«Сломленный наркотиками»

Дорога домой кажется неимоверно муторной и долгой. Наверняка дело в том, что воспользоваться коротким путём, несмотря на приложенные благие усилия, мне всё же не удаётся. Точнее удается, но не до конца. Я оказываюсь примерно на полпути к своему жилищу, при этом знатно расшугав людей, гуляющих по торговой улице. Уверен, проблема в том, что я неимоверно распсиховался после разговора с Андайн и именно это в итоге привело к непроизвольному выбросу магии, «сбившему» меня с нужного курса. Что ж, в следующий раз, я постараюсь поднять уровень концентрации. Хотя бы потому, что не особо-то светит мне перспектива на нескольких улицах кусками мяса валяться из-за таких идиотских причин, как раздражение и отсутствие самоконтроля.

На деле, ситуация хуже некуда. Неуправляемая магия может принести проблем гораздо больше, чем все мои заскоки вместе взятые. С какого-то хуя в голове возникает мысль, что будь Алексия рядом, наверняка обвинила бы во всём наркотики. А я в любом случае посмеялся бы над её доводами, даже не потому что я от природы законченный бессердечный мудак, а из-за того, что малышка жутко предсказуема в этом плане. Ну, хочется мне или нет, но идти дальше приходится пешком. Естественно есть вариант попробовать использовать короткий путь еще раз, только что-то подсказывает, что если меня и не разбросает по закоулкам, то я как минимум могу оказаться в квартире кого-то из наших соседей. Эта пугливые ублюдки и без того впадают в истерику каждый раз, когда меня видят. Даже думать не хочу, какой шум они поднимут, если моя скромная персона вдруг окажется посреди их уютного гнездышка. Нет, конечно есть своя прелесть в том, чтобы периодически кошмарить этих двуличных моралистов, но вот попасть из-за этого в участок мне совершенно не хочется. По крайне мере, точно не сейчас. На сегодня мне уже хватит потрясений, новостей и свалившихся на меня дел.

Оказавшись возле подъезда, я тяжело вздыхаю, борясь с желанием закурить. Будь у меня чуть больше денег, я бы курил сигареты пачками, а то и блоками, потому что нервы в последнее время совершенно ни к чёрту. Немного поразмыслив и потупив в кнопки домофона, я всё же решаю отправиться домой — сегодняшняя прогулка завершится без поступления никотина в лёгкие.

Дверь в квартиру оказывается открыта, что на мгновение заставляет меня нахмуриться. Облегчение чувствуется практически сразу, потому что на вешалке красуется уже знакомая куртка. Странно, ведь я звонил Алекс буквально минут пятнадцать назад, если не меньше, и она не ответила. Сколько я, блядь, вообще добирался до дома? Когда мозг начинает копить новые вопросы, я от души мотаю головой, чтобы не забивать и без того перегруженное, едва ли не кипящее серое вещество. Вместо этого проделываю путь в сторону комнаты малышки. Как я и предполагал, она уже дома, но какая-то взвинченная и взбудораженная. Алексия носится по своей комнате, то и дело перебирая какие-то вещи и периодически заглядывая в телефон. Кажется, за всеми своими сборами крошка совершенно не замечает моего присутствия. Это немного настораживает.

— И чем это ты занимаешься? — Логичный вопрос, который больше задаётся для привлечения внимания. И полнейшему кретину понятно, что она паникует. Метод работает. Малышка взвизгивает, дёргается, резко разворачивается ко мне и едва не выпускает из рук крепко сжатый мобильный телефон. Как только до крошки доходит кто перед ней, она облегченно вздыхает. Впрочем, облегчение сменяется беспокойством, и Алекс бросается в мою сторону, чудом не запинаясь о разбросанные вещи.

— Какое облегчение, я-то думала, что уже не дождусь тебя! — Голос Алексии дрожит, поэтому дальше первого предложения мы двинуться не можем. Она бормочет что-то совершенно несвязное... прямо как я во время приходов. Никогда не был тактильщиком, но сейчас с удовольствием, хоть и по большей части из-за необходимости, притягиваю свою девочку ближе, заключая в объятия. На удивление, она судорожно вздыхает и обнимает меня в ответ.

