Дом злых ведьм с холма. Том I.

1.

– Как это клинок оказался подделкой?! – выпучив глаза, выпалил Фелес, застигнутый врасплох данной новостью, что подкралась к нему совершенно неожиданно.

Господин Русаков стоял посреди гостиной Тихого дворца, напротив окна, за которым хмурились летние тучки, предвещая легкий дождик. Мы же, остальные участники минувшего мероприятия, расположились в креслах, собравшись, как вы уже догадались, все на тот же чертов Совет.

– Уж, прости, старина, – беспечно выдохнул Натаниэль, вертя в руках сигарету. Его наружность не выражала ни малейшего сочувствия к другу, – так вышло.

– Так вышло?! – закипал Русаков, задыхаясь от переполнявшего его возмущения, – да знаете ли вы, чем мне пришлось пожертвовать ради Совета?! Какого черта ты, Нат, говоришь мне это таким спокойным тоном?!

– Фелес, – вздернул бровями Даниэль, что сидел в кресле неподалеку с бокалом коньяка, – такое случается – нас постигла неудача. Но поверь, каждый из присутствующих оценил принесенную тобой жертву.

– Да что вы?! – зашипел Фелес, натягивая агрессивную улыбку на свое вымученное лицо, – а кто говорил, что информация о местонахождении клинка проверена? Софиан же поклялся, что клинок в сейфе Эсмальт?!

– Ах, не глупи, – засмеялся Натаниэль, поднимаясь с кресла, чтобы налить себе выпить, – никто никому не клялся, Софиан лишь дал мне наводку, которую следовало проверить. Этим мы и занимались, но, увы, попытка не удалась.

Полицейский выглядел на удивление спокойным, и это учитывая, что при нашей последней встрече он даже не старался скрыть досаду от потери заветной вещицы. Натаниэль невозмутимо налил себе виски и опустился обратно в кресло, не обращая никакого внимания на воинственное настроение Фелеса, что метал искры и полыхал пламенем ярости, словно разожженный костер.

– Чего ты так злишься? – развел руками Даниэль в искреннем недоумении, – все кончено и более подобного не повторится. Пожалуйста, угомонись.

– Да что ты понимаешь! – в отчаянии выпучил глаза Фелес, подбежав к своему другу с безумным видом, – как это может быть кончено, когда я вижу Консетту на каждом здешнем приеме?! Стоит лишь взгляду моему коснуться ее, как я неминуемо вспоминаю, что она вытворяла со мной в собственных покоях!

– Ты это так преподносишь, – подал, наконец, голос Иваницкий, что до этого сохранял ледяное молчание, – словно она там с тебя кожу сдирала.

– Да? А вы знаете, что она меня связала? – Русаков растопырился посреди гостиной в совершенно негодующем и растрепанном виде, – у меня, между прочим, до сих пор на запястьях следы, а это в свою очередь вызывает немало вопросов! – он стал поочередно показывать нам свои многострадальные запястья, которые к слову и правда выглядели болезненно. – Я право не ожидал подобного с ее стороны! Она, скажу я вам, оказалась весьма проворна для незамужней девицы! И откуда они только понабрались этого?! Что пишут в их пресловутых любовных романах, которые они из рук не выпускают?!

– Смотри-ка, Фелес, вот и у тебя появился повод в кои-то веки открыть книгу, – не удержался от язвительного комментария Даниэль.

– К тому же, – подхватил Иэн, – если бы тебе настолько претило общество дорогой Консетты, то мог бы покинуть барышню сразу же после нашего отхода. Никто не заставлял тебя оставаться на ночь с последующим завтраком.

– Заткнись, Иваницкий! – прошипел Фелес, – хотя Консетта мне совсем не нравится, все же я не настолько свинья, чтобы ранить ее девичьи чувства! Я не мог с ней так поступить! А готовит она очень вкусно, кстати, так что завтрак был, что ни наесть настоящей компенсацией за мои страдания!

– Ладно, это все конечно замечательно, однако, – вздохнул Натаниэль, – где чертов клинок? Милон?

Все это время, пока мы находились в злополучной гостиной, я усердно и усиленно молчал. Ведь... что тут скажешь, когда клинок Холодного принца находится у меня дома, и, кажется, это была вовсе не нелепая случайность, а вполне себе умышленная провокация со стороны моей дорогой тетушки.

– Эм, да, господин Натаниэль? – смиренно отозвался я, изображая саму невинность, что, как известно, удавалось мне всегда с блеском.

– Госпожа Филиция точно не знает, кто мог бы прихватить с собой клинок? – допытывался Романов с совершенно серьезным видом.

Знает, конечно – она сама, собственной персоной.

– Думаю, нет, – покачал я головой, поджав при этом губы, – у нас в доме я не видел ничего, что могло бы навести даже на мысли о ее первом муже.

– А не мог бы ты поглядеть где, может, внезапно что-либо обнаружишь? – как бы невзначай высказал вслух свои мысли полицейский, – вдруг на чердаке где-нибудь залежался... мало ли... госпоже Альдофин он едва ли пригодиться, а вот нам очень поможет...

Я глядел в его хитрые лисьи глаза, в которых, как и всегда горел озорной огонек, что отражал истинную плутовскую натуру господина Натаниэля. Осознание пришло ко мне практически сразу, я слегка улыбнулся, сохраняя небывалое спокойствие. Так вот зачем я нужен вам, дорогой наследник графства – ну конечно, вы можете проникнуть в любой уголок каждого дома пригорода, и лишь вход в дом на холме вам закрыт. Ведь в самом логове ведьм особо не развернешься – ни притворством, ни уловками не пробраться... Ах, господин Натаниэль, вы опаснее любой нечисти.

– Разумеется, – с присущей мне отзывчивостью, произнес я, – я обязательно погляжу потщательнее, мало ли что. Тем более мне еще не доводилось пробираться на чердак. Вы правы, – улыбнулся я, понимающей улыбкой, и Натаниэль конечно же уловил ее, – госпожа Филиция едва ли интересуется подобными, на ее женский взгляд, безделицами. Сдается мне, что моя тетушка более заинтересована в поиске супруга, нежели его артефактов.

– Это прекрасно, – проговорил Натаниэль, также слегка улыбаясь, – в таком случае, мы займемся пока что поисками по своим источникам.

«По каким таким интересно источникам они ведут свои поиски? – думал я, пока Романов вновь отвлекся на причитания Фелеса о своей нелегкой судьбе». Мне было бы чрезвычайно любопытно взглянуть на того, кто с легкостью руководит этой шайкой воришек и лгунишек, притаившись в тени.

Пока мысли мои тяготились всяческими подозрениями, внезапно покой наш был прерван самым бесцеремонным образом – Оли Тихий, неизменно и раздражающе сияя, ввел в гостиную некого господина, довольно-таки мрачного на вид. Он был вытянут, как прямая струна, взгляд его был мрачный и тяжелый, будто все радости жизни – малые и большие были чужды для него. Одет он был по столичной моде, острые носы его ботинок угрожающе поблескивали. Из нагрудного кармана свисала черная цепочка, вероятно принадлежавшая часам.

По реакции господ, я понял, что гость хорошо им знаком.

– Господа, невероятное событие! Господин Марк Ярузалевский пожаловал к нам после столь долгих месяцев отсутствия! – запричитал Тихий, чуть ли не выпрыгивая из штанов.

Все тут же оживленно стали приветствовать блудного члена Совета пригорода, что, наконец, соизволил явить свою особу нам.

– Смотрите не оробейте, господин Альдофин, – тихо усмехнулся Иваницкий подле меня, пока Натаниэль что-то вещал гостю, – вы же у нас молодой начинающий писатель, а господин Ярузалевский уж очень давно работает на издательском поприще и повидал подобных вам миллионы.

Ах, господин Иваницкий, хотя и признал во мне полноценного джентльмена, что достоин состоять в их высшем обществе, все же он прекрасно помнил поражение на охоте, которое я ему неумышленно нанес, тем самым уязвив его достоинство до глубины души.

– Благодарю за дельное замечание, господин Иваницкий, хотя я его и не просил, – не отрывая взгляда от гостя, парировал я, – но сдается мне, что я в свою очередь достаточно работаю на поприще писательства, и повидал подобных издателей миллионы.

– Правда? – вздернул бровями Иэн, – однако то-то ваших книг на прилавках мы, увы, не наблюдаем.

– Видно потому что их скупают с невероятной быстротой, – с каменным лицом произнес тут же я.

Мне было неведомо, что на это собирался противопоставить собеседник, ведь восторженные возгласы Оли Тихого помешали ему:

– Господин Милон Альдофин, прошу любить и жаловать! – он без церемоний схватил меня за рукав и потянул к себе, дабы представить многообещающему издателю.

Мне как никогда хотелось треснуть господина Тихого, однако именно сегодня приходилось сделать усилие над собой и спускать с рук ему любую вольность, ведь собрались мы в Тихом дворце по случаю дня рождения шумного хозяина.

– Рад встрече, – пожал мне руку господин Ярузалевский, и кожа его была ледянее черного озера в самую долгую ночь.

– Взаимно, – выдавил я улыбку из себя, постаравшись сделать наиболее прилежный и невинный вид.

Глаза этого странного человека, больше походившего на собственную тень, проникали в самые глубины твоей уязвимой души, заставляя беспричинно испытывать страх и ужас.

– Ох, боги! – закричал мне в ухо Оли Тихий, – ведь это же поистине невероятно! – он поспешил объяснить Ярузалевскому, видя его замешательство, – не поймите меня неправильно, господин Марк, но наш господин Милон писатель! И сейчас, прямо в нашем пригороде, он создает очередной шедевр!

Ох, богини, почему этот раздражающий тип ведет себя, как мой личный агент... как мне его уволить?! Желательно навсегда.

– Вот как? – приподнял одну бровь Ярузалевский, – и давно вы этим балуетесь?

– Баловался я, господин Ярузалевский, в детстве, – усмехнулся я, едва сдерживая волну гнева, что вмиг заклокотала в моей груди, – а сейчас я пишу на профессиональном уровне, с каждым днем усовершенствуя свой слог.

– Это похвально, – рассмеялся он тихим, но при этом пугающим смехом, – особенно если учесть, что успеха и признания добиться в этом деле ровно нулю.

Не успел я к всеобщей угрозе обнажить нелицеприятную сторону джентльмена, как он тут же атаковал меня вопросом:

– Не угодно ли вам поведать всем присутствующим, что именно вы сейчас пишете? – спросил он, вальяжно расположившись на диване и закинув ногу на ногу.

– В данный момент я отвлекся от написания книги, так как пишу пьесу и в ближайшем будущем планирую ее поставить.

– О, о! – не в силах сдерживать себя, подпрыгнул на месте Тихий, – боги, господин Милон! Как это чудесно! Я могу вам помочь в реализации вашей пьесы!

Этого только не хватало.

– Пьеса, – скривившись, выдал Ярузалевский, – недостойное дело для писателя.

– М, – протянул я, закусывая губу и подавляя в себе подступающую бурю ярости, – подобное замечание, господин Ярузалеский, недостойно издателя. Мне жаль, – тут же заторопился я, не в силах более оставаться, – но я вынужден вас покинуть – леди Альдофин заждались меня в большой зале.

Когда я выходил из комнаты, взгляд мой зацепился за Иваницкого, что втихомолку глумился надо мной. Смейся, смейся, глупый, посмотрим, кто посмеется последним, когда я женю тебя на Розмари Астраль.

Порог коридора я переступил в крайне раздраженном состоянии и лишь попавшийся на глаза Софиан сдержал во мне гнев.

– Господин Альдофин, – мягко улыбнулся он, – прошу, не слушайте господ, они ничего не смыслят в литературе. Я прочитал вашу рукопись, что вы любезно мне одолжили, и я вас заверяю, что она, не побоюсь этих слов – божественна.

– Правда? – оторопел я, встав посреди коридора, как вкопанный, – так, погоди-ка, – нахмурился я, – ты что же прочел ее целиком?!

– Да, – заверил меня Софиан с полной уверенностью.

– Прямо весь талмуд?! – выпалил я, не унимаясь, – как...? Так быстро?!

– Не хотелось бы прослыть хвастуном, но я очень быстро читаю. К тому же по ночам я страдаю бессонницей, а чтение помогает мне скоротать мучительные часы, – спокойно пояснил Софиан, при этом мягко улыбаясь. – Понимаете, – заговорил он тише, и мы продолжили путь по коридору, – господин Ярузалевский, как и все здешние джентльмены, слишком высокого мнения о своей персоне, поэтому он едва ли замечает что-то поистине значимое.

– Благодарю, Софиан, ты, как и всегда очень чуток, – с признательностью произнес я.

– О, господин Милон, вы всегда можете положиться на меня, – мы подошли к дверям бальной залы, и он посмотрел на меня, – ведь я вам очень благодарен в свою очередь.

– За что? – искренне удивился я.

– За то, что относитесь ко мне, как к себе равному. Прошу, – он отворил двери, и я совершенно растерянный вошел внутрь.

Звезды серебрились пыльной россыпью за огромными окнами широкой бальной залы. Люди кружили, поглощенные пьянящим танцем, ловко перебирая ногами в такт навязчивой музыке, которая словно подгоняла их.

Я решился выпить немного грога возле одного из столов, что ломились от угощений и всяческих вкусностей, дабы успокоить свои и без того расстроенные нервы. Конечно, мне же мало проблем с моим прекрасным семейством, как их еще подкидывает сомнительный Совет! А мне рассказывали, что в подобных клубах господа лишь болтают о хорошеньких барышнях и попивают вино подле камина, наслаждаясь бездельем и леностью, что так присуща молодым наследникам влиятельных кланов! Но мне же, как обычно, несказанно везет!

Я так и остался возле стола, потягивая горячий грог, и с этого ракурса я прекрасно мог наблюдать все, что происходило в бальной зале. Неподалеку от меня стояли два моих недавно приобретенных врага – Редьярд Больфис и Дезмонд Беднам. Они общались в весьма напускной дружеской манере, на самом деле выражая друг для друга скрытую угрозу. Вероятно господин Больфис, воспользовавшись удобным случаем, мягко внушал господину Беднаму старшему, что не стоит приударять за его женой, ведь в приличном обществе так не принято.

К слову сегодня на пиршество в честь великого и до тошноты творческого господина Тихого прибыло немало вампирской элиты из самой столицы. Редьярд безумно желал выдать своих горячо любимых дочерей за приближенных вампиров, дабы укрепить свое и без того весьма прочное положение. Только ему придется столкнуться с препятствием в лице меня, просто он еще не ведает об этом.

Вампирское отребье кружило возле моих красавец кузин, словно демоны над лакомой душой. Они щеголяли в самых изысканных и модных нарядах, кидались остротами, жирно подчеркивали у кого какое состояние и привилегии, словом выглядели так, будто устроили соревнование на звание самого хвастливого и напыщенного болвана, что есть на свете.

Безусловно, нельзя было отрицать того факта, что каждый из них обладал приятной наружностью, приемлемыми манерами и положительным расположением к себе. Однако меня воротило при мысли, что каждый из них видел в моих сестрицах лишь очередную ступень, которая приблизит их к главе вампирской империи. Грудь мою обжигало, когда я наблюдал за жалкими попытками вампирских графов вскружить голову девицам Альдофин, которые в свою очередь были милы и любезны в ответ, но не более.

Вам ничегошеньки тут не светит, можете не пытаться. Я ни за что не отдам ни одну из своих кузин развратной вампирской элите, для которой все человеческое и душевное давно стерто, потеряв последний смысл.

Несмотря на мои переживания, один из кавалеров, что наглым образом отирался возле Роберты, которая, кстати, была давно обещана другому, проявлял неслыханный напор по сравнению со своими сородичами. Он даже умудрился уговорить девушку на танец с ним, и они закружились в вальсе, не замечая моего пристального взгляда, которого я не собирался сводить с них до конца данного действа.

Танец подошел к своему неминуемому концу, и я решил покончить с этим безобразием, пока что господин Натаниэль не вернулся из комнаты Совета. И пускай в последствии господин Больфис наточит на меня еще больше свои клыки, я не могу позволить, чтобы какие-то жалкие кровососы, обращенные с помощью демоницы, помешали моим планам.

Уличив нужную минутку, когда вышеупомянутый господин выйдет на балкон подышать свежим воздухом, ведь в зале стояла смертельная духота, я кинул быстрый взгляд в сторону Редьярда и, убедившись, что он за мной не следит, шагнул следом.

Ночь дышала летней прохладой – воздух приятно обволакивал своей свежестью. Снаружи было тихо, я слышал, как вдали глухо шумит океан.

– Ох, добрый вечер, вы господин Альдофин? Кажется, нас не представили – граф Корнус, первый советник господина Больфис, – сам попался в мою ловушку вампир. Видимо этому глупцу было невдомек, что я не играю особой роли для Редьярда, хотя и являюсь племянником его жены и главою рода. Но для таких, как этот Корнус, подобное много значило.

– Предельно рад знакомству, – слегка улыбнулся я, ощущая как моя дьявольская личина прорывается наружу, – что привело вас в наш скромный пригород?

– Ох, господин Альдофин, – заговорил вампир так и лебезя передо мной, – каюсь, я влюблен в госпожу Альдофин!

– В тетушку?! – издевательски вскинул я брови.

– Нет, в леди Роберту! – выпалил он поспешно, испугавшись самой мысли покуситься на то, что принадлежит Редьярду, – господин Больфис хочет устроить нашу свадьбу, однако я пожелал сначала лично завоевать сердце дамы.

– Неужели? – снисходительная улыбка будто прилипла к моему лицу, и я не в силах был ничего с нею поделать, – вы не знали, госпожа Роберта уже обещана другому господину, и этот господин весьма серьезно настроен.

– Кто же он? Вампир? – напрягся Корнус.

– Нет, но думаю, когда они поженятся с моей кузиной, они сами решат данный вопрос, – покачал я головой, – так что я настоятельно рекомендую вам отойти в сторону, господин Корнус.

– Ох, господин Альдофин! Вы меня напугали, право! Я уж думал, – выдохнул он, полностью игнорируя мои рекомендации, – если он не вампир, так чего же мне опасаться? Сейчас нынче времена, когда люди стали, извините при всем уважении к вам, ниже вампиров. И, стало быть, не ему решать.

