Дом злых ведьм с холма. Том I.

1.

Прямо-таки с утра прелестного облачного дня я был поставлен перед фактом весьма сомнительного содержания. Мое опрометчивое ожидание привычных бед и невзгод не могло пойти ни в какое сравнение с тем, что происходило нынче в этом чудесном доме.

– Сегодня у нас похороны! – известила меня Рири с миловидным и весьма довольным личиком, когда я лениво спускался по лестнице со второго этажа, все еще прибывая в состоянии крайне тяжелом из-за вчерашнего кутежа.

Тельце мое, ослабленное горячительными напитками, усталостью от сражений с демонами и тяжелой пищей, что вчера была подана с блеском на ужин в поместье графа Романова, грозило вот-вот пересчитать ступеньки лестницы, так как я чуть было не споткнулся о собственную ногу от неожиданности и не полетел кубарем вниз.

– Надеюсь, хоронить вы собрались не меня? – мне только и хватило сил вымолвить данный вопрос с измученным видом.

– Когда это мы причиняли тебе вред, дорогой кузен? – чуть ли не оскорбленным тоном изумилась Рири и тут же весело ускакала в сад. Ленты от ее летнего платья переплетаясь с волосами беззаботно развивались в воздухе.

– Действительно, – проворчал я, намереваясь проследовать за ней без должного энтузиазма.

На заднем дворе недалеко от раскинувшегося леса передо мною предстала картина достаточно скорбного вида. Тут как тут была моя любимая тетушка Филиция, ее цветущий вид не давал и намека на былую болезнь, из-за которой она столь долго не оставляла собственные покои. Она была облачена в черное, и лицо ее выражало невероятную утрату и скорбь, коих я раньше не видывал в арсенале ее эмоций. Мои кузины под стать матери были одеты подобающе случаю – во все темное, головы их покрывали черные вуали. Все они, как одна, склонили свой стан над свежевырытой могилой. Рири, только что присоединившаяся к подозрительной процессии, спешно накинула на себя вуаль и встала на выделенное ей место. Тучки на дымчатом небе недовольно хмурились, как и мое лицо.

– Да вы издеваетесь... – прошептал я в бессилии, уже даже не пытаясь разобраться, в чем тут дело.

Предварительно пересчитав сестер и убедившись, что все домочадцы мои целы и невредимы и не разделяют участь данной могилы, я решился подойти поближе. Надеюсь, госпожа Альдофин не Глена Монтеро прикончила, пока я вчера так успешно удирал от демонов в лесу.

– Ты был славным малым, – с достоинством произнесла Алессандра дрожащим голосом. В руках она держала платочек, которым вытирала влажные от слез глаза.

– Жизнь такая жестокая! – подхватила тут же Мэри, что между черных фигур и атмосферы переполненной горькой утраты чувствовала себя крайне комфортно – ведь траур являл собой неотъемлемую часть ее жизни.

– Ничего не поделаешь, он был сильным противником, – завяла Филиция с меланхоличным видом.

– Но пал, – гробовым голосом подытожила Скарлетт, стоя возле изголовья могилы, словно смерть возле человека, что вот-вот покинет этот бренный мир.

– Прости и прощай, – Роберта дотронулась до губ рукой в черной кружевной перчатке и послала поцелуй вглубь могилы.

Я с некой брезгливостью и с сомнением в происходящем силился заглянуть на дно вырытой ямы, дабы убедиться, что там не покоятся чьи-то останки и что данная сцена не иначе как фарс или еще чего.

Но не успел я подтвердить свои догадки, как к моему вящему удивлению Роберта после посланного воздушного поцелуя, тут же с презрением плюнула в могилу и остальные дамы последовали ее примеру.

– Убирайся к чертям в ад! – злостно выпалила Франческа, смачно плюнув, будто передо мной стояла вовсе не леди, а... да о чем это я – все уже давно безутешно.

– Передавай привет своим сородичам! – помахала ручкой Рири.

Затем они яростно зашагали от могилы прочь, не давая мне даже секунды понять что-либо. Филиция молча всучила мне лопату, что все это время держала в руках, и я был оставлен в полном одиночестве заканчивать данное мероприятие.

– А... ээ...что...? – промямлил я, беспомощно провожая взглядом их удаляющиеся фигуры.

Мне что, надобно закопать могилу?

Какого черта?

Собравшись с духом, я все же заглянул внутрь и к своему ужасу узрел там свежий труп вампира, который был безжалостно заколот острым куском древесины.

– Ну да, как же без мертвяков на заднем дворе – прекрасно! – пробормотал я и начал удручено заметать следы преступления, участником которого я невольно стал.

– Извиняюсь, – подал я голос уже за завтраком, когда так называемые похороны подошли к концу, как и жизнь виновника данного события, и когда мы всей дружной семьей находились в столовой. – Этот молодой человек, чье тело мне выпала честь закапывать сегодня утром, был вампиром?

– Да, он был вампиром, – беспечно отозвалась Рири. Она выглядела так, будто мы болтали о какой-то повседневной ерунде... хотя у них, наверное, входят в норму подобные практики.

– Заранее прошу прощения за подобную дерзость... но это кто-то из вас стал причиной его пребывания в нынешнем состоянии?

– Конечно, нет! – невинно пролепетала Франческа, что было вовсе не похоже на нее, – мы нашли его таким вчера в нашем лесу!

– Боги, кузен, неужели ты мог помыслить, что кто-то из нас способен на убийство? – пораженно проговорила Роберта.

Еще как мог.

– Как ты мог вообразить такое?! – выпучив глаза, оскорблено выпалила Мэри.

– У вампиров незавидная жизнь, наверное, что-то не поделил с другим вампиром, – пожала плечами Скарлетт, подкладывая себе еще салата.

Действительно, и это повод хоронить его на своем заднем дворе.

Сколько таких вот вампиров покоится в наших владениях?!

– Мы лишь немного прибрались, – любезно поведала тетушка Филиция, сладко расплываясь в улыбке. Она положила подбородок на переплетенные пальцы, поставив локти на стол.

Выглядела она так, словно и не было тех дней депрессивного заточения, и той жуткой истерики, что предшествовала этому.

– Ох, госпожа, я рад вас видеть во здравии, – улыбнулся в ответ я, – вы только не подумаете, милые мои дамы, я вас вовсе не подозреваю. Да и в целом мне наплевать на этого малого... это я так, для уточнения, чтобы потом в случае чего, наши показания в суде не разошлись.

– Как ваша охота, дорогой племянник? – пропустив мимо ушей мое едкое замечание, спросила Филиция, при этом пристально глядя мне в лицо, – не возникло непредвиденных трудностей?

Богини, что за вопрос такой? Как я приехал сюда, трудности поджидают меня на каждом шагу! Однако ответил я следующее:

– Все прошло как нельзя лучше, я даже победил в борьбе с господином Иваницким.

– Вы соревновались, кто больше подстрелит дичи? – поинтересовалась Филиппа.

Да, конечно, дичь была та еще.

– Вы очень проницательны, Филиппа, мы стреляли... дичь, – сделал я акцент на последнем слове, при этом пристально глядя на Филицию, – в лесу, что входит во владения господина Романова. Не знал, что там водится столько дичи...

– Искренне надеюсь, что господа примут вас благосклонно, – хитро прищурилась Филиция, – и вы часто будете ходить с ними на охоту.

– А я надеюсь, что мы ограничимся игрой в кости, – мило улыбаясь, пролепетал я.

– Ох, кости? Как пожелаете... – тихим, но пугающим голосом произнесла тетушка, и, взяв газету с собой, направилась на свежий воздух.

Богини, вот только не говорите мне теперь, будто она ничегошеньки не знала. Ей было прекрасно известно, что меня ждет на злополучной охоте, и нарочно умолчав об этом, тетушка сполна поиздевалась надо мной.

Окончив свой прискорбный завтрак, я решил прогуляться в пригород. Иначе, если кузины учудят еще какой-нибудь подобный сюрприз, я просто не выдержу.

– Милон, – позвала меня Филиция приятным, манящим голосом, когда я переступал порог чарующего сада, – завтра ты собираешься отвести девочек в ателье?

– Совершенно верно, – подтвердил я, напрягаясь всем своим существом. Тетушка расположилась в тени красных роз, в одном из садовых кресел со свертком газеты в руках. Глаза мои невольно наткнулись на кулон лунного камня в виде сердца, о котором мы говорили вчера с Натаниэлем. Она и правда его не снимала.

– Ты замечательный братик, но не балуй их зря, – улыбнулась она, применяя все свое очарование, – я планирую в ближайшее время устроить прием в честь твоего приезда, и эти платья будут им как раз кстати.

– Рад быть полезным вам, – неловко поклонился я.

– В пятницу намечается пикник в честь годовщины пригорода, мы собираемся посетить его всей семьей, – поведала она, убирая прядь за ухо.

– То есть в этот раз младшие девочки тоже выйдут в свет? – удивился я, став серьезней.

– Да, безусловно.

– С чего бы вы изменили свое решение?

– Пришло время, тебе ли не знать, дорогой мой, – дьявольская ухмылка коснулась губ Филиции, отчего внутри у меня все похолодело.

– Я должен откланяться, мне нужно в бар, – поспешил я убраться отсюда, как можно скорее, пока данный разговор не принял более опасный поворот. – У меня важная встреча.

– В таком случае передавай мой привет Нату, – бросила вслед Филиция.

Да все-то ей известно.

Без особых проблем и приключений, что удивительно, я добрался до бара «Мертвая ведьма», в котором по приезду был унизительно обсмеян местными завсегдатаями.

Здесь пахло коричным пуншем с ноткой диких ягод. Полумрак и уютная пыль витали ненавязчиво в воздухе, усталость и леность господствовали здесь – едва ли те россказни про неугомонные драки в барах были уместны тут.

Местные обитатели, упиваясь выпивкой и беспрестанно ища в ней нескончаемое утешение, были погружены в нелегкие разговоры, наполненные исключительно философским смыслом.

Натаниэль, с которым мы вчера условились встретиться здесь якобы для чего-то «занятного», вошел в бар вслед за мной.