— Перестань паниковать, и скажи мне, что случилось. — Не прошу, а требую, потому что иначе с мёртвой точки мы не сойдём ближайшие полчаса. Да и сказать по правде, меня неимоверно злит тот факт, что кто-то довёл мою пару до такого состояния. И так не вовремя я вспоминаю о том, что узнал от Андайн. Если дело окажется серьёзным, то...

— У Ви большие проблемы... — Алекс отстраняется, поднимая на меня взгляд. Я несколько мгновений осмысливаю её слова, прежде чем чувствую, как губы расползаются в злорадную усмешку. Я-то наивно полагал, что тут конец света, не иначе. А в конечном итоге, всё дело в этой нравоучительнице — почти разочарование.

— Что же случилось? Ты больше не пьёшь, и ей не за что тебя отругать? Завалила тест по истории? Проспала на лекции и теперь депрессует, потому что идеальная студентка в её душе негодует? — Эта безбашенная идиотка никогда мне не нравилась. Слишком уж высокого она о себе мнения. И сколько не повторяю я Алексии, что заводить дружбу с «почётным кругом знакомых» вообще не по моей части, малышка отчего-то уверена, что мы неплохо поладим. На деле, хороша компания — зашуганный комок комплексов, выскочка с комплексом отличника и двуличная стерва с задатками ищейки.

— Санс! — Остаётся только вздохнуть, потому что мой юмор снова не оценивают. А какой вообще должна быть моя реакция на это известие? От проблем Вианн мне ни холодно, ни жарко. — Это очень серьёзно! Ей нужна помощь...

Проблема действительно оказывается щекотливой, и даже на пару секунд вызывает у меня что-то смутно похожее на сочувствие, которое, собственно говоря, тут же давят опыт и здравый смысл.

Так уж получилось, наша крикливая мадам умудрилась просрать младших братьев, в количестве двух штук. Буквально позавчера они отправились на ночёвку к кому-то из школьных приятелей. Ну, они сказали именно так. На деле они ушли от «друга» в тот же вечер, но до родительского гнёздышка так и не добрались. В итоге почти двое суток мелкие бродят где-то по городу, выключили мобильные и срать хотели на чужие нервные клетки. Никто из общих знакомых знать не знает про возможный маршрут этих малолетних выблядков, поэтому дело довели до полиции.

— Ну, я бы от такой старшей сестры ещё раньше съебался, — честно отвечаю я, выслушав всю историю. Малышка тяжело вздыхает и поднимается на ноги. Смотрит на меня с укором и качает головой. О, моя очаровательная девочка, меня совершенно не волнует то, что происходит в семье твоей подружки. Насколько херово воспитали этих малолеток их родители, что они безо всякого страха шарахаются по улицам? Хотя, в городе гораздо спокойнее в любое время суток, особенно на центральных улицах. А вот о Подземелье с таким оптимизмом не отзовёшься — дети не гуляли по улицам в одиночку. Исключениями были лишь такие как я — выживающие любым способом, в основном мелкие воры, скрывающиеся на свалке, или попрошайки, что постоянно паслись у продуктовых лавок. 

— Санс? — Голос Алексии выводит меня из раздумий. Чёрт, тяга к прокрутке прошлой жизни становится моей плохой привычкой. Интересно, насколько часто я так торможу во время «приступов ностальгии»? А малышка смотрит обеспокоенно, с немым вопросом во взгляде — очаровательно.

— Я весь во внимании, сладкая, — Крошка снова вздыхает, но в этот раз с долей облегчения. Не стану скрывать, я уже не в первый раз с завидным упорством пропускаю мимо ушей то, что говорит мне моя дражайшая пара.

— Так ты поможешь нам с поисками? — Повторно интересуется Алекс, на что я недовольно кривлю лицо. Замечательно, это же как раз то, что мне нужно. Всегда хотел побыть нянькой для двух шизанутых пиздюков, особенно после «наиприятнейшей» беседы с Андайн. Прям самое оно, чтоб добить и без того с трудом соображающую голову. — Если ты не хочешь, то я и не заставляю. — Опять этот понимающий тон, без злобы, или упрёка. Парадокс, но от этого только сложнее сказать «нет». Отпускать Алекс одну мне хочется ещё меньше. В идеале остаться бы дома и посмотреть пару фильмов, чтоб тараканы в моей голове успокоились и перестали грызть мне череп изнутри.