– Господин Корнус, вы меня не поняли, – внушающим, тихим голосом проговорил я, пристально глядя ему в глаза, – мне глубоко наплевать на вашу иерархию, я вам лишь сказал в вежливой форме отвалить от моей кузины. Я надеюсь, теперь вы услышали меня?

Глаза парня вспыхнули кровавым оттенком раньше, чем до него дошел весь смысл сказанных мною слов.

– Ты угрожаешь мне? Первому советнику самого Редьярда?

– Это была лишь просьба, – спокойно ответил я, – до угроз дело не доходило, иначе вы бы это почувствовали.

Вампир мигом схватил меня за воротник и неистово прошипел:

– Ты жалкий человечишка, лучше не указывай мне! Я сильнее тебя и за пару секунд могу выпить всю твою кровь, так что советую быть осмотрительнее впредь!

– Славно, – усмехнулся я, – значит, вы выбрали все-таки угрозы.

Я быстрым движением перехватил его руку, которой он вцепился в мой воротник, и второй рукой, схватив его за плечо, с легкостью выкинул господина Корнуса с балкона. Вампир не в силах сопротивляться одной из самых неоспоримых вещей в мире – гравитации, глухо стукнулся о землю.

– Надеюсь, мы поняли друг друга, – удовлетворенно улыбнулся я, глядя ему вслед.

Стоило мне вернуться в залу, мое лицо мгновенно изменилось, засияв излюбленной и удобной для всех наивностью. Вернулись и запоздавшие члены Совета.

Натаниэль, пока я с таким рвением отстаивал его честь и права, уже вовсю кружился в танце с Робертой. Он неотрывно глядел своим бесстыжим взглядом в глаза девушки, и она в свою очередь не отводила своего.

Фелес отправился в ту сторону залы, где не было Консетты. Парень намеренно избегал госпожу Эсмальт – в самом начале вечера он нечаянно столкнулся с нею в дверях, и лицо его тут же беспричинно для окружающих залилось пунцовой краской. Этот тревожный и никем не объяснимый жест взволновал Айрис, которая не хотела терять ни одного кавалера из своего подчинения.

Даниэль с Иэном, как и обычно, отправились в игральную комнату, где господам было дозволено вдоволь подымить.

Я хотел было направиться вслед за ними, как озорница Рири появилась точно из воздуха, шурша своим прелестным платьем темного глубокого оттенка. Ее шея была сегодня обнажена, рыжие локоны убраны в прекрасную прическу.

– Зачем ты выкинул вампира с балкона? – прошептала она, лукаво стреляя глазками.

– А ты следишь за мной? – улыбнулся я, – разве похож я на того, кто может выкинуть с балкона какую-либо нечисть?

– Пожалуй, тот, на кого меньше всего думаешь, как раз способнее остальных это сделать, – Рири кокетливо провела пальчиком по моей груди и, пятясь назад легкой поступью, удалилась от меня, неотрывно глядя в глаза.

Тем временем Натаниэль отвел Роберту все на тот же злополучный балкон, находясь в совершенном неведении относительно того, что там произошло буквально десять минут назад.

Господин Корнус к счастью уже пришел в себя, благополучно залечив свои кости благодаря силе вампирской регенерации и явился обратно в зал в совершенно удрученном состоянии духа. Его помятый вид и понурое лицо в целом говорили сами за себя. Напрасно Редьярд силился всяческими ужимками подать знаки своему последователю помешать свиданию полицейского с его дочерью – господин Корнус отрицательно мотал головой, всем своим видом показывая, что не желает этого делать. Пару раз он бросил красноречивые взгляды в мою сторону – я же преисполненный спокойствия одиноко возвышался возле столов с напитками. Легкая ухмылка коснулась моих губ, когда господин Больфис наконец устремил взгляд зеленых глаз на меня. Он тут же понял, кто послужил виной несостоявшемуся сватовству. Глаза его вмиг полыхнули алым, но вампирская театральщина не произвела на меня никакого впечатления. Я так и продолжал оставаться во власти непоколебимой невозмутимости.

Ох, господин Редьярд, вам следовало еще в прошлый раз воспринять мои слова всерьез.

Пока что я вел безмолвную битву с элитой кровососов, господин Натаниэль продолжал свое сражение на балконе. Летняя ночь очаровывала тишью и прохладой. Лишь самый черствый из людей был не способен уловить романтическое настроение столь дивной поры.

Стоило заметить, что господин Романов, одержав однажды неоспоримую победу над противником, после сильно расслабился и потерял былую хватку. А зря.

– Совсем скоро Лита, госпожа Роберта, – заговорил Натаниэль, облокотившись на балконный парапет спиной, – надеюсь, вы придете на общие гуляния?

– В этом имеется такая необходимость? – слегка улыбнулась Роберта.

– Что за вопрос? – вздернул бровями парень – самоуверенность застилала ему глаза, – обычно в Литу юноши ловят девиц, и если я поймаю вас, то вы будете принадлежать мне.

– Я – вам? – изумилась девушка, все еще продолжая улыбаться, – не думаю, что когда-нибудь стану принадлежать кому бы то ни было. Ведь я не вещь и принадлежу сама себе.

Натаниэль прищурился, не намереваясь ослаблять напор. Как оказалось, упрямым сопротивлением его было еще легче распалить.

– Жена всегда принадлежит мужу, а муж в свою очередь – жене, – он наклонился к Роберте совсем близко, – не понимаю, что в этом плохого?

– Безусловно, ничего плохого в этом нет, но сдается мне, что вы уже почему-то решили все за меня, хотя согласия своего я вам не давала, – девушка поддалась чуть вперед.

– Не давали, не спорю. Но дадите, разве нет? – усмехнулся Романов и, не медля ни секунды, бросился к манящим губам Роберты, пылко впившись в них. Но девушка не оценила данный порыв страсти по достоинству – она тут же вырвалась из его объятий, тем самым еще больше подтвердив свой статус «строптивицы», и залепила главе графства смачную пощечину.

– Вы стали очень дерзки, хотя я вас в этом не поощряла, господин Романов, – вздернула бровями Роберта, вмиг сделавшись холодной и надменной, – вы что-то перепутали. Я не та, с которой могут пройти подобные уловки.

Натаниэль, тяжело дыша, потер щеку, однако глаза его по-прежнему горели неиссякаемым огоньком, полным озорства, что неотрывно глядели на девушку.

– С вашего позволения, – продолжила Роберта, – я покину вас.

– Так и быть, я позволяю вам оставить меня, – Натаниэль расплылся в сладкой улыбке, ничуть не расстроившись от поражения.

Девушка бросила на него надменный взгляд, и поспешно покинула чарующий балкон, что был залит мягким лунный светом.

Данный эпизод не был не замечен господином Больфис, что проводил свою дочь тяжелым взглядом. Натаниэль же, как ни в чем небывало удалился с балкона. Я неустанно поражался его редкой способности не поддаваться унынью и воспринимать любые препятствия, играючи, с легким сердцем.

– Нат, – возникла из ниоткуда перед ним Розмари Астраль.

Ее платье переливалось перламутром, сама она была до боли обворожительна.

– Да, Розмари? – радушно отозвался парень, остановленный столь внезапно.

– Ты не потанцуешь со мной? – нервно закусив губу, спросила девушка. Было видно, что она испытывает крайнюю неловкость из-за своей просьбы.

– Безусловно, о чем речь, – согласился Натаниэль, мягко беря ее за руку.

Он тут же выискал в толпе Роберту, дабы оценить сполна ее реакцию. Однако кузина, не изменяя себе, осталась холодна и равнодушна.

– Как твоя поездка в столицу? Как твои родные? – осведомился Романов у Розмари, когда они закружились в воздушном танце.

Он беспрестанно косился в сторону Роберты, которая танцевала близко, почти рядом, понимая, что вскоре фигуры в танце сменятся и им придется встретиться.

– Благодарю, они в полном порядке, – произнесла Розмари, – вот только хотят выдать меня замуж.

– Кто же этот счастливчик? – поинтересовался парень, хотя по его голосу можно было понять, что ему все равно.

– Я этого еще не знаю, они в раздумьях, – с досадой озвучила вслух свои страхи Розмари, – мы, женщины, все равно, что залежавшийся товар – если нас вовремя не подберут, то придется последовать за тем, кому навяжут. Пускай и против собственной воли.

– Что ты такое говоришь?! – нахмурился Натаниэль, – ты прекрасна, разве не найдется тот, кто захочет стать тебе хорошим мужем?

– Да, – с претензией бросила госпожа Астраль, – например, ты.

На этих словах полицейский, наконец, отвлекся от Роберты, что независимо кружилась рядом, и пристально поглядел своей собеседнице в глаза.

– Что ты хочешь этим сказать? – он вмиг похолодел, – разве с моей стороны тебе когда-нибудь было что-либо обещано?

– Нет, но ты проявлял ко мне привязанность, а девушка может это высоко оценить, – бросила Розмари, сверкая глазами.

Она явно подчинилась и оказалась во власти уничтожающих эмоций и чувств, ибо все советы господина Иваницкого, что были даны на прошлом пикнике вести себя сдержанно и с достоинством, остались незамечены. Подобными разговорами девушка собственноручно закапывала себя в могилу.

– Розмари, я отношусь к тебе с трепетом, ведь мы выросли вместе, и из-за этого я чувствую за тебя некую ответственность, – пояснил Романов тихим голосом, речь его была неспешной, – разве ты не знаешь, что я намерен добиться госпожи Роберты Альдофин? Весь пригород только об этом и говорит.

– С чего бы тебе проявлять к ней столь неожиданную привязанность? – нахмурилась Розмари, явно впадая в безнадежное отчаяние, что словно путы водных растений утаскивали ее на дно.

– Я не намерен оправдываться перед тобой, – отрезал Натаниэль, и тут фигура танца сменилась, и он лицом к лицу столкнулся с Робертой.

– Вы мне не ответите на вопрос, что задала госпожа Астраль? – вздернула бровями девушка, которая в силу своего чуткого вампирского слуха все прекрасно слышала.

– Госпожа Роберта, – мягко улыбнулся Натаниэль, – помниться вы уже задавали мне этот вопрос.

– Но вы, господин Натаниэль, и тогда не дали мне четкого ответа, – тут же парировала она.

Нечто дьявольское промелькнуло в глазах парня, он, все еще неотрывно глядя на Роберту, улыбнулся и, наклонившись к ней со страстью прошептал:

– Вы безумно красивы, изящны, элегантны и что самое главное очень умны. Я не понимаю, – он резко закружил ее и прижал к себе, – как можно задаваться столь бессмысленным вопросом, ведь ответ на него очевиден для всех.

– Но я же ведьма, разве вы не знаете об этом? – зашептала Роберта, глаза ее заблестели.

– Сей факт будоражит мою кровь еще сильнее, – с придыханием ответил Натаниэль, – мне казалось, мы это с вами обсудили еще на пикнике.

– Я не смогу подарить вам наследника, – тут же бросила девушка, будто отговаривала сердечного друга от сомнительной партии.

– Это уже не имеет никакого значения, – ответил парень, тяжело вздохнув, – вам следует кое-что уяснить – я не намерен отступать при любом развитии событий. Мне совершенно все равно, что думает на сей счет ваш дорогой отец, или что воображает общество. Так что советую вам сдаться, ибо сопротивление бесполезно.

Лицо Роберты дрогнуло, она тяжело дышала, совсем позабыв о том, что им пора менять фигуры обратно. Она следовала за парнем, неосознанно доверившись ему.

Натаниэль поцеловал руку Роберты и прошептал:

– Мы позже договорим, надеюсь, вас вполне устроило мое скромное объяснение.

Девушка еще долго прибывала в растерянной задумчивости, что поглотила ее с головой, нагло вырвав из реальности.

– Розмари, дорогая, – вернулся Романов к госпоже Астраль, – я не хочу задеть твои чувства или же ранить тебя, но чтобы впредь между нами не возникало недопонимания, я вынужден тебе сказать все прямо. Я намерен жениться на Роберте. О тебе, как о своей невесте я никогда не думал, но я готов всегда прийти тебе на помощь, знай это. Прошу, не ищи во мне спасения, ибо спасти тебя я не в силах. Не обманывай себя.

Танец подошел к концу, Розмари более не проронила ни слова. Она была уничтожена, разбита вдребезги и потеряна. Ее будто облили ледяной водой, и она не могла двинуться с места, так и замерев посреди залы. Наблюдая эту картину у любого бы сердце сжалось от боли... но меня это несказанно радовало, согревая душу. Ничего, дорогая Розмари, совсем скоро господин Иваницкий утешит твое сердце, явя себя, словно рыцарь во имя спасения.

Подошло время к началу концерта, где местные таланты должны были представить неискушенной публике развлечения. Часть свечей погасили для создания располагающей атмосферы, что было на руку некоторым личностям. Воспользовавшись заминкой, господин Больфис поманил за собой господина Романова, и они вдвоем вышли из бальной залы. Это заставило меня не на шутку встревожиться – Редьярд в силу положения запросто мог запретить полицейскому приближаться к его дочери, и Натаниэль ничего не сможет на это возразить.

Я не в силах оставаться на месте последовал за ними, не страшась быть застуканным. К счастью господа расположились в ближайшей комнате, долго не плутая по огромным и широким коридором бесконечного Тихого дворца.

Притаившись возле дверей, словно крадущаяся тень, я мысленно возблагодарил богинь, что на шее моей висит амулет – лишь благодаря ему мое присутствие не сможет обнаружить даже самая проворная нечисть.

– Как продвигается расследование? – спросил тут же Редьярд, наливая себе выпить.

– Последовательно, – плюхнулся на диван Натаниэль, абсолютно не чувствуя и капли трепета, что обыкновенно свойственно испытывать перед кем-то, кто находится гораздо выше тебя. – В скором времени все разрешиться, уверяю вас. Обождите чуток.

– Прекрасные новости, – усмехнулся Редьярд, усаживаясь на диван напротив, – не боишься, что будут еще жертвы? В Совете? Как его там... Милон? Он же может легко подохнуть от этой нечисти, не зря ль ты его затащил в Совет?

Дыхание мое замедлилось, я напрягся каждой клеточкой своего тела.

– Полно, ему ничто не угрожает, уверяю вас. Милон в полной безопасности, ведь он вступил в Совет недавно, – улыбнулся Романов, – к тому же, я бы никогда не пожелал зла любимому племяннику самой госпожи Филиции Альдофин! Я же увиваюсь за вашей дочерью.

Холодный пот проступил на моем лбу – я даже оторопел от услышанной дерзости. Неужели Натаниэль настолько бесстрашный, что решил заговорить об этом первый?

– Хм, – расплылся в зловещей улыбке Редьярд, – раз уж ты сам об этом заговорил, Нат. Оставить бы тебе мою дочь в покое, пока твое сердце не вырвал кто.

– Кто же посмеет это сделать, господин Больфис? – Романов рассмеялся в голос, чем ввел меня в полный ступор, – неужели вы осмелитесь?

Редьярд посуровел, на лице его смешались безысходность с еле заметным отвращением.

– Уйди по-хорошему, у меня на Роби большие планы, – процедил он, – мой первый советник, вампир, женится на ней. У меня, к сожалению, нет сына – лишь бесполезные дочери, так что не стой на пути именно в тот момент, когда я нашел им применение.

– Она вам что, вещь? – холодно произнес Романов, и мне стало совсем не по себе от этого пробирающего до мурашек голоса, – еще раз повторяю, я заберу Роберту к себе в поместье, и она станет первой леди графства – госпожой Романовой. И если я увижу возле нее хотя бы одного вашего прихвостня, я вам обещаю, господин Больфис, что его грудь неминуемо встретиться с деревянным колом.

Редьярд, сохраняя хладнокровие, усмехнулся:

– Пользуешься, подлец, тем, что я ничего не могу тебе сделать?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Натаниэль, – вы же знаете, я не злоупотребляю своей властью над вами. Так вышло лишь сейчас – наши интересы столкнулись из-за вашей прекрасной дочери.

– Знаешь, Натаниэль, ты, в отличие от своего отца, начинаешь действовать мне на нервы. Господин Эдвард Романов был очень покладист, ты же... – глаза Редьярда покраснели, – Плут Кель говорил мне, что ты слишком дерзишь, наглеешь и ни капли не слушаешься – кусаешь руку, которая тебя кормит. Смотри, как бы я не обернул все в свою пользу.

– Это как же? – скривился Романов, насмехаясь над Редьярдом.

– Уж я-то найду как, – он выпрямился, – советую тебе все же, пока не поздно, взять пример со своего отца и научиться послушанию перед теми, кто сильнее тебя.

Редьярд собрался уходить, как Натаниэль бросил ему вслед:

– Мой отец, господин Больфис, был очень добродушным человеком, и я его безумно уважаю, но, – он горько усмехнулся, – я никогда не стану таким, потому что я хочу отстоять свое. И Роберта станет моей, а ваше влияние на нее с того дня прекратиться.

– Посмотрим, – жутко улыбнулся Больфис, – удиви меня, Романов.

Доли секунды хватило, чтобы Редьярд оказался в коридоре, но я уже порядком навострившись в подслушиваниях, быстро скрылся за одной из ближайших портьер. Меня не покидала мысль, что господин Натаниэль имеет очень влиятельного покровителя, для которого он очевидно и ищет утерянные артефакты Холодного принца. Осталось лишь за малым – выяснить личность этого загадочного кукловода. А главное, зачем ему нужен клинок?

Зашагав обратно, погруженный полностью в свои мысли, я никак не ожидал услышать голос тетушки из гостиной. Это заставило меня вмиг застыть на месте. Поначалу мне даже почудилось, что голос ее звучит лишь в моей голове, и что я неминуемо схожу с ума. Однако придя в себя, я подошел поближе к дверям, откуда мне послышался разговор, и окончательно убедился в своей догадке. Я без зазрения совести припал ухом к двери и стал заниматься уже, вот ужас, привычным для себя делом – грязно подслушивать.

– Несомненно, дорогая Фили, – говорил Оли Тихий, и мороз раздражения пробежался по моей коже, – он охотиться на него и не угомониться, пока своего не добьется. Так что советую либо укрепить защиту вокруг особняка, либо увезти мальчишку куда подальше.

