«Сломленный наркотиками»

Желудок крутит неистово, прямо до отвратительного покалывания в боку. Воистину, добрую половину дороги я чувствую, как просится наружу то немногое, что я успел умять за утренней трапезой. Лучше бы голодал, ну серьёзно. Проблеваться прямо на улице — плёвое дело. Благо не один я такой вандал до мозга костей. Посреди ночи таких же уникумов, перебравших с алкоголем в барах и немногочисленных клубах больше чем дохуя, хоть лопатой греби. По большей части это «золотая молодёжь с картонной логикой и единственной прямой извилиной». Если моя полудохлая память не подводит, то именно так однажды окрестил их Трев.

После переселения на Поверхность, я до истерии ненавидел шататься по городу днём, жуть как не нравился мне солнечный свет. Что не особо-то удивительно, ведь я вырос под землёй. Ко всему прочему, морально выворачивало меня не только от слишком яркого света, но ещё и от обилия людей, для которых монстры были в новинку. В общем и целом, этого вполне хватало для того, чтобы «погулять» я выбирался из своей обители только по ночам. Иногда выпадала честь натыкаться на весьма занятные картины — драки, убийства, изнасилования, закидывание наркотой в туалетах ночных клубов. И в такие моменты я всё больше убеждался в том, что ночь скрывает тех ещё ублюдков, думающих, что им всё позволено. Но не мне судить, я был немногим лучше. Признаться, часть меня даже скучает по тому времени, когда я входил в состав тех «чудовищ», что бесчинствуют в городе в тёмное время суток. По тому времени, когда я ещё мог запугивать, калечить и всячески принижать представителей рода человеческого, что так неудачно попадались под горячую руку.

От всплывающих в голове воспоминаний губы растягиваются в злорадной усмешке, а по телу пробегает приятная дрожь, немного притупляя боль в желудке. Раздражают разве что треклятые фонари, которые сегодня светятся ярче, чем обычно...

В ближайшей подворотне я застываю, поморщившись от отвращения и с острым ощущением того, что удача сегодня надо мной стебётся. Перебравший, предположительно с алкоголем, мужик почти «по-царски» преграждает половину прохода своим дёргающимся туловищем. Опустился на четвереньки и прочищает желудок от излишков всего, что было напихано в него ранее. Кажется, этого индивида не волнует ни местоположение, ни кровавая рвота, ни то, что всё это месиво из закуски, алкоголя и бордовых сгустков нещадно пачкает одежду, руки и без того стрёмную морду. Где-то я слышал, что некоторые птицы проявляют заботу и привязанность срыгивая свои запасы хозяину, или детёнышам. По всей видимости подобными вечерами, добрая половина горожан ну прямо обожает этот город. Да и друг друга иногда, что уж греха таить. И как бы забавно не звучала эта фраза в моей голове, смотреть на взрослого долбоёба, прикармливающего блевотой стену дома, рубашку, мусорный бак и кусок тротуара не особо хочется. Тем более это животное начинает ворчать что-то неразборчивое, вместе с этим отмахиваясь от моего наблюдения одной рукой. Сукин выблядок, много о себе думает. Прячу руки в карманы и возобновляю шаг, лишь на мгновение остановившись возле передвижного мусорного контейнера. От души пинаю полупустую тару, с удовлетворением слушая, как с возмущённым ругательством, захлёбываясь очередным рвотным комом, падает на бок сбитый пьяница. Боже, я прямо санитар города. Это даже настроение поднимает...

Жаль, что ненадолго, потому что уже через пять минут я вспоминаю о цели своего ночного «путешествия». Ебучие дети, будь они прокляты вплоть до десятого колена. Мало мне головомойки в повседневной жизни, так ещё и в няньку-ищейку играть приходится, и это в три злоебучих часа ночи, когда всё нормальное, или хотя бы косящее под нормальное, сладко спит и пускает слюни в подушку. Нет бы плюнуть, забить и позлорадствовать как обычно, да только хуй там. Я как бесхребетная проститутка, красуюсь перед Алекс и не могу сказать ей «нет», хотя иногда стоило бы попытаться. В голове так и звучит ехидное «подкаблучник», прям смешно и грустно.