– Друг! – радостно воскликнул Романов, словно и не было вчерашней попойки. Он был до раздражения бодр и выглядел чертовски хорошо.

– Доброе утро, – вымолвил я, и мы пожали друг другу руки, – зачем мы здесь, объясните?

– А, увидишь, – вновь загадочно отмахнулся он.

Мы проследовали к барной стойке, левая часть которой знатно покосилась, вероятно, от нелегкой жизни. И только я приготовился немного расслабиться и не беспокоится хотя бы пару часов быть растерзанным или убитым, как привык того ожидать в обществе своих драгоценных кузин, взгляд мой упал на одноглазого мужчину мрачного вида, того самого, что довез меня до особняка в своей телеге в день моего приезда.

– Зиги! – воскликнул Натаниэль, окликая, по-видимому, своего приятеля, – я не сомневался, что ты опять торчишь в этом тухлом местечке!

– Отвали, Романов, чего надо? – недовольно прохрипел постоялец в ответ.

Он был облачен в потертый плащ, на голове его была нахлобучена шляпа, а единственный уцелевший глаз теперь сверкал красным оттенком.

Ха... превосходно – после похорон вампира, мы отобедаем с демоном. Это то, чего мне не хватало... очевидно.

– Кто тебя так потрепал, Зиги? – удивился Натаниэль, оглядев тщательным образом своего сомнительного друга.

– Не твое дело, чего пристал? – вновь нахмурившись, буркнул демон, осушив бокал с непривлекательной мутной жидкостью. – Купи выпить, денег совсем нет.

– Ты же только вчера получил зарплату, – покачал головой полицейский, доставая портмоне.

– Чего ты своей головой тут качаешь! У меня появились непредвиденные расходы, – закатил глаза демон.

Внезапно из-за его плаща по другую сторону от нас выглянуло маленькое личико миленькой девчушки, совсем крохи. Ее пытливый взгляд карих глаз оглядел новых знакомых с ног до головы, словно что-то решая для себя. Она была одета в темное аккуратное платьице, по плечам ее вились шоколадные волосы.

– Это еще что за чудо? – опешил Натаниэль, явно не ожидая увидеть ребенка в подобном месте, да еще и рядом с демоном.

– Это моя дочь, Дженни ее звать, – невозмутимо объяснил Зиги, всем своим видом показывая, что он не намерен пускаться в подробности.

– Дочь?! – вконец растерялся Романов, так и застыв с портмоне в руках, – ты у кого ребенка выкрал, признавайся?

– Никого я не крал! – разозлился демон, – еще чего не хватало, мне и одному хорошо! Но боги нас не спрашивают когда отбирать, а когда взвалить ношу нам на плечи.

– Эй, малышка, сколько тебе лет? – тут же засюсюкал с ней Натаниэль, не обращая на ворчание демона никакого внимания.

Но девочка лишь продолжала глядеть на нас, прикрываясь краем плаща и хитренько прищурив глаза.

– Не говори с ней! – одернул его Зиги, – она тебе не достанется, даже не мечтай!

– Ох, старик, да что ты несешь... – скривился парень, – додумался тоже, ребенка, еще и девочку к тому же, в бар притащить.

– Она здесь обедает – повариха-толстуха хорошо стряпает, я вот ей ботинки купил, – демон небрежным движением руки приподнял ступню малютки и продемонстрировал новенькие туфельки весьма привлекательного вида, что подходили под ее наряд. – А то она все ревела, оказывается, тряпки ее куда больше радуют, чем еда. Вот я все деньги и потратил.

– Ладно, чувствую, ты так и не расскажешь, где ее подобрал, – сдался Романов, – так что докучать тебе с этим бесполезно.

Мы, наконец, уселись на старые ветхие стулья.

– Бесполезно, – утвердительно повторил Зиги, поедая орешки из миски.

Демон, а человеческую пищу ест... что-то здесь было явно не так – я сразу понял, что он далеко не обычный представитель своего вида. Одет он был в потрепанную одежду, будто намерено старался не привлекать к себе внимание, выдавая себя за проходимца, коих тут водилось сотни.

– Боги, я аж забыл тебе представить своего друга Милона Альдофин! – спохватился Натаниэль, выкладывая деньги на барную стойку, дабы, наконец, заказать выпить, – знакомься, Милон, это мой приятель Зиги.

– Мы с тобой не приятели, я друзей не завожу, – отрезал в мгновение демон ледяным тоном.

– Что? Друзей значит не заводишь, а ребенка заимел, – усмехнулся Романов.

– Тебя не спросил, – хмыкнул Зиги, а потом, словно вспомнив о моем существовании, подозрительно оглядел меня единственным глазом и выдал, – а с господином Милоном, твоим другом, я знаком.

– Как? – вновь растерялся Романов.

– Подвозил его на своей телеге, он дрожал, как загнанный кролик, будто я ем таких трусишек, как он, – демон довольно дерзко забрал деньги, что только что выложил господин Романов из собственного кармана и требовательно пробасил, – я, что тут до страшного суда ждать буду?! Где выпивка, деньги, что ль не нужны?!

Бармен, весьма развязанного и отсутствующего вида с понурой головой и мотающимися во все стороны руками, поплелся к нам.

– Чего вам? – проговорил он глухим голосом.

– Как обычно, – буркнул демон, явно теряющий всякое терпение.

– А чего обычно? – вновь глухо спросил он.

– Ты издеваешься? Я тут каждый день штаны протираю и имею большое удовольствие рожу твою наблюдать, а ты до сих пор меня не заполнил?!

– Я не знаю, я тут редко, тут обычно другой, а я не знаю, – замотал головой бармен, как заведенный.

– Повезло тебе, пес, что здесь ребенок, и я намерен из этой крошки вырастить истинную леди, – процедил демон, глаз его не к добру налился кровью.

– Так чего? – пробубнил бармен, никак не воспринимая угрозы и оскорбления в свой адрес.

Зиги уставился на этого чудного паренька, и, собрав остатки терпения в своей душе, судорожно вздохнул, поджав губы:

– Виски. Горький. Эльфлянкский. Чистый, как душа монашки. Живо.

– Хорошо, хорошо, – отозвался бармен глухим голосом и начал скрупулезно, но медленно возиться с бутылками. Смотреть на это было физически больно.

– Дьявол, меня окружают одни идиоты, – проворчал себе под нос демон.

Девчушка, по имени Дженни, так и не сводила своих хитрющих глаз с наших особ, ко всему прислушиваясь и что-то там надумывая себе в своей маленькой голове.

– Слушай, Зиги, какой-то ты нервный, – с усмешкой проговорил Натаниэль, – стряслось чего в округе, что так повлияло на тебя?

– Ба, каков лис, – протянул демон, оскалив острые зубы, – ты, Романов, не распаляйся. Не первый день живу на свете и знаю, что за все нужно платить. Так что сначала деньги, потом информация.

– И сколько же стоят твои услуги для близкого друга? – глаза Натаниэля загорелись привычным огоньком.

– Сто монет, знаешь же, – беспечно отозвался демон, опустошая только что поданный бокал горького эльфлянского виски, который он так долго ждал.

– Без проблем, – согласился Романов, не выражая при этом никаких треволнений.

Сто монет?! Прошу прощения?! И он с такой легкостью расстается с ними, несмотря на то, что его финансы, по его же словам, находятся в разорении?! Так при таких растратах это неудивительно...

Натаниэль тем временем кинул на стол увесистый мешочек с деньгами и выразительно поглядел на демона, выжидая ответных действий.

– Хорошо, – устало вздохнул Зиги, сгребая заветный заработок в карман, – что ты хочешь знать?

– Как обычно – слухи, сплетни, волнения в народе, – полицейский уселся поудобнее и заказал съестных закусок, копченого мяса на вертеле, сыр и рыбных рулетов.

– Известное дело, все говорят о нападениях, о Габриэле Беднаме, все гадают – правда этот чертенок не помнит ничего или же покрывает кого-то... – тут демон сверкнул зорким глазом на полицейского и зловеще произнес, – не знаешь?

– А сам как думаешь? – спросил Натаниэль в ответ.

– Думаю, лжет паршивец, девицу какую-нибудь покрывает. Но тут все и так понятно, – демон оскалился, продолжив, – все ищут Холодного принца – недавно в фонде Пай собрали отряд на поиски в северной части материка. Ходят слухи, мол, видели его среди каменистых гор, но чушь это все – поди, навыдумывали местные, чтобы к себе внимание привлечь.

– А старуха Пай все не угомониться, как я погляжу, – протянул Натаниэль, – и не жаль ей денег?

– Клаудия всегда отличалась безупречной преданностью к Холодному принцу, чего тут удивляться? – демон подлил себе еще, – вот беда, его нет уж четверть века, а его все ищут кому не лень. А за побрякушки его вообще глотки готовы друг другу разодрать.

– Знаешь где они? – ухмыльнулся Натаниэль.

– Может, знаю, а может, и не знаю, – уклончиво ответил Зиги, – вот что точно знаю, что все ждут свадьбу ненаглядного Берти Пай.

– Скоро он возвратиться? – поинтересовался полицейский.

– Со дня на день окончит обучение и после выпуска прибудет первым кораблем. К Лите точно объявится.

Этот Берти Пай, как много мне приходиться о нем слышать. Франческа его на дух не переносит – может быть с ним связанна какая-то неприятная история, и из-за этого Клаудия Генриховна не жалует девиц Альдофин? Казалось бы, она так горячо верна Холодному принцу, наоборот должна объединиться с его женой и дочерью для совместных поисков.

Тут несчастный бармен подал долгожданные закуски с пылу с жару, и Зиги с нетерпением начал их поглощать. Мне же лишь оставалось в растерянности наблюдать, как во рту зловещего демона исчезает человеческая пища. Да где это видано?

– Невеста Берти, Изабель, ждет не дождется выскочить за него – уже всем похвасталась, что старуха Пай выбрала именно ее в жены своему ненаглядному Берти, – поведал Зиги, подкладывая мяса с рулетами своей дочурке, – ешь, Дженни, до ужина больше ничего не будет.

Малышка с аппетитом стала уплетать угощения, но ее послушание отличалось от робкой покорности моего племянника. Дженни стала кушать лишь потому, что хотела этого сама, действуя в угоду собственным желаниям, когда Руслан всегда руководствовался тем, что хотят от него окружающие.