– О переезде не может быть и речи, – парировала Филиция – тон ее был серьезным, как никогда, – лучшая крепость для него, это наш дом. Когда он планирует следующее нападение?

– Думаю, в этом месяце точно, – вздохнул Оли, – учти, в следующий раз он пошлет ни один десяток своих приспешников.

– Это так банально, вовсе не похоже на то, что способен выдать его извращенный ум, – напряженно произнесла тетушка, – как же он умудрился проломить барьер? Неужели подыскал ведьму, что сильнее меня?

– Хм, – протянул Оли, – не думаю, что это возможно... я постараюсь это выяснить... но прошу, будь аккуратна – сама знаешь вампирам хватит и секунды, чтобы убить парнишку. У них приказ – вырвать ему сердце на месте.

– Неужто он приказал это? Не пожелает лично вкусить упоение от свершенной мести, расправившись с моим внуком собственноручно? – с подозрением в голосе проговорила Филиция.

Вмиг мне стало дурно, теперь я точно убедился, о ком они говорят.

– Наверное, слишком сильно желает избавиться от него, – предположил Тихий в задумчивости, – может, устал все эти годы гоняться и теперь боится упустить малейшую возможность?

– Допустим, – протянула Филиция, – что там до Миланы?

– Милана? – повторил Оли, – а что с ней? Она вертится вокруг него в последнее время все реже, знаешь – она не на шутку увлеклась Дорианом Беднамом. – Оли подхихикнул, – Дезмонду ясно дело это все не нравится, ходит и злиться, а сделать ничего не может. Он-то желает женить Дориана на ком-нибудь из Донниковых.

– На Мелоди?

– Эм, не знаю, ему тут не суть важно, главное чтобы была из их клана. А Дориан, – вновь рассмеялся Тихий, – все грезит жениться на Милане. Вот чудак! Она же вампирша, тем более подружка Кая Мора!

Кай Мор?

Кай Мор...

Я беззвучно спустился по двери, прислонившись спиной, утопая в страхе и бессилии одновременно.

Так это он послал того вампира к нашему особняку?

Неужели он нацелен убить моего племянника?

Нет...

Только не это...

Прошу...

Я в оцепенении поднялся на ноги и последовал обратно в бальную залу, словно оглушенный чем-то тяжелым.

Кай Мор... психопат. Убийца, который не пожалеет никого – он может всадить нож тебе меж ребер в любую секунду, и ты ничего не успеешь поделать. Находиться с ним невероятно опасно, его действия абсолютно непредсказуемы.

Когда-то он был вампиром, первым приспешником Холодного принца – его преданность не знала границ и понимания. Но потом между ними произошел разлад, причина которого немногим известна – Кай Мор прогневал Холодного принца и тот с помощью самого черного колдовства сделал из Кая охотника на ведьм. Кай Мор первый охотник на ведьм – за ним последовали остальные двенадцать.

Говорят, он так и не принял свою новую сущность, и до сих пор ассоциирует себя лишь с вампирами. Представить страшно, какую жгучую обиду он затаил на Холодного принца, и какую месть он подготовил для него... или что еще хуже – для его потомков...

Лишь сейчас я осознал, в какой опасности находиться Руслан...

Я вернулся в бальную залу, судорожно размышляя, что же мне делать. Голос, прекрасный голос, что пел, выдернул меня с силой из удручающих мыслей. Не сразу я понял, что сей чарующий голос принадлежит Розмари Астраль, которая в данную минуту исполняла песню на сцене, пока зрители заворожено наблюдали за ней.

Я опустился на стул, неотрывно глядя на девушку – я был поражен, что среди местного общества существует такой невероятный и редкий талант. Ее пение, словно дар богинь, успокаивал дух и ласкал слух.

Недолго пришлось мне прибывать в сладкой неге возвышенного – через ряд взгляд мой упал на рыжие локоны, что, конечно же, принадлежали моей обворожительной воровке. Она незаметно водила руками возле своих коленей, и не ведающему человеку это не показалось бы чем-то подозрительным, но, увы, я слишком хорошо знал ведьм и их нескончаемые уловки. Сердце мое обжигающе переполнялось кровью, я не знал, как помешать негоднице. Рири все неотрывно следила за Розмари, черные глаза ее вовсе не моргали, отчего мне становилось не по себе.

Эта чертовка ворует ее талант!

Прямо-таки у всех на глазах, ничего не стесняясь и никого не страшась!

Порядком занервничав, я решил немедленно прекратить данную провокацию, ведь мне бы еще пригодился дар Розмари в личных целях и позволить упустить его было бы невероятно глупо. Я тут же пробрался меж рядов и, ухватив Рири за руку, потащил вглубь залы, где царили полумрак и приятная тьма.

– Что ты такое удумала? – зашептал я, вглядываясь в бесстыжее личико Рири, которое освещал бледный свет луны.

– Милон, дорогой, что стряслось? – лукаво улыбнулась чертовка, напускно изображая невинность, – на тебе лица нет.

– Не отпирайся, – терял я всякое терпение, – я прекрасно видел, как ты старательно воровала талант Розмари Астраль! Мне известны ведьминские хитрости и уловки!

– Откуда ты так хорошо осведомлен? – продолжала улыбаться девушка, нежно проведя по моему лицу ладонью, – это начинает порядком пугать. Ах, Милоша, ты же обычный смертный, никогда до сих пор не встречавший ведьм. И вот напрашивается вопрос – кто же тебе все поведал о нас?

Ее лицо сделалось серьезным, тьма так и проступала сквозь него. А я тонул в пучине безмолвия, теряясь, что на это ответить.

– Я знаю о воровках все, так уж вышло, – вздохнул я, – а теперь иди и верни то, что забрала у Розмари Астраль!

Она прильнула к моему лицу и строптиво произнесла:

– Нет.

Лакеи суетливо стали зажигать свечи, представление подходило к концу, гости лениво расползались по комнатам. Тьма рассеивалась, поглощенная теплым светом.

– Верни, – непоколебимым тоном настаивал я на своем.

– Нет, – упрямилась она, пронзая меня взглядом.

Свет озарил залу, заиграла ритмичная музыка, а мы так и продолжали стоять посредине комнаты, словно два упрямца.

– Этот прием такая скука! Тебе не кажется? – вдруг спросила Рири, решив ловко увильнуть от темы разговора.

Вокруг нас уже образовалось плотное кольцо из кружившихся пар.

– Тихий дворец на то и носит такое название, дорогая, здесь всегда скучно для таких, как мы с тобой, – ухмыльнулся я, – а ты сделала бы мне большое одолжение, если бы не убегала от темы беседы. Верни, будь добра, талант Розмари.

– А ты в таком случае верни того вампира, что выбросил с балкона, – она приподнялась на носочки и зашептала мне на ухо, – или тех демонов, с которыми так жестоко расправился в лесу на охоте.

Рири отпрянула от меня и наши глаза встретились, утопая друг в друге.

– Все-то ты видишь, все-то ты знаешь, – протянул я на придыхании, безмерно наслаждаясь ее коварством, – только доказательств у тебя все равно нет.

– Да кто же тебе сказал такую глупость? – засмеялась Рири, и, проведя рукой в воздухе, добавила, – пора искоренить скуку.

Волна теплого, волнительного ветра пронеслась по зале, и все свечи до единой потухли. Тьма накрыла всех присутствующих, лишь свет от луны отражался в хрустальных люстрах, рассыпая суетные блестки света по комнате.

Неминуемо поднялся шум и шепот растерянных и не на шутку взволнованных гостей – лакеи заметались в бессилии, дабы поскорее рассеять поглотившую дворец тьму.

– Что ты творишь? – улыбаясь, прошептал я, схватив виновницу за подбородок.

– Что хочу, – прошептала Рири в ответ, и огромные высокие окна распахнулись настежь от резкого порыва ветра, что налетел столь внезапно в безветренной ночной тиши, – то и творю.

Ветер забил в окна, стекла пав под таким сильным натиском не выдержали и разбились – осколки разлетелись в разные стороны, поблескивая во тьме.

– Это ведьмы... – выдохнул кто-то в бессилии, и остальные, словно истерическое эхо, тут же подхватили.

– Это ведьмы!

– Ведьмы здесь!

– Ведьмы пришли за нами!

Поднялась ужасная паника – бальная зала погрузилась в истинный хаос. Каждый помчался к выходу со всех ног с таким остервенением, будто сама смерть уже явилась по их души, занося блестящую косу. Поразительно, насколько люди мнительны и легко внушаемы – как легко им порой поверить в угрозу для их собственной персоны без логики и мотивов, нежели податься хотя бы раз здравому смыслу.

Ребекка не сводила с меня своих темных глаз, что казались еще чернее в ночи.

– Нравится? – усмехнулась она, выжидая мою бурную реакцию негодования.

– Очень нравится, – выдохнул я, и, поддавшись в очередной раз вожделенному чувству, впился Рири в кровавые губы, чем немало ее удивил.

Я нащупал ее руку, и быстро отпрянув от девушки, потащил ее к выходу, стараясь огородить от безумной толпы, что страшнее любой ведьмы.

Выбравшись из этого кипящего котла, я спокойно вздохнул, пересчитал всех кузин, убедившись в их целости и сохранности. Рири побежала к сестрицам, а я утомленный беспричинной суетой, прислонился спиной к холодному камню, из которого было выложено поместье.

– Ох, Милон, ты цел! Слава богам! – выдохнул Натаниэль, подбежав ко мне, – что это такое было?

– Понятия не имею, – соврал я, удивленно пожимая плечами.

– Неужели и, правда, нападки ведьм? Но их уже давно никто не видел в пригороде, – в задумчивости произнес Романов, и добавил на полтона тише, – если не считать, конечно, твоих кузин. Но это надеюсь не они?

– Это не они, – твердо произнес я, – им это вовсе незачем.

– Так... ладно, разберемся.

Тут взгляд Натаниэля зацепился за господина Корнуса, что подошел к Роберте, которая скромно стояла возле фонтана, и начал с жаром объясняться.

– Это что еще за петух возле моей Роберты отирается? – возмутился Натаниэль, говоря это сам себе, – обожди, Милон.

Хлопнув меня по плечу, полицейский решительным шагом направился к неугомонному вампиру.

– Эй, дружок, чего забыл тут? – крикнул он ему на ходу, совершенно ничего не стесняясь.

– Прошу прощения, вы это мне? – изумился Корнус, который видимо, решил объясниться с Робертой, но не успел этого сделать.

– А кому же еще? – усмехнулся Натаниэль, подойдя к сопернику, – вам что-то нужно от госпожи Альдофин?

– Мы вообще-то разговаривали, пока вы, господин, не прервали нас таким наглым образом, – процедил вампир недовольно.

– М, – протянул полицейский, и одним быстрым и ловким движением выкинул противника в фонтан!

Мда, у господина Корнуса вечер сегодня явно не задался.

Роберта лишь выпучила глаза, насилу подавив изумление. Редьярд завидев сей беспредел издалека, вмиг оказался возле происшествия.

– Натаниэль, что здесь твориться? – выпалил он, видя, как его первый советник пытается выбраться из фонтана.

– Да вот застал господина Корнуса в фонтане, это нарушение, – полицейский поспешно свистнул, – эй, карету подайте – в участок его.

– Нарушение? – лишь смог вымолвить ошарашенный Корнус, глядя во все глаза на Романова. Ледяные капли беспомощно стекали по его бледной коже.

– Ты шутишь? – растерянно улыбнулся Больфис, абсолютно ничего не понимая.

– Какие шутки? – усмехнулся Натаниэль, и тут же наклонившись к Редьярду, произнес, – для вас что, господин Больфис, работа полицейского и закон в целом какая-то пантомима что ли? Купание в фонтанах на празднествах запрещено – за это и статья имеется. Иначе в порыве веселья можно и потонуть.

– Ради всего святого, он вампир! – зашептал гневно Редьярд, осознав, что полицейский не шутит. Абсурдность ситуации будоражила в нем спящую злость.

– Закон нынче един для всех – в этом и состоит его прелесть, – ухмыльнулся Натаниэль, весьма довольный собой.

В этот миг карета уже подоспела и несчастного господина Корнуса, промокшего до последней нитки и униженного до последнего волоса, поместили в экипаж и увезли, как и было обещано, в участок.

Я, поймав растерянный взгляд вампира, помахал ему напоследок. Редьярд же последовал за своим советником, выражая молчаливую враждебность.

– Это было излишне, господин Натаниэль, – произнесла Роберта, когда они остались с полицейским вдвоем, – молодой человек лишь хотел забрать свои ухаживания назад, поэтому и подошел ко мне сказать об этом.

– Отчего же эта особа королевских кровей передумала? – пренебрежительно вздернул бровями Романов.

– Он объяснился, что мой дорогой кузен против нашего с ним союза, и в доказательство непоколебимости своего решения братец сбросил господина Корнуса с балкона Тихого дворца, – Роберта мило поджала губы, выжидая реакцию Натаниэля.

Не сразу до него дошел весь смысл ее слов. Он нахмурился и ошарашено выпалил:

– Кто?! Милон?!

– Более кузенов у меня не имеется, – удовлетворенно произнесла Роберта.

– Как...? Позвольте, – нервно рассмеялся парень, не веря собственным ушам.

– Мой брат таит в себе намного больше интересного, чем позволяет увидеть окружающим, – с достоинством выдохнула Роберта, – в этом и кроется его сила.

Романов бросил в мою сторону внимательный взгляд и еще долго не мог поверить в услышанное.

Богини, меня раскрыли?

Ха... что же теперь делать...?

Ха-ха...

Как бы не так, господин Натаниэль, я уверен, что вы скрываете от меня не меньше, при этом втягивая в свою игру.

И ваше раскрытие это всего лишь вопрос времени.

2.

Присутствие господина Больфис в доме начинало порядком напрягать меня. Его неудачная попытка выдать Роберту замуж в своих личных целях с треском провалилась, и он быстро сдался по неведомой мне причине. Забавно было то, что ни сопротивление Филиции, ни самой Роберты Редьярда нисколько не смутили, однако ж, протест со стороны господина Романова сразу заставил главу вампиров переменить курс.

На следующее утро после приема в Тихом дворце, господин Больфис выразил нестерпимое желание вернуться в столицу якобы по неотложным делам.

– Разве ты не останешься на прием в честь Милона, который мы устроим уже на этой неделе? – осведомилась тетушка за завтраком у супруга. Хотя слова и подразумевали под собой нотки беспокойства, тон Филиции был равнодушнее обычного.

– Нет, увы, дела! Мне все-таки придется отбыть... не расстраивайся только, – с сожалением в голосе вздохнул Редьярд.

– Избавим друг друга от лишних условностей и будем считать, что я выражаю искреннее сочувствие по этому поводу, – фальшиво улыбнулась тетушка, оторвавшись на миг от газеты.

Подобно матери кузины никак не отреагировали на скорое отбытие дорогого родителя – это событие осталось ими вовсе незамеченным. Ведь у них и без того было полно забот – долгожданный прием в честь неожиданно объявившегося наследника клана Альдофин занял собою все мысли и дела моих домочадцев. Я, оставленный, как и обычно, без права на выбор, был вынужден помогать своим дамам в уборке, готовке, украшениях и самое страшное – планировании банкета.

Я прекрасно знал, был уверен, что данный прием имеет еще один характер, ведь госпожа Альдофин, будучи не любительницей гостей, вряд ли устроит подобные пиршества ради праздного веселья или соблюдения приличий. Мне неустанно казалось, что она опять что-то замыслила и от этого суетные мурашки – предвестники недоброго, бегали по моей коже.

Пока я погряз с головой в хозяйственных делах и размышлениях о предстоящем событии, ко мне зашел Софиан вернуть рукопись и выпить чаю. Мы славно провели время в беседке, обсуждая различных писателей, и я все больше привязывался к своему доброму другу. Все чаще мои мысли обращались к тому, чтобы переманить Софиана в свое услужение.

Мы распрощались на самой светлой ноте, и под вечер я решил зайти в библиотеку, дабы найти одну из книг, что мне посоветовал Софиан. Время ужина закончилось, легкие сумерки покрывали дымчатое небо – вокруг особняка стояла приятная летняя тишина, даже рокот сверчков не тревожил здешний покой.

По своей глупой неосмотрительности меня заметил господин Больфис из бильярдной и поманил к себе. Оставалось лишь проклинать все про себя и, повиновавшись, подойти к главе вампиров, которого я нарочным образом старался избегать.

– Вы, господин Альдофин, и впрямь загадка, – начал издалека он, ударив кием по шарам, и они без права выбора разлетелись по бильярдному столу.

– Прошу прощения? – лишь оставалось вымолвить мне, опустившись на диван. Я прекрасно понимал, в какое русло направляется наш разговор.

Поначалу господин Больфис воспринимал меня, как глупого несмышленого мальца, что бросает угрозы на ветер, он никак не ожидал, что я подкреплю их весьма решительными действиями.

– Корнус сказал мне, что не хочет связываться с человеком, которому под силу выкинуть вампира с балкона, – усмехнулся Редьярд, при этом не глядя на меня. Он приноравливался ударить по шару, – да к тому же, не просто какого-то там вампира, а весьма сильного и могущественного.

– Я искренне не понимаю, о чем вы толкуете, – я решил отпираться до последнего, облокотившись на спинку дивана и посмотрев в окно, – господин Корнус вероятно сильно ушибся головой вчера, когда господин Романов искупал его в фонтане.

– Откуда же ты такой взялся? – Больфис сделал удар, и удовлетворенно выпрямился, небрежно облокотившись обеими руками на кий, – неужели за всю свою жизнь Оскар ни разу не упоминал о существовании своей старшей сестры, что живет в их фамильном особняке?

Я поглядел на него, преобладая во власти полного спокойствия.

– Мой отец заверил меня, что вся его семья погибла во время Кровавого переворота, а госпожа Филиция, – я ухмыльнулся, – была взята господином Монтеро в плен, в тот самый момент, когда Холодный принц бесследно исчез из-под вашего носа, господин Больфис.

