Дом злых ведьм с холма. Том I.

1.

Настал тот день, когда все большое семейство Альдофин решилось выйти в свет в полном составе. Каждая из дорогих моему сердцу дам была взволнованна не на шутку, а я, обреченный, как и всегда, терпеть, рассуждал, что уж если мне пришлось краснеть каждую секунду пребывания на приеме в Тихом дворце, когда лишь малая часть кузин собралась там, то что же меня ждет на предстоящем мероприятии даже представить было страшно.

По уже укоренившиеся привычке за завтраком я развернул сверток свежего выпуска местной газеты «Кастонская весточка», ощущая некое единение с моими дорогими домочадцами после вчерашнего разговора, который как мне казалось, сблизил нас. Но очень может статься, что мне только казалось.

Денек обещал быть погожим, сестрицы щебетали без умолку о какой-то женской чепухе, в подробности которой я не хотел вдаваться. Я лишь старательно проглядывал новостную колонку в газете, к своему облегчению обнаружив, что сводка о пропавшем вампире больше не появлялась. Поэтому за ненадобностью я поскорее выбросил сие неприятное происшествие из головы.

И только мне захотелось с важным видом осведомиться насчет сегодняшнего пикника, как парадные двери без какого-либо предварительного стука или же намека, были наглым образом отворены с превеликим грохотом, чем заставили меня содрогнуться всем телом и подскочить с газетой в руках на месте.

Однако обитательницы моего дома лишь обратили бесстрастные, полные флегматического спокойствия, взоры на возмутителей порядка, что столь бесцеремонным образом ворвались в особняк, и продолжили дальше завтракать.

Этими нежеланными гостями оказались два молодых демона, черт их побери – весьма развязанного и безалаберного вида. С первого взгляда не составило труда определить, что они являлись близнецами, только волосы их переливались разными оттенками – у того, что ступал первым, сияли серебром, а глаза отливали пугающим кровавым цветом, от чего мне несказанно становилось дурно. На этом демоне красовались длинные узкие сапоги с небрежными заклепками на высоком каблуке, под стать штанам такого же черного цвета. Рубашка была скрыта жилетом, с ремня свисала серебряная цепочка, а на плечи был накинут жакет с завернутыми до локтей рукавами. На голове его была криво нахлобучена шляпа, весьма истертого и потрепанного вида. У демона было живое и хитрое лицо с толикой проступающего безумия. Он имел при себе два револьвера, отчего присутствие данного господина в моем доме приобретало опасный характер.

Второй же демон отличался фиолетовыми волосами, что выбивались нечесаными клоками из-под такой же замызганной шляпы. Его ботинки безвольно болтались в голенище, так как были более широкие, нежели у первого демона. Этот господин носил длинный плащ кровавого цвета поверх темного жилета и белой рубашки. У него тоже имелось при себе оружие, что по понятным причинам вовсе не радовало меня.

Из этого я заключил, что демоны совершенно не опасались собственного разоблачения, поэтому предстали перед нами в своем более демоническом обличии, даже не стараясь скрыть цвет волос и глаз, замаскировав их под человеческие.

– О, ужас! Ужас и мрак, драгоценная, сладкая, наилюбимейшая! – театрально, чуть ли не падая на колени, завопил демон с серебряными волосами.

– Наипрекраснейшая, – подсказал второй с фиолетовыми волосами.

– Наичудеснейшая госпожа Альдофин! – подытожил первый с энтузиазмом, вцепляясь в колени моей тетушки, словно ища божественного спасения, или же, скорее всего утоляя необузданное желание прикоснуться к ней.

– Антонио, ты выжил из ума? – недовольно и одновременно изумленно застыла Филиция с бокалом крови в руке, при этом взирая на демона сверху вниз. – Диего, что ты встал, как вкопанный? Убери его.

Эта просьба, скорее приказ, относились к демону с фиолетовыми волосами, и он, сделав крайне понимающий и участливый вид, тут же принялся оттаскивать брата от ног госпожи.

– Но я так давно не имел удовольствие созерцать вашу красоту! И чувства мои уже потонули на дне бокала с горячительным виски! – сердечно выпалил Антонио, пока Диего старательно волочил его по полу нашей блистательной столовой.

Филиция испустила тяжкий вздох, устало глядя на жалкое зрелище, что докучало ей нынешним утром. Я же застыл, как хрустальная статуя, позабыв о себе и о своем вкуснейшем завтраке, что теперь одиноко остывал на фарфоровой тарелке. Мои дорогие кузины тем временем имея как видно стальные нервы, что ни раз были закалены здесь на прочность, как ни в чем ни бывало продолжали свою трапезу, лишь изредка бросая недовольные взгляды в сторону надоедливых гостей.

– Господа Ферхайв, – порицательным тоном обратилась Алессандра к демонам, поспешно закрывая парадные двери, что так были возмутительно распахнуты, – неужто вы позабыли, как следует себя вести благовоспитанным юным демонам? Что нужно стучать в дверной замок, прежде чем войти в дом, и закрывать за собою двери, когда вы уже зашли.

Данное замечание подействовало незамедлительно – оба демона вмиг выпрямились, словно пристыженные ученики и виновато промямлили:

– Извините, госпожа Алессандра.

– Господин Антонио, будьте так любезны, не докучать госпоже Филиции, и прошу вас, садитесь за стол вместе с господином Диего, – деловито распорядилась Алессандра, и оба гостя беспрекословно ее послушались.

Атмосфера чинного приличия воцарилась в столовой, отчего я еще больше растерялся. Удивительно – сколько бы я не прилагал усилий вникнуть в ту или иную суть дела за последние недели, мне так и не удалось разобраться хотя бы в одном из абсурдных безумий, что творились в этом доме.

– Чего притащились-то? – любезно осведомилась Филиция, грозно встряхнув газету перед собой.

– Милостивая госпожа наша! – тут же взмолился Антонио, расстилаясь на столе подобно скатерти, – спаси нас, молю, милая глава ковена ведьм на холме.

– Не могу, сегодня занята, – поспешно бросила Филиция, делая глоток из бокала.

– Но мы больше не можем! Мы не можем так дальше жить! – с блестящими от слез глазами со всей искренностью выпалил Диего, словно он находился в полном измождении душевных сил.

– Так не живите, – безжалостно отрезала тетушка.

– О нет! – взвыл Антонио, чем вызвал недовольство Роберты.

Русланчик тем временем пугливо скрылся за матерью, которая в свою очередь глядела с некой брезгливостью на обоих гостей.

– Да, боги, в чем проблема вашего нытья?! – не выдержала Франческа, вперив свой гневный взгляд в нарушителей спокойствия.

– Это все Черный демон, провались он пропадом! – захныкал Диего, распластавшись на столе подобно брату.

– Та... – прошептала Рири чуть слышно, глаза ее загорелись озорством и коварством, и она бросила глумливый взгляд в мою сторону. Я же постарался благородно игнорировать данные нескромные намеки, и мне уж тем более не хотелось думать о ее сомнительных предпочтениях в женихах.

– Этот Черный демон, – прошипел с неистовой ненавистью в голосе Антонио, поднимаясь со стола, – он жуткий... жуткий...демон...

– Вы видели его истинный облик? – облизывая губы, с придыханием спросила Рири, – красив он, а?

Ее бездонные глаза в этот момент казались мне безумными – возбуждение прокралось и охватило ее, отчего мое сознание затуманилось, а по телу пробежалась обжигающая волна, что будоражила мою кровь.

– Никто не видел истинного облика Черного демона, леди, – с толикой ужаса в глазах таинственно проговорил Антонио, – он самое кошмарное существо, которое только могла породить наша властительница Микаэла, наша госпожа, главная демоница.

– Что? – привстала Рири, ее брови изогнулись в приятную дугу, – так он же обращенный демон.

– О, нет, – хриплым голосом проговорил Диего, – о нем ходит множество слухов, но на самом деле Черный демон вовсе не обращенный как многие полагают.

– Он родной сын Микаэлы, – подхватил Антонио с таким загадочным видом, будто ведал нам одну из самых страшных историй, – он родился не с красными глазами.

– Врешь! – выпалила Франческа, а Скарлетт тем временем выпучила глаза, потеряв всякий интерес к блинчикам, что одиноко маялись на тарелке.

– Если бы, – процедил Антонио, обнажая клыки, – он родился с разными глазами – один от матери, янтарный, второй от отца человека – синий. Никогда такого раньше не случалось, и быть не должно! И хотя он полукровка, он, – гость судорожно вздохнул, – самый сильный демон, что существовал на этом бренном свете, сильнее его только сама госпожа Микаэла.

– Вы все уповаете на вампиров и остерегаетесь Холодного принца, – прищурился Диего, – однако тот, кого стоило бы по-настоящему бояться – это Черный демон... нельзя недооценивать столь коварное создание.

В этот миг Рири ухмыляясь, опустилась обратно на стул, глядя неотрывно на братцев-демонов. Однако взгляд ее был направлен куда-то глубоко в себя, прямиком в недры таинственной души.

– Он закрадывается в ваши сердца, словно неуловимый воришка, – зловеще нашептывал Антонио, – обращает ваши мечты и желания против вас. Забирает ваши страхи и кошмары и селит их обратно в ваших мыслях, в ваших снах. Он уже может быть в ваших головах, и вы это поймете... только когда будет совсем поздно. Он обожает играть, заманивает свою жертву, уничтожает ее.

– Раздирает на куски, – встрял Диего.

– Микаэла, ох дьявол, как же она им гордиться, – судорожно выдохнул Антонио, – не было ни одного задания или поручения, которое бы он не выполнил. Он беспрестанно издевается над нами, подавляет нас...

– Поэтому, – продолжил Диего, – мы хотим поднять восстание!

Последние слова он прокричал, при этом воинственно вскакивая с места, словно собирался учинить бунт прямо в нашем особняке в столь безмятежное утро.

– Восстание! – подхватил тот час Антонио, подрываясь со стула, – мы решили похитить Черного демона и покончить с его политикой несправедливости и ущемления!

– Похитить и учинить расправу! – взревел Диего, чуть ли не забравшись с ногами на стол, и лишь пронзительный взгляд неодобрения Алессандры остановил его.

– Я чем вам могу помочь? – устало поглядела на них Филиция, которую, кажется, совсем не смущали жаркие речи взволнованных гостей.

– Мы учиним расправу над Черным демоном прямо здесь! – выпалил Антонио с весьма довольным видом.

Тетушка поглядела на них все тем же унылым взглядом, будто они являли собою истинных идиотов, и, закатив глаза, кратко произнесла:

– Пошли вон.

– Но как же... – поутих запал Антонио, Диего тем временем понуро опустился обратно на стул.

– Если это все, – многозначно поглядела Филиция, – то проваливайте.

– Это, пожалуй, все... – растерянно пробормотал Диего.

– И зачем я вас только держу в подчинении, – вновь закатила глаза тетушка, – вон.

– Слушаемся, госпожа, – заторопился Антонио, на ходу поправляя шляпу и пихая братца в бок, – будут ли какие-нибудь приказы?

– Чего вам приказывать? Вы все равно упорно ничего не выполняете, бездельники. Я могу полагаться лишь на Флоренса, – нахмурилась Филиция, и это произвело должный эффект – оба демона, раскланиваясь, поспешили удалиться.

– Если все же захотите притащить Черного демона к нам в дом, – вскочила взволнованная Рири, – то я с радостью его встречу.

– Как пожелаете, леди, мы... – но Антонио не суждено было договорить, потому что Филиция встала со своего места, дабы выпроводить нерадивых гостей, и безжалостно захлопнула перед их носом двери.

– Ходят тут всякие, – недовольно проворчала тетушка, возвратившись из холла на свое излюбленное место.

– У вас в подчинении демон, да еще и не один?! – слишком громким и уверенным голосом произнес я, как бы рассуждая вслух.

– Что тебя так удивило, дорогой племянник? – пронзила меня взглядом Филиция, взор ее вмиг стал хищным и обжигающим, отчего дыхание мое под волей страха сбилось.

– Меня? – напуская ложное спокойствие на свою наружность, протянул я, – меня ничего не удивляет, однако это не совсем безопасное дело – иметь во врагах госпожу Микаэлу. Все демоны принадлежат ей.

– Я не боюсь Микаэлы, солнышко, успокойся, – она усмехнулась, – я не дам тебя в обиду, в случае чего.

– Никому не пробить нашего барьера, Милон, – поддалась вперед Рири, и мой взгляд невольно упал на ее декольте, – здешний лес не пройдет ни одна живая душа.

– Живая может и не пройдет, – улыбнулся я, применяя излюбленное ангельское выражения лица и при этом стараясь не пялиться на прелести кузины, – но вот недавний вампир, наш покойный друг, вполне себе смог, не так ли?