— Нахуй всё. — Поднимаюсь с кровати под довольное восклицание Алексии и тащусь за ней в сторону двери. Вот тебе и заслуженные выходные. Чёрт, а ведь я так надеялся на бесплатную попойку и расслабленный вечер...

* * *

Добираться до участка пришлось пешком, едва не переходя на бег. Рядом с ненавистным зданием полиции нас уже дожидается вся весёлая поисковая группа, к которой мы и спешим. Через несколько минут двери участка распахиваются, выпуская всю проблемную семейку. Ну, почти всю. Вианн доводит до такси своих родителей, после чего движется в нашу сторону.

— Что ты здесь делаешь? — Показательно скрещиваю руки на груди и цокаю языком. Я тоже не в восторге от того, что мне приходится таскаться по городу в поисках каких-то незнакомых сопляков, на которых я класть хотел, если бы не Алексия.

— Я тоже рад тебя видеть, моралистка со стажем, — Вианн фыркает и скалится, явно и без того раздражённая. Это выглядит забавно.

— Чем нас больше, тем выше шанс хоть что-то обнаружить. Не привередничай, — Мэт тоже не выглядит особенно довольным. Полагаю, не только меня вытащили на поиски путём неоспоримых аргументов и давлением на жалость. Хотя, зная его сестру, я не удивлюсь, если его выманили шантажом. В любом случае, сгусток нервов на эти слова фыркает, но тем не менее согласно кивает, понимая, что парень прав.

И последующие полчаса мы слушаем весь рассказ по новой. Трижды прервав Вианн, которая то и дело бормочет о том, какие её братья ублюдки и как страдают её дражайшие родители, мы добираемся до сути всего этого «собрания». В итоге ещё минут десять споров наперебой, во время которых я почти физически душу свои порывы съебаться домой, и мы разбираем части города, которые необходимо проверить. Не став дожидаться распределения, я хватаю малышку за руку и бросаю, что мы возьмём на себя одну из центральных веток, а если Ви перестанет верещать, я свято клянусь зацепить пару подворотен. Естественно, я этого не сделаю, но крикливой Блэр об этом знать не нужно.

* * *

Злоебучее восприятие времени, будь оно трижды проклято. Воистину, если тот, кто придумал и утвердил этот феномен ещё не горит в аду, я найду и изничтожу его самым болезненным и изощрённым способом, на какой только хватит моей больной фантазии. А всё почему? Да потому, что мы таскаемся по улице, казалось бы дохуя времени, а в итоге оказывается, что путешествие длится каких-то сорок две минуты. Это подтверждают и часы, на которые я смотрю едва ли не с лютой ненавистью. За эти сорок минут моя скромная персона умудряется заебаться и воспылать праведной ненавистью ко всему окружающему со страшной силой. Меня и раньше злило всё подряд, но теперь внутренний голос и вовсе призывает сжечь этот город нахуй, вместе с бесящими людьми, слишком яркими вывесками и парой тупых малолеток, из-за которых началась вся эта поебота.

Особенно раздражает меня поведение моей малышки, что неустанно носится от прохожего к прохожему, праведно выясняя, не видел ли кто мелких беглецов. Мне же глубоко по боку, и я продолжаю ходить с Алекс больше в качестве аксессуара, ибо мои вопросы начнут доводить прохожих до истерии. Да и возникнут проблемы, если кто-то сболтнёт, что монстр вдруг заинтересовался детьми. Только вот уже спустя десять опрошенных, бездействие начинает давить мне на нервы, раздражает и заставляет недовольно скалиться. Малышка становится всё более подавленной после каждого отрицательного ответа, что тоже не особо радует.

— Думаешь такой метод поиска даст какие-то результаты? — Спрашиваю я, на что Алексия обречённо вздыхает. Она далеко не глупая, и понимает, что вероятность нарыть хоть толику информации таким способом очень мала. Тем не менее она неопределённо пожимает плечами.