Впрочем, смысл сейчас забивать и без того перегруженную башню? Хватает и того, что мой психизм уже давно перешёл на стадию беспощадного мозгоёбства. Ещё и эти сны, чёрт бы их побрал. Чувствую себя после них ебаной Алисой в Стране чудес. Не удивлюсь если я, как и эта шизанутая, умудрился рухнуть в какую-то яму. Разница лишь в том, что с моим везением я явно сдох от перелома шеи. Теперь вот живу в ублюдском мире, который сам себе и придумываю, который сам и убиваю ради забавы и от обиды. На самом деле, это объяснило бы многое. К сожалению, падать в кроличью нору* я могу только мысленно, когда засыпаю с эмоциональной нестабильностью, или под препаратами. Сука, самое обидное то, что я ни разу не хвалю себя. Только бесконечный поток злобы, обвинений и самобичеваний — аккурат то, чего в реальности как дерьма в общественном сортире. Жалкое зрелище. Настолько жалкое, что глядя на себя в зеркало, я всё чаще хочу вдарить по стеклу башкой, просто потому что в этой самой башке противно и болезненно впиваются в мозг осколки прошлой жизни, которая на фоне нынешней кажется непозволительным шиком.

А нервы-то совсем ни к чёрту, потому как обычно думаю я под аккомпанемент сигаретки, или чего повреднее, вроде здравской самокрутки — это неплохо чистит голову. Ну, на деле я просто укуриваюсь настолько, что забываю некоторые вещи подчистую. Собственно, исход от этого один — это помогает не сходить с ума ещё больше.

Пока я мысленно сетую на отсутствие курительного оплота спасения, путь мне преграждает охуительное препятствие в виде нескольких сваленных у выхода из подворотни каменных плит и многочисленных обломков. Походу, ближайшее здание рухнуло и ошмётки стащили сюда, в кучу. Не знаю, кому это надо, но перебраться через всю эту свалку не получится, потому что мерзотная конструкция рушится и крошится, словно всю жизнь держалась на соплях. Я бы и рад перемахнуть, только вот не в моём состоянии такие финты откидывать. Обходить сие безобразие другим путём тоже не хочется — трата и без того немногочисленного времени, увеличение и без того через края льющейся злобы. Отряхиваю ладони и раздражённо вздыхаю, потому что понимаю, какой в итоге остаётся вариант. Этот вариант требует от меня всего внимания и зверской концентрации. И это удручает, потому что уже в начале процесса я чувствую, как меня вновь начинает мутить. Становится жарко, воздух кажется горячим и тяжёлым. Перед глазами всё плывёт, поэтому приходится жмуриться и стискивать зубы.

Всё это заканчивается спустя пару мгновений, после которых перед моим взором возникает заброшенный квартал. Осмотрев собственные руки, отчего-то нещадно дрожащие, я усмехаюсь. Охуительно, короткий путь вышел удачным. Или не совсем, потому что уже секунду спустя я сплёвываю сгусток желчи и морщусь от ощущения того, как бесперебойно «гуляет» по телу магия, едва ли не обжигая кожу. Немного стыдно и обидно, ведь раньше подобное не требовало от меня совершенно никаких усилий. С другой стороны, плюс налицо — холод вообще меня не волнует.

Теперь путь до нужного здания сопровождается какой-то вгрызающейся в подкорку головного мозга нервозностью. Такое ощущение, что я не за двумя пиздюками с зашкаливающим самомнением иду, а на пытки раскалённым железом. Хотя мои визиты к Треву порой и правда походят на лотерею. Однако отчего-то моё внезапно проснувшееся шестое чувство изнутри царапается, стоит мне поднять руку, чтоб постучать в дверь. Нервы прям в узлы вяжутся, а мозг отказывается работать правильно — я полторы минуты собираю свой самоконтроль по кускам, прежде чем начать выстукивать наизусть заученную комбинацию по поверхности облезшей двери.

— Надо же, а вот и наша дражайшая пропажа, — морда открывшего мне дверь Кондора с завидной лёгкостью расползается в неоднозначной усмешке. Причём усмешка настолько неоднозначна, что по морде обладателя хочется съездить обломком железной трубы. — Я-то думал, ты сдох давно. — На этот раз в усмешке растягиваются и мои губы. Какой тёплый приём. Даже не обидно, потому как каждый второй мой знакомый так про меня думает, причём минимум по четыре раза на дню.