Тут я пристально поглядел на дорогую тетушку. Она же в ответ смотрела на меня, и взор ее был полон спокойствия и непоколебимой уверенности. Медленная ухмылка слегка коснулась ее губ.

– Чего ты так волнуешься? – вдруг подала голос Скарлетт, – в случае неурядиц мы отдадим Микаэле тебя. Демоницы любят лакомиться человечинкой мужского пола.

– Потому что, по-вашему, кузина Скарлетт, мужчины обладают слабой энергетикой? – я слегка наклонил голову, заранее зная ответ.

– Вот именно, зришь в корень, в самую суть, – с удовольствием проговорила девушка, и тут же сделала вид, что отвлеклась на тарелку с булочками, намерено избегая дальнейшей беседы.

– Нам пора собираться, – проговорила Роберта, – а то опоздаем на пикник.

И вот поднялась привычная суета и бесполезные разговоры, которые старались скрыть истинные мотивы и помыслы их хозяев. Мысли мои тяготились лишь одним – от кого же мои дорогие кузины и тетушка возвели непроходимый барьер, что отгораживал малейшие подходы нечисти к особняку, и кто послал того несчастного вампира, что теперь любезно служит удобрением местной почвы?

Что было еще не менее обжигающе подозрительным – это то, что никто из дам не выразил ни малейшего удивления по поводу выхода в свет младших сестриц. Все шло, как обычно – Алессандра с чуткой невозмутимостью и заботой уложила в корзинку съестные закуски, фрукты и овощи, холодную говядину, фиалковый лимонад, зеленый чай с веточкой мяты, свежеиспеченный хлеб и прочее. Экипаж, заказанный заранее ради такого торжественного случая, прибыл в точно назначенное время, и мы со всей присущей суетою и толкотней, с шумом и бесконечными спорами уселись на места и отправились в путь.

Денек на редкость стоял погожий и лучезарный – небосвод, не окропленный ни одним облачком, ослеплял меня своей чистой синевой. Тепло обволакивало меня, и я чувствовал его каждой клеточкой кожи, отчего душа моя пела, забывая о тягостных заботах и трудностях.

Пикник должен был проходить во владениях клана Пай, недалеко от огромного озера, что раскинулось возле прекрасных зеленых лугов меж персиковых и вишневых деревьев. От озера, на котором к слову местные аристократы любили кататься на лодках, веяло притягательной прохладой, что была так спасительна в столь жаркий денек.

Когда мы прибыли, здесь уже собралось порядочное количество гостей – они расположились тут и там, пытаясь скрыться в безопасном теньке. В одном из таких местечек под огромными ветвями старинных деревьев в соломенных креслах восседали настоящие старожилы пригорода – Вивиан Русакова, Клаудия Пай и еще одна миловидная старушка с невероятно добродушным лицом – как я узнал позже, это была Банни Иваницкая, бабушка Иэна. Их корзинки были доверху наполнены разнообразной едой, служанки и лакеи носились вокруг с весьма озабоченным видом, исполняя любую прихоть пожилых дам. А надзирательный вид самих леди так и говорил о том, что они следят за каждым из присутствующих и ничто не ускользнет от их проницательного взгляда.

Орлиный взор Клаудии Генриховны, что все так же была облачена в черные строгие одежды, несмотря на столь теплую погоду, неотрывно следил за своими внучками – Флорой и Полли, которые беззаботно веселились на местном поле для игр. Вивиан томно обмахиваясь веером, лениво оглядывала развернувшуюся перед ними картину и что-то рассуждала себе под нос. Банни в премилом чепце и с чашкой чая скромно и с робким стеснением отпивала из чашки маленькие глоточки и с пытливым любопытством поглядывала на своих подруг.

К Клаудии то и дело подбегала молоденькая девушка, довольно надменного вида – она без конца поджимала губы и ее лицо походило на выражение лица хитренького плутишки, который только что совершил некую пакость. Как я выяснил позже – это была никто иная как Изабель, невеста того самого Берти Пай, имя которого не сходило с языка местных.

Девушка произвела на меня неприятное впечатление, оставляя своими манерами и умением держаться приторный осадок на душе. Но все это должно было меркнуть в любом приличном обществе на фоне ее семьи, что имела высокое положение в императорском дворе в самой Эльфляндии.

Недалеко от вездесущих и устрашающих старух метался, словно заведенный, Оли Тихий, беспрестанно хотевший угодить всем здешним дамам одновременно. Один лишь взгляд на его особу заставлял меня беспричинно приходить в раздражение, и я вмиг ощущал нестерпимое желание дать ему по лицу, дабы этот господин, наконец, угомонился.

Здесь же были и Элисса Эсмальт с дочерью Консеттой, которых мне уже доводилось встречать ранее на приеме в Тихом дворце, но теперь после некоторых деталей, что сообщили мне Зиги с Натаниэлем в баре, я взирал на их особ с гораздо наибольшим интересом. Элисса Эсмальт представляла собой молодую модно одетую женщину, которая смотрела на окружающих с некой снисходительной улыбкой. Ее дочь Консетта проигрывала матери – хотя ее стать говорила о благородном происхождении девушки, лицо ее, однако, казалось мне уж больно простоватым. Она была очень мила и любезна в общении, но от нее веяло нелюдимостью и замкнутостью, которую я ничем не мог себе объяснить. И сколько бы я не глядел на Консетту Эсмальт, по мне так она едва ли могла претендовать на роль самой завидной невесты, какой окрестил ее Зиги из-за невероятного приданного их клана.

Обе госпожи Эсмальт расположились под навесом с охладительными напитками и не выражали особого желания с кем-либо общаться, ведь их дом до сих пор носил траур по Фонси – их последнему наследнику, что не оставил им и малейшую надежду на спокойное существование.

Также к своему огорчению под тем же навесом я заметил Дезмонда Беднама, что с ядовитой заносчивостью вел беседу с другими господами. Он попивал вино из своего бокала, и сдается мне, что вино это было явно не со знаменитых виноградников Монтеро.

Юное поколение пригорода веселилось на поле для гольфа предпринимая для собственного развлечения различные игры и забавы. Здесь я заметил Фелеса, что гонялся за белокурой девушкой, волосы которой были высвечены искусственно, отчего ее белая кожа становилась еще бледнее. Она чувствовала себя явно очень раскрепощено, привлекая взоры каждого своим громким смехом и вульгарными манерами. Голос ее, однако, был глубоким и низким, что придавало ей грубости.

Рядом с ними бесновался Габриэль Беднам с какими-то девицами, вид которых оставлял за собой некие сомнения у порядочного джентльмена. К счастью господин Беднам младший такими качествами явно не отличался, поэтому его всецело устраивало подобное женское окружение возле собственной персоны.

Недалеко от данного вертепа я углядел Даниэля Беднама, гордость которого была видно выше данных спорных увеселений. Он маялся от жары под одним из деревьев, попивая спасительного пуншу.

Рассмотрев всех знакомых и незнакомых мне господ, я принялся устраивать покрывало под персиковым деревом, подвергаясь ежесекундно советам и упрекам от моих кузин и тетушки, которые отчего-то решили, что им лучше известно, как именно стелить эту злосчастную тряпицу. Наконец корзинки были разложены таким образом, что всех это устроило, Франческа с Рири убежали на поле для гольфа, прибывая в явном восторге от того, что им представился случай покинуть дом. Мэри тем временем была поглощена вниманием Оли Тихого, который к моему великому счастью не пожелал оставаться возле нас, и удалился, утаскивая Мэри за собой.

Филиция куда-то исчезла, Роберта решила прогуляться меж вишневых деревьев, предварительно захватив с собой зонтик, дабы скрыться от палящего солнца. Скарлетт же, решившая остаться подле меня с Филиппой, бросила обжигающий взгляд в сторону беспечного Габриэля, что в тот момент повалил одну из девиц на траву в порыве страстной и местами такой опасной игры. «Веселись, веселись, пока можешь, – так и читалось в глазах грозной сестрицы и брови ее нахмурились пуще прежнего».

– Так вот какая у него невеста, – с необъяснимой грустью в голосе проговорила Филиппа, что расположилась по другую сторону от меня с неизменным фужером в руке, который теперь в некой безысходности был безвольно опущен на колени.

Я инстинктивно проследовал за ее печальным взглядом и наткнулся на Изабель – невесту Берти Пай.

– Тебя что-то беспокоит, Филиппа? – осторожно спросил я.

– Говорят, она очень важная особа, поэтому все так с ней обращаются, – не отрывая глаз от девушки, вздохнула тяжко кузина, при этом, совершенно не обращая на меня никакого внимания.

Скарлетт тут же бросила взор своих жгучих глаз на новый объект.

– Хочешь, я сделаю так, что улитки посыплются из ее превосходно уложенной прически? – проговорила девушка, скрестив руки на груди. Становилось ясно, что она сегодня не в лучшем расположении духа, чтобы кому-то делать поблажки.

Трогательно-печальный вид Филиппы был столь благороден в эту минуту, что я никак не ожидал от нее следующих слов:

– Конечно, Скарли, сделай это.

– Нет, нет, погодите, милые, – тут же запаниковал я, подскакивая на месте.

Но мой голос протеста, как и всегда, имел ту же силу, если бы я просил их, будучи моллюском на дне Черного океана.

Скарлетт вырвала рядом травинку из сырой земли и, пару раз дунув на нее, прошептала что-то мне неведомое. Затем направив пальцы, натянутые в струну, в направлении Изабель, она лишь усмехнулась и несчастная девушка, жертва столь необъяснимых обстоятельств, завизжала пронзительном тоненьким голоском, ибо из ее волос и правда полетели улитки. Фелес, что находился неподалеку от места трагедии, не выразил ни малейшей готовности помочь даме – он лишь одарил ее брезгливым взглядом и посторонился.

– Ну, вот зачем? Что это была за необходимость?! – с укоризной в голосе спросил я, при этом негодуя всем своим существом.

– Тебе стало легче, Фили? – вновь принимая меня за пустое место, спросила сестру Скарлетт.

– Благодарю, Скарли, мне намного легче, – произнесла с полуулыбкой Филиппа.

Тут Скарлетт пристально поглядела на меня и серьезно проговорила:

– Если вас кто-то обидит, господин Милон, обращайтесь.

– Ну, все, я с вашего позволения удалюсь, – не выдержал я, демонстрируя тем самым свое неодобрение по отношению к их колдовским проделкам.

Ловко минуя поле для гольфа, на котором все еще прибывала в нервном и истеричном состоянии Изабель, по уши усыпанная улитками, я уклонился в вежливом избегании от возгласов Оли Тихого и, наконец, добрался до желанного навеса, дабы выпить охлаждающего пунша. Рука моя потянулась к огромной серебряной чаше, как взгляд мой наткнулся на Луи Хитрого, что расселся в соломенном кресле и с довольным видом уплетал ежевичный пирог, запивая его стаканом молока.

– Доброе утро, господин Альдофин, – радостно поприветствовал меня Луи.

– И вам, господин Хитрый, – ответил я тем же, наливая себе полный стакан лимонного пунша. – Вы не видели господина Натаниэля? А то мне еще не удалось поприветствовать его.

– Босса рвут на части дамы, впрочем, ничего нового, – не отрываясь от своего важного занятия, поведал мне Луи, – вон госпожа Иви Бетси крутится возле него, словно кошка подле стакана сметаны.

Хорошенькое сравнение ничего не скажешь.

Я посмотрел туда, куда мне указал Хитрый, и увидел ту самую девушку, что еще тогда заприметил в холле Тихого дворца – у нее была невероятно загорелая кожа, словно у какой-то девицы из низшего класса. Можно было сказать, что она довольно симпатичная, однако ее лицо было не обременено интеллектом.

Эта Иви крутилась возле Натаниэля Романова, силясь придать своему лицу милое выражение с очаровательной улыбкой в купе. Но все ее попытки выглядели крайне натужно и фальшиво. Натаниэль же лишь вежливо уклонялся, и вся его поза свидетельствовала о том, что господин полицейский желает как можно скорее покинуть свою собеседницу. Наконец его попытки побега увенчались успехом в лице меня – стоило только Натаниэлю заметить мою особу под навесом, как он немедля устремился ко мне навстречу. Однако надоедливая девица последовала за ним.

– Милон! Друг! Ты почему так поздно пожаловал? – радостно воскликнул Романов на ходу, тем самым привлекая внимание здешних обитателей.

– Господин Натаниэль, я все это время устраивал своих кузин с комфортом под одним из персиковых деревьев, – неловко улыбнулся я, – а это дело довольно-таки кропотливого характера.