— Всё может быть. Но уж лучше так, чем сидеть на месте и ждать у моря погоды, — хочется возразить и ответить, что раз дети сбежали, то это явно не та проблема, с которой должны возиться студенты. Люди же так гордятся своими законами и правилами, так почему же они не доверяют работникам полиции и вечно куда-то влезают? По сути дела, это иногда приводит только к большей мозготрёпке.

— А по мне, так мы теряем время в погоне за двумя мелкими эгоистами, которым в башню ударили гормоны, — скалюсь, вытаскивая из кармана пачку с сигаретами.

— Говоришь прямо как Мэт, — отзывается Алекс, после чего морщит нос, учуяв дым от прикуренной сигареты. Я вопросительно выгибаю бровь, убирая зажигалку. — Он тоже не в восторге от идеи с поисками, как собственно, и от самих близнецов. Полагаю, Мэтью всё ещё злится на них за то, что они едва не сожгли его машину чуть больше года назад. — Бормочет малышка, задумчиво поднимая взгляд.

Усмехаюсь, делая новую затяжку. Неудивительно, что у этого парня была такая недовольная мина. Если бы меня позвали на поиски двух зажравшихся недомерков, которые любят портить чужую собственность просто потому, что так хочется, я бы тоже в экстазе не бился. Вот она, вся суть человеческих детей — избалованные обмудки, которые портят кровь окружающим. Естественно, не все дети такие. Но подавляющее большинство, либо бессердечные ублюдки, либо загнанная шугань. И тут непонятно, что хуже, а золотую середину найти можно, только родители чаще всего, хуй на это кладут. Тут или растят детей с ощущением вседозволенности, едва ли не в задницу целуя, или пиздят морально и физически, пока ребёнок чихать и моргать без позволения не научится. А сколько всяких мерзостей творят с детьми особенно больные взрослые? Педофилия — даже название у этого дерьма стрёмное, как и суть всего процесса. Фу, сука, теперь меня ещё и мутит.

— Полагаю, стоит почаще заходить в магазины, которые могли привлечь внимание мелких. — Немного подумав, выдаю я. — Им надо было что-то жрать, в конце концов. — Алекс устало смотрит вперёд, тут же вымученно вздыхая. Ну, её можно понять — магазинов на центральной улице, мягко говоря, дохуя и даже чуточку больше, а мы посетили всего несколько, после чего сосредоточились на прохожих. Она сосредоточилась, и ожидаемо, что спустя час болтовни вкупе с быстрой ходьбой вымоталась.

— Да, пожалуй, ты прав... — Алексия улыбается, путь и немного вымученно. Ебучая ирония, я снова чувствую что-то среднее, между стыдом и раздражением.

— Скинь мне на мобильный фотографию бунтующей парочки, я возьму на себя магазины с другой стороны улицы. — Хочется въебать по своей же морде за эти слова, но сейчас дело касается моей пары и её благосостояния. Если это поможет мне быстрее закончить обход, так и быть, я помогу в поисках, хотя бы немного. Впрочем, предложение моё воспринимается порывистыми объятиями, что хоть немного сглаживает заранее проснувшееся чувство вопиющей усталости. А вот в поцелуе мне отказывают, потому что вокруг люди и вообще я всё ещё держу сигарету. Отговорки, потому что вся суть в покрасневших щеках малышки — она не умеет врать. Ну, или не отличает здравомыслие от смущения.

Сколько времени приходится мотаться от одного магазина к другому, я не считаю. По крайней мере, утомляет всё это так, словно «бутиковое путешествие» длится как минимум неделю, без перерывов и выходных. Одно радует — не все продавцы сговорчивые, парочке из них приходится выслушать с моей стороны кучу лестных «комплиментов». Однако, в одном из круглосуточных магазинов нам всё же помогли. Парнишка, что караулил прилавок и едва не наделал в штаны, когда я к нему обратился, сказал, что мелких он видел буквально вчера. Правда бедолага заикался и путался, клятвенно уверяя меня, что понятия не имеет, куда направились близнецы. Удалось узнать лишь то, что они взяли по готовому сэндвичу и пару банок с газировкой, после чего поспешили на выход в «место, где мы должны были быть ещё полчаса назад».