— Нихуя, тебя-то я точно переживу. — Несмотря на любовь к словесным перепалкам, мне некогда церемониться, поэтому я грубо отпихиваю Трева и переступаю порог. По коридорам дома ходит не так много обдолбышей, но ни одного ребёнка среди них нет. Я досадливо цокаю языком, понимая, что за помощью придётся обратиться к хозяину этого притона.

— Я бы предположил, что ты прибыл из-за нового поступления... — рассуждает Сэмюэль, повернув голову и прищурившись. Дилер запирает дверь и подходит ближе, без всякого интереса осматривая своих измученных подопечных. — Но судя по тому, как ты вертишь башкой, дёргаешься и злишься, ты очень спешишь и точно знаешь, зачем пришёл. — Кондор всегда был догадливым. Сколько я помню этого обмудка, ему всегда нравилось лезть в чужие дела. Он едва ли не экстаз ловит от сложных загадок и запутанных историй. Всё втирает мне о том, что это помогает отвлечься от тяжести бытия, но я остаюсь при своём мнении — он просто псих со своими тараканами. Или чем похуже, потому что эксперементы он любит даже больше, чем Альфис. Только вот если эта психопатка преследовала в своих подпольных опытах хоть какую-то маломальскую цель, то Кондор просто удовлетворял своё любопытство, толкая других на крайности.

Однажды, помнится мне, он собрал всех Ограниченных и объявил, что где-то в заброшенном квартале спрятана крупная нычка. Трев просто бросил слова о том, что нашедший может забрать себе «весёлый набор», а остальные поисковики, которые потерпят неудачу, продлят своё наказание на пару недель. Наплевав на здравый смысл, группа из восьми человек буквально почти перерыла всю округу за добрых три с половиной часа. В конечном итоге двое из них отбросили копыта во время драки за найденную ампулу «пороха», а ещё один умер от остановки сердца, стоило Треву подтвердить продление наказания. Ещё тогда я понял, насколько же придурковатыми могут быть зависимые люди. Даже я, не живший под «крылышком» Кондора знал, что дилер продлил наказание только на словах — ему нужны лишние рабочие руки, и доводить до безумия своих трудоспособных питомцев этому парню попросту невыгодно. Тогда Трев сказал мне, что ему нужны люди, способные хоть немного думать в любом состоянии, потому как остальные похожи на заразившихся бешенством собак — никогда не знаешь, в какой момент их переклинит.

— Проницательности тебе не занимать, — фыркаю я, мысленно ругаясь в сторону этой ебучей догадливости. Терпеть не могу эту черту характера у людей. Такое ощущение, что они лезут тебе в душу, а это жуть как мерзко. — Не пробовал дурить бестолковых тёлок в клубах, изображая из себя дохуя сильного экстрасенса? — Трев на секунду кривит задумчивую мину, после чего пожимает плечами.

— Пробовал. Приобрёл под своё крылышко трёх очаровательных леди... — Кондор насмешливо фыркает, после чего качает головой. — Жаль, что ни одна из них не прожила долго. Бестолковые барышни не рассчитали с дозировкой выданного препарата и закончили жизнь так же бесполезно и бездарно, как и прожили. Впрочем, жителям закрытой комнаты их смерть пришлась по вкусу. Буквально. — У этого парня вообще нет понятия такта. Хотя, не мне его судить, он-то хотя бы может сделать вид, а вот мне будет тяжело держать язвительность под контролем, даже если рот мне зашьют ржавой медной проволокой. Тем не менее, я отлично понимаю его наплевательство, потому как беспокоиться о нахлебниках, которые ко всему прочему ещё и неадекватны, достаточно тяжело и глупо. Достаточно того, что Кондор представляет им минимальный набор для выживания. — Итак, мой дорогой друг, чем же я могу тебе помочь? — Я дёргаюсь от вопроса и тяжело вздыхаю. Задницей чувствую, что этот разговор будет наименее приятным за всё время нашего общения.