– Мы-то, простой народ, ждем их свадьбы лишь по одной причине, – продолжил Зиги, убедившись, что Дженни будет сыта, – устроят ярмарку с бесплатным кушаньем, словом пир для бедняков.

– Что еще слышно о свадьбах? – спросил Натаниэль, попивая виски.

– О, интрига нарастает – все в ожидании, когда же Элисса Эсмальт объявит за кого выйдет замуж ее дочь, – усмехнулся Зиги, – дожили, да? Выбирают они!

– Ну а что еще остается в их незавидном положении? – возразил полицейский.

– Это тот самый клан Эсмальт? – подал я голос, припоминая, что видел их на приеме в Тихом дворце, – их единственный наследник, Фонси Эсмальт, был первой жертвой нападения?

– Ничего себе, – театрально ахнул демон, покосившись на меня, – я уж думал он немой у тебя!

– Он самый, – обращаясь ко мне, подтвердил Натаниэль, при этом тщательным образом игнорируя едкие замечания своего приятеля, – Фонси был единственным наследником и после его смерти, род Эсмальт прервется. Увы, но это так – его матери, Элиссе, ничего не осталось делать, как выбрать хорошую партию для своей дочери Консетты.

– Прискорбно это слышать, Эсмальт на данный момент самый богатый клан, – покачал я головой, – ужасно в один момент потерять все. Как так вышло, что они обзавелись лишь одним наследником? Обычно те, кто забрался на такие высоты, стараются родить как можно большее количество сыновей, как это делают Беднамы.

– Видишь ли, Элисса была насильно выдана замуж за Уолли Эсмальт. Ее братья, можно сказать, продали ее в пожизненное заточение к этому тирану взамен на высокие посты в правительстве Холодного принца. Она родила сначала дочь, затем сразу сына, с которым ей не давали общаться – Уолли воспитал его по своему подобию... характер Фонси... мягко говоря...

– Он был той еще мразью, – не поскупился на слова Зиги, встряв с весьма флегматичным видом.

– Точнее не скажешь, – согласился Романов, – после рождения Фонси, Элисса с мужем стали жить в разных частях поместья. У него было куча любовниц, а она была вынуждена жить в одиночестве, не принимая никакого участия в воспитании сына. Лишь Консетта служила ей утешением.

– К сожалению, подобное встречается часто, – вздохнул я с сочувствием, – надеюсь, моих кузин не ждет такая же участь.

– Ха! – усмехнулся громко Зиги, – тут скорее все будет с точностью наоборот! Уж лучше пожалеть того бедолагу, кто осмелиться влюбиться в одну из ведьм с холма! Да чего я тебе это говорю, поди, и сам успел узреть их во всей красе.

Я прищурился, пристально вглядываясь в демона. И хотя всем своим видом я выражал крайне оскорбленное возмущение, какое мне нанесли его непростительные слова, в душе же, я прекрасно понимал, что этот чертяга прав.

– А, кстати, – как бы между делом вспомнил демон, ухмыляясь пуще прежнего, – я тут недавно слышал, поговаривают, что якобы граф Романов, сам наследник графства положил глаз на первую красавицу пригорода – Роберту Альдофин! Уж больно часто полицейский стал наносить визиты обитателям дома на холме! Это правда?

– Правда, и что с того? – спокойно и уверенно улыбнулся Натаниэль, – я вовсе не собирался скрывать своих намерений от кого-либо.

– И с чего бы это вдруг ты решил жениться? Да еще и нацелиться на самую строптивую девицу пригорода? – Зиги с хитрым презрением окинул взглядом собеседника, но вид последнего не выдавал в нем сию тайну.

– Подумал, она будет хорошей женой, – в задумчивости проговорил Романов, – ладно, сменим тему, я тебе не за свои расспросы плачу. Что там слышно о Донниковых?

– Хм, ну хорошо, – слегка ухмыльнувшись, пожал плечами демон, – Донниковы? Без понятия, ни слуху, ни духу о них. Это Энджел сюда раньше ездил хотя бы изредка, но после его смерти весь клан борется за место наследника – там теперь поднялась такая буча. Я бы поглядел на это.

– Донниковы? Это те поставщики человеческой крови вампирам? – вспомнил я недавний поход с Русланом в магазинчик. – Энджел же был второй жертвой?

– Верно, – вздохнул Натаниэль, – он в отличие от Фонси имел большой клан и с наследником у них проблем не возникнет.

– Энджел и Мелоди Донниковы продвигали кампанию о том, что кровь вампира излечивает раны и шрамы, а также делает кожу моложе, это они? – изумился я, скольких важных персон убили здесь всего лишь за две недели. К счастью, моя особа ничего выдающегося на данный момент из себя не представляла, и боятся мне, следовательно, было совсем нечего.

– Энджел быстро заработал хорошую репутацию у вампиров, когда стал поставлять им кровь на любой вкус, при этом жестоко подавляя конкурентов, – Натаниэль понизил тон, – недавно его троюродная тетя Мелоди, почти его ровесница, предложила вампирской элите, дабы еще сильнее укрепить любовь людей к вампирам, продавать вампирскую кровь для здоровья и красоты. Аристократки столицы выкладывают уйму денег за кровавые ванны и прочие процедуры. Эта Мелоди очень хитра, они с Энджелом хорошо понимали друг друга, у них был идеальный семейный тандем. Не удивлюсь, если она станет следующей главой клана.

– Конечно, семейными отношениями там и не пахло, – вздернул бровями Зиги, – поговаривают, вели они себя явно не как родственнички. Но не нам судить об этом – бедная его невеста! Но недолго страдала крошка – сначала братец помер, следом женишок.

– О чем это вы? – нахмурился я, не совсем понимая, о ком речь.

– Консетта Эсмальт, сестра Фонси, была невестой Энджела Донникова, не знал? – дьявольски усмехнулся демон, уже порядком захмелев.

– То есть, вы хотите сказать, что эта девушка была сестрой первой жертвы и невестой второй? – изумился я, все больше оказываясь во власти всепоглощающего подозрения, – вам не кажется это крайне сомнительным?

– Здесь нет ничего подозрительного, – с непоколебимой уверенностью заверил меня Натаниэль, – пустые совпадения из-за того, что пригород у нас очень маленький.

– Ох, крошка Консетта не виновата, что ее скверный братец на пару с еще более скверным женишком состояли в Совете пригорода, – посмеялся Зиги с видом всезнающего завсегдатая. На этих словах Натаниэль метнул в него тревожный взгляд. Демон продолжил, – чего так глядишь, Романов? Думаешь, я не заметил столь очевидного совпадения? Ха, да расслабься – я не из тех, кто будет поднимать бесполезную шумиху.

– Консетта Эсмальт и правда была невестой Энджела, их кланы заключили данный альянс, не спросив мнения жениха с невестой, – продолжил объяснять мне Натаниэль, – но теперь, когда все обернулось таким образом, мать Консетты, Элисса, намеренна сделать предложение о браке на свое усмотрение после того, как закончиться траур. Только так она сможет спасти и себя с дочерью и все наследие собственного клана.

– Мы, честно говоря, ждем не дождемся этого, у глухого Сэма все только на это ставки и делают, – приободрился Зиги, совсем раскрасневшись от выпивки, – сколько у Эсмальт владений, денег, драгоценностей и артефактов – она, не побоюсь этого слова, самая завидная невеста в стране! Ей стоит делать выбор крайне осмотрительно – на нее, бедняжку, сейчас слетятся все кому не лень.

– И на кого же ты поставил? – с интересом спросил Романов.

– Так я тебе и сказал, размечтался! – засмеялся демон и таинственно добавил, – но я точно знаю, что моя ставка сработает. И деньги будут моим неоспоримым доказательством, хотя когда я делал ставку, все смеялись надо мной.

– Ну, ты прямо-таки заинтриговал, – похлопал его по плечу полицейский, – ладно – поживем-увидим, прав ты или нет.

– Как же они умерли? – спросил я, любопытство поглощало меня с неимоверным аппетитом, а от подробностей убийства Эмиля Кельского, что я услышал в прошлый раз, кровь моя стыла в жилах.

– Фонси, как я и говорил ранее, был найден в лесу близ озера через два дня после Белтейна, – проговорил Натаниэль, начиная порядком запинаться и погружаться в опьянение, – мой знакомый гробовщик установил, что смерть наступила в ночь Белтейна. Мы его искали два дня всем пригородом. Лес этот находится рядом с поляной, где развернулись местные гуляния. Но он зачем-то зашел в самые дебри густой непроходимой чащи, что вела к озеру. Чего его туда понесло – непонятно. Удивительно, что его никто не тащил силой, следы указывают на то, что шел он сам, добровольно. Он лежал возле озера, шея его была искусана и изодрана острыми клыками, но лицо при этом не выражало и толики ужаса, а наоборот было спокойным, словно умер он мирно в своей постели на закате лет. Кровь выпита вся, до последней капли. Что поразительно, вокруг было чисто – ни одно деревцо или травинка не были забрызганы кровью. Наш убийца тот еще жадина и чистюля, да? Других следов в округе не наблюдалось, лишь следы Фонси – он носил эксклюзивные туфли, сделанные на заказ в столице, их ни с чем не спутаешь.

– А что насчет Донникова? Вы же говорили, он был редкий гость в пригороде.

– Энджел... с ним тоже все очень непросто... – полицейский издал тяжкий вздох и нахмурился, будто был недоволен сам собой, – это был тот редкий случай, когда он ночевал в своем поместье, а не в столице. Их семейка приезжала в пригород, как в «летний домик». Они прибыли сюда налегке – Энджел и его личный камердинер, ибо на следующий день собирались опять отбыть. Его слуга потом мне давал показания, и я могу опираться лишь на его слова. И вот, что он мне рассказал – была глухая ночь, когда Энджел неожиданно встал с постели, оделся и куда-то ушел. Вокруг их поместья раскинулся еловый лес, что усложняет ситуацию, ведь за ним давно уже никто не ухаживал, и он разросся не на шутку. Слуга лишь видел, как некая карета без герба подъехала к поместью, Энджел сел в нее, не выражая при этом каких-либо сопротивлений, и скрылся во тьме зарослей дремучего леса. Камердинер стал дожидаться возвращения хозяина и когда понял, что дело совсем плохо – решил отправиться на поиски. Наутро он обнаружил в самой глуши меж деревьев перевернутую карету, а в ней труп Энджела. Больше никого не было. Шея, руки и даже грудь были искусаны, кожа изодрана, кровь, как и у Фонси, была выпита до последней капли. При этом лицо его также было очень спокойным.