– Ах, ты чертенок, – он потер подбородок, положив кий на бильярдный стол, – ты мне нравишься все больше и больше.

– Сомневаюсь, господин Больфис, я же мешаю вашим планам, – повел я плечами, – разве вас не раздражают те, кто встают у вас на пути?

– Ты особый случай – мы оба это знаем, – он налил себе ежевичного вина, – не хочешь выпить?

– Нет, благодарю.

– В таком случае, с твоего позволения, я выпью, – кровавый напиток, подобно тому, что течет в наших венах, заполнил бокал, – Милон, разве за все свое существование ты ни разу не слышал о моей жене? Ее особу неустанно упоминают в прессе. Раз ты знаешь меня, то должен был знать и о том, что твоя тетушка жива.

– Вы правы, – согласился я, поджав губы, – но, увы, все свое детство я провел в странствиях по западным странам. Из-за работы отца мы с матушкой были вынуждены следовать за ним. Вскоре я был отправлен на учебу в Эльфляндию, а там, как вам известно, запрещено все, что может быть связанно с вампирами.

– Хм, допустим, принимается, – он в задумчивости сделал глоток и, перепрыгнув через спинку против стоящего дивана, плюхнулся на него, – чем же объяснял твой отец то, что вы жили не в фамильном доме?

– Ничем, мой отец редко оправдывался передо мной, – я невольно поморщился – мысли об отце вызывали у меня неприятные чувства, – к тому же его работа подразумевала под собой скитания по миру, без возможности где-либо осесть.

– Не смущает тебя, что я устроил допрос? – невинно улыбнулся Редьярд, – или ты заранее подготовил ответы?

– Ничуть, наоборот мне понятно ваше недоверие, – спокойно ответил я, – вы здесь отец и муж, поэтому вам важно знать, что я не проходимец.

– Не хочешь стать вампиром, дружок? – спросил он неожиданно, – жаль, если пропадет такой редкий потенциал.

Я поднялся, ухмыляясь и подойдя ближе, произнес:

– Благодарю, господин Больфис, но я ценю свою свободу, не поймите меня неправильно. Мне слишком хорошо известно как все нынче устроено в вашей вампирской элите – все ваши клыкастые последователи трепещут от нескончаемого страха, боясь невольно оступиться или прогневать вас, ведь, – я жутко улыбнулся, – если, не приведите богини, это произойдет, вы с помощью заклинания крови уничтожите их, буквально разодрав на куски. Мне известно, сколько ведьм работает на вас, чтобы быть в безопасности. Мое почтение.

С этими словами я развернулся и направился к двери.

– Откуда же тебе все так досконально известно, дружочек? – бросил мне вслед Редьярд, силясь задержать меня любыми способами.

– Как вы сами сказали ранее, – обернулся я уже в дверях, – у меня очень редкий потенциал, господин Больфис.

На следующее утро глава вампирской империи к всеобщей радости покинул дом на холме, что сильно сказалось, как на настроении кузин, так и на атмосфере в целом. Завтрак на удивление проходил неспешно за привычной чашечкой черного кофе, поджаренных тостов на печи с клубничным джемом и свежим свертком новостной газеты.

– Вы можете себе представить, – влетела в столовую растрепанная Франческа. Лента с ее пояса безвольно свисала вдоль юбки, на что мне только и оставалось, что осуждающе промолчать. – Наша местная школа, в которую ходила Скарли, сгорела этой ночью!

Новость и впрямь шокировала моих домочадцев. Алессандра так и застыла с подносом шоколадного печенья на полу пути к столу, Филиппа бросила любопытный взгляд в сторону Скарлетт, что в немой тревоге застыла с вилкой в руке. Роберта нахмурилась, Мэри приложила руку к груди, тщетно пытаясь нащупать свое не бившееся сердце, Русланчик ощутив внезапное смятение вокруг себя, боязливо огляделся. И лишь неугомонная Рири скосила на меня взгляд в некой усмешке.

Я силился сделать безучастный вид, что якобы вовсе не понимаю ее не скрытых намеков.

– О боги! – воскликнула, наконец, Алессандра для пущего драматизма, – директор школы не пострадал?

– Нет! – взволнованно выпалила Франческа, ей доставляло несказанно удовольствие пристальное внимание к ее особе, – он цел и невредим, потому что в школе никого не было!

Франческа плюхнулась рядом с Филиппой и стала обмахиваться замызганным веером так, словно все это приключение окончательно выбило ее из сил.

– Жаль, – выдала Алессандра, и с достоинством удалилась на кухню вместе с шоколадным печеньем, на которое я имел свои виды.

– И сильно сгорела школа? – поинтересовалась Роберта.

– Дотла! Говорят, горела синим пламенем и огонь, что удивительно, не перекинулся на лес! – выпучила глаза Франческа, отпив крови из бокала, – а вы знаете, что это значит!

– Что же? – решился полюбопытствовать я.

– То, что здесь не обошлось без колдовства, господин Милон, – деликатно пояснила Филиппа.

– Неужели кому-то надобно сжигать провинциальную школу, да еще и с помощью колдовства? – недоумевал я.

– Возможно, там произошло то, ради чего пришлось прибегнуть к столь изощренному способу, – предположила Роберта.

– В любом случае, лесник мне сказал, – возбужденно заявила Франческа, – что никто не собирается ее восстанавливать, ведь у Совета нет на это средств! Так что ученикам больше незачем туда ходить!

Я украдкой посмотрел на Скарлетт – она улыбнулась в тарелку, стараясь не подавать и малейшего вида, будто испытывает хотя бы какие-то чувства относительно данного учебного заведения.

– Благо нам школа без надобности, – неунывающе произнес я, – Руслан обучается на дому. Так что сгорела она или нет – не имеет особого значения.

Скарлетт поглядела на меня до боли вдумчивым и серьезным взглядом, а вот Рири... кажется не оставляла попыток уличить меня в чем-то, но в этот раз она ошиблась на мой счет – советь моя была абсолютно чиста.

– К черту эту школу, – подала голос Филиция, неожиданно проявляя интерес к беседе, – Милоша прав, кому она сдалась?

Милоша?!

Что за непочтение?!

– Кстати, Милон, – вновь заговорила госпожа Альдофин, посмотрев на меня поверх газеты своим пронзительным, бьющим точно в сердце, взглядом, – как продвигаются дела с моей просьбой?

– Вы, верно, хотели сказать «приказом», – не удержался я от ядовитого комментария, – отлично. Я собираюсь поставить пьесу, и надеялся, что вы, дорогие кузины, – я оглядел сестриц и как ни странно они не выражали ни малейшего недоумения или удивления, будто заранее были в курсе дел, – поможете мне в ее реализации.

– Мы в вашем распоряжении, господин Милон, – слегка приподняв уголки губ, произнесла Роберта мягким тоном, и дьявольская личина проскользнула в ее обличии.

– Если все пройдет, как по маслу, солнышко, ты будешь окончательно принят в семью, – прищурилась Филиция, отложив газету в сторону. Вмиг цепкость и коварство охватили ее, что по обыкновению дремали глубоко внутри в столь ранее время суток.

– Все будет исполнено в лучшем виде, тетушка, – улыбнулся я.

Заговор путами обвивал дом на холме, и жертвы злых ведьм даже не догадывались об уготованной им участи.

3.

Вот и настал день приема в доме на холме в честь неожиданно объявившегося наследника клана Альдофин.

Все комнаты сверкали чистотой, шкафы ломились от подготовленных угощений, долгожданные платья, что с утра доставили из ателье Мадам Батье, выжидали своего заветного часа, дабы затмить собою всех остальных.

Кузины старательно изображали беспокойство и суету по случаю празднества, но я-то прекрасно знал, догадывался, что дело тут нечисто. Я добровольно выжидал бурю, намеренно не вмешиваясь и не силясь узнать, в чем тут дело.

С утра мне посчастливилось зайти на кухню в тот момент, когда Франческа со Скарлетт в очередной раз затеяли глупый спор на тему, которую я не желал знать. Мне лишь хотелось выпить воды и поскорее удалиться.

– Да не приедет барон Лисц в нашу глушь! – возмущенно протестовала Скарлетт, помешивая нечто темно-бурое в маленьком котелке.

Не хочу знать что такое, а главное для кого она это готовит.

– Конечно, приедет! Я вчера нагадала, что некий богатый эльфлянский гэс, родом из самой столицы Рахатска, сердца Эльфляндии, будет на нашем празднестве! – махала руками Франческа и неминуемо, как вы уже могли догадаться, зарядила мне локтем прямо в глаз.

– Да почему именно барон Лисц?! – нахмурилась Скарлетт и продолжила более интенсивно размешивать подозрительное варево в котле.

– Как это почему?! – закричала возмущенно Франческа, и на секунду мне показалось, будто я и впрямь оглох на правое ухо. Девушка тем временем постучала по столу старой гадальной картой – лишь сейчас я заметил в ее руках целую колоду, что местами заметно истерлась, – барон Лисц приближен к эльфлянским монархам! Как я еще, по-твоему, познакомлюсь с принцем, Скарли?!

Скарлетт демонстративно закатила глаза, обернувшись к сестре и с ложки, которой она только что мешала сомнительное зелье, слетело пара капель темной жидкости.

– Вынуждена тебя огорчить, но я считаю, хотя не только я – все считают, что ты, Франи, не познакомишься здесь с принцем!

Франческа выдержала красноречивую паузу, и, поджав губы и тяжело дыша, проговорила сквозь зубы:

– Что это еще значит?! Ты что же, Скарли, не веришь картам?! – девушка яростно потрясла рукой с замызганной колодой.

Что-то глубоко внутри кричало мне, что на кухне вскоре произойдет драка и нужно как можно скорее уносить отсюда ноги. Но я, так и не нашел то, зачем пришел сюда. Поиски мои не увенчались успехом, даже когда я заглянул в шкафы, где томились в ожидании подготовленные кушанья и лакомства, хотя мне было строго-настрого запрещено даже глядеть в сторону этих шкафов.

Пока я бродил в печали по кухне, мои прелестные кузины, эти неоценимые леди, уже вовсю дрались друг с другом. Я по собственной оплошности прослушал кульминацию конфликта, но догадывался, что мнения сестер относительно принца все же так и не сошлись, и это закончилось обоюдной агрессией.

Я устало поглядел на них, даже не силясь принять хотя бы на секунду участливый вид. Обе девушки вцепились друг другу в платья, а мне лишь оставалось радоваться, что не я оплатил данные наряды. Тут взгляд мой неожиданно обнаружил кружку на столе, что была заботливо прикрыта крышечкой. Я, преисполненный жажды, приоткрыл крышку и, о богини, наконец, нашел глоток живительной влаги, не веря сам себе.

Стоило сделать мне пару глотков, как тело мое вмиг потеряло над собой контроль – я ослаб и повалился наземь, потеряв последнее сознание. Это событие было достойно того, чтобы мои дорогие кузины отвлеклись от своего жаркого спора и замерли, в ужасе уставившись на меня. При этом каждая из них неосознанно продолжала держаться за платье другой.

– Что за черт, Франи? – тяжело дыша, прошептала Скарлетт.

– Н...не знаю, – еле выговорила девушка в ответ, аккуратно подходя ко мне, словно к дикому демону.

– Только не говори, что ты оставила настой из белены в кружке на столе, – процедила сквозь зубы Скарлетт.

– О нет... я не могла... – произнесла девушка, но вмиг ее лицо изменилось – последовал тяжелый вздох, Франческа поморщилась и пристыжено призналась, – да... я не убрала ее. Рири нас на костре сожжет.

В это мгновение в кухню с улицы вошла Роберта. Она была невероятно модно одета для выхода в город. С независимым видом девушка оглядела сестер и надменно произнесла:

– Все дурью маетесь, а я иду в салон кружев и шляпок «Исталье», чтобы блистать на сегодняшнем приеме, – и с этими словами она самодовольно забрала какие-то бутылочки с полки и удалилась, даже не удостоив своим драгоценным вниманием мое нечастное тельце, что распласталось посреди кухни.

Этот выпад никак не отразился на моих кузинах. Даже Франческа воздержалась от того, чтобы по обычаю закатить глаза.

– О, боги! – воскликнула Скарлетт, словно громом пораженная.

Она бросилась ко мне, в страхе проверяя мое дыхание. Франческа тем временем быстро начала осматривать кухонные полки с травами и зельями, видимо силясь отыскать среди них противоядие.

– Боги, у нас закончилась персиковая корица! – она в бессилии отступила от шкафов и склонилась надо мной с весьма жалостливым видом, – жаль, Мэри уже успела привязаться к нему, да и матушке он вроде был полезен.

– Что ты такое несешь?! – злостно прошипела Скарлетт, – ноги в руки – делай противоядие и живо в лавку!

– Мы не успеем! Давай бросим его тут и заметем следы... иначе...ах Рири предупреждала, если с него хоть волос упадет, то нам не поздоровиться, – Франческа схватилась за волосы, хотя в ее наружности и проглядывалось безжалостное дьявольское хладнокровие.

– Ты спятила?! – выпалила Скарлетт, придерживая мою многострадальную голову, – быстро заливай все в котел, я не шучу!

Последние слова были произнесены с особой яростью и неистовством, и это незамедлительно подействовало – Франческа заторопилась, и через пять минут зелье было готово. К нему лишь недоставало злополучной персиковой корицы.

– Я замедлила действие яда, – проговорила Скарлетт и тут же приказным тоном распорядилась, – в телегу его!

– Зачем? Не проще ли мне его донести по-быстрому, купить корицы, на месте дать зелье и вернуться уже с вменяемым Милоном? – вздернула бровями Франческа, предлагая свои вампирские услуги.

– Как ты объяснишь прохожим бессознательное состояние кузена? – Скарлетт заговорщически приблизилась к сестре, – никто тебе конечно на это ничего не возразит, однако, пойдут слухи, Франи, понимаешь? И это может дойти до ушей Рири... как тогда с ее куклами вуду.

– О, нет, не вспоминай! – испуганно прошептала Франческа, словно ее это поразило в самое сердце, – она ведь тогда подумала на тебя и в отместку отвязала северного демона на горе и он сбежал!

Франческа выпучила глаза и резко закрыла рот обеими руками, поняв, что проболталась.

– Так это была она?! – выпалила Скарлетт, но вмиг обретя прежнюю уверенность, заявила, – но что ж, это правда я сожгла ее кукол вуду.

Скарлетт ничуть не испытывая вины, взяла меня за ноги и потащила к заднему выходу с кухни, направляясь к старой, повидавшей лучшее время, телеге. Франческа же, обладая быстротой перемещения, подвезла транспортное средство нам навстречу. Я был погружен и прикрыт надежно покрывалом, дабы не вызывать излишних вопросов со стороны прохожих.

Кузины быстрым и решительным шагом пересекли поляну, опасливо озираясь по сторонам, дабы не нарваться ненароком на кого-нибудь из домочадцев, особенно это касалось Рири. Она была бы крайне недовольна, что объект ее сердечной привязанности, на которого она имела свои виды и планы, находиться на пороге смерти благодаря сестрам.

С успехом покинув окрестности особняка, мы ускорили наш ход. Телега громыхала по ухабистой дороге, несчастная Франческа катила ее, подталкивая сзади, отчего неслись мы с невиданной скоростью. Хорошо, что разум мой покинул тело, ибо я, верно, лишился бы души, узрев самолично данную поездку.

Пригород погряз в привычной повседневной суете, небо вновь хмурилось, нависая недобрым мрачным небосводом над местными жителями. Убогая телега, которая казалось, развалиться прямо на ходу, вызывала немало любопытных взглядов у окружающих. Их можно было понять, ведь не каждый день увидишь леди столь высокого статуса в сопровождении такого транспортного средства, которое к тому же не было запряжено лошадьми.

– Не гляди на них, – бросила Скарлетт сквозь зубы, косясь на прохожих, что одаривали девушек удивленными взглядами.

– Это они глядят на нас, Скарли, – прошипела в ответ Франческа, нервно кусая губу.

– Наконец мы дошли, вот лавка, – выдохнула Скарлетт, но как оказалось поспешно зря.

Время поджимало – моя жизнь утекала с каждой секундой, а на пути моих дорогих спасительниц появился никто иной, как Габриэль Беднам.

– Госпожи Альдофин! – выкрикнул он на всю улицу, едва завидев их. Он помахал рукой в знак приветствия, будто старый хороший знакомый.

– Вот черт! – выругалась Франческа, невольно выпустив телегу из рук, и транспортное средство вместе с вашим покорным слугой покатилось вниз по дороге, которую мы только что миновали.

Вскрикнув от досады парочку ругательств, Франческа тут же бросилась ловить упущенную повозку, а вместе с ней и мое бездыханное тело.

Таким образом, Скарлетт вновь предстояло встретиться лицом к лицу с тем, кого она избегала больше остальных. Габриэль радостно подошел к девушке, снимая шляпу.

– Как вы здесь? Разве все ваше время не занято приготовлениями к приему в честь вашего братца? – широко улыбнулся Габриэль, сверкая клыками.

– Нет, нет! – улыбаясь, заверила его Скарлетт, – всего лишь маленькая неприятность – у нас закончилась одна приправа. Так что мы с Франческой решили быстро сбегать за ней в город, так как Алессандра уже начала готовить блюдо. Не пропадать же добру.

Небывалая растерянность проступила на лице младшего Беднама – он никак не ожидал столь ласковых слов от девушки, особенно если учесть, при каких обстоятельствах они расстались в прошлый раз. Скарлетт была так мила и даже улыбнулась ему, на что парень не знал, что ответить. Но будучи недоверчивым человеком по натуре, Габриэль вмиг заподозрил что-то неладное.

– Вот как... – протянул он тягучим тоном, – а что это за уродливая телега, которую ловит ваша сестра?

Парень указал пальцем в сторону Франчески, что мчалась стремглав по склону вниз, беспощадно распихивая прохожих, лишь бы ухватиться за несчастную повозку.

– Это... – запнулась Скарлетт, вымученно прикрыв глаза. Она явно была застигнута врасплох и злилась на себя за неправдоподобное вранье, – это матушка просила нас забрать кое-что для сада... статую купидона.

– Правда? – вновь протянул Габриэль, – знаете, госпожа Скарлетт, то, что в телеге, вовсе не похоже на статую. Не те очертания...

