жизни такой удачливый не в меру?

«Ты сам придумываешь себе столько сложностей...»

Ага, и загоняю себя в рамки тоже я сам. И мозг касательно всех своих вредных привычек я сам себе выношу. Малышка заботится, она хочет как лучше, но её попытки перекроить добрую половину моего характера доводят до крайностей, даже несмотря на то, что действует Алекс максимально учтиво. Я не привык, что мной манипулируют. Ну, не так глобально, в любом случае. Мне не нравится, когда кто-то против моей воли лезет ко мне в душу и старается навязать свои порядки. Сам себе воспитатель, так всегда было. Я могу позаботиться о себе, вижу границы и пределы собственной выдержки. Мне не нужна нянька, которая будет утирать мне сопли и отчитывать словно ребёнка за малейшую ошибку. Мне нужна пара, которая понимает и поддерживает меня настолько, насколько это необходимо. К сожалению, Алекс не видит разницы — она заботится одинаково обо всех своих близких, равноценно делит между ними время и силы. Мне это не нравится.

«Поэтому вместо того, чтобы объяснить Алексии все тонкости отношений с монстром, ты изливаешь душу самому себе?»

Я дёргаюсь, недовольно фыркая. И что я должен объяснить? Что из-за того, кем я являюсь изначально я хочу посадить её на цепь и держать рядом с собой двадцать четыре на семь, до тех пор, пока между нашими душами не установится эта блядская связь, которая позволит мне выследить её даже на другой стороне планеты? И я бы рад сбавить обороты, найти золотую середину во всём этом дерьме. Но её изначально нет. Я либо загрызу себя, в попытках сдержать природные позывы, либо сломаю малышку, навязывая ей всё то дерьмо, которое среди людей считают дикостью. Среди этих вариантов я выберу первый. Пока что я ещё могу это сделать...

«Ты ничего не добьёшься, если будешь подавлять собственные желания...»

Краем уха я улавливаю посторонний звук, смутно напоминающий рычание и хрип, который заставляет меня подорваться на ноги. И меня тут же ведёт в сторону, из-за чего приходится использовать стену в качестве поддержки. В голове что-то гудит, а зрение судорожно всматривается в сторону этих отвратительных звуков. Наконец картинка перед глазами чуть проясняется, а в комнате словно бы становится чуть светлее. Это позволяет осмотреться по сторонам. Лучше бы я этого не делал. Место одной из стен теперь заняли прутья. Огромная, мать её, клетка, на проверку битком набитая какими-то странными и откровенно стрёмными тварями. Эта мерзость похожа на херню из каких-то хоррорных страшилок. Темная, полупрозрачная, с горящими глазами, острыми зубами и когтями. Что это за херня?

«Единожды подавленное желание может исчезнуть без следа. Но когда эти желания подавляются одно за другим, они переплетаются между собой. Создают ком мыслей, сомнений и питают тебя беспочвенной злобой, чтобы однажды поглотить всё твоё нутро и выбраться на свободу.»

Я кривлю лицо, показываю отражению средний палец, и тут же передёргиваю плечами. Мои запястья перетянуты цепями, которые неестественно громко звенят от каждого движения. Длинная цепь тянется в сторону клетки с этими тварями, явно намекая, что это как-то связанно с моими новыми «соседями». Что ж, если это все мои подавленные желания, то я не удивлён тому, что они пиздецки страшные. Как не удивлён и тому, что эти уёбки меня на части готовы в любой момент порвать. Хотя признаюсь, это действительно жутко — стать пищей для чего-то изначально нематериального и тобой выдуманного. По сути я сам себя сожру, раз эти ребята часть моего воспалённого мозга? Самое бы время поиронизировать, но обстановка в этом месте становится всё более отвратительной. Я чувствую, что мне не хватает воздуха.

«Тебе стоит перестать надеяться на случай...»

А на что мне тогда надеяться? На чужое понимание? На что, что «всё будет хорошо»? На собственные силы? У меня нет ничего, кроме ебучего случая, да и тот я максимально под ситуацию подстраиваю. Я понимаю, что большая часть этих тварей за решёткой появились из-за моей нерешительности в сторону Алексии. Но я не могу заставить себя думать, что всё не пойдёт по пизде, если я начну вести себя так, как мне угодно. Я знаю, насколько проблемным могу быть и как тяжело бывает в моей компании. Мне хочется вести себя естественно, но я не могу. Однажды я попробовал, и едва не потерял свою пару. Будет лучше, если я оставлю всё, как есть ещё ненадолго. Едва не падаю, когда цепь дёргает в сторону клетки. Запертые твари рычат громче, а одна из них и вовсе протяжно воет. Они наперебой вгрызаются в прутья и скребут когтями пол, пока я дергаю руками, пытаясь вырваться из оков.