* * *

— Детка, мы облазили эту улицу трижды, вдоль и поперёк, — недовольно фыркаю я, выбрасывая в урну опустевшую пачку сигарет. — Идём домой, уже поздно. — Мы торчим на улице с самого обеда, а время близится в половине двенадцатого ночи. Уже и прохожих не так много, да и магазины по большей части закрыты. Про то, что к открывшимся барам сползаются толпы пьяных мудаков я и вовсе молчу. Они просто бесят меня одним своим видом

— Но... — Алексия упирается, и я без церемоний хватаю её за руку, на буксире утягивая от очередного круглосуточного супермаркета. Если бы я мог, я бы попросту протащил её коротким путём. Жаль, что я и один там с трудом путешествую, не говоря уже о дополнительных попутчиках.

— Никаких «но». — Тут же пресекаю я, раздражённо фыркая. Мне на сегодня уже хватит впечатлений, а ведь нам ещё к этому злоебучему кафе идти, чтобы отчитаться перед остальной частью горе-поисковиков. Сука, я взрослый мужик, наркоман со стажем, мизантроп с большой буквы... Чем я занимаюсь?!

* * *

Столько соплей и слёз я давненько не видел, да и видеть не хочу. Но упорно жду, когда же безутешная «старшая сестра» закончит рыдать из-за того, что поиски ничего не дали. А чего она ожидала-то? Что обойдя несколько улиц мы по счастливой случайности наткнёмся на этих маленьких нарушителей? Пусть город и маленький, здесь есть где отсидеться, если хорошенько поискать. Одних разнесённых кварталов здесь аж пять штук, да и вообще, придурковатые беглецы могли попасть в лапы к монстрам, или просто заныкаться в какой-нибудь заброшке. Пусть Мэт и Мэл прошлись вдоль разнесённых мест, каждый полуразвалившийся дом ты не осмотришь. И нет бы морально подготовить себя к тому, что эта игра в детективов совершенно ни к чему не приведёт, так нет, Ви на что-то надеялась, а теперь вопит в голос, успокаиваемая своими подружками, что наперебой втирают ей обещания о благополучном завершении этой истории.

— Я с одной стороны понимаю, что потерять мелких — это проблема, но с другой меня подбешивает то, что они рассчитывали хоть что-то получить с этой вылазки. — Мэтью раздражённо вздыхает, а мне остаётся только согласно кивнуть.

— Точнее и не скажешь. — Весь ответ и мы снова замолкаем и нервно фыркаем, ожидая конца беседы. Я действительно понимаю, что потерять ребёнка — трагедия, но вместо того, чтобы делать что-то полезное, она льёт слёзы. Вместо этих беспонтовых поисков, Вианн могла бы развесить объявления — меньше времени и больше пользы. Объяви она награду за близнецов, так какие-нибудь торчки, шастающие по городу без гроша в кармане из-под земли бы мелких выкопали и за шиворот на буксире притащили домой. Никогда не пойму людскую логику, а уж логику человеческих женщин тем более.

Ещё почти полчаса женская половина нашего «дружного» коллектива проводит за посиделками. Это начинает бесить даже официанта забегаловки, в которой мы сидим. Бедолага не решается подойти к нам и сказать, что данное заведение уже пятнадцать минут как закрыто, и остатки персонала не могут уйти, пока мы все не свалим к хуям собачьим. Благо общими усилиями Вианн вскоре всё же успокаивают и поспешно отправляют домой, под родительское крылышко, предварительно усадив эту заплаканную мадам в такси. Уставшие, обессиленные, расстроенные, а я и Мэтью ко всему ранее сказанному ещё и до пиздеца злые — мы тоже бредём к своим жилищам.

Дома мы оказываемся неимоверно поздно. Вроде бы и хуй с ним, но я не могу спать, пока Алексия таращится в окно с таким разочарованием на лице. Усни тут, как же. Ещё пятнадцать минут моей жизни, чтобы «убаюкать» мою дражайшую тихими разговорами на различные темы. Благо это помогает, и с чувством выполненного долга и ощущением тотального заёба, я отрубаюсь следом.

* * *

Сука, ну нет! Почему именно сейчас? Почему, когда у меня и без того в голове полно всякой хуйни, что-то обязательно должно меня добить? У моей пожизненной закономерности чувство юмора ещё более больное, чем у меня. Иначе тот факт, что я снова в этой настоебавшей всем фибрам моей души белой комнате, объяснить никак нельзя. Если задуматься, тут реально стрёмно. Нет, конечно гораздо более стрёмно тут во время ломки, или приходов, но...

