Гл:22 «конец истории»
— Что ты творишь?! — крикнул Педри, перехватив её за локоть, удерживая, будто боялся, что если отпустит — потеряет совсем. Его голос дрожал не от гнева, а от паники, которую он не мог уже спрятать.
Габи резко дёрнулась, но он всё ещё держал её, не отпуская.
— Отпусти меня! — сорвалось с её губ с болью, которую она слишком долго сдерживала. — Мне надоело терпеть! Надоело ждать тебя, как последняя дура, пока ты развлекаешься где-то за границей, будто я не существую!
Она посмотрела ему прямо в глаза — в её взгляде горела не злость, а усталость, глубокая, изнуряющая. Та, что копилась неделями.
— Ты думаешь, я ничего не замечала? Думаешь, я не помню, как тогда, в том звонке, услышала голос девушки — а ты соврал мне, что это уборщица? Думаешь, я не поняла, почему ты стал отстранённым, холодным, чужим?
Педри отвернулся на секунду, сжал челюсть, словно подбирал слова, но Габи не дала ему ни времени, ни возможности.
— Ты не имеешь права обращаться со мной так. Я не твоя запасная. Я не та, к кому можно возвращаться, когда все остальные надоели. — в её голосе прорезалась сила, та самая, которую он не замечал, считая, что она всегда будет ждать.
— Я не изменял тебе, — отрезал Педри, но это уже не имело значения.
— Перестань, — тихо сказала она, уже тише, но от этого только больнее. — Я всё прочитала, Педри. Абсолютно всё. Голосовые, тексты, её слова. Ты можешь врать кому угодно, но не мне. Я видела, как ты смеялся в телефон, когда я сидела рядом. Я слышала, как ты говоришь, что у тебя нет времени, и в ту же минуту писал ей. Не прикидывайся.
Она на мгновение замолчала, чтобы не сорваться, и глубоко вдохнула.
— Я хотела поговорить с тобой, правда. Столько раз. Я писала, ждала, надеялась, но ты всё выбрал за меня. Я больше не буду бороться. Не вздумай даже думать обо мне. Не звони, не пиши. Ты сам сделал этот выбор.
Педри смотрел на неё, но в его взгляде уже не было возражений. Только осознание. И, возможно, впервые — страх. Не страх потерять — он уже потерял. А страх понять, насколько важной она была. Слишком поздно.
Габи аккуратно, но уверенно освободила руку, выпрямив плечи. Подошла к шкафу, достала свой чемодан, и начала без лишних слов складывать вещи. Методично, не оглядываясь. Одежда, документы, косметичка, украшения — всё, что было её.
Он молчал.
Спустя несколько минут она закрыла чемодан, застегнула молнию с холодным щелчком. Спустилась вниз, не оборачиваясь, открыла багажник машины и закинула туда вещи.
Небо было серым, нависшим, будто само понимало, что это конец.
Габи на мгновение остановилась у водительской двери. Закрыла глаза. Поджала губы. Сделала глубокий вдох.
А потом — села за руль и поехала. Не быстро. Но уверенно. Не потому что бежала, а потому что наконец-то шла вперёд.
А Педри остался стоять в дверях. Один. Среди тишины, разбитых фотографий и эха её слов.
Фернандо остановился на несколько секунд, изучающе посмотрев на брата, как будто пытался разглядеть в нём ту самую часть, которую Педри сам отказывался замечать.
— Ты серьёзно? — его голос был сдержан, но в нем слышался металл — тот тон, которым обычно говорят люди, уставшие от чужой глупости. — "Ничего такого"? Педри, ты ведь даже не слушаешь себя.
Педри отвёл взгляд, будто хотел скрыться за молчанием.
— Ты сидел в телефоне ночами, ты не отвечал ей неделями как положено, ты воротил нос от еды, которую она готовила для тебя, ты смотрел на неё как на тень. И всё это время тебе казалось, что она не заметит?
— Это всё потому что я был уставший, был напряжён матчами, я не специально! — отрезал он резко, почти
В тот вечер Фернандо вернулся домой чуть раньше, чем планировал. Он уже собирался закрыть за собой дверь, когда взгляд его упал на знакомую фигуру — Габи. Она стояла у такси с чемоданом в руках, будто бежала от чего-то. От кого-то. Он не успел окликнуть её, как та уже села в машину, и такси тронулось с места, растворяясь в вечернем свете улиц.