— Я ищу двух мелких пацанов... — чувствуя себя максимально неудобно, изрекаю я. Фу, мерзость. Хоть возвращайся в подворотню к тому мужику и блюй рядом.

— Близнецы. Неуверенные, громкие, бестактные и явно сбежавшие из дома? — Заторможено киваю, на что Сэмюэль только снисходительно улыбается. Мне же остаётся только поблагодарить свою интуицию, которая, судя по всему, отправила меня в верном направлении. И тут же обматерить её, потому что проблемы мне обеспечены.

— Бинго. Два этих утырка теперь мне костью поперёк горла, — раздражённо взъерошив волосы на затылке, фыркаю я. Внутренний голос прямо настаивает на том, что на малышню проще забить. Сделать вид, что я ничего не знаю. Уйти и вернуться домой, чтобы завтра снова пройтись с Алекс по центральным улицам, проводя заранее безрезультатные поиски. Мне в принципе нет дела до того, что случится с этими малолетними уёбками, сколько бы я не строил из себя псевдо-святого. Увы, я связан по рукам и дело придётся доводить до конца.

— Они обустроились на испытательный срок, — с усмешкой тянет Трев, после чего указывает в сторону главного коридора. — Сидят на кухне и думают, как правильно использовать ЛСД. — Со стороны дилера раздаётся почти ненормальный смешок, а сам он наклоняет голову набок, при этом принимая максимально любопытствующий вид. Отвратительно и ненормально, если брать в расчёт моё мнение. Только какая разница? Для такого места как притон это прямо самое оно — больной на голову владелец, которому мозги ебёт взбалмошное любопытство, вкупе с прогрессирующим психозом и толикой садизма.

— Ты дал им «кислоту»? — На всякий случай переспрашиваю я. Сэмюэль утвердительно кивает, после чего пожимает плечами, мол, он вообще тут не при делах. А вот меня терзают весьма двоякие чувства, потому что тащить домой двух подростков гораздо проще, чем двух подростков-обдолбышей. Мне отлично известно, как может «вдарить по мозгам» доза добротных препаратов. Я достаточно хорошо разбираюсь во всей этой поеботе, пусть даже по большей части это заслуга того, что мне довелось попробовать весь предложенный Тревом ассортимент наркотиков. Сталкиваться с ЛСД именно в этом случае не хочется, потому что препарат обладает далеко не успокаивающим действом. Да и неподготовленные умы юных беглецов могут легко тронуться от излишне ярких «мультиков», что с удовольствием выдаст им та самая мозговая извилина, которая у мелких, судя по поступкам мало того что прямая, так ещё и одна на двоих.

— На самом деле я изначально планировал просто дать им несколько седативок под личиной знатных увеселительных, а потом отправить домой. — Излагает суть дела Кондор, после чего снова расплывается в ухмылке. Вот уж кого хлебом не корми, дай впихнуть плохо идущий товар тем, кто не шарит.

— Но ты этого не сделал, верно? — Скрестив руки на груди, интересуюсь я. Мне и не надо слышать его ответ, потому что и ежу понятно, что раз они всё ещё здесь, благородства дилер не проявил. А жаль, потому что прислушайся Трев к своей атрофированной совести, и я бы сегодня выспался и сберёг пару сотен нервных клеток.

— Каюсь, решил повеселиться. — Ага, как же, раскаивается он. Чувство вины прямо так и прёт со стороны этого не в меру довольного тулова. Он с такой миной первый в ад попадёт, где его с почестями примут. — Да и у парнишек на руках был неимоверно приятный бонус в виде конверта с крупной суммой денег. — Лицо непроизвольно кривится, пока Трев будничным тоном вещает мне суть ситуации.