«Ты настолько противоречишь самому себе, что это становится проблемой...»

Тут не поспоришь. Я мудак, который не может определиться и от этого делает только хуже. Не могу понять, что мне делать, чтобы всё не испортить. Настолько долго себя сдерживаю, что близость Алексии толкает меня на крайности. Сегодня мне пришлось игнорировать её только потому что прикосновения малышки заставляли меня злиться и нервничать. Я ждал большего. Я желал большего. Но в итоге просто оставил всё как есть и сам себя за это ненавижу. И без сопливых знаю, что моя запутанность в собственных поступках в первую очередь мне и вредит. Блядь, я уже не знаю, что делать. Я просто хочу, чтобы всё закончилось.

«Разве она настолько глупа? Почему ты думаешь, что она не поймёт тебя? Почему ты думаешь, что она не примет тебя таким, какой ты есть?»

Потому что мнительность теперь мой лучший друг. А ещё я знаю, каким являюсь на самом деле и отлично помню, что говорили обо мне другие монстры. А малышка человек, с изначально другим воспитанием, стилем жизни и привычками. Что для меня было нормой, для неё было тем, за что родители заперли бы под домашний арест до конца жизни. Она и половину всей мерзости обо мне не знает, так с чего мне быть уверенным, что всё не обернётся против меня. Я не отпущу свою пару, даже если она от меня отвернётся. Буду преследовать, выслеживать, принудительно держать рядом до тех пор, пока она не сломается... но это не то, чего я хочу. Я чувствую потребность защищать её настолько же, насколько желаю ею обладать. Только пока всё получается так себе...

«Ты сам довёл ситуацию до абсурда...»

— Да понял я уже, что сам себе могилу рою, хватит нагнетать! — В очередной раз дёргаю руками, чувствуя, как неприятно металл натирает кожу. Сейчас я как никогда хочу проснуться, чтобы вся эта шизофрения исчезла к чёртовой матери. Чтобы я мог разложить собственные сомнения по полочкам и рассортировать лишние мысли, которые перегружают мой и без того избитый мозг. Однако нет, я продолжаю закидывать себя обвинениями, ещё больше путаюсь и теперь вообще не понимаю, что делаю. Этого обмудка с неимоверно серьёзной рожей сейчас как никогда хочется послать нахуй. Лучше б как раньше лыбу давил и сарказмом кидался, это хоть не так напрягало. Обычно он не такой дотошный, но сегодня явно не мой день.

«Если бы я мог уйти, я бы это сделал. Но я просто твой глюк, и в моих интересах помогать, поскольку видеть столь недовольную мину с завидной периодичностью — удовольствие на любителя.»

— Ну так помогай! Чего ты вообще добиваешься, говоря мне очевидные вещи? — Нервы на пределе. Это далеко не самое стрёмное, что происходило в этом месте, вот только на этот раз происходящее давит на меня просто невероятно сильно, почти до панического припадка. С обречённым стоном съезжаю по стене, стараясь игнорировать затёкшие запястья. Возможно мне действительно пора взять себя в руки... или нет. Едва сомнение мелькает в моей голове, я тут же падаю на бок, из-за злоебучей цепи. — Блядство... — я тихо шикаю, прежде чем вернуться в исходное положение. Такими темпами мне обе руки оторвёт к хуям.

«Ты не продержишься долго, если будешь подстраиваться под прихоти своей женщины. Не запускай ситуацию, пока есть возможность привести всё в порядок.»

Я знаю. Догадливостью, к счастью, обладаю. Однако одним лишь осознанием проблемы не решить. Я даже представить не могу, с чего начинать разруливание сложившейся ситуации. Что мне делать, если всё пойдёт не так? А я знаю степень своей нынешней удачливости — всё точно пойдёт не так. Да и как мне объяснить ситуацию Алекс, когда я сам не понимаю, в чём корень проблемы? Выложить всю подноготную и вовсе вариант так себе. Со своими тараканами я сам справлюсь. Как мне объяснить ей все нюансы отношений с монстром, когда я являюсь досадным исключением со своими заморочками? Я хочу перестать играть «хорошего парня», но меня даже собственный брат едва терпел, что говорить про малышку, которая со мной связана только формально? Меня не хватит надолго, и возможно эти твари перегрызут прутья и действительно меня сожрут... но до тех пор я не хочу рисковать. Цепи снова дёргаются, раздирая кожу до крови, а заключённые в клетке существа пронзительно воют, царапая решётку. От громких звуков закладывает уши, а лёгкие словно заполняют кипятком. Однако слова своего отражения я слышу на удивление чётко и ясно.