Он злорадно улыбнулся, и улыбка эта не сулила ничего хорошего. Тем временем Франческа уже достигла своей цели и вернулась к сестре, крепко вцепившись в телегу своими черными длинными ногтями.

– Чего этому тут надо? – выпалила девушка, едва заметив Беднама.

– И вам добрый день, кажется, будет дождь, – Габриэль поглядел на небо, что хмурилось с самого утра, – так что поторопитесь, а то намочите своего купидона.

Воспользовавшись заминкой, он вмиг ухватился за покрывало, за которым скрывалось мое бессознательное тело, и попытался обнаружить мое непосредственное присутствие. Однако Скарлетт быстро среагировав на провокацию, треснула по руке парня, при этом прошептав какое-то заклинание.

Габриэль отлетел на пару шагов назад, но ловко удержавшись на ногах, миновал участи оказаться на земле. Франческа вмиг приняла воинственную позу.

– Вот гад! – возмутилась она, но парень не обратил на нелестную характеристику внимания. Он неотрывно глядел на Скарлетт, выжидая от девушки дальнейших действий.

– Что там такое? – спросил он ехидно, – похоже на очертания человека. Вы прячете очередной труп, леди?

– Бежим! – коротко скомандовала Скарлетт, и Франческа, подхватив телегу, ринулась прочь со всей вампирской прытью.

Скарлетт же не обладая подобным преимуществом, побежала с той человеческой быстротой, на которую только была способна. Габриэль, недолго раздумывая, ринулся за ней. Быстро нагнав девушку, он попытался дотянуться до нее, но лишь зацепился за гребень, что красовался в ее шоколадных волосах. Внезапно нога парня задела о предательский камень на земле и господин Беднам с грохотом упал наземь, поднимая при этом непроглядный столб пыли.

Так неудачная погоня была окончена.

Впоследствии персиковая корица была куплена без каких-либо препятствий, зелье влито в мое бездыханное тело, и я уже открыл глаза на кухне нашего особняка.

– Милон? – подала голос Франческа, виновато склонившись надо мной, – ты жив?

– Нет, мертв, просто глаза открыл поглядеть в последний раз на вас, на моих убийц, – процедил я похоронным голосом, все еще глядя безжизненно в потолок, – вы, что же решили от меня избавиться? Могли бы хотя бы подождать приема!

– Нет, Милон! – сердобольно сморщившись, пролепетала Франческа, – прости нас! Боги, только обещай – Рири ни слова! Мы не хотели тебя травить, но так вышло... обещаю, мы сделаем, что угодно для твоей пьесы!

– Мы? – протянула удивленно Скарлетт, приподняв манерно брови.

– Да, мы! – недовольно пихнула ее Франческа, – мы обе виноваты!

– Это ты не убрала настойку, хотя я тебе десять раз сказала убрать ее в шкаф! – закипала Скарлетт, хмуря брови.

– Я отвлеклась на карты! Ты мне не верила, вот я и отвлеклась! – обиженно выпалила Франческа, совсем позабыв обо мне.

– Твои карты несут полную чушь, потому что ты неправильно гадаешь! – парировала Скарлетт, встряхнув головой.

– Да что ты понимаешь?! – скривилась Франческа, но вмиг ее лицо изменилось, она вытаращила глаза и растерянно пролепетала, – боги, Скарли, где твой гребень...?

Девушка суетливо стало ощупывать свою прическу на наличие вышеупомянутой вещицы, но так и не обнаружила ее.

– Боги, только не это... паршивец Беднам выхватил его, когда гнался за мной, – в ужасе осознала Скарлетт, и, поднявшись на ноги, стала беспокойно расхаживать по комнате.

– А что собственно такого в этом гребне? – решил я напомнить о себе, как о главном пострадавшем, которого бесцеремонным образом проигнорировали, отдав предпочтение какому-то украшению.

– Этот гребень последняя магическая вещь их ковена, в котором была рождена Скарлетт, – шепотом пояснила Франческа, предварительно прикрыв рот ладошкой от сестры.

– Не рассказывай ему! – недовольно выпалила Скарлетт, бросив на Франческу проникновенный взгляд. Затем она, пребывая во власти опьяняющего отчаяния, быстро выбежала из кухни.

Франческа, поджав губы, так и осталась сидеть надо мной с весьма смущенным видом.

– Я рада, что нам удалось спасти вас, господин Милон, – выдала она, поднимаясь на ноги и небрежным движением отряхивая подол своей юбки, которая заметно перепачкалась в дорожной пыли, – в противном случае, я даже не знаю, чтобы мы сказали гостям на приеме... да и Мэри бы опечалилась, она ведь не выносит перемен.

Выдав данную мысль, девушка, как ни в чем не бывало, поспешила обратно к печи, продолжить свои дела.

Ну, спасибо...

Поняв, что сочувствия более от своих кузин я сегодня не дождусь, я решил покинуть кухню, пока я еще был в состоянии это сделать. В холле я встретил Алессандру, которая была сегодня, как никогда окутана аурой особой занятости и важности. В руках она держала письма, что принесли с утра.

– Вам письмо от невесты, господин Милон, – домоправительница всучила мне конверт на ходу, спешно направляясь в гостиную.

Она скрылась за дверьми, оставив меня наедине с посланием.

Черт... три недели прошли с тех пор, как я переступил порог особняка, а это означает, что приезд моей любимый... настал.

Ха...

Ха-ха...

Нервно облизав пересохшие губы и убедившись, что я остался в холле совсем один и наша рыжая ведьмочка не подглядывает за мной, я медленно распечатал конверт. Печать клана Мариэль, отлитая лиловым сургучом, треснула, и короткое письмо предстало передо мной.

Я пробежался по нему, жадно впиваясь глазами в каждую строчку. Тяжелый бесшумный вздох вырвался из моей груди.

Прибывая в немом помутнении, я проследовал в библиотеку и, скомкав письмо, безжалостно бросил его в камин. Листок бумаги жалко сморщился, извиваясь в пылающем огне. Буквы и запятые горели и исчезали на моих глазах, не в силах сопротивляться пожирающему пламени.

Я заворожено глядел в огонь – на секунду мне показалось, что я не один. Дверь, что вела в холл, скрипнула, и тень от платья промелькнула за ней.

Рири...

– Черт, – прошептал я, вновь поглядев в огонь. Но я разберусь с этим потом.

Главное, что послание уничтожено.

Нет улик – нет преступления.

Я вышел из библиотеки с привычным лицом, полным невинности и дружелюбия. Вокруг царила необычайная суета, что сопровождалась волнующей атмосферой. Все в трепете ожидали прибытия гостей – дом был прибран и вычищен до блеска, все двери от столовой до бильярдной были распахнуты настежь. Музыканты, прибывшие заранее, расположились возле лестницы, готовя и настраивая инструменты. Официанты суетились в столовой.

Серые облака сменились ранними сумерками, гости начали прибывать в своих роскошных экипажах, а я, как истинный хозяин дома, приветствовал их на пару с госпожой Филицией возле парадных дверей. И хотя на лицо мое была натянута привычная ангельская улыбка, глубоко в душе я преступно ощущал всепоглощающее подозрение и подступающую тревогу относительно данного мероприятия в целом.

Не показалось ли местным странным то, что госпожа Альдофин устроила столь пышное торжество, хотя каждому здесь было известно, что дом на холме не принимает нежеланных гостей и обитатели его крайне нелюдимы.

И лишь нечисть тут частые гости, но никак не кланы великих семей. А что еще более подозрительно – каждый из гостей, будучи противником моего клана, быстро и без колебаний принял приглашение на прием, хотя в большинстве случаев всегда старался сторониться ведьм с холма. Но даже старуха Пай, что терпеть не могла мою тетушку, прибыла сегодня в сопровождении своих драгоценных внучек и невестки. Посетила нас и ее подруга – госпожа Вивиан Русакова вместе с сыном, невесткой и единственным внуком Фелесом. Они выглядели очень нарядно, держались с достоинством и спокойствием. Я отметил, что Фелес более походил на свою мать, госпожу Арабель, только взгляд он унаследовал от своего отца, Брента.

Затем к нам пожаловало семейство Иваницких, которое возглавлял сам Иэн – опора и глава их клана. Его бабушка, госпожа Банни, скромно шла рядом с внуком, взяв его под руку. Мать Иэна, Клеменси, ступала следом со своими дочерьми, старшими сестрами господина Иваницкого – Ивори и Ирис.

Их появление крайне удивило меня, ведь, как известно, каждая из сестер Иэна живет в столице своими семьями, и, по словам местных, посещают пригород крайне редко. И вот они прибыли на наш скромный прием. Все семейство, исключая бабушку, что, как и в прошлый раз, источала из себя лишь пугливую застенчивость, держалось под стать господину Иваницкому надменно и высокомерно. Все дамы были одеты со вкусом, приятно радуя глаз.

Прибыли и леди Эсмальт – госпожа Элисса с дочерью Консеттой, что выглядела как обычно, не выражая ни малейших волнений. Сложно было догадаться, сколько всего произошло с девушкой в последнее время – смерть отца, брата, жениха, соблазнения господина Русакова, так еще и близился час объявления о долгожданной помолвке, которую все ждут с нетерпением и любопытством. Обе дамы мило поприветствовали меня, они по-прежнему придерживались темных оттенков в одеждах, так как траур по Фонси должен был закончиться только через два дня.

Помимо прочих нас навестили также госпожа Нина Батье вместе со своим помощником Софианом, что были одеты по последней моде, господин Натаниэль Романов с верным товарищем и напарником Луи Хитрым, Оли Тихий, неприятный издатель Марк Ярузалевский, сестрички Бетси, Розмари Астраль и, конечно же, оба демона – Антонио и Диего Ферхайв, что вновь падали перед госпожой Альдофин ниц и прочие и прочие.

Самым последним прибыл клан Беднам, на этот раз в полном составе – Дезмонд, облаченный в невероятно дорогой и элегантный костюм, вышагивал впереди. Он вышел из кареты и с невероятной решительностью влетел в холл на всех парах, впиваясь с невероятной страстью в руку моей тетушки. Из чего я сделал вывод, что угрозы и предостережения господина Больфис не возымели нужного эффекта.

За ним с покорностью следовал молодой человек стройного телосложения с весьма глупым и растерянным лицом. Он имел светлые волосы, темные глаза, присущие всем Беднамам и неуместную фамильярную приветливость, которая чаще всего свойственна людям недалеким. Это, как оказалось, был сам Дориан Беднам – наследник клана и любимый племянник Дезмонда, ведь он был копией своей матери, покойной возлюбленной Беднама старшего.

Следом с меньшим энтузиазмом шли Даниэль с Габриэлем, выглядевшие как изгои данного семейства. У первого на лице отражалась смесь раздражения с желанием съязвить, у второго был такой вымученный вид, словно его заранее тошнило.

– Добрый вечер, господин Альдофин! Рад познакомиться! – вцепился в мою руку обеими руками наследник клана Беднам, – я Дориан! Ха! Как же я рад побывать у вас в гостях!

– Я тоже рад вам, – кивнул я сдержанно, – разве ранее вам не приходилось бывать в доме на холме?

– Конечно, нет! Госпожа Альдофин никогда не устраивала подобных приемов! – выпалил он без капли смущения, и поспешно добавил, – кроме того случая с чаепитием женского совета, когда Берти...

Даниэль поспешно толкнул брата в спину, закатив при этом глаза.

– Проходи уже и не задерживайся в дверях, – проворчал он.

Габриэль же выглядел каким-то необычайно отстраненным – не глумился, не насмехался, как делал это обычно. Он казался потухшим и незаинтересованным ни в чем.

– Проходите, наслаждайтесь, – постарался я замять неприятную ситуацию, приглашая Дориана.

– Благодарю! Вы очень любезны! И гостеприимны! – радостно воскликнул он. Замечание брата никак не отразилась на его прекрасном расположении духа, – дядя пойдемте скорее, мне не терпится всех увидеть!

Дориан бесцеремонно потянул Дезмонда за рукав, словно маленький ребенок, и несчастный господин Беднам старший был вынужден оторваться от моей тетушки и последовать за племянником.

– Госпожа Альдофин, – поцеловал ей руку Даниэль, наконец дождавшийся своей очереди, – господин Милон, я рад снова видеть вас.

Тут он вновь поглядел на Филицию трогательным взглядом, в котором так и промелькивала досада вперемешку со смущением.

Сердце мое вздрогнуло, и я насилу старался успокоить себя, что мне лишь померещилось.

– Даниэль, мы тебе всегда рады, проходите с братом, располагайтесь, – тетушка обаятельно улыбнулась, и Даниэль к моему ужасу задержал на ней взгляд.

Он прошел в холл, Габриэль, не выразивший ни малейшего энтузиазма, поплелся вслед за братом. На мгновение мне показалось, что он прихрамывает, но как только я упустил господина Беднама младшего из виду, я тут же потерял к нему интерес.

Вот и собрались все желающие под крышей дома на холме, и казалось мне, что они в заточении, нежели в гостях. Филиция поманила меня следовать за ней и я, как обычно, оставленный без права выбора, обреченно послушался. Мы поднялись на парадную лестницу, что вела на второй этаж и все внимание собравшихся неминуемо обратилось к нам двоим. Я оглядел всех тяжелым взглядом – ничто не указывало на колдовство, но согласитесь, оно имело место быть здесь. Всеобщее помутнее ли это, или же тот злополучный мячик для гольфа, которым так старались попасть в каждого жителя пригорода мои дорогие кузины на минувшем пикнике, но я чуял – нехорошая магия сгустилась, словно туман в промерзлую осень, в холле.

Ах, тетушка...

Самое хитрое и коварное создание, что только видел род человеческий...

Перехитрить ее я не в силах, да простит меня... моя богиня.

– Дорогие гости, – заговорила госпожа Альдофин властным и непоколебимым голосом светского приветствия. Именно в такие моменты можно было понять, что перед тобой не просто придворная дама, а истинная жена Холодного принца. Выглядела Филиция, как всегда, чарующе и невероятно красиво. То неуловимое, что влекло каждого к ней шло из глубин ее темной души, заставляя сдаться и подчиниться и более никогда не посметь возразить. – Я счастлива, видеть всех вас сегодня в качестве моих дорогих гостей, и надеюсь оказать вам весьма радушный прием, – она улыбнулась столь снисходительно и обаятельно, что нутро мое переполнилось от нарастающей тревоги. – Как вам известно, мы сегодня собрались в честь моего дорого племянника Милона Альдофин. Для всех нас стало полнейшей неожиданностью его появление в нашем особняке, – в глазах тетушки промелькнул дьявольский блеск. Ее рука коснулась моей спины и мурашки страха забегали по моей коже, – но данное событие навсегда изменило нашу жизнь и главное положение нашего клана. Теперь наша семья, как и прежде, входит в Совет пригорода, и ко всему прочему мой драгоценный муж господин Больфис очень радушно принял моего племянника. Так что я надеюсь, что и вы в свою очередь окажете ему поддержку и покажете настоящее гостеприимство нашего скромного пригорода.

Филиция повернулась ко мне, ее хитрый, обжигающий взгляд пронзал меня.

Ах, тетушка... это была поистине славная речь... если не брать в расчет припрятанную в ней угрозу.

– Благодарю вас, за столь лестный отзыв о моей персоне, госпожа Альдофин, – расплылся я в приторной улыбке, – я счастлив быть подле вас и знать, как высоко вы меня цените. Торжественно клянусь оправдать все ваши ожидания.

Я слегка поклонился, положив руку на грудь, и красноречиво поглядел ей в глаза – в тот миг мы прекрасно поняли друг друга.

– Славно, – наклонила голову Филиция, и, обратившись вновь к гостям, произнесла, – прошу, угощайтесь – вино и лакомства в вашем распоряжении, веселитесь сколько душе угодно.

Все засуетились, шепот заполнил холл, и каждый из гостей отправился кто куда. Музыка заиграла, ознаменовав начало танцев, а я все глядел на поданную еду.

Матушка говорила мне – ничего не бери из рук ведьмы, особенно это касается кушаний. В них ведь точно колдовство, ты станешь заложником чар и даже не поймешь этого.

Я медленно спускался по лестнице, размышляя об этом, как взгляд мой упал на Рири, которая неотрывно глядела на меня, не сводя своих темных глаз. Вызвав тем самым немалый интерес, она подняла руку, в которой держала клочок бумаги, опаленный по краям. Поначалу я не догадался, что это за бумажка, но стоило мне приглядеться, как вмиг меня бросило в холодный пот. Это же была часть письма от Мариэль, которое я сжег в гостиной пару часов назад!

Чертовка, уловив мое понимание, пронзила меня лукавым взглядом, слегка приподняв бровь, что изогнулась в прелестную дугу. Изнутри меня обжигало и лихорадило, хотя снаружи я выглядел холодным, словно лед. Откуда ради всего святого она смогла раздобыть этот уцелевший кусочек, ведь я был уверен, что все уничтожил?!

Сохраняя ложное спокойствие, я быстрым шагом направился к Рири, ловко минуя гостей, которые все еще толпились в холле, увлеченные беседой. Рыжая воровка, заметив мое приближение, также спешно стала удаляться от меня.

Я почти что достиг заветной цели, как на моем пути возникла Элисса Эсмальт, что к несчастью обронила свой веер прямо передо мной. И я, как истинный джентльмен, был вынужден помочь даме.

– Госпожа Эсмальт, вот ваш веер, – я поспешно протянул ей вещицу, все еще судорожно выглядывая в толпе исчезнувшую Рири.

– Вы столь учтивы, господин Альдофин, благодарю, – присела в легком реверансе Элисса, – как вам в пригороде?

– Замечательно, здесь столько прекрасных людей, – улыбнулся я, окончательно смирившись со своим положением.

Прекрасные не то слово – и все как один те еще лжецы.

– Думаю, здесь вам помогут быстрее справиться с вашей утратой, – сочувственно закивала она и, заметив вопрос в моих глазах, тут же пояснила, – я слышала о вашем отце. Мне очень жаль.

– А, благодарю, – растерянно вымолвил я, совсем позабыв об этом, – но моя потеря ничто по сравнению с вашей, ведь мы с отцом были не особо близки, к сожалению.

