Бегущий в лабиринте: Панацея

Беспрерывное мелькание образов, сопровождаемое голосами, словно проникающими сквозь толщу воды, затягивало её в глубину бессознательного. Словно невидимый наблюдатель, она следила за происходящим на поверхности, не в силах ухватиться за конкретные детали. Люди в длинных белых халатах, словно призраки, мелькали перед её внутренним взором, оставляя за собой холодное прикосновение металла. Крики, словно волны боли, разносились по её сознанию, оставляя кровавые отпечатки в памяти. Метящееся сознание пыталось уловить хоть какую-то нить, но образы распадались, как песок сквозь пальцы.

Резкий крик разорвал тишину, и её рука внезапно почувствовала тёплое сжатие. Забытый силуэт появился из теней, что-то обещая, дрожа от страха потерять драгоценные секунды. Чувство удушья охватило её, словно она медленно погружалась в бездну, где воздух становился жидким, а свет превращался во тьму. Попытка глотнуть воздуха вызвало резкую головную боль, которая пульсировала в такт сердцебиению, словно раскалённое железо. Затем тьма поглотила всё, оставляя лишь женский голос, эхом раздающийся где-то вдалеке...

ПОРОК — это хорошо...

***
Проснувшись от громкого стука по люку, девушка обнаружила, что одеяло лежало на полу, а её руки дрожали от остаточных воспоминаний ночного кошмара. Но беззаботный голос Ньюта, призывающий её спуститься, быстро вытеснил эти мысли. Нет времени думать о мрачных образах, мелькавших во сне, ведь сегодня начиналась новая жизнь. Ранний подъём слегка раздражал, но она была готова встретить всё, что приготовлено для неё в этот день.

Завтрак пролетел как в тумане: спустя полчаса она даже не могла вспомнить, что именно ела. Вскоре она уже шагала рядом с Ньютом в сторону Плантации, мысленно готовясь к встрече с первым куратором. Несмотря на утреннюю хандру и навязчивые воспоминания о вчерашних событиях в Хоумстеде, перспектива поработать на огороде дарила надежду на приятное отвлечение.

Окружавшая её сельская суета — мычание коров, блеяние коз и хрюканье свиней — создала странное ощущение уюта. Где-то неподалёку залаяла собака.

«Надеюсь, Фрайпан не вкладывал новый смысл в понятие "хот-дог"», — мелькнула мысль, вызвав легкую улыбку. Она задумалась: «Хот-дог... Когда я в последний раз ела хот-дог? И с кем?»

— Эй, принцесса, ты вообще меня слушаешь?

Голос Ньюта выдернул её из раздумий. Девушка обернулась, осознав, что он, судя по всему, уже давно что-то рассказывал.

— Что? А, да, извини. Просто ночью кошмары снились.

Ньют изобразил сочувственную улыбку.

— Да, блин, понимаю. На тебе и, правда, лица нет. Небось, думаешь, какой я стебанутый ушмарок, что заставляю тебя тащиться на Плантацию только на второй день твоего пребывания здесь?

Девушка пожала плечами.

— Думаю, работа — именно то, что мне сейчас нужно. Я готова на всё, лишь бы отвлечься.

Ньют кивнул, и на этот раз его улыбка стала более искренней.

— Как я и думал, ты не глупая. Мы тут дураков не держим, и это одна из причин, по которым нам удаётся сохранять Глейд в чистоте и порядке. Начнёшь лениться — начнешь хандрить. А начнешь хандрить — перестанешь бороться за жизнь и сдашься. Всё просто.

Она кивнула, катая ногой камень по пыльной потрескавшейся земле. Стараясь забыть о корчующемся от боли Бене в Хоумстеде, девушка переключила внимание на большую поляну за спиной у Ньюта.

— С чего начнётся испытание? Мне предстоит посадить десяток саженцев или, может, порубить парочку лишних кустов?

— Обычно новичков сначала направляют к чертовым забойщикам. Но ты исключение. Алби решил, что будет лучше начать твоё погружение в жизнь Глейда на Плантации, нежели смотреть, как режут зверушек.

— Жаль, может на Скотобойне мне понравилось бы. Вдруг, я была любителем резать зверушек, — пошутила новенькая, но Ньют, похоже, совсем не понял шутки.