– И никаких больше свидетелей? – напрягся я, испытывая страх и ужас от столь кровавых подробностей.

– Нет, у всех местных имеется алиби, не подкопаешься. В Белтейн так вообще – одна часть пригорода праздновала на поляне, вторая же кутила в Тихом дворце, – в отчаянии проговорил полицейский, – даже следов нет! Почва, особенно в лесах, по ночам становится влажной, убийца должен был себя где-то да выдать, но мы прочесали оба леса и ничего! Конечно, вампиры умеют быстро перемещаться, но не по воздуху же!

– Может он передвигался по деревьям? – неуверенно предположил я.

– Тогда бы ветки были сломаны или хотя бы погнуты, но ничего подобного не наблюдалось, – покачал головой Романов.

– Раз они добровольно шли на встречу со смертью, то значит, они знали убийцу, – размышлял я вслух, виски туманило мне мозг, и я расплывался как мороженное брошенное в палящий летний день на дороге. Мурашки тайн и загадок покрывали мое тело, не давая мне покоя.

– Эх, ты, – усмехнулся Зиги, – известно ли тебе, малец, что нечисть приманивает к себе! Вампиры, мы, демоны, и даже ведьмы, хотя они и не относят себя к нечисти, способны затуманить жертве мозг, и она как миленькая побежит к нам в объятья! Правда, Нат? – он лукаво поглядел на полицейского и взгляд того потяжелел.

– Скорее всего, вампир, который это с ними сделал, приманил их к себе обманом, – произнес в задумчивости Романов.

– Но как же Эмиль Кельский? Этот Плут Кель, как говорят, проводил свою жизнь в кутеже, а значит должны обязательно найтись свидетели его убийства! – надежда на прояснение обстоятельств затеплилась в моей хмельной груди, разливаясь теплом от только что опрокинутого стаканчика.

– Кельский, как и всегда, в ту ночь был в казино – какой черт его дернул поехать в пригород, – Натаниэль осуждающе поджал губы, – он был убит на заднем дворе своего поместья, пока все слуги, что живут здесь, мирно спали. Кто-то поцеловал его, сожрав после пол лица. Так и была выпита его кровь, жуть, да? – Натаниэля передернуло, – не сложно представить, сколько было крика, когда горничные обнаружили его труп. Это учитывая то, что Эмиль хорошо умел ездить барышням по ушам, и все его девицы, что прислуживали в казино и все служанки поместья были влюблены в него по уши, и каждая из них свято верит, якобы он был влюблен лишь в нее одну. В казино мне сказали, что ушел он в сопровождении некой особы, которую никто здесь раньше не видел. Но ее заметили лишь мельком, известно, что у нее длинные черные волосы и это все. Однако, – усмехнулся Романов, – тут есть еще кое-что.

– Что же? – с придыханием спросил я.

– Эмиль, в отличие от Фонси с Энджелом, спасался бегством. Он добирался до дома на лошади, не знаю как, но лошадь убежала – мы нашли ее в ближайших окрестностях, а Эмиль... – парень облизнул губы, – бежал как проклятый, его руки и лицо были в царапинах, будто ветки хлестали по ним. Но вот незадача, по следам его никто не гнался.

– Как же так?! – воскликнул я в нетерпении.

– Вот так, словно от приведения бежал, ай, – разозлился Натаниэль, – черт его знает! Все это пахнет дурно, и если я в этом не разберусь по-быстренькому, это навредит моей репутации!

– А как же его подружки?

– Девицам из казино верить нельзя, не потому что они те еще сплетницы и ищут свою выгоду, а потому что Эмиль был искусным манипулятором. Он им мозги наглухо запудрил, от них никакого толку, – понуро пробурчал полицейский себе в стакан.

Я обескуражено уставился перед собой, меня слегка пошатывало, но в тот момент меня это мало волновало. Вот тетушка мне устроит – второй день кутежа подряд. Она явно останется недовольна моим поведением, и это признаться несказанно радовало мое сердце, заставляя мое лицо расплываться в дьявольской ухмылке.

– Дяденька старый демон, я хочу уйти, – требовательно пропищала Дженни тоненьким, но при этом капризным голоском. Я даже забыл о существовании этой крошки.

– А? – очнулся Зиги от полудремы, – какой я тебе старый?! Что за разговоры, барышня?

– Дяденька старый демон, я хочу домой, и я устала! – нахмурилась девчушка, непоколебимо настаивая на своем.

– Ладно, – вздохнул Зиги, еле продирая глаза, – прошу прощеница, господа! – он старательно поднялся на ноги, сделав над собой неимоверное усилие, – но надо идти, дочь, сами понимаете. Обязательства требуют от отца...эээ...обязательств.

– Проваливай, – дружелюбно отозвался Натаниэль, – ты отец без году неделя, нечего этим кичиться!

Зиги на секунду остановился, аккуратно поглаживая Дженни по голове и с крайне философским видом произнес:

– Вот свои будут, тогда поймешь, – и на этих словах демон удалился из бара, выглядя до жути контрастно на фоне своей новоиспеченной дочурки.

– Что же, Милон, дружище! – радостно похлопал меня по плечу Натаниэль, – что делать?

– Я не могу домой пойти, там ведьмы, мои кузины, – пролепетал я, заплетаясь в собственных словах, словно в путах, – и что еще хуже тетушка Филиция, она мне голову откусит – я ее боюсь.

– Я и сам ее побаиваюсь! – признался полицейский, – но уверяю тебя, что каждый в этом пригороде мечтает сдаться ей в сладкий плен. И знаешь, если бы не она, я Роберту давно похитил бы! Но, увы, я же джентльмен.

– Нет, я тебе ни за что не позволил бы украсть Роберту, – возмутился я, представив на секунду неприятную перспективу для моей кузины. Эти мысли отчего-то породили в моей груди ранее незнакомое мне чувство.

– Да как бы ты мне помешал? Ладно, поедем!

И дальше я уже очнулся в Кастонском поместье господина Романова, настала долгожданная среда, а это значило, что мне нужно было вести своих драгоценных кузин в ателье Мадам Батье, чтобы, по словам Франчески, заполнить пустоту в их душах новеньким нарядом, что исцеляет леди лучше любого лекарства.

2.

С раннего утра мои кузины прибывали в крайне волнительном и трепетном состоянии. Франческа была не в силах усидеть на месте, то и дело бегая из столовой в гостиную и обратно, при этом представляя каким именно будет ее новое платье, которое она закажет уже сегодня. Всепоглощающий восторг, что так и лился из нее, имел заразительный характер, который в свою очередь распространялся на остальных сестер. Ребекка, прибывая в не меньшем предвкушении, что-то щебетала возле Роберты, которая силилась сохранить внешнее хладнокровие, однако глаза ее так и блестели воодушевлением предстоящей поездки. Девушка степенно перебирала кружева из своего сундучка, примиряя какую лучше оборку заказать для нового наряда.

Мэри сидела рядышком, о чем-то беседуя с Русланом – я знал, был уверен как никогда, что ее предпочтения в убранстве не изменятся ни на йоту, и она, несомненно, попросит платье траурных оттенков. Прихоть ли это, безграничная преданность и уважение к почившему мужу или же упоительная тоска, что обычно придает вдовам значимости в глазах жестоко общества? Пока что я не понимал.

Стоило отметить, что даже Скарлетт выглядела сегодня совершенно иначе. Легкая полуулыбка, едва заметная, коснулась ее губ, а лицо ее так и было наполнено непостижимой загадочностью. Девушка постоянно бросала пытливые взгляды на большие часы в гостиной, будто силясь их загипнотизировать, и в нетерпении теребила край своего передника.

– Милон, – позвал меня тихий приятный голос Филиппы.

Я обернулся и увидел кузину, что кротко выглядывала из-за арки, отделяющий холл от библиотеки. Она высунулась лишь на пол личика, подглядывая левым глазом за мной, тем самым подпитывая данный момент еще большей таинственностью.

– Что стряслось? – растерялся я.

– Пошли, у меня для тебя есть кое-что, – проговорила она быстрой скороговоркой, словно стеснение внезапно охватило ее.

Она тут же схватила меня за руку и побежала прочь, неминуемо таща меня за собой. Полы ее струящейся юбки развивались под стать пышным волосам, что вились из высокой мальвинки.

Лишь успели мы переступить порог и вырваться на свежий воздух благоухающего сада, как я к вящему изумлению увидел своего осла Оскара, что был крепко привязан за поводья к ограде сада. Он, не выражая былых помыслов на опрометчивый побег, флегматично пожевывал травинку.

– В прошлый раз ты так расстроился из-за осла, – с пытливой неловкостью подбежала к животному Филиппа, – так что я нашла его в окрестностях и привела сюда. Для тебя.

Пух от тополя летел во все стороны, словно пушистые хлопья снега, окутывая девушку, что держала Оскара за поводья и искренне улыбалась. Это было настолько внезапно, что я был полностью обескуражен – подобного я никак не мог ожидать от кузин. Тот нервный срыв на лавочке, о котором я уже и сам позабыл, не оставил равнодушной Филиппу, и она отнеслась к нему с большим вниманием. И может она не имела достаточного авторитета и силы в решении прочих проблем, однако сестра решила хотя бы помочь мне со сбежавшим Оскаром.

– Благодарю тебя, милая Филиппа... – сокрушенно вымолвил я, – ты удивительная...

– На ночь я его заперла в хлеву, у него там вода и овес, – пояснила с довольным видом Филиппа, явно удовлетворенная моей реакцией, – можно ему прикупить чего-нибудь еще у фермеров.