Парнишки прибыли к нему не так уж давно. Ближе к вечеру минувшего дня, если быть точнее. Кондор был неимоверно удивлён, увидев в окно движущихся к его обители подростков. Совсем маленькие, явно школьники, так неуверенно топающие в сторону такого страшного места как наркопритон. Любопытство взяло верх над удивлением, подогреваясь азартом, когда раздались хаотичные стуки в дверь. Трев с восторгом и некоторым умилением наблюдал в окно за тем, как парнишки шикают друг на друга и перешёптываются, деланно хмурясь. Только с третьей попытки у пацанов получилось выстроить нужную комбинацию, после чего довольный Сэмюэль праздной походкой направился на первый этаж, встречать юных гостей. Которые, кстати говоря, вели себя весьма дерзко, особенно для тех, кто буквально за несколько минут до этого не мог нормально постучать в дверь. Уверенность близнецов исчезла в тот момент, когда Трев объяснил им, кто он такой. Заикаясь, но сохраняя максимально независимый образ, два бестолковых ребёнка протянули наркодилеру конверт с деньгами, попросив взамен чего-нибудь «на пробу».

В голове Кондора действительно барахталась мысль о том, что впарить неразумным малявкам снотворное под видом наркоты — здоровская идея. И мелкие вне опасности, и залежавшиеся седативные в расход уйдут. Трев и рад бы поступить по-хитрому, если бы не пара тысяч долларов, которые он с приятным удивлением высчитал в конверте. В конечном итоге, близнецам предложили по парочке таблеток отборного ЛСД. Только вот, даже получив свою «пробу», дети вели себя максимально нелепо. Настолько, что уже спустя полминуты дилера пробило на смех — подростки пялились на пакетик с колёсами с просто неописуемым опасением и толикой недоумения. Сэмюэль мог бы поклясться, что на подобный поступок их толкнула не собственная нужда, а обстоятельства со стороны. Проще говоря, Трев уверен, что мальчишек на приём наркотиков что-то подтолкнуло, а возможно даже кто-то. И если честно, дилеру не хотелось вмешиваться. Но в виду действительно странной ситуации он с «благими» намерениями предложил подросткам остаться на ночь и посмотреть за жизнью зависимых.

— Сдаётся мне, тобой далеко не благородство двигало, — глядя на беспечную улыбку, расползающуюся на морде Кондора, фыркаю я.

— Ну, если бы я знал, что наш клыкастый дружок-мизантроп самолично явится по душу этих очаровательных детишек — следовал бы плану с седативками. — Несмотря на мирно поднятые руки, Сэмюэль продолжает улыбаться, на что мне остаётся только фыркнуть — пиздит, как дышит.

— В любом случае, мне нужно забрать этих двоих... 

Я коротко объясняю Треву суть дела. В частности, заостряю внимание на том, что пацанов активно ищет полиция и неуправляемая родня. Дилер слушает меня до безобразия внимательно, по мере рассказа всё больше и больше хмурясь. В конце концов он раздражённо вздыхает и даёт добро на сборы детского сада. При этом Кондор просит объяснить мальчишкам, что про местоположения притона лучше не заикаться — это чревато очень неприятными последствиями. Я неохотно соглашаюсь, с недовольной миной разворачиваясь и шагая по направлению к кухне.

* * *

Мелкие обмудки действительно находятся на кухне. Зажатые в углу, окружённые местными обитателями и напуганные до усрачки. Самое время злорадно рассмеяться, но меня пробивает новой волной раздражения и отвращения. Это ж ебучие домашние цветочки. Типичные дети-неженки, для которых самостоятельность — синоним слова ебанутость. Таких домашних никчёмышей родители едва ли не с рождения целуют в задницу, чем и искажают хрупкое восприятие реального мира. В конечном итоге, кто-то становится типичным овощем с тягой ко всему прекрасному. Они словно ебучие феи, блюющие радужными блёстками, готовы радовать и помогать, даже если альтруизм оборачивается пиздюляторами. В другом же случае эти дети становятся распущенными оторвами, которые доставляют проблем больше, чем весят сами. Таких чрезмерные сюсюканья и внезапные запреты от горе-родителей душат, отчего детишки с удовольствием начинают искать «типичной взрослой жизни», кидаясь в такие крайности, что сказать стыдно.

В данном случае явно второй вариант. Только вот эти мелкие утырки явно себя переоценили, нацелившись именно на наркотики. Сука, ну почему они не могли просто набухаться, покурить за углом, проблеваться и вернуться домой? Нет же, возомнили себя блядскими уникумами, которые непременно должны сворачивать горы. Бухлишко для тех, кто в себе не особо уверен, курение — слишком просто, а вот наркота прям золотая середина? Хотя, хер их знает, может они уже и пробовали что-то раньше, вот и движутся по нарастающей.