– Ох, я слышал, вы прибыли всем семейством? Что же это отлично, – подошел ко мне Натаниэль, но не успел он продолжить, как услышал гнусавый голос Иви у себя за спиной, глаза его медленно закрылись и он тяжко, но бесшумно вздохнул.

Так эта та самая гнусавая Иви, что составляла компанию Фелесу на балконе, говоря о моих кузинах непристойные вещи. Моя догадка подтвердилась.

– Господин Романов! Господин Романов! Что нам делать с этими мерзкими улитками, что посыпались из прически Изабель?! – глупо хлопала глазами Иви, – улитки просто так не сыплются из волос! А что если это произойдет с каждой здешней дамой?! Страх-то какой... надеюсь, вы спасете меня, когда это произойдет со мной.

– Госпожа Иви, – обернулся Натаниэль, сохраняя дьявольское терпение, – вы правы, улитки просто так не сыплются из волос приличной леди и поэтому у меня едва ли найдется объяснение данному происшествию.

– Возможно, внутри такой сложной прически что-то заплесневело и дало жизнь этим милым созданиям? – не удержался я, невежливо встревая в разговор.

Девушка выпучила глаза, явно опешив от данной вольности, что я себе позволил. Натаниэлю, который и подавно не ожидал от меня ничего подобного, только должное воспитание помогло сдержать вырывающийся смех.

– Прошу прощения, – заговорил Романов после короткой паузы, – вы не представлены, я полагаю. Господин Милон, это госпожа Иви Бетси, сестра Айрис Бетси. Иви, это Милон Альдофин, глава клана Альдофин.

– Очень рад знакомству, – улыбнулся я, возвращая маску ангельского великолепия, которая, как и предполагалось, сработала в ту же секунду. – Вы очень милы, госпожа Бетси, – поспешно соврал я.

– Ох, господин Альдофин! – расплылась девушка в глупом кокетстве, – благодарю вас, вы так любезны!

– Что же, Иви, – все еще подавляя подступающую улыбку, произнес Натаниэль, кладя руку мне на плечо, – надеюсь, ты извинишь нас, но мужчинам требуется переговорить с глазу на глаз.

– Ох, конечно! – прогнусавила девушка с весьма глупым видом, – я все понимаю и пойду к сестре!

Романов одобрительно покачал головой, явно желая, чтобы дама поскорее убралась отсюда куда подальше, и Иви счастливая оттого, что мы проводили ее взглядом, проследовала на поле для гольфа.

– Вот прилипла, – пробурчал Натаниэль, – не будем о ней! Ну?

– Что «ну»? – немного растерявшись, не понял я.

– Каков я был вчера? – расплылся в лисьей улыбке полицейский, глаза его тут же заискрились собственным довольством.

– О, господин Натаниэль, ваш подарок, кажется, произвел на кузину Роберту весьма глубокое впечатление, – вспомнил я, мысленно возвращаясь во вчерашнюю сцену в холле, – признаться, вы очень ловко подловили ее!

– Подмечать детали моя профессия, – удовлетворенно покачал головой Романов, словно хвалил сам себя, – я же сказал, что она сдастся быстрее, чем минует Лита.

– Должен заметить, что сундук с лентами вашей матушки весьма кстати оказался у вас под рукой, – произнес я с серьезным видом, пока мы подходили ближе к напиткам.

Натаниэль вздернул бровями, с ноткой озорства поглядел на меня и в бессилии произнес:

– Боги, Милон, какой ты еще наивный, как дите малое! – он по-дружески похлопал меня по плечу, а я озадачено глядел на него, – это вовсе не матушкины ленты – я заказал их в Эльфляндии, там весьма кстати проводил свой отпуск мой слуга. Он мне любезно их выслал экспресс почтой. Вот ты даешь – поверил!

– Неужели...? – оторопел я, – а если Роберта узнает?

– Она не узнает, – самоуверенно произнес Романов, – думаю, в глубине души она догадывается об этом, ведь будь это истинно ленты моей покойной матушки, они бы уже давно пришли в негодность или истлели. Ну, где же она? Я хочу ее видеть.

– По-моему, кузина Роберта решила прогуляться меж вишневых деревьев, – вымолвил я, в который раз удивляясь пронырливости и изобретательности этого прохвоста.

– В таком случае поспешу смутить ее своим присутствием, и кстати, – вспомнил он, уже собираясь уходить, – сегодня мы встречаемся вон за тем стендом на совет ровно в два часа. Приходи – нужно обсудить важное дельце.

– Непременно буду, – проговорил я, и господин полицейский удалился.

Ох, не нравится мне это дельце уже заведомо до.

– Фелес, будь мил, принеси мне немного холодного имбирного эля, но только холодного, – раздался грубоватый голос Айрис Бетси, что изнемогая от усталости, уселась в тени деревьев недалеко от навеса, под которым я находился.

Ее белокурые выцветшие волосы небрежно спадали на плечи, обнажая ее лицо, и только сейчас я имел удовольствие разглядеть ее поближе... Она была невероятно некрасивой девушкой, мягко говоря – клянусь, за всю свою недолгую жизнь не видывал я более отталкивающих в совокупности черт лица. Ее глаза были выпучены, словно у рыбы, губы были пухлыми, но это скорее портило ее, нежели красило.

– Это Айрис Бетси? – невольно поморщился я, не веря себе, обращаясь к Луи, что сидел все на том же месте и уписывал за обе щеки копченую рыбу.

– Да, она самая, – отозвался беспечно Хитрый, при этом не забывая с должным энтузиазмом запихивать себе в рот еду, – красотка, правда?

– Не то слово, – гробовым голосом произнес я, совершенно ошарашенный подобным открытием.

Так вот почему Даниэль Беднам негодовал на ее счет... Богини, и что только Иэн с Фелесом в ней нашли?! Как во имя всех святых небожительниц, они оба были ранены одной и той же стрелой капризного Амура, да еще и одновременно? Злой рок это или происки коварной ведьмы? Но оба господина вовсе не казались заколдованными.

– Милая, вот твой эль, – любовно пролепетал Фелес, поднося холодный напиток своей даме сердца, пока я тем временем силился принять страшное открытие.

– Спасибо, дорогой Фелес, ты так услужлив. Даже не знаю, чем я заслужила такое внимание.

– Тем, что ты самая прелестная девушка в округе, – расплываясь в мечтательной улыбке, проговорил Русаков.

Ха... мда. А я еще со всей серьезностью собственных намерений собрался мстить ему за оскорбления моей семьи. По-моему, господин Русаков с блеском и без меня справился. А если же он, в конце концов, жениться на этой Айрис, то боюсь его бабушку Вивиан хватит удар.

– И как давно господин Русаков ухаживает за госпожой Бетси? – вновь поинтересовался я у Хитрого.

– Да уж почти полтора года как, – ответил Луи.

– И когда же свадьба?

– Думается мне, что никогда, любезнейший, – усмехнулся Хитрый, – дамочка явно использует болванов-графов и вертит ими как хочет. Зачем ей утруждать себя выбором в пользу одного, когда у нее имеется целых два господина на побегушках?

– Удивительное явление, – пробормотал я, наблюдая как, влюбленная парочка мирно расположилась на соломенных креслах под деревом.

Однако идиллия длилась недолго – уже по странно сложившейся традиции господин Иэн Иваницкий, явившийся, словно из воздуха, одной ногой дерзко пнул кресло, в котором чинно и благородно отдыхал Фелес, и господин Русаков благополучно встретился с травой, на которую был опрокинут.

– О, драка, – воскликнул Луи, радостно потирая руками и приготовившись к зрелищу.

– Какого черта?! – завопил Фелес, подскакивая на месте и с ноги заряжая в ответ Иэну.

– О, боги, мальчики, только не деритесь опять из-за меня, – выкрикнула Айрис напускным обеспокоенным тоном, хотя вид ее явно говорил о том, что данная перепалка доставляет барышне несказанное удовольствие.

Фелес и Иэн галантно проигнорировав мольбы дамы, продолжили унизительную возню на траве. У меня вообще складывалось впечатление, что бить друг друга им было гораздо интереснее, нежели слушать голос Айрис.

– Ой, мальчики опять играют, – беспечно заметила Банни Иваницкая, что все так же безмятежно попивала чай в компании Клаудии и Вивиан.

– Иэн с Фелесом опять учиняют беспорядки, Банни! – грозно проговорила Клаудия, – твой внук вновь посмел спровоцировать драку.

– Ах, ну не все такие паиньки, как твой образцовый Берти! – выпалила Вивиан и, привстав с кресла, крикнула что есть сил, обращаясь к внуку, – Фелес! Слезь с господина Иваницкого немедленно!

– Это он должен слезть с меня! – прохрипел Фелес в ответ, прижатый к земле, без надежды на какое-либо сопротивление.

– Фелес, – грозно прокричала Вивиан, – в таком случае, почему ты позволил ему залезть на себя?

– Ох, и не знаю, как уж вышло! – язвительно парировал Русаков.

– Прекрати тут умничать и исправь положение немедленно, – распорядилась Вивиан и с чувством выполненного долга, будто она только что уладила данный конфликт с блеском, опустилась обратно в кресло.

Айрис тщетно силилась изобразить обеспокоенное волнение, ее актерские способности оставляли желать лучшего – она охала и ахала и молила прекратить обоих господ, при этом, не забывая посматривать по сторонам, дабы убедиться, что данная сцена не ускользнула от внимания окружающих.

И только Иэн собирался ударить лицо Фелеса, который к тому моменту уже устал оказывать сопротивление, как нежная рука с хрустальным браслетом мягко коснулась его плеча, чем заставила парня повременить с расправой.

– Иэн, прекрати, пожалуйста, – произнесла девушка, словно ангел мира, явившийся с самих небес.

Она была очень красива с тонкими и изящными чертами лица и элегантной фигурой, что была облачена в изысканное платье. Иэн даже не обернулся, но тут же покорно отпустил Фелеса и, выпрямившись, поглядел на девушку.

– Значит, ты вернулась? – спокойно спросил он.

– Как видишь, – ответила она, пристально глядя на парня. Они оба источали из себя одинаковую ауру.

– Розмари, спаси меня, – застонал Фелес. Кряхтя и причитая, он предпринимал непосильные попытки подняться с земли.

– Где Нат? – поинтересовалась Розмари, не обращая никакого внимания на страдания господина Русакова.

Они говорили тихо – так, что только мы с Луи, а также Айрис с Фелесом могли слышать их.

– Он собирается жениться на Роберте Альдофин, – поведал обескураживающие для девушки новости Иэн, так как Розмари сразу негодующе нахмурилась.

– Розмари, ты возвратилась к нам столь неожиданно, – проговорила Айрис, выпучив глаза, – как видишь, Иэн с Фелесом опять учинили разборку.

– Из-за тебя? – надменно вздернула бровями Розмари.

– Из-за кого же еще ты думаешь? – с насмешкой ответила Айрис, как бы утверждая всем известный факт.

– Откуда мне знать? Им с детства лишь бы подраться, причины не столь важны, – с самодовольным видом произнесла Розмари, тем самым поставив Айрис на место.

Иэн все это время внимательно глядел на нее и взгляд его мне казался спокойнее обычного.

– Как это причины не важны, Розмари? – нахмурился Фелес, перестав хныкать, так как никто не оценил его стенания по достоинству, – я, между прочим, сидел с прекрасной Айрис, когда...

Одного полного строгости взгляда Розмари хватило, чтобы Русаков благополучно замолк, так и оставив свою фразу неоконченной.

– Иэн, не мог бы ты объясниться? – в волнении проговорила девушка.

– Если ты того желаешь, – спокойно ответил парень, и они оба удалились оставив, что было крайне странно, Айрис наедине с Фелесом.

Безусловно, воспитание, что было так навязано моей матушкой, велело мне оставаться подле Луи, как истинному джентльмену, и лишь догадываться, о чем пойдет разговор между Иэном и Розмари. Однако любопытство и страх, что вышеупомянутая леди, которая весьма некстати оказалась еще и красавицей, может претендовать на господина Романова, охватил меня, и я, неминуемо опускаясь ниже собственного достоинства, проследовал за парочкой.

Они зашли в заросли вишневых деревьев подальше от лишних глаз и ушей. Это удивило меня – не пристало незамужней девушке оставаться наедине с молодым человеком.

– Что все это значит, Иэн? – в волнении зашептала Розмари, нервно покусывая нижнюю губу. Грудь ее вздымалась от тяжелого дыхания.

– Ты все слышала, – с жестоким равнодушием произнес Иваницкий, – Нат решил жениться на Роберте, он за ней ухаживает и намерения его решительны как никогда.