— Что ж, ты здесь не на один день, не спеши. — Он кивнул в сторону Плантации. — Пошли к Зарту — он тут куратор.

Зарт оказался мальчишкой с ярко выраженными признаками подросткового возраста: прыщи на лице, коренастое телосложение и мощные мускулы, которые выдавали его любовь к физическому труду. Несмотря на палящее солнце, его кожа оставалась бледной, словно редис, а редкие кудрявые волосы цвета подсолнечников, что росли неподалёку, добавляли ему сходства с весенним ростком. Ньют, оставив девушку с Зартом, отправился по делам в сторону Хоумстеда.

Первый час знакомства с Плантацией прошёл в ознакомлении с инструментами и обязанностями. Зарт обстоятельно демонстрировал новенькой, где находились лопаты, грабли и прочие садовые принадлежности, попутно объясняя, что именно ей предстояло делать. Пока они бродили по участку, их неотступно сопровождала местная собака — чёрный лабрадор по кличке Гав. Собака была тихой и не слишком навязчивой, когда девушка поинтересовалась, откуда в Глейде взялась собака, Зарт лаконично ответил, что она здесь с самого начала. Вероятно, кличку Гав собаке дали в шутку, ведь она совсем не лаяла, а лишь молча следовала за ними.

Второй час посвятили непосредственной работе. Девушке поручили прополоть грядку с морковью, что поначалу казалось простым заданием. Однако третий час кропотливого труда на жаре вынудил её пересмотреть свои первоначальные впечатления. Спина ныла, руки устали, а солнце, казалось, не собиралось щадить её нежную кожу.

После обеда, состоявшего из картофеля с обжаренной морковью, новенькая, морщась от воспоминаний о грядке, отправилась в сторону Могильника. Здесь, в прохладной тени деревьев, ей казалось, можно обрести долгожданный покой. Пробираясь всё глубже в чащу, она намеревалась выяснить, что же находилось у западных ворот.

Густой лес скрывал обзор, и девушка, стараясь двигаться проворно, углублялась в непролазные заросли. Ветви хлестали её по лицу, а под ногами трещал толстый слой опавшей листвы и валежника. Придерживаясь за ветви, она пригибалась почти до земли, чтобы преодолеть низкие нависающие побеги.

Обойдя толстый ствол раскидистого дуба, она замерла, увидев перед собой кладбище. Мурашки пробежали по коже. Небольшая полянка была покрыта густыми зарослями бурьяна. Из земли торчали простые деревянные кресты, соединённые горизонтальной перекладиной, примотанной к вертикальному столбу полусгнившими верёвками. Кресты были выкрашены белой краской, но сделано это было небрежно: в некоторых местах дерево оставалось непрокрашенным. На каждом кресте были вырезаны имена умерших.

Не задерживаясь, девушка поспешила прочь, не желая оставаться здесь дольше. Следуя вперёд, она вышла на небольшую поляну у западных ворот. Заросшая тропинка вела к маленькому водоёму, больше напоминавшему лужу. Подойдя ближе, новенькая взглянула на воду. Она казалась чистой, несмотря на плавающие ветки и листья. Усевшись на ближайший булыжник, девушка осторожно размотала повязку на ладони. Рана была неглубокой, но продолжала неприятно ныть. Оттянув кожу, она заметила засохшие комочки крови. В темноте деревьев кровь казалась почти чёрной, словно нечеловеческой.

Обмакнув импровизированную тряпку-бинт в воду, девушка аккуратно промыла рану. Наклоняясь, чтобы повторно намочить ткань, она случайно заметила своё отражение в воде. В этот момент что-то кольнуло внутри, и её пронзила резкая головная боль, сопровождаемая звоном в ушах. Образы мелькали так быстро, что уловить их смысл было невозможно. От неожиданности девушка выпустила тряпку, и та медленно погрузилась на дно.

Как и в прошлый раз, боль прошла так же быстро, как и появилась, оставив после себя лишь новые вопросы. Успокоившись, новенькая вдруг уловила под ногами едва различимое движение, сопровождаемое щелкающим звуком. От неожиданности она вздрогнула. Диковинное существо, отдалённо напоминающее игрушечную крысу, промелькнуло мимо неё и, сверкая стальным блеском, устремилось вверх по стволу дерева. Когда существо скрылось за ветвями, девушка поняла, что это была не крыса, а скорее ящерица, но с шестью лапками.