Что в итоге мы имеем? Растерянные, бестолковые, напуганные и вымотанные недо-подростки со скачущими гормонами и пакетиком далеко не детских препаратов на руках. 

— Сукины дети, чтоб я ещё хоть раз в это дерьмо влез, — рычу сквозь зубы и шагаю к небольшой толпе. — У вас три секунды, чтобы в ужасе съебать по комнатам.

* * *

— Если меня когда-нибудь заинтересует мнение сопливого человеческого выкормыша, ты будешь первым, к кому я обращусь, — в очередной раз парирую я. Старший близнец открывает и закрывает рот, явно устав мериться со мной силами в плане сарказма, благо второй пацан умнее, поэтому уже минут десять как заткнулся и жмётся в угол.

Никогда бы не подумал, что дети способны вызвать во мне вселенскую ненависть, тошноту, раздражение, головную боль, желание выпустить кому-то кишки и выматериться. Причём всё сразу и одновременно, всего за полчаса беседы. Малолетние бараны упёрлись своими рогами в любимый человеческий аргумент «с какого хуя?!», и срать им с Пизанской башни на то, сколько моральной ебли всем причастным пришлось вынести за время поисков. Сразу видно, что берут пример со старшей сестры — такие же психопаты.

— Мы пока не собираемся домой, так что вали откуда пришёл, — и вот мы снова идём по знакомому сценарию. Признаться, по кругу меня пускают впервые. Но такого разнообразия в жизни я явно никогда не искал. Как же мне хочется завести этих выблядков к обитателям дальней комнаты и запереть на пару дней. Чтоб их либо сожрали, либо свели с ума, либо хотя бы напугали до микроинсульта. Жаль комната заперта, а Трев навряд ли покажет коллекцию своих «питомцев», иначе я бы без сомнения так и поступил. Меня порядком подзаебло верещание двух недомерков. Словно другой малоприятной херни мне мало для плохого настроения.

— Послушай меня, мелкий обмудок, — совершенно не испытывая неудобства, я хватаю старшего из братьев за капюшон, притягивая ближе. Парень морщится, но смотрит на меня максимально недовольно, не отводя взгляд. Похвально, но глупо, потому что эта показная смелость меня только выбешивает. — Меня совершенно не ебёт то дерьмо, которое вынудило вас притащиться в притон, и уж тем более срать я хотел на то, сдохнете вы тут, или собирались ли вы домой позже. Будь моя воля, я бы ввёл каждому из вас конскую дозу самого дешёвого и болезненного наркотика, после чего бросил бы подыхать в вашей собственной рвоте и крови. Возможно снял бы всё на телефон и отправил вашей сестрице, чтоб понимала последствия плохого присмотра за своей мелочью. Но видишь ли, зверёныш, есть кое-кто важный для меня, и этот кое-кто хочет, чтоб вы вернулись домой максимально целыми и невредимыми... — пацан дёргается, а я ослабляю хватку, из-за чего проигравший силе тяжести подросток тут же падает на задницу. — Поэтому либо вы идёте со мной добровольно, либо я тащу вас за шкирки, мордой по земле...

— Но мы не можем просто взять и вернуться, — почти удивлённо смотрю на младшего из братьев, что наконец-то выдавливает из себя слова. Один минус — я непроизвольно скалюсь, когда суть сказанного обрабатывается мозгом — эти обмудки решили давить на жалость.

— И почему же? — Малышня долго переглядывается, после чего раздаётся синхронный вздох. 

И вот я слышу неимоверно уёбищную и нелепую историю про обычную зависть. Пиздюки неимоверно завидуют старшей сестре за то, что родители частенько ставят её в пример непослушным сыновьям. Доведённые до ручки, пацаны начинают портить кровь всему живому, в том числе и старшей сестре, которая непроизвольно стала яблоком раздора. Прогулы, побеги, эти долбоёбы даже на воровство пошли. Стащили часть сбережений из родного гнёздышка и свалили под шумок. Не слишком-то они виноватыми выглядят. Скорее убеждёнными в своей правоте. В конце рассказа они смотрят на меня ожидающе, с толикой превосходства. Ясен пень, ждут понимания, возможно поддержки и похвалы. Но мне хочется каждому по роже заехать табуретом, потому что их рассказ вызывает во мне отвращение и желание всё же попросить Трева открыть дальнюю комнату.