Они остановились, и я вынужден был, словно дикий дух притаиться меж цветущих деревьев.

– Что на него нашло? – вконец разволновалась девушка, – он принадлежит мне, я его не отдам ей!

– Розмари, – внушительным тоном проговорил Иэн, – он так решил, и тебе ничего обещано не было. Успокойся.

– Нет, я хочу его видеть, – обжигающая боль и обида мелькнули в глазах девушки, и она, подобрав полы своего платья, решительно направилась обратно в сторону поляны.

– Прекрати, – парень резко схватил Розмари за руку, будто заранее ожидал подобной реакции. Он силой притянул ее к себе и зажал в объятьях пытаясь успокоить. Девушка, не имевшая и шанса на сопротивление, беспомощно сдалась и бесшумно заплакала.

– Почему именно Роберта? – проговорила она сквозь слезы, – он никогда не проявлял к ней каких-либо привязанностей. И хотя госпожа Филиция очень уважаемая особа, ты знаешь, я бесконечно восхищаюсь ей, но будем честны, ее репутация и поведение дочерей оставляют желать лучшего.

– Я согласен с тобой, Розмари, – спокойно ответил Иэн, глядя равнодушно в пустоту, пока девушка горько плакала, уткнувшись ему в грудь.

– Что же мне делать, Иэн?

– Забери его в честном поединке, дорогая, – Иваницкий дал ей ответ, который совершенно не устраивал меня.

Я тут же занервничал и запаниковал – еще этого не хватало! Мало нам, что отношения Роберты и Натаниэля держаться на хлипкой паутинке, что постоянно то и дело треплет злостный ветер, так и еще кузина только что пригласила полицейского на чай, на который признаться, я уповал с невероятной надеждой. А это значило, что их общение вот-вот могло сдвинуться с мертвой точки.

– Знаешь, – слегка улыбнулся Иэн, – может он и добивается ее, но Роберта в свою очередь не особо поощряет его упорные попытки. Как бы Нат не старался, в итоге ему просто придется сдаться.

– Правда? – тут же оживилась Розмари, поспешно вытирая слезы и с надеждой глядя на своего собеседника.

– Когда я тебе врал? – вздернул бровями Иваницкий, все еще удерживая девушку в объятиях, – только прошу тебя не принимать поспешных решений. Веди себя, как ты умеешь, не показывай никому своих слабостей.

– Ты прав, – Розмари закусила губу с некой досадой.

– Вернемся на пикник? – предложил Иваницкий, вытирая слезы с раскрасневшихся щек девушки.

– Хорошо, – согласилась она, смиренно принимая ту боль, что обрушилась на нее столь внезапно.

И я проводил их растерянным взглядом. Что ж это твориться, происходит?! Мало мне проблем с самими сестрицами, которых никак замуж не выпихнешь, так еще теперь мне и соперниц устранять?! Да кто ж мог подумать, что нынче, дабы в брак вступить сначала надо пройти столько препятствий, словно сразиться со всей нечистью одновременно.

Не успел я всласть позлиться, как ворох вишневых листьев закружился вихрем неподалеку от меня и грозный грохот ознаменовал, что нечто свалилось прямо на землю. Я, дрожа от страха, ибо здесь можно было ожидать чего угодно, выглянул одним глазом из-за дерева и узрел... мою тетушку, которая только что любезно кинула господина Дезмонда Беднама в дерево неподалеку.

Глава клана, морщась от боли, поднялся на ноги и с обжигающей злостью поглядел на Филицию. Я посчитал нужным, как можно сильнее вжаться в дерево, чтобы остаться незамеченным, а значит и невредимым.

– Спятила? – прохрипел он, выплевывая кровь.

Филиция внимательно поглядела на своего собеседника и, ухмыльнувшись, заехала кулаком прямо ему по лицу.

– Ай, могла бы не прибегать к рукоприкладству, но твоя физиономия прямо напрашивалась, – сладко пролепетала госпожа Альдофин, облизнув губы, – что же ты врешь мне, милый? В последнее время от тебя больше вреда, чем пользы.

– О чем ты? – взревел Беднам, еле сдерживая бушующий гнев, что обуял его.

– Какого дьявола я тебя еще раз спрашиваю, какой-то сопливый вампир наведался в мой дом в понедельник вечером? – глаза Филиции приобрели красный пугающий оттенок, от которого у меня пробирал мороз по коже.

– Мне-то почем знать? – процедил Дезмонд, схватив Филицию за шею.

– Ты мне клялся, что он притих, – не своим голосом прошипела тетушка, отбрасывая руку Беднама от себя, – ты говорил, что он кутит и ни о чем таком более не помышляет. А через неделю я чую его прихвостня возле моего особняка. Как ты думаешь, за кем пришел этот вампир?

– Ты что, его прикончила? – тяжело дыша, спросил Дезмонд, холодный пот проступил на его лбу.

– А, по-твоему, мне стоило подождать, пока он прикончит меня? Или кого-то из моей семьи? – грозно проговорила Филиция, отчего я и сам уже стал бояться.

– Послушай, ты совершенно ничего не понимаешь, – Дезмонд схватил ее за руку и неистово зашептал, – как я могу что-либо знать?! Думаешь, кто-то способен залезть к нему в голову?! Это ты его таким сделала, я не могу помочь тебе, ведь я не вездесущий дьявол!

Госпожа Альдофин поглядела ему пристально в глаза, что казались в этот момент бездонными, и приговорила низким голосом:

– Тогда скажи мне на милость, как так вышло, что нынешний глава клана Беднам не вездесущий дьявол? Ты, – она вырвала свою руку резким движением, – не можешь справиться даже с ним, как ты планируешь вести дела клана?

– Он не лезет в дела клана, – отрезал Беднам, полыхая нешуточной яростью.

– О, – проговорила Филиция, жутко улыбаясь, – тебе так кажется, дорогой.

Вмиг резкая перемена произошла в тетушке, она отошла на полшага от своего собеседника, став уязвимой и отстраненной. Ее дыхание потяжелело, глаза наполнились слезами, которые ей едва удавалось сдерживать. Это произвело сильнейшее впечатление на господина Беднама старшего – запальчивость, что так пожирала его, внезапно исчезла, и на смену пришло сострадание и даже чувство вины. Он выглядел крайне растерянным и не знал, как подступиться к госпоже Альдофин.

– Филиция... – мягко начал он, но тетушка, пытаясь обуздать свои эмоции, лишь вытянула ладонь, давая понять, чтобы он к ней не подходил.

– Пойми одну вещь, что рано или поздно он доберется до меня, и... я даже не представляю, что он может со мной сделать – на что еще способна его извращенная фантазия. – Она обернулась, и вид ее был трогательным и независимым одновременно, – и это обязательно произойдет, если ты не будешь более послушным и осмотрительным.

– Клянусь тебе, что я постараюсь подобраться к нему ближе, – с жаром произнес Дезмонд. – Ты понимаешь, лишь Милана знает его планы и только те, которые услышала мельком. Он никому не доверяет.

Филиция поглядела на Беднама с такой искренней нежностью, что мне право вновь стало неловко. Она подошла к нему и, проведя руками по его плечам, предостерегла:

– Прошу будь с ним осторожен, иначе он убьет тебя.

– Он не посмеет убить главу клана Беднам, в противном случае все его усилия были зря, – серьезно проговорил Дезмонд.

– Ты забываешь, что у тебя есть целых три наследника, которые с легкостью тебя заменят, – тетушка вздернула бровями, – поверь, ему все равно кто будет главой, главное, чтобы был послушным.

От этих слов Беднам явно напрягся, озноб пробежал по его телу. О ком же они говорят? Я все не мог вразумить, притаившись меж деревьев, я беспрестанно перебирал в голове верхушку вампиров и людей.

– Окажи для меня одну услугу, дорогой, – продолжила Филиция, прикоснувшись к подбородку Беднама своим тонким пальчиком.

– Что угодно, – отозвался тут же он.

– Придави посильнее старуху Пай, а то она вконец распоясалась, – взгляд тетушки вновь стал хищным и острым, как лезвие ножа, – я знаю, она намерена развернуть против моего клана целую кампанию, дабы выжить нас из пригорода. Ее ненависть к вампирам и преданность Холодному принцу становиться чем-то нездоровым. Иначе если так и дальше пойдет, то она расправится со мной быстрее, чем твой родственничек.

– Без проблем, я обещаю тебе, что от нее ничего скоро не останется, – облизнулся Дезмонд, неотрывно глядя на губы Филиции, – только придумай, куда деть Берти. Хотя говорят, он совсем ослаб из-за болезни, поэтому ему скоро придет конец.

– Не волнуйся, дорогой, – улыбнулась госпожа Альдофин, – у меня на него большие планы. – Она отпрянула от своего возбужденного собеседника и сладко пролепетала, – тебе пора, нас не должны увидеть вместе. Я еще погуляю здесь, немного успокоюсь.

– Так бы тебя и съел, – прошептал страстно Дезмонд, не отпуская руки Филиции.

– Но мой муж тебя убьет, – хитро улыбнулась тетушка.

Дезмонд закатил глаза и вынужден был удалиться, дабы поскорее остудить свой пыл.

Тетушка расплылась в дьявольской улыбке и с толикой коварства в голосе прошептала:

– Спасибо ему за это, – тут ее лицо переменилось, приняв прежнюю строгость, и она позвала, – Милон, выйди ко мне, будь душечкой.

Я похолодел от ужаса, услышав свое имя – сердце мое, кажется, в самом деле остановилось, а кожа в прямом смысле прилипла к костям. Сам не свой я поднялся на трясущихся ногах и поспешил выйти из укрытия.

– Тетушка, – произнес я хриплым голосом, – прошу прощения, у меня не было намерений подслушивать ваш разговор. Вся правда в том, что я здесь подслушивал совершенно иной разговор, других господ.

– Ах, ты хитрец, – прищурилась она, удовлетворенно улыбаясь, – на то ты и Альдофин. Ты все слышал, я полагаю?

– Каюсь, до последнего словечка, – признался я, и вмиг мое лицо потеряло ту ангельскую невинность, – вы очень ловко вертели в руках главу одного из самых влиятельных кланов в мировой политике, госпожа Альдофин. Я потрясен.

– Ах, Милон, детка, – усмехнулась она, – это я еще даже не начинала. Ничего, придет время, и ты тоже так научишься.

– Вынужден поинтересоваться, госпожа, – вздохнул я серьезно, пока мы шли по вишневой аллее, что вела нас обратно на поляну. – Нам угрожает опасность?

– Тебе следует запомнить одну вещь, Милон, – Филиция остановилась и дотронулась до моей щеки рукой в кружевной перчатке, – пока ты играешь на стороне Альдофин, тебе всегда будет угрожать опасность.

– А на какой стороне я еще могу играть, по-вашему? – наклонился я к ней, многозначно посмотрев в глаза.

– Это нужно у тебя спросить, солнышко, – она улыбнулась мне, и мы продолжили наш путь.

Моя дорогая тетушка играла со мной, словно с загнанным кроликом – как ведьмы на шабаше приносят в жертву молодого ягненка, так и мне вот-вот грозило быть зарезанным. Намеренно ли или ради шутки госпожа Альдофин втягивала меня в свою игру, притаскивая силой на заранее отведенное мне место. Здесь происходит что-то нехорошее, это было совершенно не то, ради чего стоило сюда ехать. Но делать было совершенно нечего – бежать было поздно, оставалось, только сохраняя хладнокровие продолжить партию, ведь в случае проигрыша меня ждала совершенно незавидная участь.

2.

– Изабель будет просто замечательной женой, – лепетала в восхищении Клаудия, от которой мы с Филицией сидели неподалеку, – она столь заботлива и участлива.

– Да, она определенно очень хорошая девочка, – тихо пискнула Банни, поправляя свой чепчик, что съехал с ее головы немного на бок.

– Еще она очень талантлива, как к искусствам, так и к наукам! – тут же продолжила Клаудия, любуясь на объект своих восхвалений, словно на какой-то трофей.

– Ну не знаю, дорогая, – лукаво поглядывая, в сомнении протянула Вивиан и тут же добавила, – как бы ни была хороша невеста, того, кого тянуло на запретный плод, тянуть и всегда будет.

Госпожа Пай тут же сверкнула злостно орлиным взглядом, а Филиция лишь таинственно улыбнулась, слегка поведя бровью. Смутная догадка, о чем они все говорили, закралась в мою душу, и тут же растаяла, как я увидел свою воинственную кузину Франческу, что решительно направлялась на поле для гольфа. Она бросила хитрый взгляд на Скарлетт с Ребеккой, которые в свою очередь понимающе поглядели в ответ. Все это породило во мне отнюдь нехорошие предчувствия.