Возможно, ее лицо и было не столь сияющим и открытым, как у ее двойняшки Франчески, однако я смог разглядеть в нем нечто особенное, что отдавало необъяснимой теплотой. Это было дано не каждому заметить, и именно поэтому это делало ее такой необыкновенной.

– Невероятно, – вновь пробормотал я, улыбка умиления настойчиво проступала на моем лице, хоть я изо всех сил и старался скрыть ее.

Мы отвели Оскара в хлев, и предварительно убедившись, что он будет сыт и доволен, последовали обратно в гостиную, где царил неутолимый восторг и шум, от которого у меня уже по обыкновению закладывало уши.

Карета, что я предварительно заказал, подъехала ровно ко времени и все сестрицы, не умолкая ни на секунду, стали усаживаться для отбытия.

– Приглядывай за моими девочками, – бросила мне напоследок тетушка Филиция.

– Непременно, – тут же отозвался я.

– Будем надеяться, что по дороге вы случайно не встретите господина Романова, – она расплылась в сладкой, но при этом ядовитой улыбке, – а то, как оказалось, вот сюрприз, этот паршивец очень дурно влияет на моего мальчика.

– Тетушка, – пристыжено вымолвил я, словно просил сжалиться надо мной и проявить снисхождение, – прошу.

Она, посмеиваясь надо мной, подошла ко мне поближе.

– Я надеюсь, местные бестолковые наследники и кутилы не искоренят в тебе манеры джентльмена, – Филиция похлопала меня по плечу, словно я являл собой ее дите, – хотя, если говорить серьезно, то я рада, что ты смог подружиться с ним. А то я опасалась, что с твоим мягким характером, племянник, тебе грозит стать изгоем. – Затем она тут же крикнула дочерям, – ведите себя прилично и не тратьте много денег кузена!

– Хорошо, матушка! – заголосили девушки наперебой.

– Где мой малыш?! – высунулась тут же Мэри из кареты, повиснув на коленях Роберты, чем вызвала ее недовольство.

Алессандра с Русланчиком тут же вышли вперед, и домоправительница привычным тоном, что неминуемо внушал спокойствие и уверенность, произнесла:

– Все хорошо, дорогая Мэри! Мы чудесно проведем время с господином Русланом!

Она была столь безупречно невозмутима, что я бы доверил ей свою жизнь.

– Мой сыночек! Мамочка быстро вернется, не переживай! – крикнула Мэри в ответ с крайне трагичным видом, продолжая мять платье Роберты, повиснув у нее на коленях.

Руслан лишь помахал ей рукой, прибывая при этом в полной растерянности, искренне не понимая, отчего его матушка так взволнованна.

Я уселся рядом с кучером на козлы и был рад разделить с ним сей путь в тишине и спокойствии. Тепло окутывало приятным чувством все вокруг – природа вступала в полную силу. Все цвело и благоухало, радуя глаз – пух суетными клубами летел подгоняемый ласковым ветерком. На душе моей вмиг стало уютно, гармония природы стала едина с моими мыслями и душевными треволнениями.

Мне не терпелось поглядеть на знаменитое ателье Мадам Батье. Оно имело бешеный успех в пригороде и, по словам Франчески, там все дышало неземной красотой и творческими волнениями. Каждая уважающая себя девушка одевалась лишь в данном месте, и даже важные богатые леди приезжали из самой столицы сюда.

Нина Батье, хозяйка столь чудесной обители изящества, была невероятной модницей и ценительницей лишь истинного искусства. По слухам, она надменно призирала вас, если бы вы имели неосторожность предстать перед ней в каком-нибудь простеньком и непростительном одеянии. Также, по словам Филиппы, она и вовсе не утруждалась замечать тех девиц, в лицах которых она не могла зацепиться хоть за какую-нибудь выразительную черту. В подобном случае вы навеки попадали в немилость госпожи Батье и вряд ли имели хотя бы малый шанс исправить сложившиеся положение.

Спустя некоторое время мы очутились возле величественного ателье с прозрачными витринами и стильными платьями, что красовались по ту сторону стекла. Огромная вывеска расположилась прямо над входом, название на ней было выведено каллиграфическим подчерком с точной аккуратностью. И все вместе это смотрелось столь грациозно и прекрасно, что я невольно ощутил некий благоговейный трепет, прежде чем переступил порог данного помещения.

Кузины притихли, тем самым подчеркивая всю важность момента. Мэри с Робертой о чем-то перешептывались, Рири вцепилась мне в руку, а у Филиппы был столь торжественный вид, будто мы спешили на аудиенцию к самой императрице Зижель.

– А правда можно заказать любое платье? – спросила Франческа с довольно-таки лукавым видом, – даже из самого дорогого шелка?

– Какое только пожелаешь, – был мой непоколебимый ответ.

– Франи! – одернула сестру Роберта, – тебе матушка ясно дала понять – не тратить деньги кузена!

– Но Милон сам разрешил, ты же только что слышала! – надулась Франческа, недовольно поджав губки от досады.

– Выбирай любое, какое захочешь, – вновь сказал я, приободрив девушку.

На пороге нас встретил приятный молодой человек, облаченный в изысканный костюм самого модного покроя с аккуратным жилетом и изящным галстуком. На его поясе были прикреплены необходимые инструменты, которые выдавали род его деятельности – метр, мел для раскроя ткани в отдельном чехле и ножницы старинной работы. Мне хватило лишь взгляда, чтобы почувствовать, будто мы посетили не обычное ателье в пригороде, а роскошный ресторан в самой столице.

– Добро пожаловать, господин Альдофин, леди Альдофин, – юноша учтиво раскланялся, – мы ждали вас, благодарим за визит. Меня зовут Софиан Батье, я помощник госпожи Батье.

Нас проводили внутрь, где каждый дюйм комнат был устлан и увешан различными тканями разнообразного качества и оттенков. Тут и там среди этого моря полотен возвышались манекены, словно одинокие статуи, на которых красовались новые шедевры, находящиеся в процессе создания.

Кузины, прибывая в полнейшем восторге, яростно перешептывались и вертели головами, будто попали сюда впервые. Лишь Скарлетт была как-то по-особенному тиха, а я так и не был одарен милостью разобраться в ее душе, полной мрака и тайн.

Софиан подвел нас к удобным диванам, что скромно ютились в углу среди этого хаоса тканей. Возле диванов стоял миниатюрный столик с чайным сервизом и разнообразными сладостями на любой, даже самый капризный вкус.

– Прошу, располагайтесь, сейчас госпожа Батье выйдет к вам, а пока что, дабы скрасить ожидания, не изволите ли зеленого чаю с дольками апельсина и миндальным привкусом? – с ненавязчивой улыбкой поинтересовался Софиан.

– С превеликим удовольствием, – отозвался я, наблюдая за тем, как мои дорогие кузины усаживаются на диваны.

Оглядев их счастливые лица, будто мы находились на самом празднике жизни, я невольно улыбнулся, сам того не ожидая. Наверное, со стороны сие зрелище выглядело крайне забавно, когда я вот так в одиночку возился с ними, шестерыми, и с каждым днем ответственность моя за них становилась все ощутимее.

– А можно мне «чай восхода луны», если вас не затруднит? – широко распахнув глаза, засуетилась Мэри.

– Конечно, госпожа Орлова, – вернулся Софиан, уже собравшийся уходить, – сегодня ведь, если не ошибаюсь, полнолуние? Я помню, как это важно для вас.

– Ох, вы так галантны! – беспричинно волнуясь, выпалила беспокойно Мэри.

Я тут же вспомнил, как Русланчик рассказывал мне, что его отец часто дарил матери цветы полной луны... скорее всего этот чай каким-то образом связан с памятью об этих печальных событиях.

Софиан вернулся, исполнив все наши прихоти с покорным радушием. В целом он производил приятное впечатление – парень был статен, высок, как ни странно, всем своим обличием он походил, как никто другой, на истинного аристократа. Его манеры были безупречны, держался он спокойно, лицо его было окутано приветливостью, а синие глаза искрились теплотой. Волосы Софиана были темные и короткие. И всю эту безупречность портила лишь тонкая полоска шрама на его правой щеке, оставленная, скорее всего острым лезвием ножа.

Я погрузился в собственные мысли и даже не заметил, как перед нами во всей своей красе предстала сама госпожа Нина Батье. Бесспорно, что держалась и выглядела она очень достойно, с шиком и блеском. Ее тонкая талия была утянута в строгий корсет, на фоне которого контрастировали объемные рукава. Узкая юбка доходила практически до самого пола, и лишь высокие каблуки были видны из-под нее. Она с легкостью могла бы сойти за столичную леди, а своей чуть проступающей надменностью, что выражалась в ее манере задирать голову, могла бы обезоружить любого.

– Доброе утро, леди Альдофин, я давно вас не видела всех вместе, – тут она бросила взгляд своих небольших, но острых глаз на меня и добавила, – господин Альдофин, так это вы стали причиной тому, что все ваши кузины будут одеты по последней моде?

– Каюсь, я всему виной, – привстал я, дабы поприветствовать госпожу Батье, которая неминуемо ослепляла меня манерой держаться над всеми.

– Очень рада познакомиться с наследником клана Альдофин, теперь есть кому приглядеть за прекрасными леди, – на этих словах она прижала к груди тетради и слегка наклонилась вперед, – так, девочки, пойдемте скорее выбирать ткань! Я сделала для каждой из вас по нескольку набросков, нужно еще снять с вас мерки, а то возможно некоторые из вас подросли с прошлого раза. И да, я выделила для вас специально весь день.

Огонек озорства и неземного счастья загорелся в глазах сестриц и каждая из них с большим энтузиазмом и воодушевлением последовали совету госпожи Батье.

– На какую сумму вы рассчитываете, господин Альдофин? – вновь чуть наклонившись вперед, спросила Нина.

– Пускай дамы выбирают что захотят, для меня сумма не столь важна, – ответил я спокойно.

– Вы удивительный человек, господин Альдофин, – одобрительно заулыбалась Нина, – вашей будущей жене с вами очень повезет.

После госпожа Батье отвлеклась на яростные речи Франчески, которая не могла выбрать подходящую ткань, а Рири тут же подойдя ко мне со спины, проговорила с весьма озорным видом:

– Да, очень повезет.