— Это один из тех... жуков-стукачей, — раздался голос.

Девушка обернулась и увидела невысокого пухлого мальчика. Совсем юный — вероятно, самый младший из всех, кого она успела встретить; на вид ему было лет двенадцать-тринадцать. Кудрявые тёмные волосы, круглое румяное лицо и грустные голубые глаза придавали ему трогательный вид.

Новенькая кивнула ему.

— Жуков... каких, говоришь, жуков?

— Стукачей, — повторил мальчик, указывая на верхушку дерева. — Если у тебя хватит ума не лезть к нему первой, он тебя не тронет... шанк.

Кажется, парнишке было неловко произносить последнее слово, будто диалект Глейда по-прежнему оставался ему чуждым.

— Ты Чак, да? — парень быстро кивнул. — Что за жуки-стукачи? Зачем они здесь?

Чак пожал плечами и, закатывая глаза, отвернулся. Девушка досадливо вздохнула и встала.

— Кажется, ты знаешь не намного больше меня, — сказала она, обречённо потупив глаза, чтобы не заплакать.

— Успокойся. Первые дни будет очень погано, потом привыкнешь. Как я, например. Всяко лучше, чем жить в куче кланка. Кланком мы называем дерьмо. Когда дерьмо падает в ночной горшок, оно издает звук, похожий на «кланк».

Она уставилась на Чака, не веря своим ушам.

— Офигеть, — только и смогла вымолвить девушка.

Проходя мимо Чака, она направилась на выход из Могильника, чувствуя, как мальчуган следовал за ней.

— Как тебя зовут? — спросил Чак, стараясь поспеть за новенькой.

— Что?

— Твоё имя. Ты нам до сих пор не сказала. Ты что, его всё ещё не вспомнила?

— Нет...

Она едва слышала собственный голос. Её мысли направились в новое русло: все жители Глейда помнили собственные имена, но почему-то забыли, как звали их родителей и друзей. И почему-то никто здесь не помнил своей фамилии. Почему, тем, кто отправил их сюда, было важно сделать так, чтобы они не помнили ничего, кроме собственных имён? Они хотели преподать им урок? Но в чем смысл наказывать их за то, чего они даже не помнили.

Вдалеке раздался знакомый голос. У Южных Ворот, там, где почти не росла трава, Галли и компания мальчишек увлечённо играли во что-то. Не успела девушка сообразить, как Чак, широко улыбаясь, потащил её в сторону ребят. Сопротивляться новенькая не стала. Сама она была жутко заинтригована тем, как Глейдеры развлекались в перерывах между работой. Ведь все они здесь были всего лишь детьми.

Чак приветливо поздоровался с каждым, горделиво пожимая руки. Девушка оставалась в стороне, пока Галли не подозвал её ближе.

— Ну что, девчонка, — начал он, ловко манипулируя в пальцах продолговатым предметом. — Как тебе первый день в Глейде?

— Сегодня лучше... — ответила она, не отрывая взгляда от предмета в руках парня.

— Хочешь сыграть? — вдруг предложил один из ребят, рыжий и курносый.

Чак развернулся к девчонке, взглядом призывая согласиться. Казалось, сам мальчишка хотел этого больше, чем она сама.

— Хорошо, — неуверенно начала она. — Это что-то лучше игры в «круг»?

Ребята рассмеялись, хотя вопрос звучал крайне серьёзно. Галли осторожно продемонстрировал новенькой небольшой складной нож, который крутил в руке. Нож выглядел слегка ржавым, но его острота сомнений не вызывала. Затем он объяснил правила.

Суть игры заключалась в завоевании земли соперника. На игровом поле чертился круг, который делился на секторы по количеству игроков. Участники по очереди бросали нож в «землю» противника, причём необязательно в соседний сектор. Игра завершалась, когда последний из двух оставшихся игроков не мог стоять в своём секторе даже на одной ноге.