На ходу, не останавливаясь ни на секунду, Франческа выхватила клюшку для гольфа из корзины и вступила на ту часть поля, на котором господствовали сестрички Бетси и вся их неприятная компания.

– Чего тебе здесь надо? – агрессивно спросила Иви, выражая всем своим существом крайнее недружелюбие.

– Я пришла сыграть с вами, глупышка, – усмехнулась Франческа, встав широко расставив ноги и закинув клюшку себе на плечо, – а что еще можно делать на поле для гольфа, по-твоему? Ах, да! – театрально закатила глаза кузина, – вы же тут играете в особенные игры с претензией на благовоспитанность, приминаете травку. – На этих словах она бросила взгляд полный отвращения на Габриэля, что как раз развалился с какими-то девицами здесь неподалеку.

– Если ты о нашем Габриэле, то думается мне, что все знают, кто с ним любит приминать травку, – ядовито высказалась Иви, чем вызвала всеобщее одобрение и смех. Только Айрис недовольно одернула сестру, а Габриэль самодовольно ухмылялся, обнажая свои клычки.

От таких нападок я даже порывался несколько раз вскочить с места, дабы хорошенько проучить господина Беднама младшего, но моя тетушка, что сидела надо мной, словно надзирательница царства мертвых, хватала меня за руку при малейшей попытке и усаживала обратно.

Тем временем к Франческе уже подоспел на подмогу ее верный ковен в лице Филиппы, Скарлетт и Ребекки, однако сама Франческа никак не отреагировала на данную провокацию – девушка лишь слегка склонила голову в бок и улыбалась.

Улыбка эта как по мне не сулила ничего хорошего.

– Вам нельзя с нами играть! – возразила с полной серьезностью Флора Пай, глаза ее метали грозные огоньки, – вы вампирши, а мы люди! Сразу ясно, кто победит!

– Да! – крикнула в яростном согласии Полли Пай, тем самым поддерживая сестру.

– А с каких это пор в данной игре имеет преимущество тот, кто сильнее? – заговорила Рири своим соблазнительным и манящим голоском. Она воткнула клюшку в землю и облокотилась на нее руками, слегка наклонившись, открывая при этом всем и каждому свое весьма откровенное декольте, которое тут же одарили взглядами все присутствующие мужчины. Ребекка, ощущая интерес окружающих к своей особе, не без удовольствия продолжила, – я вот, к примеру, и вовсе не вампир, да и в гольф играю до ужаса скверно. Так что я не вижу никаких несправедливостей и препятствий.

– Госпожа Пай нам запрещает общаться с вампирами! – в страхе выпалила Флора – толи ее опасения были относительно самих вампиров, толи это был ужас от того, что она могла ослушаться бабушку и потом поплатиться за это.

– Да! – тут же воскликнула Полли, будто заведенный болванчик.

– Не переживай так, Флора, хотя мы и вампирши, – сладко произнесла Франческа, – так и быть мы не станем соблазнять вас, и уповая на вашу стойкость и добропорядочность, надеюсь, вы не соблазнитесь в ответ. А то я знаю, у вас это семейное.

Флора в неописуемом возмущении уставилась на сестриц Альдофин, но так и не нашлась что ответить. Однако встряла новоиспеченная невеста Берти, Изабель:

– Вообще-то, мы, семья Пай, не водимся с вампирами! Это наш кодекс чести и всем это известно.

– Ты кто такая? – нахмурилась Франческа, глядя на девушку, как на надоедливое насекомое, – что-то не припомню у госпожи Пай третьей внучки.

– Вообще-то, я невеста Берти, – поджав губы, заявила Изабель с весьма напускным видом.

– Детка, – жалостливо и одновременно жутко улыбнулась Франческа, наклонив голову, – так ты все перепутала – невеста это еще не жена. До фамилии Пай еще нужно дожить, чтобы говорить о причастности к данному семейству. Ну, так что, – она посмеялась, и мороз пробежал по моей коже, несмотря на жаркую погоду, – сыграем?

Изабель никак не восприняла данное замечание, она лишь еще раз поглядела на свое кольцо на безымянном пальце, что сияло огромным уродливым бриллиантом на солнце, и удовлетворенно успокоилась.

– Почему бы и нет, – закатила глаза Иви, от нее так и исходил агрессивный настрой, – мы вас просто по полю размажем – играть вы все равно не умеете.

Тут неожиданно точно из воздуха подоспела Мэри и зарядила со всего размаху по первому попавшемся мячику, который отлетел прямиком в сторону, где стоял Фелес Русаков с Даниэлем Беднамом и врезался в лицо первому.

– В яблочко! – подпрыгнула, ликуя Мэри, пока Фелес, вновь примеряя на себя роль потерпевшего, схватился за свой несчастный нос, причитая на всю округу.

Это происшествие очень позабавило Габриэля, который, наконец, перестал неотрывно глазеть на Скарлетт и отвлекся. Иви же сделала кислое выражение лица, а Айрис не выразила ни малейших беспокойств за пострадавшего кавалера.

– Мы с сестрами против вас, – решила Франческа, спуская клюшку с плеча. Ее уверенность в этот миг и умение владеть собой явно отличались от того, что она демонстрировала в особняке. – Нас будет шестеро, команда победителей выберет наказание для проигравших.

– Если госпожа Скарлетт будет играть, – подал голос Габриэль с мерзкой улыбочкой, – то я тоже в деле.

Скарлетт сохраняла суровое молчание, Франческа же злостно прищурилась:

– Отлично, это надеюсь, всех устроит, – она метнула грозный взгляд в сторону сестер Пай, – так как у нас только два человека в команде, можете брать к себе мальчишек.

– Кто тебе тут мальчишка? – скривился Габриэль, поднимаясь с земли на ноги. Видно острая боль за желание не быть достаточно вежливым все еще пронзала его рот, но он уже привык, – зовите госпожу Роберту, уж не терпится начать.

– Смотри, Габриэль, – усмехнулась Франческа, – пожалеешь.

– Я схожу за сестрицей, – вызвалась Рири, – а вы сделаете милость – сформируйте пока команду.

И она удалилась, соблазнительно прошагав мимо нас с тетушкой, не позабыв, как и всегда удостоить меня хитрым взглядом темных глаз. Я же старательно не подавал виду, дабы не нарваться на гнев госпожи Филиции, но она, кажется, не предала особого значения нашим переглядкам.

Пока на поле для гольфа происходили торги относительно состава команды и игры в целом, недалеко отсюда под пышным персиковым деревом важно сидела Роберта, держа в руках свое излюбленное вышивание. Она самозабвенно скользила иглой по полотну, что было туго закручено в маленькие пяльцы. Господин Натаниэль, который, стало быть, к тому времени уже нагнал дорогую его сердцу особу, беспечно полеживал рядышком, лениво наблюдая за тем, что происходит на пикнике.

– Знаете, о чем я думаю, госпожа Роберта? – спросил Натаниэль, хитро поглядывая на девушку.

– Об этом сложно догадаться, – парировала Роберта, не отрываясь от собственного занятия.

– Я вот все жду не дождусь обещанного чаепития, – наклонил голову парень, взгляд его был цепок как никогда.

– Приходите в любое удобное для вас время, – спокойно ответила девушка, продолжая скользить иглой.

– Что же, даже ночью устроите мне радушный прием? – вздернул бровями Романов.

Роберта пронзительно поглядела на него, отчего тот даже на долю секунды оробел, но быстро пришел в себя.

– Рискните, – тихо произнесла девушка и, одарив своего собеседника теплой улыбкой, продолжила свое занятие.

– Вы сами это сказали, никто вас не заставлял, – ухмыльнулся парень, неотрывно глядя на объект своих пылких чувств.

– Всегда пожалуйста, только если вам все же взбредет в голову заявиться посреди ночи – с матушкой объясняться будете сами, – покачала головой Роберта, казалось некая мягкость проступает в ее облике на сей раз.

– Госпожа Филиция меня даже очень жалует, так что все схвачено, – отмахнулся Натаниэль и тут же переменил тему разговора, – госпожа Роберта.

– Что вам угодно, господин Натаниэль? – тут же отозвалась девушка, продолжая выводить рисунок на полотне.

– Может, пошьете мне наряд, раз у вас так хорошо выходит управляться с нитью? – Натаниэль бросил на девушку проникновенный взгляд, от которого, по его мнению, она не должна была устоять.

– Я не шью наряды на заказ, ведь я не портниха, – независимо произнесла Роберта, – тем более мужчинам.

– Однако своему племяннику вы сшили костюм, я сам это наблюдал, – возразил Романов.

– Мой племянник наш единственный в доме малыш, которому сложно отказать в чем-либо, ведь он вынужден сидеть взаперти и едва ли ему светит поход в ателье. – Роберта улыбнулась и, отложив пяльцы в сторону, внимательно поглядела на парня, – что такое, по-вашему, нить, господин Натаниэль?

– Нить? – улыбнулся в ответ полицейский, не понимая о чем речь. Он попеременно глядел то на губы Роберты, то в глаза.

– Видите ли, нить – это то, что непосредственно связывает кусочки ткани и образует из них единое целое, – девушка отмотала от мотка мулине тонкую красную нить, – никто никогда не задумывается, какой силой порой обладают весьма незначительные на первый взгляд предметы.

– К чему вы клоните, госпожа? – усмехнулся Натаниэль, облизнувшись.

– Если простая нить, оплетая собой ткань, способна создать из нее платья и костюмы, – Роберта намотала красную нить на пальцы парня, отчего он лукаво вздернул бровями, явно не ожидая подобной шалости со стороны собеседницы. – Представить страшно, что же будет, если такую нить использует ведьма? – она заглянула в глаза Натаниэля, что так и продолжали гореть озорным огоньком, – неужели вы хотите костюм из рук ведьмы?

– Хочу, – тяжело дыша, проговорил Романов, – очень хочу.

Он уже дернулся к губам Роберты, однако на горизонте их страстной любви неожиданно появилась озорница Рири, которая была не прочь испортить сладкой парочке жизнь.

– Так, так, так, – сладко проговорила сестрица, убрав руки за спину, и чуть наклонилась вперед, – что вы тут собрались устроить?

– Чего тебе? – невозмутимо спросила Роберта, хотя в голосе ее и проскальзывали нотки раздражения. Натаниэль же был крайне недоволен появлением Ребекки и даже не старался этого скрыть.

– Мы собираемся играть в гольф, – хитренько ухмыляясь, проговорила Рири, – с сестричками Бетси. Пойдем.

Роберта не успела ответить, как Натаниэль тут же возразил:

– Она никуда не пойдет, что за ребячество?

– Я сейчас подойду, Ребекка, – тут же ответила девушка, чем вызвала изумление Романова.

– Что? Никогда не поверю, что вы добровольно отправитесь на поле для игр, – нахмурился полицейский.

– Посмею вас разочаровать, господин Натаниэль, но вы, увы, меня совсем не знаете, – она улыбнулась, и нечто дьявольское промелькнуло в ее глазах, – так теперь знайте, – девушка наклонилась совсем близко к нему, – что я обожаю ставить на место, таких недалеких и дурно воспитанных девиц, как Иви и Айрис Бетси. Надеюсь, вам понравится наша игра.

– О, госпожа Роберта, мне уже нравится, – заверил ее Романов.

И обе госпожи Альдофин на этом удалились.

– Невероятно, Роберта! Ты еще та чертовка, только корчишь из себя недотрогу, – ворчала по дороге Рири, – а мне даже не дала заказать платье с вырезом, какое я хотела!

– Вот выйдешь замуж и закажешь, – отрезала Роберта, беря на ходу клюшку из корзины, – и это случиться скорее, если выйду замуж я. Не понимаю причины твоего негодования.

– Мне это не к чему, я и без всякой очереди туда схожу, – сказала девушка и бросила пытливый взгляд в мою сторону.

Так и началась знаменитая игра в гольф по правилам пригорода Кастонии. Безжалостным правилам, которые отчего-то не предусматривали наказания за телесные повреждения участников. Словом рай для таких садисток, как мои дорогие кузины. Все сестрицы в полном составе под руководством очень серьезно настроенной Франчески, выстроились против сестер Бетси, сестер Пай, Габриэля и Фелеса, который все еще ныл о своем несчастном носе, но вынужден был явить свою особу на поле немедленно, так как Айрис попросила его.

Все участники пикника стали невольно наблюдать за действом на поле и даже Оли Тихий откуда-то вылез и с самозабвенной и надоедливой преданностью начал горячо болеть за сестер Альдофин, чем вызвал несказанное раздражение Франчески.

– Вам конец, опять опозоритесь, – прошипела Иви, глядя Франческе в глаза, и игра таким дерзким образом дала свой старт.