И оставляя на мне многозначный взгляд, она удалилась вслед за сестрицами вглубь салона на поиски наряда мечты.

Я в бессилии проводил ее взглядом, и когда она скрылась за очередным манекеном, уселся обратно на диван, решив лениво от нечего делать почитать журналы мод, что так любезно принес Софиан.

Все дамы в противовес были заняты делом – они бурно спорили, громко обсуждали, то и дело размахивая руками и давали друг другу неуместные советы. Мэри, как и ожидалось, оказывала отчаянное сопротивление Нине, непреклонно настаивая на своем излюбленном черном цвете. Она категорически не шла на уступки и никакие увещевания не могли изменить ее непоколебимого решения.

Франческе же хотелось такое платье, в котором бы ее с легкостью могли принять за самую настоящую принцессу, ведь девушка совершенно серьезно была настроена на предстоящее замужество с принцем, встреча с которым должна была вот-вот произойти. Правда кто будет претендовать на роль ее избранника и где его сыскать, это пока что не уточнялось.

Филиппа откопала со дна огромного чемодана муслиновую ткань глубокого винного цвета. Девушка с важным видом заявила, что она в нем будет, словно кровавая королева на балу вампиров, и никто не мог ей возразить.

Роберта весьма дотошно относилась к своему будущему наряду. Госпожа Батье даже сказала, что она придирчивее, чем обычно. Девушка с должным вниманием подбирала каждую пуговку и бусинку, долго размышляя, уместны ли будут кружева или лучше выбрать тесьму. Однако Нина, не первый день знакомая с привередами Роберты, весьма ловко и быстро, словно добрая волшебница из сказки, находила решения любой проблемы.

Ребекка настаивала на глубоком декольте, но это совершенно не устраивало Роберту, которая считала подобное вульгарным для незамужней девицы. Они горячо спорили и даже втянули в этот спор меня против собственной воли, хотя в тот момент я старательно пытался слиться с местной мебелью, однако это оказалось совершенно безуспешным занятием. Все уже чуть ли не дошло до драки, когда я все же выразил свое скромное мнение по этому поводу, мол, пусть Рири делает, как захочет, но при этом чтобы все выглядело прилично. И за это я получил неодобрение от обеих дам.

Тем временем со Скарлетт уже снимал мерки Софиан. Девушка быстро определилась, чего ей хочется, и долго не томилась муками выбора. Ее решительный взгляд был полон стали, но в то же время там промелькивала некая едва уловимая толика надежды и предвкушения, какую я обычно не замечал. Она молчала, совершенно не участвуя в жарких перепалках сестер.

Глядя на всю эту вакханалию, я приготовился к бесконечным ожиданиям в компании журналов мод весьма сомнительного содержания. Однако долго сидеть в одиночестве мне не пришлось – Софиан, покончив со снятием мерок, неожиданно подошел ко мне.

– Прошу извинить меня, господин Альдофин, вы вступили в Совет пригорода, я полагаю? – внезапно спросил он.

– Все верно, – растерянно ответил я, откладывая журналы в сторону.

– Не подумайте, – поспешно объяснился парень, – я спрашиваю, потому что сам часто присутствую на собраниях в качестве прислуги, по старой привычке, так как ранее до того, как госпожа Батье любезно приютила меня, я служил господину Романову.

– Хм, любопытно, – участливо покачал я головой. Несмотря на свое происхождение, мой собеседник держался очень достойно. Его стать и манеры говорили сами за себя – неудивительно, что он был слугой у самого наследника графства. – Жаль, мне не довелось вас видеть на минувшей охоте.

– О, я ни за что туда бы не пожаловал, – смущенно улыбнулся Софиан, – любая нечисть вызывает у меня опасения, и я стараюсь обходить ее стороной. Ведь я, в отличие от господ, не был выучен усмирять ее. Но однажды я видел собственными глазами, как господин Иваницкий разобрался со своим слугой-вампиром, который проявил к нему некую неучтивость... Это было поистине восхитительное зрелище – охота его страсть и признаться у него получается просто блестяще! Никто и никогда еще не мог его победить, не завидую тому, кто осмелиться бросить ему вызов!

– Вот как... – с вымученной улыбкой промямлил я.

Богини, мне конец.

– А вы как проявили себя на охоте, господин Альдофин? – с глубоким интересом спросил Софиан и поспешно добавил, – простите за столь дерзкий вопрос.

– Ничего, все в полном порядке, – заверил я его, – мне лишь посчастливилось подстрелить парочку демонов, но это была всего лишь удача.

– О... – в восхищении проговорил парень, – поздравляю вас, господин Альдофин, это дорогого стоит.

– Пустое, – отмахнулся я, – не знаете... часто ли проходят подобного рода мероприятия?

– Частенько, – радостно поведал Софиан, отнюдь не радуя меня данным сообщением, – но в последнее время господа заняты какими-то важными делами.

Знаем мы, что это за дела.

– Господин Альдофин, – в нерешительности произнес парень, – а, правда, что вы писатель?

– А? Да... я писатель, – растерялся я, застигнутый врасплох, – у меня даже есть книга, правда все издательства мира не желают прикасаться к ней... сейчас я работаю над второй.

Ну как работаю... предпринимаю отчаянные попытки.

– О, а вы не могли бы... простите за наглость, дать мне прочесть хотя бы немного?

Что?

Кто-то вполне себе живой из плоти и крови заинтересовался моей несчастной писаниной?

В самом деле?!

Я умер и это все райские сны, этого быть в реальности просто не может – очевидно?!

– Конечно! – воскликнул я, не в силах справится с возбуждением, что неминуемо накрыло меня с головой, – заходите в любое время, я одолжу вам копию моей рукописи!

– О, это так здорово! – произнес с трепетом Софиан.

– И волнительно! – добавил я.

– Не поймите меня неправильно, просто я впервые встречаю настоящего писателя! – смущенно улыбаясь, пояснил парень, – и это невероятно!

А я впервые встречаю настоящего читателя! Того, кто ценит чужие труды и верит в истинное искусство – вымирающий вид!

Богини, это был лучший момент в моей жалкой писательской жизни – нет ничего ценнее оброненного лестного слова о твоем деянии посторонним человеком! Что уж говорить, о том, что некто так искренне мечтает разделить с тобой твою суть и смысл жизни, прикоснуться к твоему творчеству, твоей душе.

И эта идиллия могла бы продолжаться вечность, но меня, к моему вящему удивлению подозвала к себе Мадам Батье.

Мне вовсе не хотелось так скоро расставаться с моим новым и пока еще (я надеюсь) единственным читателем. Хотя он и являл собой всего лишь слугу, он был способен на гораздо большую чуткость и участие. И я удалился, вынужденный поспешить на очередной зов нескончаемых капризов.

– Вас зовет госпожа Ребекка, – важным тоном объявила Нина, приделывая очередную оборку к будущему платью Роберты, которая копошилась рядом с глубоким самозабвением.

– А где она? – завертел я головой.

– Она, – Нина широким жестом руки указала мне в угол салона, где покоились залежи фатина, – вот там.

Я приученный к безвольной покорности перед женщинами старше меня, послушно побрел в тот самый угол на поиски кузины.

Что здесь только было не набросано, даже корсеты в вампирском стиле навязчиво маячили перед моими глазами, однако сестрицы нигде не наблюдалось.

– Рири? – тихо позвал я ее, словно крадучись по безмолвному лесу.

– Братец! – неожиданно воскликнула она, и ее голова показалась из-за высокой ширмы, что возвышалась совсем рядом, и на которую я поначалу не обратил никакого внимания.

– Дорогая, что ты тут забыла? – нахмурился я, ничего не понимая.

– Что ты тут забыл! – и с этими словами она притянула меня за воротник, утаскивая к себе за ширму.

Как и предполагалось по коварному замыслу ли или же по невинной случайности Рири оказалась одета лишь в исподнее: ее нижняя юбка струилась белоснежною волною и слегка, словно по привычной мне традиции, просвечивала. Корсет обтягивал ее стройную талию, а полуобнаженная грудь маняще вздымалась от ее взволнованного дыхания. Видимо данная шалость не на шутку будоражила кровь Рири.

– Что ты творишь? – прошептал я, во рту у меня пересохло, – ты же не одета!

– А я тебя и не стесняюсь, дорогой кузен, – кокетливо стреляя глазками, прошептала Рири.

– Не лучшее признание мужчине, – наклонившись к ней, грозно прошипел я, добавляя про себя – особенно которому ты нравишься.

– Помоги, пожалуйста, примерить мне это платье. Мы с Ниной хотим посмотреть, пойдет ли мне такая модель, – попросила она жалостливым голоском, будто от этого зависела ее жизнь.

– А сестры твои помочь тебе не могут? – недоумевал я, принимая из ее рук платье.

– Они все заняты собственными нарядами, у них сейчас и без меня голова кругом, – с возмущением поглядела на меня Рири и добавила, – ты и так на диване без дела сидишь!

– К твоему сведению, я никогда не сижу без дела! – недовольно заметил я, – моя книга привлекла к себе внимание и наконец-то будет оценена по достоинству. Надо бы открыть книжный клуб, чтобы развить местную культуру...хм, неплохая идея.

– В него никто не захочет вступить, – безжалостно отрезала девушка, повернувшись ко мне спиной. Она стала влезать в платье, но корсет ей явно мешал.

– Что значит не придет? Ты слишком низко думаешь о собственных соседях... ааа, Рири, что ты творишь?! – проговорил я, утопая в ужасном смущении и при этом, ощущая, как лицо мое и уши покрываются пунцовой краской.

Однако Ребекка, совершенно не обратив на мои возгласы никакого внимания, продолжила начатое дело – она без малейшего признака смущения сбросила с себя корсет, который ей мешал. И ее обнаженная спина оказалась в каких-то пару сантиметрах от меня.

– Неужели ты засмущался? – не оборачиваясь, удовлетворенно проворковала девушка. Она явно была очень довольна моей реакцией, будто только этого и добивалась.

– Богини воительницы и падшие их покровительницы, – сделал я неудачные попытки прикрыть ее стыд тряпицами, что бесхозно висели на ширме.