«Рад, что ты по достоинству оцениваешь собственное подсознание.»

Ну естественно, куда же без... меня? Думаю, этот костлявый сгусток язвительности вполне можно считать одним со мной существом. Много глюков, заёбов, расстройств и все только мои. В самый раз чувствовать себя многодетным папашей, которого «детишки» сводят с ума своими выходками. В моём случае данное выражение можно применять в прямом смысле. А тварь костлявая скалится, словно всех тараканов в моей голове переловил и компромата на меня набрал дохуя и больше. Я бы и рад устроить очередную перепалку, но меня не хватает даже на банальную безмолвную грубость с применением среднего пальца.

«Какое показное благородство. А я-то думал, тебе не нравятся человеческие дети.»

Я только недовольно кривлю лицо, сползая по стене. Так и есть, человеческие выродки могут быть гораздо опаснее взрослых, иногда даже не осознавая этого. Фриск тоже была милым ребёнком. Беспомощным, беззащитным, милосердным. Ровно до тех пор, пока мы не выбрались на Поверхность. Врать себе — это маразм, даже в этот раз мной двигало далеко не благородство, или же беспокойство. Мне попросту не хотелось выпускать малышку из виду, или выглядеть в её глазах конченным мудачьём. Как и большая часть женщин, Алекс трепетно относится к детям, поэтому даже останься я дома, она бы всё равно пошла на поиски, пусть и в компании своих подружек. Если дело касается её друзей, крошка не отличает альтруизм от доброты — это дико раздражает.

«Но ведь ты практически не помогал. Только жалобы, упрёки, недовольства...»

Не могу поверить, что какая-то часть моего сознания упрекает меня за реализм. Разве я сказал что-то не так? Да, манеры у меня херовые и прямолинейности во мне хоть отбавляй, но ничего лишнего я не выдавал. Поиски действительно изначально были пустой тратой времени, дело и впрямь стоило оставить профессионалам, близнецы уж точно избалованные сучата, а сестра их обоснованно может метить на звание «Истеричка года». Мы проебали в пустую весь день и ничего кроме расстройства не получили — это ли не повод выразить недовольство?

«Осуждаешь Вианн... Но разве ты не переживал бы, случись что с твоим младшим братом?»

— Да хуй там. — Недовольно нахмурившись, изрекаю я. Отражение склоняет голову, и снова усмехается, словно бы поймав меня на обмане. Только вот я не вру. В отличие от этой психованной, я могу позаботиться о своей семье, даже если не имею с ней прямого контакта. Когда Папирус был ребёнком, мне было известно всё, начиная от того, где он, и заканчивая тем, с какой периодичностью он чихает. Он был под моей защитой круглые сутки, до тех пор, пока не научился стоять за себя сам. В случае же с этими пиздюками, главную роль играет не воспитание, а его отсутствие. Скачущие гормоны, тяга к приключениям, игра во взрослых, пререкания — я знаю эти признаки. Мой брат был таким. Но если он стал самостоятельным потому что решил, что уже пора, эта парочка руководствуется недостатком дисциплины и прелестями пубертатного периода. По-хорошему, сравнивать эти ситуации не стоит. Приоритеты у человеческих детей, и у детей-монстров совершенно разные, пожалуй, как раз по этой причине монстры более самостоятельные и серьёзные — для нас взросление является синонимом выживания. Больше силы, наличие работы, добыча пропитания, приобретение жилья — это то, чем не могут похвастаться дети. Особенно брошенные, или осиротевшие дети.

«Считаешь близнецов избалованными?»

Естественно. Нормальные дети не стали бы бежать из дома, где их кормят, одевают, и... «любят». Мерзость какая, никогда не привыкну к этому слову. И всё же, суть одна, и состоит она в том, что мы имеем дело с зажравшимися выродками, которых я на месте родителей давно усыпил бы. Так нет же, их мать сегодня из участка вышла с таким видом, словно её дети не сутки дома не ночевали, а как минимум по частям ей в коробке по почте пришли. Смотреть тошно на то, как такие родители сначала портят своих детёнышей постоянными потаканиями, а потом искренне удивляются, почему же их очаровательное чадо таким выблядком выросло.