Мячик, направляемый удачей или волей случая, должен был достигнуть нужной лунки, и каждая из кузин способствовала этому по-своему. Мэри, к моему удивлению, была точна, хотя на первый взгляд и казалось, будто бьет она куда попало. Ее очень воодушевляли вопли поддержки Оли Тихого, чего нельзя было сказать о Франческе, которая при первых минутах игры попала в господина Тихого со всей силы, отчего он незамедлительно повалился наземь, сбитый с ног. Неизвестно была ли это случайность, но после данной выходки, девушка недовольно проговорила себе под нос:

– Надоедливый тип.

Ребекка, например, я был уверен, не стыдилась поколдовать для пущего удара и все ее партии имели блестящий результат, что вызывало всеобщий восторг и восхищение. Только лишь я был порабощен этой низменной подозрительностью относительно ее успехов и талантов, остальные же молодые люди все чаще бросали на сестрицу проникновенные и заинтересованные взгляды, что вызывало во мне крайне противоречивые чувства. Рири, замечая мою столь бурную реакцию на ее выходки, силилась закрепить свое лидерство и с еще большим усердием привлекала внимание местных джентльменов и господ.

Однако, когда Иви пару раз обратила на меня взор своих пустых глаз и постаралась выделиться для привлечения уже моего внимания, Рири эта жалкая попытка ужасно не понравилась. Кузина вся покраснела и, запустив мяч якобы в лунку, что-то прошептала так, что этот самый мяч полетел прямиком в госпожу Бетси, попав ей в глаз. В этот же самый момент я ощутил, как шею мою защипало в тех самых местах, где некогда были оставлены метки моей дорогой кузиной для отпугивания надоедливых дамочек. Я потрогал кожу и, так как зеркала нигде по близости не наблюдалось, мне лишь пришлось с ужасом строить догадки и предположения – неужели заклятие настолько сильное, что спустя неделю оно могло вернуться без какого-либо прикосновения?

Роберта была сама элегантность и изящество на поле. Она не позволила ни одному мячу себя задеть, хотя сестры Бетси постоянно силились учинить подобные провокации. За ней неотрывно следил господин Натаниэль, что расположился практически рядом. Девушка явно ощущала на себе столь пристальный взгляд и намеренно не поворачивала головы в сторону полицейского. Она была невероятно красива, и это замечал каждый, кто только посмел взглянуть на нее. Но дьявольская личина, что была глубоко запрятана в ней грозила вот-вот вырваться наружу, особенно в те моменты, когда Роберта как бы невзначай подставляла сестер Бетси на поле и это оканчивалось для них либо падением, либо ссадинами. Это не ускользало от проницательного взгляда Натаниэля и он, наверное, впервые открыл для себя девушку с иной стороны. И сторона эта явно его очень притягивала.

Сестры Пай бесконечно опасались моих сестриц-вампирш, предпочитая держаться от них подальше. Особенно нельзя было не заметить, что они сторонились Филиппу, которая с флегматичным видом, сохраняя присущее ей спокойствие, вела игру. В один момент до ее острого и чуткого слуха донеслись рассуждения Изабель, что деликатно отказалась от игры, ссылаясь на сильную боль в ступне, которую по ее мнению она потянула сегодня утром:

– После свадьбы я немедленно увезу Берти в столицу! Нет, мы здесь конечно не останемся, ему с его талантами и положением тут делать нечего. Конечно, поначалу мы нанесем визит в Рахатск, дабы отпраздновать нашу свадьбу еще и там! Нет, мы редко сюда будем приезжать, скорее госпожа Пай станет наведывать нас в столице.

На этих словах взгляд Филиппы помрачнел и потяжелел – нечто дикое и устрашающее мелькнуло в ее глазах. Она на миг стала более походить на нечисть, на ту, что вполне может утащить тебя в свое логово, если ты осмелишься дать слабину. Филиппа тот час схватила клюшку и запустила мячом в Изабель с такой силой, что та упала на траву, подобно Оли Тихому, сбитая с ног. Никто ничего не мог понять, ибо Рири, любезно оказавшаяся рядом, наложила какое-то заклятие, которое видимо, освобождало Филиппу от малейших подозрений.

Что же касается Айрис – она в отличие от сестры не так часто получала тумаки – ее верный рыцарь господин Русаков служил ей неизменным щитом, благородно принимая на себя весь удар в случае чего. Это в свою очередь очень веселило Иэна, который на пару с Розмари наблюдал за всем действом издалека.

У меня же все больше складывалось впечатление, что кузины стараются не то чтобы выиграть и попасть в лунки, а пытаются задеть мячом как можно больше господ. Они целились не только в участников игры, но и во всех кто присутствовал на пикнике. Так или иначе, каждый господин или госпожа оказывались задеты их мячом, при этом сестрицы что-то нашептывали друг другу, передавали и выглядели в целом очень таинственно. Это поселило во мне всепоглощающие подозрения. Я знал одно – если ведьма предлагает вам сыграть в игру, уж лучше сразу отказаться, ведь ее целью может быть вовсе не выигрыш.

И вот тут-то, как я того и опасался, в борьбу вмешался ни кто иной, как Габриэль Беднам. Все это время он намеренно избегал Скарлетт, лишь наблюдая за ней со стороны. Он, словно притаившийся демон, выжидал удобного момента, и когда девушке требовалось сосредоточиться для последнего броска, он оказался возле нее и тихо прошептал:

– Знаешь, когда именно мне захотелось овладеть тобой?

Скарлетт обладая стальными нервами и непоколебимым характером, гордо проигнорировала данную провокацию, даже не удостоив парня взглядом. Но Габриэля это ничуть не смутило, и он продолжил:

– Я все видел, тогда на берегу океана ты разделась догола и прыгнула в воду... ты русалка, Скарли, и вовсе ты не ведьма. Я же видел твои жабры...

Девушка напряглась всем телом, явно застигнутая врасплох. Она бросила взгляд полный тревоги на парня, глаза ее заблестели, а дыхание сбилось.

– Я уничтожу тебя, и ты отдашься мне, умоляя и плача, поверь, – облизываясь, проговорил Габриэль, – видишь, даже ваше заклятие больше не останавливает меня от столь сладких слов. Я овладею тобой, потому что я Беднам, и мы всегда берем то, что хотим.

Изумительно уничтожающая провокация сработала и девушка вместо того, чтобы ударить по мячу клюшкой, со всей ненавистью зарядила ей по лицу Габриэля. По дуновению ветра поднялась невообразимая суета, и под весь этот шум Мэри, не упуская такой соблазнительной возможности, тоже пнула пару раз господина Беднама младшего с весьма невинным личиком, пока он был занят тем, что отбивался от разъяренной Скарлетт.

Фелес и Даниэль тщетно старались оттащить девушку – она, как дикая кошка вцепилась в свою жертву и отчаянно покрывала ее тумаками. Пока Габриэль с неизменной ухмылкой закрывался от Скарлетт, что залезла на него, доставляя ему, как я думаю, тем самым пущее удовольствие, господин Луи подоспел со словами «О, драка!», и вместо того, чтобы предпринять какие-то действия начал смаковать данное происшествие со стороны, даже не пытаясь как-то помочь несчастному Беднаму младшему.

Конечно, в тот момент я и помыслить не мог, что именно там произошло, поэтому преисполненный братским долгом, я подоспел скорее к образовавшейся толпе.

– Госпожа Альдофин, – еле оттащил девушку Даниэль, пытаясь ее вразумить, – придите в себя, прошу вас.

– Да уж, придите в себя, будьте добры, – ухмылялся Габриэль, – а то залезли на меня при всех.

– Закрой пасть, – гаркнул на брата Даниэль, когда я уже подоспел на помощь. Сюда же уже прибыли и Дезмонд с Натаниэлем.

– Что здесь происходит? – грозно осведомился Дезмонд.

Я вмиг, не обращая ни на кого внимания, оказался подле Скарлетт, дабы в случае чего не дать ее в обиду. Рядом, среди прочей толпы, растерянно стояли мои кузины.

– Ничего такого, что требовало бы вашего вмешательства, дядя, – постарался все уладить Даниэль, – Габриэль с госпожой Скарлетт лишь повздорили из-за игры.

– Тебя никто не спрашивал. С каких пор ты возомнил себя старшим? – ответил на это Дезмонд, явно давая понять, что он ни во что не ставит племянника. Даниэль же на это дельное замечание никак не отреагировал – видимо подобное из уст любезного дяди ему приходилось слышать постоянно.

Скарлетт била мелкая дрожь, мне казалось, что она сейчас вот-вот расплачется. Никогда бы не подумал, что кто-то сможет довести ее до такого состояния. Остальные сестрицы напряглись, словно были готовые обороняться в любую секунду.

– Господин Альдофин, потрудитесь объяснить, почему ваша кузина набросилась на моего племянника? – зло сверкнул глазами Беднам старший. Я был уверен, что ему совершенно нет никакого дела до Габриэля, просто он решил сделать из меня мальчика для битья, дабы напустить на себя важный и устрашающий вид. Показать, кто тут главный.

– Господин Беднам, – тут же вмешался Натаниэль, – оставим это. Вышло недоразумение.

– Я не вас спрашивал, господин Романов, – рявкнул Дезмонд, – вы ужасно следите за порядком. А что же касается тебя, – он поглядел на Скарлетт, – меньше нужно вертеть хвостом и на юношей кидаться, совсем распустились.

Ох, ну и зря ты это сказал.

– Господин Беднам, – гробовым голосом произнес я, ощущая, как все присутствующие с изумление уставились на меня, – прикусите язык.

– Что?! – выпучил глаза Дезмонд, никак не ожидая в свой адрес подобной дерзости. Даниэль же еле сдерживал улыбку, что так и норовила проступить на его лице против воли хозяина.

– Я попросил вас заткнуться, вы не расслышали? – скривился я, прибывая в полной власти спокойствия. Нужно было видеть лица моих кузин в этот момент и испуганные глаза малышки Скарлетт, которую все еще трясло от пережитого потрясения. – Я буду вынужден промыть вам рот с мылом, если вы еще раз посмеете обратиться к моей кузине Скарлетт подобным образом. Это доставит мне некоторые неудобства, ведь я брезгую такими людьми, как вы, и рот ваш мыть мне вовсе не хочется. Ваш младший племянник дурно воспитан, госпожа Скарлетт явно дала ему понять, что не желает иметь с ним никаких дел. Но он упорно продолжает докучать ей, – в этот момент во всеобщей тишине, что воцарилась на пикнике, я заметил краем глаза, как моя тетушка направляется к нам. – Если я еще раз увижу господина Габриэля возле моей кузины или не дай богини услышу нелестные речи в ее адрес от кого бы то ни было, – на этих словах я устремил свой взор на Иви с Фелесом, поочередно задержав взгляд на каждом из них, – для вас это плохо закончиться. Обычно я предупреждаю один раз. Мы поняли друг друга?

Дезмонд с глупым видом стоял посреди поля, словно немая застывшая фигура, возвышаясь над остальными не менее изумленными свидетелями моей пламенной речи. Я молча взял Скарлетт за руку, и впервые за все время она не отреагировала на меня с агрессией.

– Вы довели мою кузину до слез, господин Габриэль, – поглядел я на парня, с лица которого уже давно сползла улыбка, – извинитесь перед ней, будьте так любезны.

Вмиг Беднам младший пошел на попятную – в его забегавших глазах читалась такая знакомая мне трусость, та самая, которая проявляется, когда сбиваешь с подобных нахалов всю спесь.

– Извиняйся, чего встал? – недовольно бросил Даниэль приказным тоном.

– Прошу прощения, госпожа Скарлетт, – промямлил Габриэль с вымученным лицом.

Растерянная девушка хотела что-то сказать, но я поспешил ответить за нее:

– К черту ваши извинения, они и гроша не стоят, – тут я обратился ко всем своим сестрицам, – кузины, мы уходим.

Я обернулся, дабы покинуть шокированных свидетелей, и взглядом наткнулся на госпожу Филицию, что остановилась на полу пути к нам, решив понаблюдать за разыгравшийся драмой издалека. Она одобрительно ухмылялась, слегка приподняв бровь, отчего у меня внутри все перевернулось.

– Что здесь произошло, Дезмонд? – подошла она к главе клана, что был мрачнее тучи, пока мы с кузинами поспешили покинуть поле.

– Твоя дочь избила моего племянника! – выпалил он с некой обидой, – а твой Милон нахамил мне, прилюдно унизив!

– Неужели? – издевалась Филиция, – что же это такое? Куда катиться мир? Сегодня хрупкая девушка избивает доброго юношу без намека на защиту, а завтра что? Насилует? Может с твоим Габриэлем что-то не так?