Но к моему счастью, Рири уже накинула на свои плечи платье, и, повернувшись ко мне с бесстыжей улыбкой, сладко проговорила, при этом опасно наступая:

– Милон, дорогой.

– Дорогая...? – отдаляясь от нее, вымолвил я, держа себя из последних сил в своих бедных трясущихся ручках – лишь гневное лицо Филиции и перспектива быть разодранным на куски останавливали меня.

– Ты не хочешь...

– Не хочу, – отрезал я, активно мотая головой и умоляя всех богинь, чтобы послали мне как можно больше здравомыслия и благоразумия в эту секунду.

– Не хочешь? – нахмурилась Рири, – но ты должен.

А?

– Застегни мне платье, ты обещал помочь, – недовольно проговорила она, однако тень лукавой улыбки слегка коснулась ее губ, – зачем я еще тебя позвала сюда, ты думаешь?

Вот чертовка.

Девушка выжидающе повернулась ко мне спиной. Прибывая в крайнем смятении духа и остывая от неутомимой борьбы с собственными желаниями, я поскорее застегнул все пуговицы до последней.

– Милон?

– Что еще?

– Ты так и будешь стоять надо мной? – она повернула голову, пристально поглядев мне в глаза, так что наши лица оказались в опасной близости. И невесть что могло произойти дальше – в лучшем случае меня бы ждали пытки от тетушки после, но спасительная неуклюжесть Франчески, не иначе как посланная ей богинями благоразумия, изящной рукой каким-то невообразимым образом волею случая закинула одно из платьев прямо к нам за ширму, когда швырялась неподалеку в куче тряпья. Платье успешно приземлилось, конечно же, мне на голову – кто бы мог в этом сомневаться? Все ее тумаки всегда чудесным образом обрушивались на мою особу, пусть даже и случайно.

– Это все не то! – возмущалась Франческа, продолжая копаться, при этом, совершенно не ведая, что только что предотвратила мою погибель.

– Хорошо, Милон, – посмеивалась Рири, помогая снять с моей головы злополучное платье, – я пойду к госпоже Батье, а ты можешь и дальше продолжать привлекать аудиторию.

Она провела пальчиком по моей щеке и удалилась, а я застывший в растрепанных чувствах, вынужден был вновь увернуться от прилетевшего мне на голову наряда, что так любезно послала Франчкеска.

В общем, вся эта волнующая поездка подошла к концу. Эйфория и всеобщий восторг продолжались еще долго – я купался в любви и восхищении, признании и поклонении. Мои дорогие кузины по достоинству оценили столь широкий жест, и уповали на мою безграничную щедрость и в будущем. Словом я катался, как сыр в масле, и готов был заказывать им наряды хоть каждую неделю, лишь бы нежиться в их бесконечном обожании и ласке.

Мы возвратились еще дотемна, но счастливый щебет прелестных голосов не прекращался до поздней ночи, отчего в доме царила атмосфера веселья и всеобщей приподнятости.

Признаться, я даже не старался не думать о Рири, она беспрестанно лезла в мои мысли, нагло нарушая тем самым последний покой. И я позволял сладострастным мучениям терзать мою душу, никак им не препятствуя. Стыд, а главное неистовый страх охватывал меня каждый раз, когда я думал о моей невесте, Мариэль, которая казалась мне теперь чем-то далеким и не совсем притягательным. Я будто вовсе позабыл, зачем я здесь и какая опасность для меня во всем этом таилась. И вместо того, чтобы поглядеть на ситуацию более здравомысляще, я только и делал, что вспоминал полуобнаженную Рири, совершенно не предпринимая попыток обуздать неукротимое желание, что обжигало меня, как ведьминский огонь.

Я так и проворочался в страданиях и всепоглощающей полудреме, пока за окном не забрезжил рассвет, и ласковое солнце не коснулась игриво лучами моего лица, как рыжая ведьмочка провела пальчиками по моей щеке за той злополучной ширмой.

3.

Встав пораньше, я решил заняться важным делом – нужно было покормить осла, вывести его на утреннюю прогулку, предварительно удерживая его крепко за поводья, дабы избежать печально известного исхода событий. Я наслаждался свежим воздухом, прелестной погодой и тем, как пух от деревьев поднимается высоко в воздух, словно небожительницы манили и притягивали его к себе, созывая на совет.

Однако не стоит забывать, что этому дому было чуждо все романтическое и возвышенное, и как только я имел неосторожность отвлечься и раствориться в собственных мечтаниях, как тут же увидел сонное и рассерженное лицо тетушки Филиции, что стремительно направлялась ко мне, грозно вышагивая по теневой стороне двора.

– Ох, госпожа, вы уже проснулись, какой превосходный денек, согласитесь... – мне не довелось закончить предложение, так как любезная тетушка, которая явно не была склонна к излишним и обременяющим собственную особу церемониям, облила меня из ведра ледяной водой с ног до головы. Я вздрогнул – колкий холод вмиг поглотил все мое тело, которое явно было не готово к подобного рода провокациям. Вода также неминуемо попала на несчастного Оскара, который невозмутимо и безмятежно пожевывал рядом травинку. Животное возмущенно и обиженно завопило, выражая свое недовольство, а я лишь ошарашено глядел на виновницу данного происшествия не в силах подобрать с пола дар речи, что валялся там с первого дня моего пребывания в особняке.

– Помой осла, он воняет! – сердито высказала мне Филиция и, удовлетворенная своими указаниями, удалилась прочь.

Мне ничего не оставалось, как вытереть насухо беднягу Оскара, вернуть его в хлев и поспешить наверх, дабы сменить одежду.

В столовой за завтраком я решил почитать газету под стать тетушке, которая кажется сегодня была отчего-то не в духе. Удобство этого предмета заключалось в том, что газета не только являлась поставщиком большого количества информации, но также служила укрытием от проницательного взгляда Филиции. Мне вовсе не хотелось попадать под ее грозный взор, особенно после вчерашнего случая за ширмой в ателье. Клянусь, порой мне казалось, что госпожа Альдофин умеет читать мысли и от этого меня мороз пробирал по коже. К счастью, моя тяга к новостной колонке не показалась ей чем-то подозрительным и она меня не трогала.

Пока кузины обсуждали подробности вчерашнего дня, а Руслан одиноко жевал овощи из своей тарелки, потому что его матушка всю ночь собирала цветы полной луны и сейчас отдыхала в своих покоях, я наткнулся взглядом на заметку на первой полосе газеты:

«Пропал вампир, Третчер Линс, обращен в двадцать пять лет, приближенный Редьярда Больфис, входит в подчинение Кая Мора. Уехал в понедельник утром в пригород Кастонии графства Ром-Анов с заданием особой важности, остановился в местном трактире и не вернулся во вторник утром, 25 мая, оставив все вещи в комнате. Просим, если заметите данного вампира, сообщите в ближайший вампирский Совет».

Я нервно уставился на зарисовку, что была предоставлена рядом – портрет пропавшего вампира, и без труда узнал в нем незваного гостя, что мне посчастливилось хоронить позавчера с кузинами на нашем заднем дворе.

– Дорогие дамы... – произнес я дрожащим голосом, прерывая их возбужденные обсуждения. Они вмиг уставились на меня своими чистыми глазками, полными невинности. – Тут в газете сводка о пропавшем вампире... это не тот ли бедолага, что покоится на заднем дворе нашего дома?

Рири тут же изогнувшись, словно кошка, заглянула в газету и проговорила:

– Да что ты, это не он, кузен, это какой-то другой вампир – мало ли их пропадает.

– У позавчерашнего лицо было упрямее с таким высоким лбом, – дельно заметила Алессандра заглянув в газету с другой стороны. Вид у нее был до ужаса деловой, а с этим пудингом в руках, что она несла на стол, и вовсе вызывала у меня неподдельное доверие.

– Если бы это был какой-то важный вампир, то мы бы обязательно о нем сообщили, – невинно подхватила Роберта.

– Правда! А про того, что нашли мы, вряд ли бы написали в газетах! – беспечно пожала плечами Франческа.

– Известно ли вам, что в лесах бродит полно незаконно обращенных вампиров, – загробным голосом произнесла Скарлетт, накладывая себе пудинг из тарелки, что подала ей Алессандра, – если сдать такого вампира вампирскому совету, то его семья по закону подвергнется казни. Мы не хотим лишних смертей.

– В лесах полно вампиров?! – опешил я, подскакивая на месте.

– Конечно, – пожала плечами Скарлетт, нисколько не обеспокоенная моими волнениями, – Руслан, хочешь пудинг, пока Мэри нет?

Ее голос, когда она обращалась к племяннику, звучал куда нежнее и любезнее, нежели когда она обращалась ко мне. Знают богини, не видать мне от нее снисхождения.

– Спасибо, тетя, – проговорил мальчик, опасливо покосившись на Филицию. Но та не выражала никаких признаков жизни, по обыкновению закрывшись газетой.

– Чем дальше от столицы – тем больше незаконно обращенных, – вступила в беседу Филиппа, – говорят, в горных частях материка от них проходу нет.

– Откуда тебе это только известно?! – в нетерпении воскликнула Франческа.

– В каком смысле? – приподняла невозмутимо бровь Филиппа.

– Ты в последнее время постоянно повторяешь – «говорят», «мне рассказали». Вот кто, кто тебе это рассказал?! Ведь ты только с нами общаешься!

Филиппа в ответ лишь хмыкнула и продолжила смаковать фужер со свежей кровью.

После завтрака Алессандра вручила мне письмо от Мариэль, которое я судорожно ожидал со дня на день. И мои прежние волнения относительно пропавшего вампира сменились новыми тревогами. Не отрывая взгляда от письма, я намеревался подняться в свои покои, дабы в полном одиночестве вкусить порцию новых душевных терзаний.

Мэри уже спустилась вниз, и каждая из кузин поспешила обратиться к своим повседневным заботам, как вдруг раздался угрожающий стук в дверь.

Мне не показалось – именно угрожающий.

Все девушки вздрогнув, замерли на своих местах, вселяя в меня еще больший ужас своей странной реакцией.

– Это он, – прошептала таинственно Скарлетт.