Фернандо застыл на месте всего на секунду, после чего с тревогой вошёл в дом, сняв куртку и бросив её на спинку стула. Он быстро прошёлся по коридору и нашёл Педри в гостиной. Тот сидел на диване, облокотившись на колени, сгорбившись, с потухшим взглядом и вжавшись в тишину, как в стену.
— Чего она вскипятилась? — голос Фернандо прозвучал сдержанно, но с нотой тревоги. — Ты мне скажешь, что вообще произошло?
Педри молчал несколько секунд, словно надеялся, что тот просто уйдёт. Но потом тяжело выдохнул.
— Она думает, что я изменил ей.
Фернандо удивлённо приподнял брови.
— С чего это вдруг? Что ты сделал?
— Я ничего не сделал! — раздражённо бросил Педри, в голосе прозвучала усталость, злость, и что-то близкое к вине. — Она просто увидела переписку с Кармен... и всё. Сама всё придумала. Накрутила себя и ушла.
Фернандо нахмурился, подошёл ближе и скрестил руки на груди, в его взгляде была та самая честность, которую Педри привык избегать.
— Она не из тех, кто устраивает сцены на пустом месте. Габи — не hysterica. Она терпела, ждала, надеялась. Если она ушла, значит, ты действительно что-то сделал. Что такого было в этих переписках? Почему ты до сих пор общаешься с этой Кармен, когда у тебя дома была девушка, которая тебя любила?
— Ничего такого там не было, — оборвал Педри, вставая с дивана, как будто хотел уйти от разговора. — Просто болтали. Я не делал ничего плохого. Она всё неправильно поняла. Хватит уже, Фернандо. Не сноси мне голову, как будто ты идеальный.
Фернандо покачал головой, не отходя.
— Ты не можешь просто "болтать" с другой, когда рядом человек, который ждёт твоего внимания, который переживает из-за твоего молчания, звонит, пишет, готовит, встречает... Ты это понимаешь? Ты мог бы хотя бы объясниться, а не закрываться, как подросток. Она просто хотела знать, что ты всё ещё с ней. А ты выбрал молчание и чужие сообщения.
Педри отвёл взгляд, но в этот раз не возразил. Он знал, что брат прав. Знал, что уже не оправдаться словами вроде "это просто переписка". Потому что за безобидными словами всегда стояла боль другого человека.
— Она ушла, Педри, — закончил Фернандо тише. — И, возможно, в этот раз — навсегда. А всё потому, что ты не смог выбрать. Или выбрал, но слишком поздно понял, что потерял.
Фернандо стоял на пороге, уже готовый уйти — злость вперемешку с разочарованием бурлила в нем. Он не понимал, как его брат мог так поступить, как мог разрушить то, что казалось таким настоящим. Он взялся за ручку двери, но в последний момент замер, словно в его голове щёлкнуло что-то важное.
Он медленно обернулся, не спеша смотря на Педри. Голос его прозвучал спокойно, но за этой спокойной интонацией скрывалась настоящая буря:
— Подожди... Как ты сказал её зовут?
Педри, будто застигнутый врасплох, на долю секунды опустил взгляд, не отвечая. Но Фернандо уже знал. Воспоминание нахлынуло, яркое, ясное, будто вчера.
⸻
Начало воспоминания
Фернандо стоял у двери гостиной, когда в холл вошла темноволосая девушка. Её движения были плавными, грациозными. Изящные изгибы талии, мягкий блеск длинных локонов, зелёные выразительные глаза и тёплая, но уверенная улыбка — всё в ней притягивало внимание. Рядом с ней бодрым шагом зашёл Педри, тогда ещё 19-летний, сияющий от гордости и радости.
— Привет! — весело произнёс он. — Знакомься, это моя девушка.
Он легко обнял девушку, накидывая руку на её плечи. Она с улыбкой посмотрела на Фернандо.
— Кармен, — сказала она просто и открыто.
— Фернандо, — кивнул он, чуть приподняв брови от удивления, но тут же улыбнулся вежливо. — Проходите.
Конец воспоминания.
⸻
Он вернулся в настоящую реальность, глядя прямо на брата.
— Это твоя бывшая? — Голос его сорвался, став жестче. — Педри, отвечай!