«Разве не все родители балуют детей?»

Я на секунду задумываюсь, после чего хмыкаю и пожимаю плечами. А мне-то, блядь, с какого хуя знать? Я-то без опеки рос, сколько себя помню. Сам себя баловал, если ел больше трёх раз в неделю, или спал больше четырёх часов в сутки. А если говорить про Папса... нечем было баловать. Старался как мог, лишь бы оба выжили, там не до сюсюканий было. Что на свалке находили, то и в дело шло. Что получалось стащить в лавках, или из пакетов зазевавшихся монстров, тем и питались. Откуда же там потакание? Разве что после того, как братишка главным себя почувствовал. Но это не столько потакание, сколько укрепление его статуса за счёт моей репутации. Тогда-то плевать было, кто в доме главный, лишь бы проблем не было.

«Какая самоотверженность... Словно будучи ребёнком ты не стремился быть взрослым.»

— Мы же с тобой вроде как одно и то же существо, верно? — Отражение кивает, на что я прикрываю глаза и вздыхаю. — Ну, значит ты должен отличать необходимость от любопытства. Я стремился стать взрослым, потому что так было нужно, а близнецами движет банальное любопытство. Не понимаю их. Среди людей, быть взрослым — отстой. У детей, даже у сирот, есть всё необходимое — еда, одежда, дом, даже образование. Всё, что требуют от ребёнка — учиться и расти здоровым, порядочным человеком. Чем же дети недовольны? А хуй его поймёшь.

«Не суди этих детей по меркам Подземелья — ты давно знаком с правилами Поверхности. Тебе ли не знать, что дети здесь стремятся стать взрослыми не просто так. На всё есть причина, всегда есть исключения, но нельзя клеймить близнецов избалованными, не зная всей истории с их стороны. Ты ведь гораздо внимательнее, чем многие думают. Ты должен знать, что самый быстрый и надёжный, хоть и далеко не всегда приятный способ прочувствовать на себе все прелести жизни есть только один. И ты отлично с ним знаком. Пораскинь мозгами и постарайся найти правильный ответ, который тебе поможет. Но не стоит медлить, потому что в таком деле каждая минута может стать началом конца...»

* * *

Открыть глаза неимоверно трудно, а уж заставить себя подняться с кровати вообще задача со звёздочкой. Но спустя несколько минут копошения и борьбы с дрёмой мне это удаётся. Естественно, снова заснуть мне не дадут. Теперь, когда даже во сне я выебал себе мозги с этими пакостными детьми, придётся искать их. Хотя бы попытаться, чтоб моё самокопание не сожрало меня со всем дерьмом. Часы упорно показывают три часа ночи, поэтому будить малышку я не стану. Отправлюсь один, тем более заведение мне предстоит посетить не самое приятное. Вот только какое? Если это должно быть место, которое позволяет «чувствовать себя взрослым», на моей памяти оно далеко не одно. Однако время идёт, а я всё меньше понимаю суть того, что наплёл мне мудак из зеркала и куда в итоге мне нужно тащиться среди ночи. Учитывая время и ситуацию, подходящих мест всего три.

Только вот какое из них больше всего помогает прочувствовать прелести «тяжёлой, взрослой жизни»?

Варианты:
А) Поискать в подпольном баре – возможно мелкие почувствовали тягу к «прекрасному» взрослому миру и решили начать путешествие с выпивки. В конце концов, у всех нас охуенные проблемы в четырнадцать лет... Подпольных баров в городе по пальцам пересчитать, так что поиски долгими не будут.
Б) Поискать в заброшенных кварталах – вариант утомительный, потому что придётся прочёсывать два грёбанных квартала. Тем не менее, мелкими вполне могли руководить любопытство и тяга к адреналину, потому как эти кварталы заселены в основном монстрами... и преступниками.
В) Поискать в наркопритоне – дети тянутся к новым ощущениям, а учитывая характер близнецов, они тянутся к совершенно нетипичным развлечениям и чувствуют себя излишне самостоятельными. А Трев как никто другой умеет находить «взрослые» развлечения – это его работа, в конце концов.