— Ждёте от меня похвалы, так хуй вам на блюдечке. Два неблагодарных уёбка с милипиздрическим пониманием жизни. — Недовольно фыркаю, падая на стул. — Что вы вообще знаете о взрослой жизни? Вы ж сдохнете через два дня, если родители от вас откажутся. Без образования, работы, связей и прочей лабуды вас «взрослый мир» пережуёт и выблюет. — Парнишки выглядят удивлёнными. Не могу понять, они действительно настолько недалёкие, или играют на публику? Имея маломальское представление об их характере, я поставил бы на второе. А зная то, что они типичные избалованные детишки, остановился бы на первом. — Короче, хватит выёбываться, собирайте свои пожитки и за мной широкими шагами. — Я мог бы прочитать этим недорослям лекцию о том, что их жизнь — сплошная малина. Пристыдить и морально выебать обоих за такое отношение к жизни в целом, но не сегодня. Хватает того, что вся эта ситуация и без лекций мне мозги нещадно плавит.

— Мы же сказали, что никуда не пойдём, — снова начал гнуть свою линию один из пацанов, на что я только устало потёр переносицу, поднимаясь со стула.

— А я сказал, что мне похуй на вас и ваши душевные терзания. — Коротко напоминаю я. — Если не пойдёте добровольно, потащу за шиворот рожами по грунту.

* * *

На улице всё так же темно. С одной стороны, это хороший расклад — меньше шансов нарваться на нежелательную компанию, а с другой...

— Вы, блядь, вообще ходить нормально умеете? — В очередной раз я слежу за тем, как один из пацанов роняет собственное тулово, запнувшись о кусок бетонной плиты.Как оказалось, оба недомерка нихуя не ориентируются среди разнесённого квартала, пока на улице темно. Фонарей тут нет, поэтому близнецы с завидной периодичностью падают на землю. И всё бы ничего, но мы теряем очень много времени. 

— А чего ты вообще ожидал? Раз самый зрячий, так веди по нормальному пути! Так нет же, прёшь нас по всем заброшкам... — показать бы мелким средний палец, да вот только они всё равно его не увидят. Слишком заняты возмущениями и тщетными попытками идти хоть немного осторожнее. Делать два дела одновременно — следить за мной и смотреть под ноги — у крысёнышей получается так себе. Сразу видно, что по ночам эти обмудки гуляли разве что с родителями, по ярко освещённым улицам. Никакой самостоятельности, и это жутко меня напрягает. К их огромному сожалению, я не потащусь через центральные улицы в компании двух несовершеннолетних. Мало ли что придёт в голову подвыпившим людям. Потом проблем не оберёшься из-за чужого нытья. Нравится им, или нет, но мы пойдём через эту разруху, пока не окажемся максимально близко к дому.

— Я всегда могу кинуть вас, никчёмышей, прямо здесь. — Максимально похуистично изрекаю я. Мелкие матерятся, но вроде бы затыкаются. Жаль ненадолго, потому что уже спустя минуту кто-то из них снова пиздует любить родную землю и согревать её объятиями.

— Я порезался... — Мне остаётся только раздражённо вздохнуть. Просто охуенно, только истекающего кровью подростка на руках мне и не хватало.