– Моя потеря? – переспросила госпожа Эсмальт, поглядев на меня недоуменно.

– Да, – засомневался я в собственных словах, – ваш сын, мне жаль, что я не застал его при жизни. Говорят, он играл очень важную роль в нашем Совете.

– А, Фонси, – протянула она, слегка улыбаясь, будто и вовсе запамятовала, что когда-то у нее был сын, – да, так говорят, – добавила она, и вмиг приняв скорбящий вид, произнесла, – нам с Конси его очень не хватает, но мы постараемся жить дальше несмотря ни на что.

– Это радует, – сдержанно ответил я, заподозрив неладное, – у вас замечательная дочь и ваша семья заслуживает счастья.

– Ох, спасибо вам, господин Милон, – на ее блестящих глазах выступили слезы, которые она поспешно смахнула, – не зря госпожа Филиция так гордиться вами, вы очень похожи на свою тетушку.

– Правда? – опешил я.

Госпожа Эсмальт кокетливо и загадочно улыбнулась и тихо произнесла:

– Конечно... кстати, – словно только что вспомнила она, – передайте мою благодарность госпоже Альдофин при случае.

– За что же, позвольте спросить? – совершенно насторожился я.

– Не позволяю, – был дан мне ответ, и, подарив на прощание хитрый взгляд, госпожа Эсмальт проследовала в столовую.

Я проводил ее тяжелым взглядом. Что она, что ее дочь Консетта – цвели и пахли, и лишь черные одеяния служили свидетельством их глубочайшего траура. Видимо мать с сестрой не особо расстроились смерти своего единственного наследника. Я жадно выискал глазами Консетту – она сидела в креслах в гостиной и вела непринужденную беседу с сестрами Иэна. Ледяное спокойствие исходило от нее... ха... кому как не мне знать о нерушимом хладнокровии и жестокости, которая отчасти присутствует в каждой умной женщине.

Не успел я сделать и шагу, как позади меня, словно из воздуха, появился Натаниэль Романов на пару с Даниэлем Беднамом:

– Хэй, Милон, – полицейский положил мне руку на плечо, – какое грандиозное пиршество в твою честь устроила госпожа Филиция! Не слабо, а?

– Да, я весьма благодарен ей за это, – поспешно соврал я.

Это пиршество лишь прикрытие для чего-то более серьезного. Ведь я знаю, что люди никогда ничего не делают просто так. У каждого есть свои мотивы и причины, а за ними следуют неотвратимые последствия.

– М, можно Совет расположиться где-нибудь наверху? – предложил он, делая свой тон как можно непринужденнее и легче, – или быть может кухня нам подойдет?

Ох, господин Натаниэль, я прекрасно осознаю, к чему вы клоните.

– Моя комната в вашем распоряжении, та, что находится справа от выхода на балкон, а вот что касается кухни, – мило улыбнулся я, – это целиком и полностью владения Алессандры, так что тут я не вправе распоряжаться.

– В таком случае, мы с Даниэлем пойдем осмотримся наверху, покурим на балконе, – радостно подхватил Романов, похлопав меня по плечу.

– Как вам угодно, господин Натаниэль, – понимающе улыбнулся я.

Глаза мои так и светились коварством, я проводил господ взглядом. Ах, господин Романов, можете сколько угодно искать клинок в доме – я очень хорошо позаботился о том, чтобы вы его не нашли. Вы все старше меня и от этого ощущаете некий вес в своих персонах, но вам, увы, меня не переиграть.

Словно незаметная тень, подобно проказнице Рири, я проскользнул на второй этаж, стараясь избегать навязчивых гостей. Даниэль с Натаниэлем вышли на балкон – дверь была настежь распахнута, и летний ветерок слегка тревожил занавеси, которые, то поднимались вверх, то опадали. Я прислонился спиной к стене своей спальни, чтобы меня не было видно и, затаив сбившееся от волнения дыхание, прислушался.

– Да я уверен, больше некому было его взять, – прошептал Натаниэль. Он стоял, облокотившись на балконный парапет, пребывая, как я заметил, в неблагоприятном расположении духа.

– Что она тебе говорит? – спросил Даниэль, закурив.

– Ха, она? – усмехнулся Романов. Его отчего-то весьма позабавили слова собеседника, – она уверенна, что клинок, как и все остальное барахло у Филиции. О чем речь? Она если бы могла, обвинила бы госпожу Альдофин во всех бедах мира.

– Боги, эти женщины, – тихо рассмеялся Даниэль, – лучше обходить их войны стороной.

– Еще лучше притвориться мертвым, – заключил Натаниэль, – но нам уже поздно.

– Клинок этот, еще и нападение на Габриэля, – вздохнул Беднам, глядя в черное ночное небо, – это все очень не вовремя.

– Не беспокойся, – заверил его полицейский, – все идет по плану, надо лишь раздобыть чертов клинок.

– Есть еще кое-что, – усмехнулся Даниэль, глядя на сигарету.

– Что ты опять придумал? – ухмыльнулся Романов, и глаза его загорелись озорным огоньком.

Даниэль мягко улыбнулся, поглядев на своего собеседника.

– Я слышал, Мелоди Донникова собирается явиться в пригород, потому что ее не устраивает ход расследования, – затянулся он, и, выдохнув едкий дым, добавил, – она хочет лично посмотреть в глаза убийце ее племянника Энджела.

– Что же, – засмеялся Романов, вздернув бровями, – в таком случае будет моим верным помощником. Но к чему это ты?

– Знаешь, – Даниэль зацепился руками за перила и стал покачиваться взад-вперед, – Энджел перед самой смертью сказал, что если с ним что-то случиться, то Мелоди обязательно приедет сюда и достанет убийцу из-под земли.

– Хм, – протянул Натаниэль, – я бы посмотрел на ее жалкие попытки. У нас ведь каждый второй любит поиграть в «детектива».

– Но дело вовсе не в этом, Нат, у меня есть предложение, – внезапно Беднам остановился, выпрямился и, потушив сигарету, наклонился к полицейскому.

– Я весь во внимании, – выжидающе прошептал Романов, тоже поддавшись вперед.

– Мелоди с недавних пор кувыркается с моим дядей, достопочтенным главой клана Дезмондом Беднамом, может ты уже слышал.

– Нет, не слышал, – прищурился Натаниэль.

– Так теперь знаешь, – выдохнул Даниэль – лицо его было бесстрашным, будто у самого безжалостного убийцы, – так вот, дело в том, что я хочу начать нашу игру пораньше. Я тут поразмыслил, почему бы мне не попробовать на вкус подружку моего дяди? Я даже представить не могу, – заворожено проговорил он на выдохе, – какая ярость обуяет моего славного опекуна, когда он узнает, что я посмел притронуться к его собственности. Ну как?

Натаниэль расплылся в одобрительной улыбке и тихо рассмеявшись, ответил:

– Что тебе сказать на это? Ты, братец, играешь с огнем, это было бы идеально! – Романов призадумался, его и без того хитрое лицо стало еще хитрее, – знаешь, как к ней подступиться? Это будет непростая задачка.

– Я знаю, что делать, доверься мне, – спокойно произнес Даниэль, – Энджел поможет мне в этом, – тут он с издевкой перекрестился, – упокойте боги его душу навечно.

Они оба рассмеялись.

– Что же, – протянул Натаниэль, – гении мыслят одинаково, но нам пора проверить этот дом на наличие в нем клинка.

– Ты считаешь, Милон что-то скрывает от нас? – все так же спокойно спросил Даниэль.

– М, не думаю, – призадумался Романов, – он славный малый, мне стал почти братом. Но он наивный и зеленый еще, так что он может скрыть лишь неумышленно.

– Да, тем более госпожа Филиция, – на этих словах Беднам судорожно вздохнул, – она императрица обмана и лжи.

– О, да, ты прав, но ей нас не подчинить, – усмехнулся Натаниэль в ответ.

Я услышал, как они засуетились, собираясь покинуть балкон, и поспешно скрылся.

– Как знать, – проговорил в задумчивости Даниэль, следуя за полицейским, и они оба вернулись в дом.

Я выбежал в сад с черного входа – свежий ночной воздух ударил в мое разгоряченное от волнения лицо. Порядком запыхавшись, я остановился перевести дух, как услышал неподалеку голос Скарлетт – он, грозный и требовательный, доносился из глубины ее чудесного садика, который сейчас покрывала ночная мгла.

– Отдай мне гребень, Габриэль, если не хочешь, чтобы на твою голову обрушилось страшное проклятье!

– Ха, отчего эта вещица так дорога тебе? – усмехнулся парень. Я подкрался ближе, и мне стало хорошо их видно. Пиджак Беднама был помят, вероятно, девушка притащила его в сад силой, – может она волшебная?

Он стоял посреди мрачных роз прямо напротив кузины, лицо которой было не на шутку разъяренным – казалось, она могла разорвать его на куски тот час.

– Тебя вовсе не касается, зачем мне гребень! – выпалила Скарлетт слова, словно яд, – эта вещь принадлежит мне, и ты должен ее вернуть!

– Хм, – протянул Беднам ухмыльнувшись, – ты лжешь... потому что... ах, с тех самых пор, как вы позволили мне узнать о вашей истинной сущности, я много читал о ведьмах и знаю, что такой серебристый гребень с позолотой по краям носили ведьмы, которые жили в проклятом лесу. Это был ковен «Черных ведьм», что отравлял жизнь всякому, кто посмел им перечить. По слухам, гребень содержал часть их силы, следовательно, я так понимаю, сейчас ты очень слаба, сладкая, и не сможешь мне оказывать ни малейшего сопротивления.

Выслушивая это, Скарлетт лишь становилась безумнее – глаза ее пугающе заблестели. Когда парень закончил говорить, она вдруг рассмеялась глубоким и жутким смехом – блеск в глазах сменился непостижимым отчаянием. Листва вокруг зашуршала, будто перешептываясь, бледный свет от луны, что падал тенью на траву, задрожал. Габриэль же, что секунду назад сиял с важным и уверенным видом, повалился наземь, словно нечто неведомое сбило его с ног! Он беспомощно выпучил глаза и в безмолвии глядел, как Скарлетт подступает к нему – волосы ее колыхались, а глаза сделались злыми и цепкими, как у истинной ведьмы.

– Я зеленая ведьма, рожденная в ковене «Зеленых ведьм» в долине Тихой гавани. – Она наклонилась к парню и, схватив его за воротник, добавила гробовым голосом, – мой отец был рожден в ковене «Черных ведьм» близ проклятого леса и передал мне этот гребень, как наследие и память о том, кто я есть, чья кровь течет в моих жилах, чье бремя я несу. Ты, жалкий червяк, запомни – ведьмы никогда не заключают свою силу во что-то, мы и есть сила – нескончаемый свет и поток энергии, что может исцелять и убивать. Мы – это начало и конец.

Она отшвырнула его, выхватив гребень из рук, но к ее же удивлению парень закашлялся, и изо рта его хлынула кровь. Габриэль от боли схватился за живот и стал отползать от девушки.

– Что с тобой? Неужели я так сильно тебя швырнула, что ты теперь кровью истекаешь? – спросила она небрежно, не решаясь подойти. Однако во взгляде ее и в голосе промелькнуло скрытое беспокойство.

Парень ничего не ответил и, сплюнув кровь, постарался подняться на ноги, но боль в животе не дала ему этого сделать.

Почуяв неладное, Скарлетт замерла в нерешительности – с одной стороны ей очень прельщала мысль бросить Габриэля здесь одного умирать в страшных муках, не уточняя причины его состояния. С другой стороны она, как теперь уже выяснилось, была родом из ковена Зеленых ведьм, а это значило, что целительный инстинкт не позволял ей просто так уйти. Переборов себя, она через силу бросилась к парню и, задрав ему рубашку, оголила живот, на котором красовались свежие гематомы и синяки.

Скарлетт бросила тревожный взгляд на парня:

– Боги, кто тебя так избил? – ахнула она в ужасе.

– Отвали! – вырывался Габриэль, прикрывая рубашкой постыдные следы, – не твое дело, стерва!

Кровь вновь хлынула изо рта, и он повалился на землю.

– Габриэль, ты умрешь, если ничего не сделать! – воскликнула девушка и, уложив парня на землю, приказала ему, – не шевелись, я сейчас сбегаю за помощью!

– Нет! – Габриэль поймал ее за руку и, вцепившись, умоляюще произнес, – прошу, не говори никому. Не надо, уж лучше мне тут умереть.

Эта просьба на несколько секунд выбила из колеи Скарлетт, она замерла, всматриваясь в жалостливое лицо Беднама. Я же в тот миг решился выйти из укрытия, дабы помочь.

– Скарлетт, что стряслось? – выбежал я, сделав крайне озабоченный и участливый вид.

– Милон! – воскликнула она, цепляясь за меня, как за спасительную соломинку, – принеси мой сундучок с зельями, он спрятан в моей прикроватной тумбе! И позови Филиппу, срочно!

Со всех ног я помчался на второй этаж, на ходу шепнув Филиппе, что стояла одиноко с фужером в руке возле окна, немедленно идти в сад к сестре. Быстро отыскав сундучок, я вернулся обратно, где Филиппа уже вовсю осматривала Габриэля.

– У него внутренне кровотечение и сломано одно ребро, – с сосредоточенным видом заключила Филиппа, – его кто-то сильно избил. Смело могу предположить, что этот кто-то нарочно бил по тем местам, которые неминуемо будут скрыты под одеждой.

Габриэль отвел взгляд – не нужно было долго обдумывать, чтобы догадаться, чьей жертвой пал младший Беднам. К тому же уже давно ходили слухи, что его дядя Дезмонд не жалеет кулаков для племянника.

Скарлетт, что-то шепча, дала зелье Габриэлю. Филиппа любезно одолжила ему своей вампирской крови и поспешно вернулась обратно на прием.

Лицо Габриэля заметно изменилось – он внимательно следил за Скарлетт, за ее действиями и движениями. В его глазах отражалось удивление – он явно не ожидал с ее стороны какой-либо помощи.

– Все заживет в скором времени, но тебе придется полежать тут, – сказала девушка, стараясь не смотреть на парня. Она собралась уже уходить, приняв крайне независимый вид.

– Ты уходишь? – вновь схватил ее за руку Габриэль, в глазах его застыл детский испуг.

– Да, я помогла тебе, осталось подождать немного и ты будешь здоров, – резким тоном отрезала Скарлетт, тяжело дыша от волнения.

– Прошу, останься пока не заживет, – умоляюще проговорил он.

– В таком случае, – девушка посмотрела на меня, – вы можете идти, господин Милон. Я останусь.

– Если вам некомфортно находиться тут, госпожа Скарлетт, – вмешался я, – то я могу остаться вместо вас.

– Все в порядке, – заверила она меня, поглядев проникновенно, – благодарю, но я справлюсь.

– Хорошо, – лишь оставалось подчиниться мне, и я с чувством выполненного долга удалился вслед за Филиппой.

В гостиной я постарался улизнуть от Дориана Беднама, что бросился ко мне с распростертыми объятьями, едва завидев издалека. Я заметил на его шее пузырек с лавандовым настоем, который носит лишь элита, чтобы вампиры при случае не выпили из владельца всю кровь. Данный пузырек очень дорогое удовольствие и немногие избранные могут себе его позволить. Что примечательно, на Габриэле с Даниэлем подобного украшения я не наблюдал.

– Господин Милон! – воскликнул Дориан, – как я вам рад! Как я вам рад! Пройдем?

Он указал на диван, и я, не имевший надежды на побег, обречено согласился.

– Вам тут нравится проводить время? – спросил меня Дориан, закуривая сигарету, – вы курите?

– Нет, я не курю, благодарю вас, – учтиво отказался я от предложенной сигареты, – мне здесь более чем приятно находиться, думаю остаться в пригороде навсегда.

– Правда? – изумился Дориан, – а мне тут как-то не по себе. Пригород еще то ненасытное местечко!

– Ненасытное? – нахмурился я, не понимая о чем речь, – мне казалось, здесь, как и везде.

– Да что вы, господин Милон! – ахнул Дориан и, приблизившись ко мне, зашептал, – в пригороде вечно что-нибудь случается! Нечисть, вампиры, демоны постоянно ошиваются тут. А Совет?! Один Совет чего стоит! У меня от него мурашки по коже!

– Совет? – похолодел я, – а что не так с Советом?

– Вы же в нем состоите, разве не заметили, что членов Совета убивают вампиры?

– Заметил, – сглотнул я, нервно облизываясь, – но ваши братья состоят там, в таком случае, почему вы им это позволяете?

– Я ничего не решаю в нашей семье, а дяде все равно, – отмахнулся Дориан с беспечным видом.

Он затянулся, параллельно подмигивая Иви Бетси, что глупо улыбалась парню в ответ. Видя беззаботность и бездумную словоохотливость собеседника, я решился спросить, поддавшись вперед:

– Скажите, господин Дориан, господин Натаниэль и, правда, не ладил с господином Эмилем Кельским?

– Конечно, не ладил! Господин Кельский ведь имел неограниченную власть благодаря Холодному принцу и злоупотреблял ею при каждом удобном случае! – с жаром воскликнул Дориан, мотая ногой, словно дитя. Его глаза так и отражали пустоту и легкость сознания.

Мне бы его беспечность.

– Как же мог господин Кельский иметь власть благодаря Холодному принцу, если он был так молод? – не мог я понять.

– А, вы, наверное, не знаете, ха! Его возраст был запечатан самим Холодным принцем двадцать пять лет назад, так что его тело с тех пор не старело. Хоть он и выглядел молодо, на самом деле ему уже было где-то пятьдесят лет! Они с Холодным принцем были знакомы еще до того, как захватили власть! Ой, – Дориан поджал губы в глупой улыбке, – это же был секрет! Ха-ха, – засмеялся он, собственная оплошность нисколько не расстроила его, – вот я болтун!

– Вот выходит как... – оторопел я, тяжелый груз упал мне на сердце, – получается, господин Кельский знал лично предыдущий состав Совета, прошлых глав кланов?