«Твоя проблема в том, что ты перестал понимать, когда нужно отступить, а когда проявить настойчивость. Настолько долго жил не о чём не беспокоясь, довольствуясь малым и утоляя лишь собственные потребности, что разучился быстро принимать верные решения, когда дело становится серьёзным. Делаешь ставку на безопасность и ожидаешь что всё разрешится само собой, хотя с самого детства бросался в крайности, потому что только так мог выжить. Именно ты должен знать, что иногда стоит рискнуть, чтобы добиться того, что хочешь получить. И именно ты должен помнить, что нерешительность может дорого обойтись. Ты родился монстром, монстром и умрёшь, так что же мешает тебе жить той жизнью, к которой ты привык и принимать решения, которые кажутся правильными?»

* * *

С момента моего «героического подвига» прошло два дня. Мелких благополучно вернули в их уютное гнёздышко, под крылышко любящих и заботливых родителей. Я не вникал, что именно произошло и как отреагировала вся эта псих-семейка. Да мне, в общем-то, было глубоко параллельно. После пробуждения от того отвратного кошмара меня постоянно заёбывают противоречивые порывы и желания вскрыть мозг, чтобы удалить из него кусок, отвечающий за память. Вся эта ситуация, вкупе с моим самоистязанием, жутко раздражает. У меня так много проблем, так много вопросов и нюансов, которые нужно решить. Прискорбно, но у меня не хватает здравомыслия и хладнокровия, чтобы расставить всё по местам и сделать всё правильно. Отношения с Алексией всё ещё главный рассадник моих сомнений. И это нужно если не решить окончательно, то хотя бы максимально ограничить.

Сегодня я с самого утра пытаюсь начать разговор с моей девочкой. Вскрывать своё нутро я не собираюсь, однако мне хочется хотя бы попробовать прояснить некоторые основные моменты, которые позволят мне жить чуть проще. Совсем немного, но проще. Ко всему прочему это станет неплохой основой, которая позволит мне оценить реакцию моей пары на некоторые «особенности» отношений с монстром. Решиться то решился, но на одной уверенности далеко не уедешь. Лютый кошмар, но словно бы карма за мои косяки, всё идёт через одно место. Нас постоянно прерывают. Утром мою душевную исповедь прервал подгорающий завтрак. Мне за что-то морально мстит ебучий бекон, дожил. Днём телефон крошки то и дело разрывался от звонков её подружек. Им нужно было обсудить всё, от прошедших лекций, до сломанного ногтя. После третей забитой попытки я просто плюнул на всё. Уверенность и желание что-то решать забились в угол и нервно курили вместе с нервным мной.

Этим же вечером мы с малышкой устроились перед телевизором, чтобы посмотреть дешёвую, но вполне неплохую, по словам Алекс, комедию. Собственно говоря, проводить вечер в обнимку с моей довольной красавицей — отличный вариант. Если не брать в расчёт тот факт, что близость малышки наравне с эйфорией вызывает у меня чувство, словно мне чего-то не хватает. И я отлично знаю чего, но сегодняшний день решил, что малышке это знать не обязательно. На удивление, почти полтора часа проходят в тишине и прерывает просмотр только периодически мелькающая реклама и беззлобное шиканье Алекс, которая несколько раз ловит меня на дрёме.В суть фильма я не вникаю, лишь изредка улыбаясь на особо занимательных моментах. Крутится мысль о том, что вот сейчас — идеальная возможность поговорить. Однако интуиция тут же хмыкает о том, что не с моим везением сегодня серьёзные темы толкать. Немного поборовшись с собственной мнительностью, я всё же решаюсь попытаться ещё раз.

— Малышка, нам нужно кое-что обсудить... — едва внимание Алексии переключается на меня, раздаётся громкий стук в дверь. Я чувствую, как дёргается нижнее веко в преддверии нервного тика и нехотя поднимаюсь на ноги. Мне очень хочется сломать руки тому уёбку, который снова прервал мои планы. Не удивлюсь, если это кто-то из припадочных подружек Алексии. Однако вся моя злость оборачивается удивлением, когда открыв дверь я обнаруживаю пару полицейских.

— Вам придётся пройти с нами в участок. — Ничего не говоря, не объясняя причины, заявляют эти ублюдки.

— Блядство... — что ж, шестое чувство меня не подвело. Но надеюсь, подводит прямо сейчас, когда сиреной воет о том, что дальше будет только хуже.