Правила девушка усвоила быстро, и, не теряя времени, они приступили к игре. Галли начертил круг диаметром в пару метров, разделив его на четыре равных части. Видимо, Чак для этой игры был слишком неуклюжим, потому что Галли сразу сказал ему, что разрешит только наблюдать. Каждому игроку вручили по ножу, которые они должны были втыкать в землю, забирая территорию соперника. Вначале всё шло неплохо. Новенькой даже удалось захватить неплохую часть территории у парней.

Бросив ножик вновь, он уверенно воткнулся в землю рядом с Галли. Торжественно улыбнувшись, девушка потянулась за ножом. В этот момент из Хоумстеда вновь донеслись крики, и новенькая, отвлекшись, схватила нож за лезвие. Отдернувшись, она осознала, что порезала себя по недавно зажившей ране.

Кровь вновь хлынула с ладони, и больше девушка ничего не понимала. Мир вокруг стал мутным, неразборчивым, и только пульсирующая чёрная кровь заполняла её поле зрения. Выпрямившись, девушка качнулась в сторону. Ребята рядом что-то спрашивали, но она не слышала.

Привычная боль ударила в голову, с каждой секундой становясь всё сильнее. Галли оказался рядом, держал и тряс её за плечи, пытаясь вернуть в сознание. Раздался крик. Девушка не понимала, был ли он в реальности или в её голове, но выносить его было немыслимо.

Из носа хлынула кровь, и единственное, что она услышала перед тем, как упасть на землю, был крик Галли, призывающий Чака привести медбратьев.

Галли опустился на землю рядом с девчонкой. Аккуратно проверил пульс. Она дышала. Вокруг замерли мальчишки, охваченные паникой, не зная, что предпринять. К ним подбежал Клинт в сопровождении Чака и Ньюта. Медбрат наклонил голову девушки в сторону, чтобы она не задохнулась от льющейся из носа крови, пока Ньют расспрашивал, что произошло.

— Мы просто играли, а затем она рухнула на землю! — объяснял Галли, продолжая сидеть на земле.

— У неё заболела голова, кажется... — добавил Чак, бросая взгляды на каждого из присутствующих.

Клинт стал поливать бинт прохладной водой из бутылки, потирая лоб новенькой.

— Возможно, перегрелась, плюс стресс, — заключил парень, взглянув на Ньюта.

— Вот же... Балта стебанутая, — Ньют почесал затылок. — С ней всё будет в порядке?

Клинт успел лишь кивнуть, как вдруг девушка резко вскочила, заставив парней рядом отскочить назад, чуть не повалившись на спины. Она тяжело дышала, словно просыпаясь от кошмара. Ньют подскочил ближе, успокаивая её. Девушка быстро пришла в себя, но продолжала растерянно хлопать глазами.

— Эй, ты в норме? — спросил Ньют, заботливо протягивая ей руку.

— Сэм... — почти шёпотом выдохнула девчонка. — Сэм! Моё имя! Я Сэм!

Новенькую окружили со всех сторон, продолжая называть по имени, трепать по плечу и поздравлять. Она вдруг почувствовала облегчение, будто тяжкий груз сняли с её плеч. Она вспомнила своё имя, важную часть её прошлого. Вдруг показалось, что гриверы, укусы и странные головные боли не имели особого значения. Она просто радовалась, что, наконец, вспомнила своё имя.

Сэм...

***
Сэм болезненно сощурилась, когда Клинт приложил влажную ватку к порезанной ладони. Ей приходилось терпеть, пока медбрат обрабатывал рану, чтобы избежать попадания инфекции. Парень поделился историей о том, как однажды им пришлось ампутировать палец другому мальчишке из-за занесённой инфекции. Хоть и с трудом, Сэм решила, что лучше перетерпеть боль, чем в будущем лишиться целой руки.

Клинт аккуратно обмотал ладонь бинтом, предварительно обработав рану охлаждающей мазью. Передав девушке маленькую баночку с этим средством, он дал несколько полезных советов:

— Старайся больше не открывать рану, иначе придётся зашивать, — предупредил он, заметив, как девушка болезненно зажмурилась, сжав ладонь. — И, возможно, из-за того, что ты не пришла ко мне раньше, кровь и выглядела такой... чёрной.

Последние слова парень произнёс тише, когда дверь медпункта распахнулась. Томас вошёл, выглядевший уставшим, грязным и потным, но Сэм всё равно была рада его видеть. Первый день выдался насыщенным, и ей хотелось поделиться с ним мыслями и впечатлениями. Конечно, она могла бы поговорить об этом с Чаком или даже с Ньютом, но почему-то Томас казался ей идеальным собеседником — более понимающим.