* * *

После того, как одного из этих засранцев едва не придавливает куском бетонной плиты, канючить они начинают вдвойне упорнее, собственно так же как отвлекаться и падать. Приходится всё же идти через центр, потому что тащить Алексии два трупа не особо хочется. Только вот меня всерьёз начинают беспокоить их странные взгляды и придурковатые вопросы. Серьёзно, это жуть как стрёмно. Бунтующие с восторгом таращатся на меня аккурат с того момента, как я использовал короткий путь, чтобы мы перебрались через завал. Они наперебой спрашивают, как я это сделал. Объяснять мелюзге особенности магии не было ни времени, ни желания. Да и вообще, я понятия не имею, как у меня получилось перетащить и себя и их, когда буквально недавно я и своё полудохлое тулово едва ли не по частям перенёс. Когда терпеть откровенно идиотские вопросы становится невозможно, я совершаю ещё большую глупость — пытаюсь напугать близнецов «выросшими» из-под земли заострёнными костями. Они удивляются конечно, но уже спустя секунду проверяют костяную стену на прочность. Человеческие дети действительно странные. Неудавшаяся попытка исчезает через мгновение. Жаль, что головная боль, дрожащие руки и рвотный ком в горле не спешат делать то же самое. Тем не менее это помогает минут на пять избавиться от вопросов — делятся впечатлениями они друг с другом. Однако стоит нам выйти в центр, как детишки возобновляют излюбленное занятие — выуживание информации.

— А это правда, что монстры едят людей? — Я вздыхаю, качая головой. Конечно, жрём младенцев и девственниц по три раза в день. Для поддержания образа, так сказать. Нет, у Трева есть парочка монстров, что не брезгуют жрать человечину, но не думаю, что мелким нужны эти подробности.

— Нет. — Только и отвечаю я, чем зарабатываю передышку, пока они обсуждают мой мега-содержательный ответ.

— А душу монстра действительно можно увидеть? — Новый вопрос, от которого я готов выть. Почему они не могут идти молча? Они, мать их, подростки, а ведут себя словно сопливые первоклассники, которых впервые в зоопарк привели.

— Да. — Не иди мы по главной улице, я бы вызверился. Серьёзно, такое чрезмерное любопытство меня явно не радует.

— А покажешь? — Я непроизвольно скалюсь в отвращении. У этих неудавшихся наркоманов напрочь отсутствует чувство такта. Хотя откуда им знать, что о таком не спрашивают. По всей видимости оба думают, что души есть только у монстров.

— Нет. — Мне ничего не стоит вытащить души этой парочки, чтоб они захлебнулись собственным восторгом, но срать я хотел на их непросвещённость.

— Но почему? Тебе трудно что ли? — Достаю из кармана прихваченную у Трева полупустую пачку сигарет и выуживаю одну, наспех подкуривая. Нервы из-за этих засранцев ни к чёрту.

— Да. — Идите вы нахуй, нога в ногу с вашим «Почему?», потому что в преподаватели я не нанимался.

— Все монстры ненавидят людей? — Я на мгновение задумываюсь, перебирая в голове всех знакомых мне монстров. Естественно подавляющее большинство ненавидит людей. Иные же боятся, и лишь малая часть относится к ним нейтрально. Есть некоторые, для кого люди представляют интерес. Но такие монстры обычно о своих предпочтениях молчат.

— Нет. — В очередной раз коротко отвечаю я. Мальчишки переглядываются как-то странно, отчего мне становится некомфортно.

— А ты ненавидишь людей? — Очередная затяжка сопровождается задумчивым мычанием. Оба смотрят на меня почти с вызовом. Вроде как, если ненавидишь людей, зачем с нами возишься, а если нет, почему такой грубый.

— Да. — Естественно, я ненавижу не всех людей. Всегда есть исключения. Но опять же, объяснять это мне совершенно не хочется.

— Ты ненавидишь людей, но встречаешься с Алекс, верно? — Я вздыхаю, и выкидываю остаток сигареты. Ну вот нахуя им эта информация? Чтобы скуку убить? Или им просто нравится вызывать неприязнь у окружающих?

— Да. И предсказывая следующий вопрос, отвечу — потому что я так захотел. А теперь закройте рты и не открывайте их до тех пор, пока мы не придём домой. И капюшоны накиньте, мы и так много внимания привлекли. — До дома остаётся действительно всего-ничего, поэтому я прибавляю шаг, искренне надеясь, что редкие прохожие, провожающие нас взглядом, не решатся влезть не в своё дело.

* Кроличья нора - имеется в виду кроличья нора из сказки Льюиса Кэрролла "Алиса в Стране чудес". Термин используется в психологии как метафора погружения в глубины подсознания. (Упасть в кроличью нору, т.е погрузиться в подсознание)