– Ну конечно! – радостно подтвердил Дориан, – что вас так удивляет? Плут Кель со всех собирал плату, и вообще изводил Совет со страшной силой! Ух, жуть, как хорошо, что я там не состою! Вы знаете, – он хитро улыбнулся, подобно ребенку, – я встречаюсь с Миланой, подружкой Кая Мора. Ну, та самая, что творит что хочет. Она мне много чего рассказала про Плута Келя! Кошмарный тип, хорошо, что его убили, а то неизвестно, сколько бы он мучил несчастный Совет! Ой, – вновь удивившись сам себе, засмеялся он, – Милана же запретила мне распространяться об этом! Ну и ладно!

– Он и на ваших братьев имел какое-то влияние? – прямо спросил я.

– Безусловно – все в Совете ему подчинялись! Хотя Натаниэль и считается председателем как глава графства, – разбалтывал без зазрения совести, Дориан, – кстати! В свое время Плут Кель помог вашей тете! Хоть что-то хорошее сделал.

А вот это уже интересно.

– Чем помог? – прищурился я, ухмыльнувшись.

– А! Вы не знаете! Филиция с самого своего прибытия во дворец не ладила с Каем Мором! – с упоением вещал Беднам, – потому что он прикладывал все силы, дабы настроить Холодного принца против жены. А Филиция с поддержкой Плута Келя обернула все в свою сторону – Холодный принц взял да и обратил Кая Мора в охотника, а вместе с ним еще двенадцать лордов! Хотя до этого Кай Мор был вампиром! Я, конечно, не знаю подробностей, как они это провернули... но с тех пор Кай Мор воспылал ненавистью к Холодному принцу, которого обожал и любил, как самый верный слуга!

– Неужели? – похолодел я, – какой ужас...

Так вот почему Кай Мор ненавидит госпожу Альдофин.

– Ой, вы не знаете столько всего? Ха! Обращайтесь ко мне – поболтаем! Я вам все расскажу, – заверил меня Дориан без какой-либо задней мысли.

– Разве ваш дядя не будет против того, что вы выкладываете мне все, как на духу? – усмехнулся я.

– А я не думал об этом, – растерянно произнес парень, словно слабый проблеск осознания посетил его не особо светлую головушку.

– Позвольте нескромный вопрос, а Кай Мор как относиться к тому, что вы ухаживаете за его фавориткой?

– Хм, он вроде не против... мне кажется, ему все равно, – призадумался Дориан, – любит-то она меня! – со всей искренностью выпалил он, – так вышло, что моя кровь ей слаще других! Это же определенно судьба!

– Но Милана ведь вампирша, дядя вам не позволит быть с нею всю жизнь, – пожал я плечами, нисколько не щадя его чувств.

– Ой... – серьезно призадумался Дориан, – я не думал об этом! Надо будет все объяснить дяде – это же не просто так, это любовь! Понимаете?

– Более чем, – улыбнулся я, в который раз поражаясь наивности этого человека. И как только у Дезмонда хватает на него терпения.

Внезапно между нами на диван плюхнулся демон Диего Ферхайв с подносом доверху забитым сладостями. С невероятным самозабвением и бесцеремонностью, что свойственна большинству демонов, он без доли смущения начал уничтожать вкусности с невероятной быстротой.

– Вы едите человеческую пищу?! – изумился Дориан, сделав неудачную попытку взять с подноса пирожное, дабы угоститься, но Диего шлепнул его по руке, чем ввел несчастного господина Беднама в небывалое удивление.

– Демоны обожают сладкое к вашему сведению, – с важным видом пояснил господин Ферхайв, уплетая суфле с розмарином, – немного тренировок и мы можем это есть. При желании можно натренировать организм для чего угодно, но только не на острое. Острое не переносит любая нечисть, и тут уж ничего не поделаешь.

Ха, но тот демон Зиги ел острое так, будто лакомился душой.

– О! – доверчиво протянул Дориан, – интересно... А правда, что демоны выбирают пару на всю жизнь?

– Кончено, – с болью в голосе подтвердил Диего и добавил не менее прискорбным тоном, – когда демон и демоница влюбляются друг в друга и решают стать парой, чтобы создать семью, они скрепляют друг друга «Черной розой».

– Что это такое? – все любопытствовал Дориан.

– В каждом демоне и демонице есть так называемая Черная роза, что находится у них в крови. Эта черная нить, стоит лишь сделать надрез в нужном месте, выползает, и мы ею обмениваемся друг с другом, – Диего передернуло, он брезгливо поморщился, – процесс этот... очень болезненный и мучительный.

– Какой кошмар! – в ужасе проговорил Беднам, но тут же повеселев, добавил, – но это так романтично!

– Безумно романтично, – передразнил демон, – поэтому мы с братом Антонио поклялись друг другу никогда не вступать в брак! Еще чего, демона конечно можно убить, но если такой возможности не представиться, то ты будешь жить вечно со своей демоницей! Это же врагу не пожелаешь!

– А как же измена? Супружеская неверность это же неотъемлемая часть любого брака, – вздернул я бровями, покосившись на демона.

– Ха-ха-ха! – залился Диего, и боль вперемешку с отчаянием проскользнула в его голосе, – если изменишь, демоница вырвет тебе пару-тройку внутренних органов!

– О, боги! – воскликнул Дориан, изменившись в лице, – это уже совсем не романтично!

– Да! – самодовольно заявил Диего, поглядев на Беднама с важным видом, – думаешь, демоницы церемонятся? У нас жестокие порядки!

– Перестань, Диего, – приподнял я одну бровь и произнес в совершенном бесстрастии, – демоны те еще мазохисты, эта кровавая баня их всегда весьма прельщает и приносит в свою очередь немалое удовольствие.

– Вам-то откуда знать, господин? – замахал руками Ферхайв в возмущении, – вот Черный демон тоже относится к этим вещам легкомысленно. А почему? Потому что не встретил еще свою демоницу, что будет пить его кровь и закусывать им на завтрак, обед и ужин. Ах, поскорее бы это произошло, хоть она бы его присмирила!

– Да что такого ужасного делает ваш Черный демон?! – не выдержал я, – у вас он с языка не сходит, а конкретных примеров злодеяний я так и не услышал!

– Ах, лучше бы вам не знать, господин, – таинственно зашептал Диего, совсем позабыв о сладостях, – но раз уж вы так жаждите узнать... вот вам наглядный пример. Однажды Микаэла поручила ему проучить одну шайку вампиров, что заигралась и прибила одного из наших демонят.

– Ну? – в нетерпении произнес я, раздражаясь, что он ходит вокруг да около.

– Терпение, господин. Так вот, – погрозил указательным пальцем Диего, ощущая, как Дориан смотрит на него, широко распахнув глаза, – он явился к вампирам под видом жертвы – ведь из-за того, что он полукровка, пахнет он, как человек. Как вы помните у Черного демона уйма обличий, и каждый раз он предстает в новом, не повторяясь.

– Не очень удобно для его будущей жены, – не удержался я от язвительного комментария.

– Так вот, вампиры набросились на него, а он силой мысли взял и залез им в головы, чтобы раз за разом проигрывать в их сознании кровавую расправу над каждым из них... И эта расправа была поистине чудовищна, ведь для каждого вампира она представлялась тем, чего он более всего боится. И это повторялось бесчисленное количество раз.

– Он убил их? – спросил я.

– Нет, они сами умерли, оттого что не выдержали боли и пыток, настолько они были правдоподобны в их голове, представляете? – Диего в страхе забегал глазами, – хотя сама Микаэла не просила его так изощряться. Достаточно было просто их убить. Но нет... наш Черный демон не такой... ему доставляет удовольствие приносить мучения. – Диего на минуту замолчал, уставившись в пустоту, затем заговорил вновь, – вот вам еще пример, если же этого мало. Моему напарнику он частенько отрывает голову, а ведь голова это самое болезненное место для регенерации. И если демоницы с демонами проникают друг в друга Черной розой ради заключения союза, то Черный демон запускает свою розу в остальных забавы ради. Ведь если ты с кем-то связан Черной розой, этот кто-то будет знать твое местоположение, чувствовать тебя на расстоянии. При обоюдном скреплении, в случае смерти одного из пары, умрет и второй.

– Какой ужас, – задрожал Дориан, принимая слова Диего близко к сердцу.

– И вы хотите с Антонио поднять против него восстание? – нахмурился я, – каким образом? Вам не кажется эта идея несколько сомнительной? Не лучше ль сбежать от него куда подальше?

– От него не сбежишь, и хотя во мне с братом нет его Черной розы, от него все равно не скрыться, – замогильным голосом проговорил Ферхайв.

– Быстро он регенерирует?

– Очень быстро – в долю секунды, и какая бы не была рана иль увечье, все заживает... хотя он наполовину человек... тут что-то не так... – покачал головой Диего.

– В каком смысле? – не до конца понял я.

– Понимаете, господин, полукровки не могут быть настолько сильны. Это невозможно.

– Но он же сын Микаэлы, так почему бы нет? – пожал я плечами.

– Нет, все ее остальные дети, что были рождены от людей, умирали в раннем возрасте, – покачал головой демон, – вероятно, госпожа со своей верной свитой демониц прибегали к страшному колдовству, чтобы он стал таким.

– Хм, не знал, что демоницы умеют колдовать, – улыбнулся я.

Диего прикусил губу, поняв, что наболтал лишнего.

– Что-то я засиделся с вами, мне пора! – воскликнул он, напускно заторопившись, – хорошего вам вечера, господа!

Пока мы вели столь славную беседу, Розмари Астраль вызвалась, как она это делала обычно, исполнить одну композицию из своего репертуара. Однако к всеобщему удивлению значительная перемена произошла в ее голосе – фальшь и неверные ноты проскальзывали в нем. Он был совсем непохож на тот чистый и глубокий голос, которым все мы наслаждались во дворце Оли Тихого. Сама девушка, лишь услышав неприкрытую фальшь, испугалось пуще окружающих, и убежала с позором прочь. Иэн последовал за ней, словно верный рыцарь, а я быстро смекнув, что к чему, бросил сердитый взгляд в сторону Рири, которая стояла возле стены, как ни в чем не бывало. Заметив на себе мой неодобрительный взор, она невинно вздернула бровями и вмиг приняла ложно-прилежный вид.

Я перехватил бокал вина у официанта, у сегодняшнего алкоголя был странный привкус. Образовавшаяся заминка была быстро заполнена благодаря моим проворным кузинам. Словно кошка, Ребекка подошла к Роберте, шепнула ей что-то на ухо и аккуратно прокралась к музыкантам, заняв то место, где только что была опозорена несчастная Розмари. Роберта проследовала за сестрой, важно опустившись за рояль, она подала команду музыкантам и они тут же заиграли. Кузина виртуозно перебирала по клавишам рояля своими длинными и прекрасными пальцами, полностью погрузившись в музыку. Рири же, до сегодняшнего вечера не имевшая даже малейших склонностей к вокалу, запела прекрасным, сильным и глубоким голосом.

Ах, она – воровка таланта, что подворовывает так некстати.

Каждый в гостиной тут же обратил на нее свое внимание, а те, кто в этот миг находились в холле или столовой заворожено стали подходить ближе. Она же, ощущая любопытство и заинтересованность гостей, улыбалась хитрее обычного, купаясь во всеобщем восхищении и внимании, продолжая напевать песню, слова которой поначалу не вызвали во мне никаких чувств, ведь я в них не вслушивался. И напрасно.

«Глупенький мальчик забрел в особняк,

Решив отогреться, не ожидал он никак

Повстречать злых ведьм на свою беду

И оказался глупец в настоящем аду!

Они окружили его со всех сторон,

Хотели устроить с ним аукцион,

Иль припасти, как закуску, для ручных демонят?

Что давно уж в котле черном кипят!»

Рыжая чертовка не сводила с меня глаз, то и дело хитро прищуриваясь и лукаво подмигивая. Несложно было догадаться, к кому обращена эта дивная песня.

«Мы злые ведьмы – живем на холме,

Растворяясь и подчиняясь чарующей тьме

Позволь нам поглумиться слегка над тобой

Ты точно не вернешься целым домой!»

Я поднялся с дивана и замер среди гостей – меня преследовало навязчивое чувство, будто меня обнаружили или застукали на месте преступления. Я не слышал своего сердца, не ощущал дыхания. Лишь этот озорной взгляд темных глаз, что закрадывался и проникал в самые потаенные уголки моей черной души. И это было лишь начало.

Начало конца.

Моего конца.

«Ты явился сюда ведь не просто так,

Станет тюрьмой тебе наш особняк

Уверен, что исполнишь то, чего от тебя ждут?

Ох, милый малыш, ты коварный плут!

Зря самонадеянность подчинила тебя,

Упадешь на колени о пощаде моля

Матушка будет плакать, что сын сдался в плен,

Ей-то казалось, что он образцовый джентльмен»

Я обернулся, чувствуя на себе чей-то взгляд – это без сомнения была моя любезная тетушка Филиция, которая стояла неподалеку от меня с бокалом вина в руке. Увидев, что я смотрю на нее, она ухмыльнулась и подняла фужер. Не в силах с ней тягаться, я поспешил отвести взгляд.

«Чем же закончиться столь сладкий обман?

Чары подействуют, и разольется дурман

Малыш будет раскрыт и как дальше быть?

Придется ему остаться и вместе жить

С злыми ведьмами, что живут на холме,

Раствориться и подчиниться чарующей тьме

Позволять глумиться слегка над собой

И никогда более не возвращаться домой!».

Тяжело дыша, я огляделся, еще раз бросил взгляд на бокал с вином, что я перехватил у официанта, и внезапно вспышка осознания поразила меня, разделив миг на «до» и «после».

О, богини... ну конечно... тут все заколдованно, и эти люди, которые весь вечер вкушали угощения в логове ведьм, теперь станут их оружием. Но вот только для чего? Вариантов цели такой проделки не пересчитать.

Пение Ребекки к счастью, подошло к концу, и она покинула сцену. Я осторожно поставил бокал с вином на столик, не имея больше желания прикасаться к зачарованному зелью, и не заметил, как возле меня оказалась Филиппа.

– Вы заколдовали еду и напитки, Филиппа? – произнес я, не глядя на девушку.

Ее кровавые губы создавали невероятный контраст с ее белоснежной кожей.

– Мы всегда колдуем и зачаровываем, Милон, – был дан мне спокойный ответ.

Казалось, что время открытий и внезапных встреч с неизбежным законченно, но не успели мы расслабиться, как некий шепот и волнение пронеслись в холле, заставляя всех присутствующих обратить свое внимание.

Еще одно мгновение и Филиппа выпустила из рук фужер – он вдребезги разбился об пол, неминуемо забрызгав ковер содержимым.

Филиппа уставилась туда же куда и все – впервые я видел кузину в столь тревожном и оцепенелом состоянии. Все ее привычное непоколебимое спокойствие испарилось – она не смела пошевелиться, рука, в которой пару секунд назад покоился фужер, так и замерла в воздухе не смея дернуться.

– Берти Пай приехал, – прошептал кто-то возле меня, и это была Консетта Эсмальт.

Я поглощенный любопытством стал высматривать в толпе долгожданную особу, что не сходила у местных с языка с тех пор, как я пожаловал в пригород.

Сразу я узнал его. Он стоял среди людей, что приветствовали его, а он в свою очередь искренне и дружелюбно здоровался с ними. Его волосы были того же цвета, что и у его сестер, вот только глаза отливали серым. Он был строен и высок, держался сдержанно, как того требовали приличия, лицо его выдавало смущение от неожиданного внимания. Я сразу признаюсь, что никогда более мне не приходилось встречать человека столь доброго и сердечного, в облике которого не было и намека на ложь.

Он спешно поприветствовал всех, дабы поскорее оказаться возле нас с Филиппой. Даже его семейство с новоиспеченной невестой не вызвали в нем такого интереса.

– Здравствуйте, господин Альдофин, – заговорил он тихим и приятным голосом, тон его выдавал безупречные манеры поведения, которые, стало быть, были привиты ему с детства, – прошу прощения за опоздание, мне очень хотелось посетить ваш чудесный прием, но недалеко от пригорода прошелся страшный ливень – дорогу размыло и пришлось ехать в объезд. Вот я и задержался, хотя и надеялся успеть ко времени. – Он выпрямился, как послушный ученик и важно представился, – я Бернард Тревельян Пай, - он поклонился.

– Очень рад вам, – улыбнулся я, пожимая его руку, – я Милон Оскар Альдофин, очень польщен, что вы так спешили к нам. Располагайтесь, пожалуйста, вы, верно, устали с дороги.

– Вовсе нет, благодарю... госпожа Альдофин, – произнес он с запинкой и толикой нерешительности, обращаясь к Филиппе. Все это время он следил за ней боковым зрением, ни на секунду не забывая о ее присутствии, – вы не поранились? – он хотел сказать нечто другое, но не вовремя заметил крошечные осколки от фужера возле ее ног.

Берти бросился их собирать, а Филиппа так и стояла, боясь шелохнуться, словно ее поразила Снежная лихорадка. Он быстро выпрямился, держа в руках то, что осталось от несчастного фужера. Все это произошло настолько быстро, что я даже не успел ему помочь.

– Вот, – подытожил он, не зная, что еще сказать.

– Давайте осколки мне, я отнесу их на кухню, – решил вмешаться я, забирая битое стекло из рук гостя. Неминуемо хрупкий хрусталь поранил кожу Берти, но парень этого даже не заметил. Зато Филиппа моментально остро учуяла запах его крови.

– Вы поранились, господин Пай, – поспешно проговорила она, ломая пальцы, – наслаждайтесь, пожалуйста, вечером, а мне нужно идти.

Филиппа сбежала от нас, силясь скрыть постыдное волнение, что так и проступало на ее лице. Берти проводил ее грустным взглядом, а я решил незамедлительно увести его на кухню, чтобы помочь с раной.

– Господин Пай, когда вы в последний раз бывали в пригороде? – поинтересовался я, когда мы зашли на кухню. Я беспощадно выкинул осколки фужера и стал искать в своем кармане вампирскую кровь, с которой я никогда не расставался.

– Пять лет назад, – ответил он, безвольно опустившись на стул, – госпожа Клаудия Генриховна настаивала на моем обучении в Эльфляндии, говорила, что я получу хорошее образование лишь там. Я слышал, вы тоже учились в Эльфляндии?