Парень подошёл ближе, приветливо улыбнувшись девушке, сидящей на импровизированной деревянной кушетке. Клинт собрал инструменты и оставил их вдвоём, напомнив Томасу передать Джеффу мазь для Бена. Сэм вновь вспомнила про ужаленного парня и почувствовала, как сердце забилось чаще. Она хотела спросить, как долго он ещё будет мучиться, но Томас, словно угадывая её мысли, ответил заранее:

— Это называется метаморфоза, — пояснил он. — Когда тебя жалят, у тебя есть ограниченное время, чтобы ввести сыворотку. Антидот, проще говоря. Его доставляют вместе с Ящиком раз в месяц. После этого начинаются видения. Те, кто пережил их, говорили, что это похоже на воспоминания из прошлой жизни, но потом всё снова исчезает. Некоторые сходили с ума от этого.

Девушка понимающе кивнула.

— Укус заживёт, Клинт и Джефф обо всём позаботятся, — продолжил Томас. — Но как справиться с осознанием того, что часть твоей памяти вернулась, а потом снова исчезла?

— Они всё забывают? — уточнила Сэм.

— Нет, какие-то обрывки остаются, но...

Томас не успел закончить, как девушка перебила его:

— Мне снился кошмар... То есть, я думала, что это кошмар, но теперь мне кажется, что это воспоминания... А ещё, — Она взглянула на свою ладонь, размышляя, стоило ли делиться с Томасом. Но, встретив его взгляд, добавила: — А ещё... когда у меня болит голова, я вижу образы... Будто из прошлого. Но ведь меня не жалили, верно?

Томас отвёл глаза, что показалось Сэм странным. Будто он скрывал что-то, метясь между желанием рассказать и нежеланием. Всё же он признался:

— Я их тоже вижу... Воспоминания. — Парень сел рядом на кушетку. — Почти каждую ночь.

— Их видят все?

— Нет, я так не думаю.

— Но почему их видим мы? С нами что-то не так?

Томас ничего не ответил, лишь взял её ладонь, успокаивающе поглаживая.

— Я должна что-то найти... — сказала Сэм, рассказывая ему о найденной записке. — Это что-то очень важное для меня, я это чувствую. Но не помню что...

— Думаю, когда ты это найдёшь, то обязательно вспомнишь... — ответил Томас, глядя ей в глаза.

Их взгляды встретились.

Раньше Сэм казалось, что искры возникали только от молнии или костра, но она никогда не думала, что их могли вызывать обычные взгляды. Глаза Томаса словно светились, и от этого сияния светился и сам парень. Ей вдруг показалось, что она знала его уже сотни лет. Знала, что его глаза сияли так только в те моменты, когда он говорил искренне, без притворства.

Ей захотелось дотронуться до его лица, обвести пальцами скулы, губы и заострённый нос. Может, тактильная память оказалась бы сильнее, и тогда она поняла бы, что же в нём такого знакомого.

Удержав себя от порыва, Сэм заметила, что дверь медпункта снова распахнулась. Алби, устремив на парочку внимательный взгляд, призвал Сэм следовать за ним. Попрощавшись с Томасом, девушка последовала за главарём. Они вышли к Южным Воротам. На земле, где недавно ребята играли в ножи, остались следы крови. Пройдя к стене, у самих Ворот, которые вот-вот должны были закрыться, Алби указал на ворох имён, вырезанных на камне. Некоторые из них были перечёркнуты.

— Мы должны помнить, — серьёзно произнёс Алби. — Это важно. Теперь ты вспомнила своё имя, и случись что, мы тебя не забудем.

Он вручил ей небольшой нож и что-то вроде молотка. Осмотрев стену, Сэм почувствовала, как внутри поднималась волна страха. Такие ритуалы пугали её, словно, вырезав своё имя, она подписывала себе смертный приговор. Но, преодолев волнение, она подошла ближе, готовясь к действию.

— Вот что подразумевается под «новой жизнью»? — спросила она, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Алби лишь ухмыльнулся, и Сэм, собравшись с духом, нанесла первый удар молотком.