Тот отвёл взгляд, будто на мгновение стыд и вина слились в нём в одно целое.
— Она, — коротко ответил Педри.
— Ты издеваешься надо мной?! — вспыхнул Фернандо, не веря услышанному. — После всего этого... ты вернулся к ней? К той, что разбила тебя когда-то? И теперь — ты, зная, каково это, сам изменил той, кто любила тебя как никто?!
— Хватит! — вспылил Педри, сжав кулаки, будто от боли, но не физической — внутренней, расплавляющей.
— Я думал, она спасёт тебя, брат. Я думал, что она вернёт тебя к жизни, вытащит из того дна, куда ты упал после Кармен. А теперь... — он резко выдохнул, проглатывая эмоции, — чёрт побери, лучше бы она тогда выбрала Виктора!
— Что ты несёшь?! — Педри вспыхнул, имя Пау ему явно резало слух.
— Правду говорю, — холодно и чётко бросил Фернандо, доставая телефон. — Ты не достоин её. А она сейчас одна. Не в общежитии же ей жить теперь из-за твоих "приключений"...
— Что ты делаешь?! — резко подошёл Педри, завидев экран с именем "Виктор".
— Набираю его. Пусть заберёт её. Там ей будет спокойнее, чем с тобой.
— Не смей! — бросился Педри, пытаясь вырвать телефон.
— Хватит, Педри! — рявкнул Фернандо, оттолкнув его. — Ты сам всё разрушил. И теперь не тебе решать, кто рядом с ней будет, а кто — нет.
Комната наполнилась гробовой тишиной, как перед бурей.
Фернандо больше не колебался. Ни взгляда Педри, ни его попытки отнять телефон не могли его остановить — внутри все кипело от ярости, но за этой вспышкой стояла другая, куда более глубокая эмоция: боль за девушку, которую он знал. За ту, что пришла в этот дом с чистыми глазами и искренней любовью. Он нажал на экран, вызывая Виктора, того самого, кого Педри так не переносил, но кто, как ни странно, был единственным, кому сейчас Фернандо мог доверить Габриэлу.
Он вышел из дома, чтобы не слышать выкриков брата, и, дождавшись ответа на линии, заговорил быстро, но уверенно. Не вдавался в детали, не объяснял — просто сказал:
— Она уходит. И она одна. Я не позволю ей остаться на улице или в этих стенах. Если тебе не всё равно, ты знаешь, что делать.
И Виктор, не задавая лишних вопросов, уже через час был в пути.
⸻
Тем временем Габриэла стояла у дверей общежития колледжа. Её чемодан стоял рядом, тяжёлый не столько от вещей, сколько от накопленных воспоминаний. На ресепшене девушка уже готовилась оформить её, когда у входа раздался звук открывающейся двери.
Она обернулась — и сердце забилось чуть чаще. Виктор. Высокий, уверенный в себе, с усталым, но решительным взглядом. Он увидел её — растерянную, с покрасневшими глазами, но по-прежнему гордую. Он подошёл медленно, будто давая ей возможность сбежать, если она не захочет его видеть. Но она осталась на месте.
— Ты приехал?.. — прошептала она, не веря.
— Конечно, приехал. — Он посмотрел на неё серьёзно. — Я не мог позволить тебе остаться одной. Не здесь. Не после всего.
— Но... Я не хочу никуда ехать. Я не знаю, куда мне теперь...
— Тогда доверься мне. Просто сядь в машину. Мы уедем. Куда хочешь. Пока ты не сможешь снова дышать спокойно.
Он не знал, как именно ему удалось уговорить её. Может, это был тон его голоса — спокойный, не требующий, не приказывающий. Может, тот взгляд, в котором не было ни жалости, ни гордости — только забота. Или, может, ей просто хотелось, чтобы хоть кто-то сейчас держал её за руку — не обещая, что всё будет хорошо, но просто будучи рядом.
И она кивнула.
Виктор взял её чемодан, не дожидаясь разрешения, и вышел первым, оставляя ей пространство для принятия решения. Но она пошла за ним. Села рядом в машину, не говоря ни слова. Он не спрашивал. Он просто завёл двигатель, выехал со стоянки и увёз её прочь — от боли, от разрушенных надежд, от холодных стен, в которых она больше не могла быть собой.
Иногда самые важные решения принимаются в тишине.
Но правильные ли они?