– Это так, – подтвердил я, не углубляясь в подробности, – вы к нам надолго?

– Думаю, на пару недель, вскоре будет свадьба, затем мы с Изабель переселимся в столицу. Мне уже выделили место в палате третьего Совета.

– Вот как, – с сожалением в голосе произнес я, капая вампирскую кровь ему на рану. – В таком случае заходите к нам на чай, пока еще гостите в пригороде.

– Господин Милон, – в некотором волнении выпалил Берти неожиданно, – простите мне данную дерзость, но я не в силах не спросить вас... ваша кузина Филиппа скоро выходит замуж?

– Филиппа? – изумился я, чуть не пролив вампирскую кровь мимо, – ни одна из моих сестер пока еще не помолвлена.

– Правда? – просиял господин Пай, всячески стараясь это скрыть, – может, есть претенденты на ее руку?

– Нет, – в замешательстве ответил я, – откуда у вас такие мысли?

– Прошу прощения, госпожа Клаудия Генриховна писала мне, что Филиппа вскоре пойдет под венец, – Берти стал серьезным, чуть уловимое раздражение промелькнуло в его глазах, и он поспешил придумать всей этой нелепице объяснение, – наверное, она что-то перепутала. А возможно, это я напутал...

– Что ж такое случается, – решил поддержать я его, – заверяю вас, что все мои кузины свободны, кроме Роберты. Она принимает ухаживания Натаниэля, но говорить о чем-либо пока что рано.

– Вы меня очень порадовали, господин Альдофин, – грустно улыбнувшись, признался Берти.

– Рад быть полезным, господин Пай, – растерянно проговорил я.

Мы вернулись обратно в гостиную и вниманием господина Пай вмиг завладели его сестры, бабушка и невеста, которая до неприличия вульгарно бросилась жениху на шею, чем привела его в смущение.

Я поспешил оставить их, ведь у меня были иные заботы. Выискав среди гостей рыжую воровку, я незамедлительно направился в ней.

– Верни то, что украла на место, – прошептал я, подкравшись к ней со спины, – мне оно еще пригодиться.

Я наклонился к ее уху, она сразу стала внимать моим словам. Девушка красовалась сегодня в чарующем черном платье, которое я ей подарил, и вырез у него был глубоким и соблазнительным, как она того и хотела.

– Что вернуть? – резко обернулась она и продемонстрировала мне клочок бумаги, что был зажат между ее прелестных пальчиков, – это? Хм, так странно, Милон, – она вмиг изменилась в лице, став более пугающей, – мне казалось, что послания возлюбленной не сжигают в каминах, а хранят столь бережно, насколько это возможно.

– Как ты только умудрилась выудить это из пепла? – резким движением я попытался выдернуть обгоревший кусок бумаги, но девушка ловко увернулась, – я же сжег все до последнего словечка.

– Ах, глупый Милон, разве ты позабыл, с кем имеешь дело? – хитро прищурилась Рири, проводя своим шаловливым пальчиком по моей груди, – я восстановила его. Мне не суть важно, что было в письме, скорее любопытно, зачем ты от него избавился столь беспощадным образом? Что, твоя ненаглядная невеста не намерена приезжать?

– Я сжег его, ибо знал, что найдется одна воровка, которая заимеет наглости его прочесть, – процедил я сквозь зубы, поймав ее палец, которым она все водила по моей груди.

– Ты лжешь, – улыбнулась Рири, приподнявшись на носочки, – впрочем, мне пора на шабаш. А ты отвлеки гостей, будь сладким братцем.

Она высвободила палец, проведя клочком письма по моему подбородку, и собралась уходить, как я схватил ее за руку.

– Верни Розмари то, что украла, – прошептал я.

– С чего бы мне это делать? – спокойно спросила Рири, – она получила по заслугам, не будет лезть к тому, кто изначально принадлежал Роберте.

– Дорогая, – миролюбиво начал я, – не пойми меня неправильно, я очень ценю твою преданность нашей семье, но ты обещала помочь мне в пьесе, не так ли?

– Да, дорогой, – согласилась она, отведя взгляд.

– Так вот, талант Розмари пригодиться мне в будущем, это не только в моих интересах, но и в интересах твоей матушки.

– Ох, ну раз так, – Рири повернулась ко мне и, встав на носочки, добавила, – то я верну ей ее чертов талант, он все равно более мне не пригодиться.

Она тут же попятилась назад, одаривая меня лукавым взглядом:

– Приходи на наш шабаш, не пожалеешь.

– В самом деле? – вздернул я бровями, принимая ее слова за очередную насмешку.

– Ты же ведь хочешь узнать, что за колдовство тут царит? – Рири кокетливо повела плечами и резко развернувшись, убежала прочь.

– Шабаш говоришь, – произнес я сам себе в глубоких раздумьях, – что ж, давайте повеселимся.

4.

Все мои кузины и правда загадочным образом исчезли из особняка, видимо отправившись на шабаш, как и сказала Рири. Последнюю кого я видел, была Мэри – она перед уходом заглянула проверить Руслана, которого мы надежно прятали в их спальне, не только под замком, но и под колдовским барьером. Он вынужден был проводить этот дивный вечер в заточении, когда остальные предавались забавам и веселью. И это не было для него в новинку.

Незаметно ускользнув от гостей, которых я неустанно развлекал на протяжении всего приема своим милым ангельским личиком и умением выслушивать, я вышел в сад через заднюю дверь. Передо мной расстилался огромный мрачный лес, что окружил особняк со всех сторон – от него так и веяло холодом и подступающей тьмой.

Неужели ведьмы и впрямь затеяли шабаш недалеко от гуляний, когда их собственный дом был полон гостей? Так высока цена их цели?

– Господин Милон, – послышался деликатный голос Софиана, он вышел за мной следом в сад. Я обернулся, и кожа его мне показалась еще бледнее в этой темной ночи, – с вами все хорошо?

– Все в полном порядке, Софиан, благодарю, – заверил я его, – почему ты тут?

– Ваши родные куда-то исчезли, и вы покинули гостиную следом, вот я и забеспокоился – не случилось ли чего? – все еще взволнованно проговорил парень.

– Они ушли, – произнес я на выдохе, в забвении глядя на мрачный лес, – они ушли на шабаш.

– На шабаш? – оторопел Софиан, не зная как быть дальше.

– Мне почему-то кажется, что я могу положиться на твое молчание, – поглядел я на него серьезно, – мне туда одному не пройти... понимаешь, это не в моих силах. Но если ты пойдешь со мной...

– Простите, а зачем вам туда идти? – не понимал Софиан, – разве мужчинам место на ведьминском кутеже?

– Я должен поглядеть на то, что они задумали, – выдавил я из себя, нервно кусая губу.

Мое помутнение пугало моего сердечного друга, однако он быстро собрав волю в кулак, с готовностью произнес:

– Тогда поспешим, господин Милон. Обещаю не бросить вас при любом раскладе.

Я посмотрел ему в глаза, что были полны страха и решимости.

– Спасибо тебе, Софиан, но если что-то будет угрожать нашим жизням, ты должен немедленно спастись, оставив меня ведьмам.

– Я могу вам это пообещать, – виновато улыбнулся он, – но вы же знаете, что я этого ни за что не сделаю.

– Я тебя не заслуживаю, – вымучено усмехнулся я.

Тьма окутала все пространство, залезая в самые потаенные уголки человеческой души. Мы старались, как можно осторожнее пробираться меж мрачных деревьев, опасаясь наткнуться на ведьм. Сердце мое билось со страшной силой, я слышал каждый его стук. Я чуял близкое колдовство.

– Вы полагаете на шабаше много ведьм? – спросил Софиан, перелезая через огромное высохшее дерево, что погибло здесь много лет назад.

– Вполне возможно, – ответил я.

Он более не задавал вопросов, за что я ему, несомненно, был благодарен. Он не интересовался, давно ли я знаю о кузинах, не удивлялся их истинной сущности, все свое любопытство, если оно имелось, вежливо держа в себе.

В лесу царила непроглядная мгла, мы еле различали очертания деревьев и тени друг друга. Но вот – огонек, поначалу едва заметный, но со временем все более яркий заполыхал меж деревьев.

– Мы близко, – предупредил я своего друга.

Он коротко кивнул, и мы молча стали пробираться в самое сердце леса. Здесь меж деревьев на пылающей кострами поляне собралось огромное количество ведьм. Все они были одеты в темные одеяния, руки их были измазаны в черном пепле.

Я сразу понял для чего.

Едва различал я очертания кузин, которых удалось мне разглядеть лишь мельком. Зато хорошо было видно Ребекку – она сидела на поляне, поджав колени, с ножом в руке. Она успела переодеться, сменив свое торжественно нарядное платье, на более мрачное и сдержанное. На ногах у нее мирно спал молодой ягненок. Ее внимание было всецело уделено госпоже Альдофин, что возвышалась напротив дочери и говорила речь, обращаясь ко всем прибывшим ведьмам.

– С этого часа в жилах элиты пригорода течет заколдованная кровь, – улыбнулась она, и на лицах ведьм я уловил жуткие ухмылки. – А это значит, что вампирской империи, которая вот-вот вступит в полную силу, настанет конец. Ведь с этого дня каждый вампир, что полакомиться человеческой кровью, будет во власти наших чар!

Одобрительный гул и злорадный смех пронесся по поляне.

– Теперь вампиры лишь наши марионетки, и что самое приятное, – засмеялась Филиция пугающим жутким смехом, – что глупые напыщенные кровососы даже не будут подозревать о поджидающей их ловушке! Не зря говорят, издавна заведено – то, что принадлежит мужу, должно принадлежать и жене! Я разве не права? Ребекка, – обратилась она к дочери, что так и замерла с ножом в руке, – все ли готово?

– Да, глава ковена, – безумно улыбнулась Рири и натренированным быстрым движением перерезала несчастному ягненку глотку. Кровь стекала по ее рукам, впитываясь в одежды, она поднялась и с пугающим видом выбросила жертву в самый большой костер.

Всепожирающий огонь взмыл высоко в небо, отбрасывая от себя жалящие искорки. Каждая из ведьм выразила свою верность и преданность Филиции, упав перед нею на колени. Завораживающая картина предстала перед нами – ведьмы, как одна, склонили свои головы перед жуткой главой ковена «Злых ведьм с холма».

Я оторопел, кровь стыла в моих жилах от величественного зрелища.

– Заклинаю вас, сестры, заворожить каждого человека в ваших городах, дабы исполнить мою волю, – Филиция подняла кубок с зельем, что неприятно булькало, и осушила его до дна.

Остальные ведьмы последовали ее примеру, подняв свои чаши, что были уже заранее подготовлены, а затем началось истинное безумие – они стали кружиться и плясать, беснуясь и напевая колдовские песни во все горло. Огненный вихрь бушевал на поляне, многие оседлали метлы и стали кружить в ночном небе, словно черные птицы.

Софиан, что смотрел все это время на действо с совершенным бесстрастием, терпеливо выжидал от меня команды отступать.

Невиданная ранее сила, которая одновременно притягивала и уничтожала, поманила меня к себе, и я не в силах оказывать какое-либо сопротивление, подчинился. Ноги мои, будто вовсе мне не принадлежавшие, понесли меня в самое сердце разыгравшегося на наших глазах вертепа. Все мелькало перед моим взором, внутри меня била сильная дрожь, отчего дыхание мое потяжелело, а на мгновение и вовсе остановилось.

Я уже видел это ранее.

Этого просто не может быть.

В беснующейся толпе я наткнулся на Рири. Она, окровавленная, и такая пугающая замерла и выжидающе поглядела на меня, словно страшась моей реакции. Ее смятое испачканное платье и безумный взгляд притягивали меня, что-то внутри обжигало мое сердце и душу.

Воровки... самые жестокие и жуткие ведьмы из всех существующих. Они непредсказуемы и опасны, они те, кто смог прикоснуться к самым темным и мрачным тайнам тьмы...

– Я ужасна для тебя? – спросила она, пронзая меня проникновенным взглядом темных глаз.

– Ты прекрасна, – выдохнул я, подходя к ней и падая к ее ногам. Я обнял ее, уткнувшись.

Ха...

Кажется, я был рожден, чтобы страдать и быть убитым от рук ведьм-воровок...

– Теперь все будет иначе, Милон, – прошептала Рири, нежно гладя меня по голове. Ее голос звучал так, будто она все понимала.

Никто нас не замечал – невообразимая вакханалия творилась кругом.

– Прошу позволения увести отсюда господина Альдофин, госпожа, – раздался спокойный непоколебимый голос Софиана, что внушал доверие и покой. – Мне кажется, ему с непривычки сделалось дурно.

– Позаботься о нем, – кивнула Рири, отпуская меня, – спасибо, Софиан.

Она отступала, в несколько мгновений совершенно растворившись в толпе жутких ведьм. Софиан надежно взял меня за руку и быстро потащил в сторону леса, к той зловещей тропинке, что привела нас сюда.

Окончательно я пришел в себя лишь близ особняка, когда теплый мягкий свет из окон стал проглядываться меж листвы деревьев.

– Неужели все это были ведьмы? – не веря сам себе, произнес я дрожащим голосом.

– Да, господин Милон, и они намерены ослабить власть вампиров, – спокойно ответил Софиан, все еще поддерживая меня за руку.

– Как... неужели ведьм не истребили до единой? Холодный принц не мог так просчитаться... – недоумевал я.

– Холодным принцем было легко манипулировать, господин, особенно удобнее это было сделать его самому близкому человеку – жене, – пояснил Софиан.

Мы вышли к саду, и я остановился, заглядывая в глаза моему другу:

– Но как? Софиан, ведь она тоже ведьма, и остальные ковены ее терпеть не могли за статус жены Холодного принца?

– Кто вам такое сказал? – удивился Софиан.

– Господин Натаниэль.

– При всем моем уважении, господин Натаниэль ничего не смыслит в этом, – вздохнул Софиан, – я лишь слуга, но я многое слышу и многое знаю даже против собственной воли. И мне доподлинно известно, что госпожа Филиция хотя и являлась самым приближенным человеком Холодного принца, вела свою игру и в довольно короткий срок стала самой уважаемой и почитаемой ведьмой, что смогла объединить уцелевшие ковены.

– Разве она не любила Холодного принца? – тяжело дыша, выпалил я.

– Этого я не знаю, – пожал плечами Софиан. – Вам нельзя волноваться, ваши нервы и так сильно пострадали от нашей вылазки. Вернемся в дом.

Мы вернулись через вход кухни и немного переждали там. Я был искренне благодарен за то, что Софиан не задавал излишних вопросов о том, что на меня так сильно подействовало на шабаше. Он был все так же мил и сдержан, и я не имел ни малейшего понятия, чем заслужил подобное проявление человечности и доброты.

Мой друг поспешно удалился, стоило вернуться Рири. Она успела переодеться и смыть кровавые следы обряда.

– Не хочешь поглядеть на кое-что? – спросила она, таинственно улыбаясь.

– На что же? – ответил я вопросом на вопрос.

– Увидишь, – она настойчиво потянула меня за рукав, и я последовал за ней, более не в силах сопротивляться.

Она, словно ребенок, вприпрыжку побежала в коридор, что вел к подвалу, где Алессандра обычно хранила продукты и разную утварь. Подол от платья Рири развивался вместе с лентами, что обтягивали ее изящную талию. Она не выпускала моей руки, опасаясь моего побега.

Мы спустились по старенькой и темной лестнице в подвал, за все пребывание в доме мне еще не приходилось бывать здесь. Пахло теплом и сырой землей, которую можно ощутить разве что в могиле.

Рири зажгла спичку, как в нашу первую встречу – мягкий свет заполнил коридор. Мы подошли к темной и массивной двери, и девушка произнесла какое-то заклинание, отчего дверь тут же подалась нам.

Мы вошли внутрь, ведьма лишь подула в пространство и вся комната вмиг озарилась ярким светом, отчего я аж начал щуриться. Тут и там загорелись лампы, что были расставлены здесь ради таких вот случаев.

Рири поглядела на меня столь проникновенно и таинственно, что нутро мое невольно задрожало от приятной муки перед неизвестностью. Она подошла ко мне вплотную, я слышал ее прерывистое от волнения дыхание, она нежно взяла меня за голову, заглянув в глаза, и прошептала:

– Знаешь, Милон, что может связать узами крепче, чем брак?

– Нет, – честно признался я, так и не разгадав причин, почему мы здесь.

– Общая тайна, – ответила она без тени улыбки, – тайна связывает двоих намертво, лучше любой Черной розы. И выход из этого один – лишь смерть.

– В какую тайну ты намеренна посвятить меня на этот раз? – заранее чуя неладное, осмелился поинтересоваться я.

Рири мягко улыбнулась и повернула мою голову влево, и я к своему вящему ужасу увидел посреди комнаты прозрачный хрустальный гроб, отделанный золотом по краям, в котором смиренно и покойно лежал сам... Холодный принц!

– Что... – лишь сорвалось с моих уст, – это же...

– Ах, да! – радостно подбежала к гробу Ребекка, она ловко забралась на крышку и, проведя пальчиком по стеклу, сладко произнесла, – это тот самый ледяной болван, что когда-то истребил мой несчастный ковен!

Она приложилась щекой к крышке, поглядев на него каким-то умилительно-мечтательным взглядом.

Я, не чувствуя своих ног, осмелился подойти ближе. Он лежал в тех же одеждах, что и пропал – глаза его были закрыты, белоснежные волосы и ресницы казалось светились даже в полумраке. А фарфоровая кожа была идеальна и безупречна, словно у куклы.

– Как же он прекрасен, даже мертвый, – вырвалось у меня, я очарованно провел пальцем по стеклу, будто желал дотронуться до него.

– Он не мертв, – радостно пояснила Рири. Она лежала на животе на крышке гроба и беззаботно мотала ногами. – Просто спит вот уже двадцать пять лет, ведь без души бодрствовать трудновато. Ах, Милон! – она игриво повернулась ко мне, – кажется, мы теперь связаны с тобой самым цепким и крепким обрядом на свете! Это будет наш общий секрет.

Рири приложила указательный палец к губам и добавила:

– Надеюсь, ты не проболтаешься, тш...