И одарив Беднама хищной улыбкой, тетушка удалилась прочь, оставив несчастного сполна вкушать горечь пережитого унижения.

Мы с кузинами вернулись под персиковое дерево на место, где расположились наши съестные припасы.

– Господин Милон, вы поступили столь мужественно, – произнесла Роберта, наконец, нарушая трепетную тишину.

– Вы были шикарны, – восхищенно прошептала Филиппа, – господин Дезмонд даже не попытался что-либо возразить вам. Он был потрясен.

– Хоть кто-то его поставил в столь затруднительное положение, – невинно пролепетала Мэри, – пусть теперь знает, какого это, когда тебя нагибают.

– Да уж! – яростно выпалила Франческа, – я-то поначалу совершенно растерялась!

Скарлетт все еще находилась рядом со мной, не выпуская моей руки из своей.

– Все в порядке? – аккуратно спросил я ее.

– Простите... меня, – тихо всхлипнула она, стараясь подавить назойливый плач, – я не хотела...не знаю, что на меня нашло... теперь все только и будут опять говорить обо мне.

– Пусть только попробуют, – возразил я, и, опасаясь спугнуть ту хлипкую нить связи, что образовалась между нами, я лишь тихонько, почти не касаясь, погладил сестрицу по голове.

Но она, преисполненная благодарности, бросилась ко мне в объятья, и я обнял ее в ответ. Все остальные девушки сгрудились возле нас – Мэри участливо похлопала ее по плечу, Роберта гладила по голове.

– Мы с тобой, Скарли, – утешали ее Франческа с Филиппой поочередно.

И в этой благодатной тени, меж солнечных бликов и легкого дуновения ветерка, лишь сейчас я заметил, как Рири вожделенно смотрит на меня, не отводя своих черных проницательных глаз. У нее был столь волнующий вид, будто девушка открыла для себя нечто новое, что совершенно ее потрясло до глубины души.

Пока мы наслаждались сидя на пикнике вдали ото всех, перекусывая свежими сэндвичами с курицей и морковью, что так заботливо положила Алессандра, стрелка часов поспевала к двум часам дня. Ребекка так и продолжала изводить меня своим недвусмысленным взглядом, сидя прямо напротив меня и заставляя сердце мое все чаще биться. Игра принимала опасный оборот – я преступно ощущал, что нынешнее положение дел может с легкостью плачевно для меня обернуться. Мои цели, все ради чего я был рожден, были сброшены в пропасть моей же особой добровольно – страх терзал меня, раздирая на куски, словно демоница разрывает свою добычу.

Упиваясь данными чувствами до дна, я попрощался на время со своим семейством, дабы отбыть на собрание Совета, где, скорее всего, меня уже ждали господа. Не сразу к своему стыду я заметил, что за мной увязался хвост – я неспешно шел вдоль персиковых деревьев, что так пышно здесь цвели, обволакивая своей чарующей листвой все пространство.

Как теперь мне себя вести? Я нарушил все мыслимые и немыслимые границы и сполна поплачусь за это, что ж, пожалуй, так мне и надо. Вокруг было тихо, ни души – слышно было лишь, как озорница Рири крадется по моим пятам босыми ногами, еле касаясь земли. Я остановился, решительно поддаваясь на ее игру, и уже через миг она оказалась подле меня, подбежав совсем вплотную. Неистовый огонек пламенем горел в ее темных бездонных глазах, и она без каких-либо объяснений страстно впилась мне в губы, зарывшись в мои волосы обеими руками.

Уже давно упав в пропасть обжигающего соблазна, я сдался под чарами этой рыжей бестии, которая заставляла все нутро мое содрогаться от сладострастных чувств. Я обвил руками ее талию и прижал к себе, углубляя поцелуй. Тогда я совершенно не думал о последствиях, что грузом так и давили на мои сдающиеся нервы – все вокруг растворилось, приобретая все большую схожесть реальности с размытой иллюзией.

Рири отпрянула от меня, но я ей не позволил убежать, притянув обратно и прижав к дереву. Она обвила мою шею руками, прижавшись всем телом. Что ж, кажется, я теперь точно опоздаю на Совет.

3.

Когда я вступил под заранее отведенный для собрания навес, все господа уже находились здесь. Фелес с крайне несчастным видом продолжал прикладывать лед к своему многострадальному носу, в который так метко попала Мэри. Даниэль покуривал сигарету в одном из кресел, Луи увлеченно уплетал фруктово-ягодный салат, Натаниэль налил себе пунша с задумчивым видом, а Иэн погрузился в свои мысли подле ото всех.

– Прошу прощения за опоздание, – поспешил извиниться я, забегая стремительно под навес.

Все тут же с интересом уставились на меня.

– Вот это ты даешь, дружище! – восторженно воскликнул Романов, хлопая меня по плечу.

– Я никогда не забуду лицо моего дяди! Жаль, под рукой не было зарисовщика, – засмеялся Даниэль, удовлетворенно глядя на меня, – такой портрет я бы повесил в своем кабинете – это бы меня очень мотивировало!

Иэн к моему вящему изумлению подошел ко мне и пожал мою руку, тем самым признав во мне достойного члена их общества. Фелес на данный выпад закатил глаза.

– Да уж, давненько я так не веселился, – признался Луи, – это было шоу.

Я не выразил по этому поводу никаких волнений, считая ниже собственного достоинства радоваться поражению такого жалкого противника, как Дезмонд Беднам. Всеобщее возбуждение поутихло, и Натаниэль прикоснулся непосредственно к той теме разговора, ради которой мы собрались:

– Итак, господа, рад сообщить вам, что по моей весьма скромной наводке, я, наконец, обнаружил, в каком именно графском доме хранится клинок Холодного принца, что мы так упорно искали.

– И кто же его умыкнул? – прямо спросил Даниэль.

– Это дом Эсмальт, – улыбнулся Натаниэль.

– О, боги, – недовольно поморщился Фелес, эта новость отчего-то не привела его в восторг.

– Это точно? – серьезно спросил Иэн.

– Все так, как я говорю, – подтвердил Романов, – клинок храниться в кабинете покойного Уолли Эсмальт в семейном тайнике. Мне об этом поведал Софиан.

– Что будем делать? – поинтересовался Даниэль.

– Нужно пробраться в поместье и забрать его, – выдал Романов, отчего я недоуменно уставился на него.

– Что значит забрать? – возразил поспешно я, пока еще насилу меня не сделали соучастником сомнительного мероприятия, – то есть украсть?

– Нет, нет, – заверил меня Даниэль, – кража – это когда забираешь чужое, а этот клинок изначально не принадлежал семейству Эсмальт.

– Но дом полон прислуги, да и Конси с Элиссой редко куда-то выезжают, – нахмурился Фелес. Кажется, ему тоже была не по душе сомнительная идея.

– Вот мы и дошли до главного, – замешкался Натаниэль, потирая подбородок, – забрать сам клинок не составит труда, главное как отвлечь прислугу.

– И самих Консетту с Элиссой, – добавил Иэн, – хотя Элиссы не будет всю следующую неделю, так как в столице созывается собрание, на котором она, как нынешняя глава клана, должна будет присутствовать.

– Собрание бывших «Двадцати лордов»? – спросил Даниэль, – значит, и Дориан там будет.

Бывшие «Двадцать лордов» – это двадцать семей, что некогда входили в ближний круг Холодного принца. Тринадцать глав из них с помощью темной магии Холодный принц обратил в охотников на ведьм, которых может убить либо он сам, либо тот, в ком течет его кровь.

– Получается, нужно отвлечь лишь Консетту и слуг, – в раздумьях произнес Натаниэль.

Мне это все совершенно не нравилось – неужели они, наследники и главы именитых кланов, на полном серьезе собрались забраться в дом, словно мелкие воришки, взломать тайник и умыкнуть нож?

– Почему бы не сделать это ночью? – вмешался Луи, – если пробраться бесшумно, то леди и ее слуги не заметят нашего присутствия. Тем более, насколько мне известно, кабинет находиться в той части поместья, в котором жил лишь господин Уолли, а госпожи Элисса с Консеттой обитают в другом крыле.

– К сожалению, после смерти Фонси обе дамы перебрались в главное крыло, где ранее жила их мужская половина семейства, – недовольно поведал Романов и добавил, – к тому же, Луи, мы все же непрофессиональные воры, так что вряд ли сможем быть настолько незаметными и бесшумными.

– Слушай, Фелес, – вспомнил Даниэль, обращаясь к своему другу, который сидел с невероятно кислым лицом, – вы же с Консеттой провели все детство вместе. Как думаешь, чем ее можно отвлечь?

– Почем мне знать?! – неожиданно вспылил Русаков, подпрыгивая на месте, – эта девчонка меня терпеть не может – вечно меня била и дергала за волосы!

– Ох, как я ее понимаю, – со смирением вздохнул Иваницкий.

– Да что ты! – взъерепенился Фелес, – она мне проходу не давала – лишь, когда объявили о ее помолвке с Энджелом, она, наконец, оставила меня в покое! Видимо поняла, что помолвленной девушке так себя вести негоже!

– Прошу прощения, – подал я голос, – сколько прислуги в доме?

– На данный момент леди оставили возле себя только самых близких, – ответил Натаниэль, – двух камеристок, дворецкого, пятерых горничных – одна из них старшая, двух лакеев, конюха, кучера и повара с поварихой.

– Все они живут непосредственно в поместье? – уточнил я.

– Да, все. Но при желании можно было бы им организовать поездку на столичную ярмарку, как это иногда принято. Это бы не вызвало подозрений, однако инициаторами должны быть хозяева, – вздохнул Романов.

Я закусил губу, терзаясь соблазнительным чувством от намечающиеся мести, что благодаря такому удачному исходу событий будет подана с шиком и блеском. И также мучаясь от того, что при этом придется стать мелким преступником и учинить кражу, что было для меня просто немыслимо. Однако взглянув на объект моей мести, я все же пришел к решению, что честь семьи мне дороже какого-то клинка и именитого клана.

– У меня есть предложение, господа, – заговорил я спокойным непоколебимым голосом.

– Вы что-то придумали? – заинтересовался Луи.

– Мне думается, будет легче назначить свидание госпоже Консетте, предварительно попросив ее удалить всю прислугу из поместья, дабы не вызывать излишних волнений и смятений. Пока один из нас будет ее отвлекать за ужином, остальные смогут беспрепятственно проникнуть в кабинет и забрать клинок.

– Кто же будет ее отвлекать? – нахмурился пуще прежнего Фелес.

– Исходя из ваших слов, господин Русаков, госпожа Консетта питает к вам сердечную привязанность, но в силу своего закрытого характера, проявляет это весьма неудачным образом в виде избиения вашей особы. Поэтому, – я поглядел на него с дьявольским спокойствием, – тем, кто назначит ей свидание, будете вы.

– Я?! – изумленно протянул Фелес, в беспомощной растерянности поднимаясь со стула и распуская платок с подтаявшим льдом, что неуклюже покатился по траве.

Даниэль засмеялся, сегодня моя особа невероятно забавляла его своими выходками.

– А что, ты точно сможешь! Если так посмотреть, то Консетта и правда была неравнодушна к тебе все это время, – продолжая заливаться смехом, воскликнул Даниэль.

– Что за глупость?! Никогда и ни за что! – замотал головой Фелес, представляя с ужасом неприятную перспективу, – нет!

– Хм, Милон, а план и правда неплох, – удовлетворенно закачал головой Натаниэль, потянувшись за сигаретой, но тут же передумав, – если она клюнет и отошлет прислугу куда подальше, то мы вполне сможем проникнуть в поместье. Главное составить к ней правильное письмо, чтобы ее женское сердце растаяло.

– Ты что, Романов, оглох?! – Фелес отшвырнул со своего плеча руку Даниэля, который все еще потешался над данной затеей, и подбежал к Натаниэлю, – я тебе сказал, что в жизни не стану соблазнять Консетту Эсмальт! Я ее опасаюсь, знаешь ли – совершенно ненормально, когда юная леди распускает руки!

– Да, что вы так переполошились, господин? – беспечно протянул Луи, – вас же никто на ней жениться не заставляет! Разделите с ней ужин, поговорите о всякой чепухе, что дамам по сердцу и отбудете домой. Она же вас в койку не потащит, как какая-нибудь куртизанка.

– Ах...да... – задыхался от негодования Фелес, растеряв окончательно все слова, – этого еще не хватало! Нет, я сказал! Не буду – не заставите! Что за насилие над личностью!

Фелес обреченно опустился на корточки и приложил руки к голове, постоянно повторяя отрицания.

– Что же вы, господин Русаков?– я наклонился к нему, – неужели вы не потерпите общество одной девушки ради общего дела? Разве ради Совета и наших общих стремлений вы не поступитесь своими принципами? – я заглянул в его глаза, полные безысходного отчаяния, – или же для вас не важны наши цели?

Он поглядел на меня, словно в тот самый миг уловил всю мою сущность.

– Да, Фелес, – согласился Даниэль, – это же не забавы ради, все для Совета. Неужели тебе будет тяжело полить в уши барышни всякий вздор? Что тут вообще сложного?

– Ничего! В таком случае иди и сделай сам, раз такой умник! – выпалил Русаков, будто плюясь огнем. Он бросил красноречивый взгляд на Иэна, который сохранял молчание до сих пор.

Иваницкий, уловив на себе взгляд парня, спокойно произнес:

– Что ты смотришь на меня? Думаешь, я выступлю против плана? Другого выхода у нас нет.

Фелес, поджав губы и сморщив нос, зарычал, как дикий зверь – невероятна злость и обида клокотали в его груди.

– В таком случае решено, – подытожил Натаниэль, прибывая в приподнятом настроении, – осталось назначить дату вылазки и написать письмо, полное любовных терзаний.

– Можно составить послание сейчас и передать Консетте, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, – тут же подхватил я, дабы закрепить полученный результат.

Русаков бросил на меня взгляд полный ненависти.

– Что же, в самом деле – почему бы и нет, – оживился Натаниэль, – мы сейчас как раз с господином Беднамом набросаем письмо, полное возвышенной слащавости.

– О, да, – оживился Даниэль, – Плут Кель был в этом хорош, но мы не хуже.

И пока оба джентльмена, попросив бумагу с пером и чернильницей, составляли письмо полное лжи, Фелес обречено сидел возле Иэна – его безнадежный взгляд был обращен в пустоту.

– Прекрати ныть, это всего лишь ужин, – решил отчего-то успокоить его Иваницкий, хотя тон его и казался резким.

– Отвали, придурок, – был дан ответ на столь любезные слова поддержки и более Иэн решил ничего не говорить.

Русаков бросил на меня злостный молчаливый взгляд, будто силясь им уничтожить мою особу. Я же преобладая в полном спокойствии, слегка улыбнулся ему, чем вызвал невероятное возмущение парня.

Ну, что ты, Фелес, ты ничего не докажешь.

Все ради Совета, все ради него.

Наконец, вымученное послание было закончено и я, как верный слуга Совета, вызвался добровольцем передать его госпоже Консетте Эсмальт, которая к счастью все еще не покинула пикника. Русаков отказался читать письмо, выражая всем своим существом протест и неодобрение.

Госпожа Консетта скучала в одном из соломенных кресел в тени деревьев. Она собирала букетик полевых цветов, тщательно подбирая каждую травинку всецело поглощенная данным занятием. Мне она казалась добродушным человеком, от нее исходила легкая и светлая энергетика, хотя поначалу, пока она не заговорила, ее лицо и было чуть хмурым.

– Добрый день, госпожа Эсмальт, – произнес я, приветливо улыбаясь, – прошу прощения, что тревожу вас. Я Милон Альдофин, мы были представлены друг другу на приеме в Тихом дворце.

– Добрый день, – проговорила она с предельным вниманием, – я, конечно же, помню вас, господин Альдофин. Что привело вас ко мне?

– Мне бы не хотелось вас отвлекать, но я пришел сюда передать вам послание от одного своего друга – он умолял меня это сделать, – я мягко улыбнулся. – Надеюсь, вы примите его и не поставите меня тем самым в неудобное положение перед моим другом?

Консетта улыбнулась мне в ответ. Она была такой смиренно спокойной и по светлому доброй, что я уже заранее посчитал – план удастся.

– Хорошо, господин Альдофин, раз ваш друг умолял вас.

Я протянул ей конвертик и, раскланявшись, удалился. Девушка раскрыла письмо и, пробежавшись по строчкам глазами, вздрогнула, глаза ее заблестели, а сердце забилось в трепетном волнении:

«Дорогая, милая моя Консетта!

Прошу лишь дочитать до конца и дать мне поскорее свой ответ. Нет сил мне больше терзаться в страшных муках и страданиях – хочу, мечтаю лично поведать тебе о своих истинных чувствах, что росли в душе моей постепенно, и я сам того не осознавал на протяжении долгого времени. Прошу тебя, дорогая моя Консетта, о встрече в твоем поместье – проведи лишь один ужин со мной, дабы я мог поведать тебе с глазу на глаз о том, что чувствую, ведь настоящий мужчина объясняется с дамой своего сердца лично. Ох, прошу, назначь мне свидание на следующей неделе, пока твоя матушка будет в отъезде, и отошли всю прислугу на вечер куда-нибудь, чтобы нас никто не смутил своим присутствием. Я буду ждать твоего ответа и решения, мой ангел, от которого теперь зависит моя жизнь.

С трепетом и терзаниями,

твой Фелес Русаков».

4.

Все последующие выходные я с нетерпением ожидал весточки от Натаниэля о том, согласилась ли Консетта Эсмальт под риском своей репутации и девичьей чести на тайное свидание с Фелесом или нет.

Хотя и без того у меня было много забот – я старался как примерный домовладелец заниматься хозяйственными делами, силясь при этом не попадаться тетушке на глаза, ибо эта женщина в момент прознала бы о моем поцелуе с Рири, которая к слову вела себя как и прежде, не подавая никакого виду.

Я не имел ни малейшего понятия, каким волшебным образом Филиция применяла свою способность всезнания и всеизвестия, чтобы видеть меня насквозь, но мне вовсе не хотелось быть пойманным с поличным, да и еще на таком щекотливом деле. Поэтому за завтраком я напускал на себя непринужденный вид, как мне казалось ничем себя не выдающий. Но мне признаться не доставало силы воли, чтобы вовсе не глядеть на Рири, тем более что за всеми нашими обедами, она имела привычку сидеть по левую руку от меня.

В целом вся эта семейная вылазка оказала магическое свойство на наши отношения с кузинами. Каждая из них стала обращаться со мной более благосклонно, ибо то, что я защитил их честь и достоинство при всей знати пригорода, делало меня в их глазах настоящим рыцарем.

Особенно перемена коснулась Скарлетт. И хотя девушка всякий раз делала прежний грозный вид, так как стыдилась собственной слабости, что по неосторожности проявила прилюдно, в ее взгляде теперь проскальзывала некая мягкость и снисхождение по отношению к моей особе.

Это было уже что-то.

В понедельник утром ко мне зашел в гости Софиан, как и обещался, чтобы взять почитать мою рукопись. Мы мирно провели время за чашкой чая в саду, пока кузины были всецело заняты своими делами.

После его ухода, неожиданно для меня и моей безопасности, я был вызван тетушкой непосредственно в ее покои, что было крайне странным и еще более обжигающе подозрительным.

По настоянию Алессандры, но, все же немного мешкая, я поднялся на второй этаж, подошел к запертой двери, в которую обычно вход мне был строго запрещен, и постучал.

– Входи, – раздался властный голос.

Я повиновался, и передо мной предстала прекрасная большая комната, обитель самой госпожи Альдофин.

Комната делилась на два пространства – ванную комнату и непосредственно спальню. Огромная кровать с помпезным пологом сразу притягивала невольно взор, по краям от нее ютились прикроватные тумбы, в изножье расположился уютный диванчик. Напротив раскинулся длинный столик с множеством флакончиков и стекляшек, что переливаясь, отражались в зеркалах. Длинный и широкий шкаф для одежды грозно возвышался возле двери напротив окон. В противоположной стороне находились кресло для чтения с тонкой и изящной лампой, столик для писем и камин. Все было сделано со вкусом и блеском под стать характеру хозяйки комнаты.

Сама Филиция сидела с непоколебимой осанкой за столиком с косметикой и, смотрясь в зеркало, наносила на кожу какой-то крем.

– Что вам угодно от меня, госпожа? – искренне недоумевал я, застывший в дверях.

– Как идут твои дела, Милон? – спросила она, не отрываясь от своего занятия.

– Все довольно не плохо, благодарю, – тут же раскланялся я, как прилежный джентльмен.

Филиция обернулась ко мне, не поднимаясь со стула, и оглядев мою наружность, произнесла:

– Здесь никого нет, так что можно не утруждать себя ложными манерами. Что вы делаете на Совете, Милон?

– Ничего особенного, – занервничал я, – господа жуткие кутилы.

– Врешь мне и не краснеешь, – усмехнулась госпожа Альдофин, – а ведь обещался ради меня сделать что угодно.

– Так и есть, приказывайте, – тут же расплылся я в фальшивой улыбке.

– Плут, – окрестила меня тетушка и повернулась обратно к зеркалу.

– Простите? – все еще улыбался я.

– Ты плут и лжец, каких поискать, Милоша. Но ты Альдофин, истинный, – она нанесла пудру большой кисточкой на лицо, и россыпь пыльцы затанцевала пеленой в воздухе, - хорошо ли ты знал моего брата Оскара, своего отца?

– Настолько насколько он мне это позволял, – признался я.

– Тогда ты знаешь, что он был беспросветно глуп и бессовестен, – продолжила Филиция, – непутевый – это было ясно с самого начала.

– А я не такой? – вздернул я бровями.

– Нет, ты иной, как я, – улыбнулась тетушка, глядя на меня через зеркало, и я невольно заметил все тот же кулон на ее шее, – это я спасла твоего отца в этом доме от Кая Мора.

– Почему вы спасли именно его? – поинтересовался я, – он ведь мог выгнать вас из особняка.

– Я желала, чтобы он продолжил наш род, слава богам, хотя бы на это его хватило, – закатила глаза Филиция, – остальной части моего драгоценного семейства я позволила умереть. Эй, Милон, – она вновь повернулась ко мне, – ведь это я убила их руками Кая Мора.

Страх и ужас пронзили мое сердце острой иглой, и я онемел на короткий миг, продолжая стоять, как застывшая статуя.

– Зачем... почему вы это сделали, тетушка? – еле вымолвил я, в горле моем пересохло.

– Сам-то как считаешь? Моя мать с сестрами отправили меня в объятья самой смерти, заранее приготовив гроб, в который меня уложат после того, как Холодный принц коснется меня. Это было так любезно с их стороны – они же не думали, что я выживу. Забыть тот день сложно, милый.

– Ваш кулон... что вы носите, это подарок от Холодного принца? – решился я спросить, раз мимолетная минута откровения на то позволяла.

– Кулон? – она машинально дотронулась до него рукой и, поглядев на вещицу через зеркало, продолжила, – да, мой муж любил дарить мне всякие безделушки, которые бы еще больше могли сделать меня его собственностью. Это очень дорогой камень – такой оттенок в природе отыскать большая удача и редкость.

– Вы до сих пор любите своего мужа? – осмелился я задать вопрос столь деликатного свойства.

Филиция улыбнулась и, подойдя ко мне, произнесла, любовно поправляя мой воротничок:

– Ты еще многого не понимаешь, тебе сколькому придется научиться.

В ее глазах отражалась бездна – та притягательная ведьминская тьма, в которой так и хочется умереть, полностью растворившись.

Неожиданно у парадной двери особняка раздался резкий, нетерпеливый стук, который был столь оглушителен, что ясно слышался даже здесь.

– Кого черт принес? – устало вздохнула Филиция, и добавила, вконец меня изумив, – полезай в шкаф.

– Простите? – оторопел я, воображая, что мне послышалось.

– Милон, полезай в шкаф, – она провела рукой по моим волосам, прошептав какое-то заклинание.

– Может мне лучше проследовать в свои покои? – запаниковал я, опасаясь, что это за гость, который вызвал столь странную реакцию тетушки.

– В шкаф, – грозно повторила она.

– Слушаюсь, госпожа, – жалко повиновался я и в тот же миг был заперт в большом шкафу с одеждой.

Непривычная, я бы даже сказал чуждая, тишина наступила в доме. Я слышал собственное прерывистое дыхание, что с легкостью обнажало все мои страхи перед чарующей неизвестностью. Благо спасительная щелочка между дверей посланная не иначе как щедрыми богинями, могла прояснить для меня ситуацию.

Филиция продолжила заниматься своим туалетом, ничем не выдавая себя. Вдруг двери ее спальни распахнулись и на пороге – будь я проклят, предстал сам Редьярд Больфис! Эти зеленые глаза ни с кем нельзя было спутать! Что делает глава вампиров в нашем захудалом особняке?!

– Детка, твой муж вернулся, ты счастлива? – проговорил он рваным беспечным тоном.

Внутри у меня все упало – душа ушла в пятки, а сердце остановилось.

Редьярд Больфис муж Филиции?!