Мэри тут же зашептала весьма настойчивым тоном, какой ей был обычно не свойственен:

– Иди, сынок, поиграй в саду в тени.

Руслан безмолвно последовал приказу, а я, застыв с письмом в руках, силился принять правильное решение – то ли мне тоже спасаться бегством, или все же предпочесть любопытство жизни и остаться поглядеть на подозрительного гостя?

Я скрылся в тени под лестницей и стал выжидающе наблюдать. Девушки воинственно выстроились перед дверью, словно устраивая засаду для нежеланного посетителя, и лишь одна Алессандра, которая всегда была выше над любым жизненным обстоятельством, с неизменно независимым видом поспешила отворить двери. Зловещий скрип разнесся эхом по первому этажу, легкий ветерок тут же забежал внутрь, торопливо подгоняя вездесущий пух от тополей, и передо мной предстал молодой юноша примерно моего возраста.

Глаза его темно-карего, почти что черного цвета, блестели недобрым блеском, уголок губ был приподнят в ехидной ухмылке, передние пряди небрежно спадали ему на лицо. Его одежда выдавала в нем богатство и роскошь, коих были не удостоены остальные кланы. За спиной его виднелась карета помпезного вида с гербом рода Беднам.

О нет...

– Господин Габриэль Беднам, доброе утро! – радушно поприветствовала гостя Алессандра, не обращая никакого внимания на повисшую в холле напряженную атмосферу. Не говоря уже о том, что каждая из кузин стояла в позиции готовности к бою, и взглядом впивалась в юношу. Домоправительница продолжила, – как славно, что вы выкарабкались с того света, мы уже совершенно отчаялись. Надеюсь, дьявол не удерживал вас там насильно?

– Здравствуйте, – небрежно бросил парень – его голос пробирал до дрожи, – скорее меня удерживали боги, нежели сам черт.

– Вы так лестно о себе думаете, это похвально, – улыбаясь, продолжила свою изящную издевку Алессандра, – впрочем, к кому вы пожаловали?

– К госпоже Альдофин, – он улыбнулся, обнажая клыки, и добавил, – к Скарлетт Альдофин.

– Что ж, в таком случае, не смею препятствовать – прошу, проходите, – уступчиво посторонилась Алессандра, пропуская парня вперед.

– Благодарю вас, – пролепетал он, при этом лицо его было жутко вымученным, будто произносить вежливые слова являлось для него пыткой.

Кузины хитренько переглянулись – Роберта, Мэри, Франческа и Филиппа испарились, спеша оказаться в гостиной. Скарлетт и Ребекка проследовали за гостем.

Я же, не имея права быть приглашенным на ведьмин шабаш, прокрался через библиотеку в бильярдную и стал вновь заниматься уже привычным делом – подглядывать.

Габриэль молча уселся на один из диванов, рядом с ним по обе стороны, словно отгораживая пути отступления, расположилась Филиппа с фужером и Рири, которую весьма забавляла сложившийся ситуация. Франческа, закипающая от нескончаемого возмущения, плюхнулась в кресло и скрестила воинственно руки на груди, всем своим существом выражая отвращение к посетителю.

На диван напротив, сохраняя молчаливое достоинство, села Роберта и Мэри, взгляд которой стал более ясным, нежели обычно. Между ними прямо напротив самого Габриэля опустилась Скарлетт, с которой парень не сводил пристального взгляда, будто силясь прожечь девушку насквозь.

– Чай, кофе? – разрезая жуткую тишину, вмешалась Алессандра. Я знал, что для этой женщины совершенно не было важным, что здесь происходит – распри, свары, убийства, прочий произвол, она в любом случае продолжит выполнять свои обязанности, пребывая во власти гордого спокойствия.

– Чай, прошу вас, будьте добры, – вновь почтительно, но будто сквозь зубы выдавил из себя Габриэль.

Только он собирался опять обратить свой колючий взор на Скарлетт, как Алессандра поинтересовалась:

– Чай – черный, зеленый, с ягодами, с шалфеем, с лесными травами, с бергамотом, с душицей, с мятой, с медом, с лимоном, с молоком, господин?

Тяжело дыша, будто все его нервы внутри кипели и дымились, парень прошипел:

– Черный чай, без трав, благодарю вас, что так заботитесь обо мне.

– Ах, что вы, что вы! Это моя святая обязанность! – улыбнулась домоправительница, – должна заметить после возвращения с того света вы стали столь обходительны, господин Беднам. Не могла помыслить, что подобная профилактика будет полезна юношам с бунтарским характером.

– Мне это только в радость, – едва сдерживая бушующую злость, процедил Габриэль, и стоило только Алессандре удалиться, он вновь уставился на Скарлетт, при этом недовольно поджав губы.

– Господин Беднам, – выдохнула Роберта, слегка улыбнувшись, – мы очень рады, что с вами все в порядке. Боги услышали наши молитвы.

И хотя ее тон был по обыкновению светским, вся ее наружность говорила о том, что она явно насмехается над гостем.

– О да, – подхватила Франческа, все еще скрестив руки на груди, – сложно представить поток слез сестричек Бетси, если бы вы все же решились испустить дух.

– Однозначно, что их скорбь была бы просто огромной, по сравнению со скорбью ваших братьев и дяди, – ехидно добавила Филиппа, делая глоток из фужера.

– Ох, покорно благодарю вас за столь лестные речи обо мне, – издевательским тоном бросил Габриэль, – неужели вы считаете, что я все позабыл? Я все прекрасно помню, вы, чертовы стервы! Ай!

На последних словах он закусил губу и прищурился, будто что-то сильно обожгло ему рот.

– Ай, дьявол, как жжется! Где чертов чай?! – он прикрыл рукой рот, изнемогая от боли.

– Мне кажется, вам не следует так выражаться, – ласковым голоском пролепетала Мэри, при этом, не забывая мило улыбаться, – иначе может обжечь еще больнее.

– Остренько, правда? – лукаво щурясь, спросила Рири. Она облокотилась локтем о спинку дивана, подперев голову рукой. – Я знаю, что вы терпеть не можете острые блюда.

– Прямо, как нечисть, – заметила Роберта, но тут же напускно спохватившись, приложила ладонь к своим губам, – ой, прошу прощения, как грубо.

– Что это за дрянь?! Что вы сделали со мной?! – взревел Габриэль, который явно не привык к каким-либо неудобствам в жизни, ведь все его капризы исполнялись вмиг армией слуг и подчиненных. – С тех пор как я очнулся, стоит мне только заговорить, как мой рот тут же накрывает обжигающей волной, будто я до отвала наелся острого перца!

– Неверно, – возразила Филиппа, – скорее, стоит вам только начать употреблять в речи недопустимые слова для джентльмена, и ваш ротик сразу же жжет.

– Видишь, все очень просто, сладкий, – расплылась в пугающей улыбке Рири, – тебе надобно впредь вести себя прилично, вот и все.

– Верните все, как было! Или же...ха... я помню до мельчайших деталей ту ночь, как вы гнали меня по лесу, а я бежал почти что испустив дух! Вы гнали меня, как какого-то зверя!

– Ты хуже зверя! – прошипела Франческа.

– Я все помню, и не забуду никогда, – дрожащим голосом прошептал Габриэль, при этом судорожно облизывая губы, – госпожа Роберта наступила на меня! А вы, обе, – он сверкнул глазами на Рири со Скарлетт, – вы, призвали какую-то нечисть и измывались надо мной! Чертовы ведьмы!

– Ах, Ребекка! – вскочила, свирепея Франческа, не обращая внимания на то, что Габриэль опять стал ныть от острой боли, – ты клялась, что наложила печать на его память! Почему, скажи на милость этот нахал все помнит?!

На этих словах Габриэлю угрожало то, что обычно угрожает мне – Франческа чуть было не зарядила своей рукой ему прямо по лицу. Однако господин Беднам так страдал и маялся от своего проклятия, что ему кажется, было все равно.

– Не спеши с выводами, Франи, – спокойно проговорила Рири, – дьявольская уловка заключается в незначительной детали, ускользающем условии. Я решила оставить его воспоминания нетронутыми, – она ухмыльнулась, глядя на гостя, хотя тот и выражал явную враждебность, – только вот рассказать о том, что с ним произошло, он никому не сможет.

– Поэтому он и не поведает нам, кто на него напал после нашего ухода? – холодно осведомилась Роберта.

– Хотелось бы знать, кто посмел выпить всю кровь нашей жертвы на нашей же территории, – приподняла бровь Филиппа.

– Злой рок судьбы, – тяжело вздохнула Рири, – когда я ставила печать, я же не знала, что кто-то захочет на него напасть после нас в том же лесу. Ирония, не правда ли?

– Ирония? – невинно улыбнулась Мэри, – или чей-то коварный замысел?

Напряженная тишина повисла в гостиной.

– Дядя Милон? – раздался за моей спиной детский шепот, в котором проскальзывали нотки беспокойства.

– Что? – прошептал я, не оборачиваясь к племяннику – мне не хотелось упустить ни единой детали в этой занимательной беседе.

– Ваше письмо горит, – прошептал Руслан, указывая на милый конвертик, что хранил долгожданный ответ Мариэль, который оказавшись в опасной близости с камином, по моей неосторожности заполыхал синим пламенем.

– Вот черт! – шепотом взревел я, предпринимая явно бесполезные попытки потушить огонь.

Глубоко в душе я понимал, что содержимое послания пришло в негодность и что у меня едва ли получится что-либо прочитать. Пламя настолько объяло конверт, что мне ничего не оставалось, как покориться судьбе и выкинуть его в камин, дабы не обжечься.

И вот так письмо от моей невесты благополучно сгорело.

Сгорело.

Как и моя жизнь.

– И ты не знаешь, кто мог напасть на тебя после нашего ухода? – допытывалась Франческа в гостиной, все еще нависая над Габриэлем.

– Откуда мне знать?! И вообще мне на это наплевать! – выпалил парень и тут же пожалел об этом, – чертовы ведьмы! Снимите с меня проклятие!

– Ох, сладкий, вынуждена тебя расстроить, но я вычитала весьма действенное заклятие, – проговорила Рири, вытаскивая что-то из своего кармана, – благодаря этому ты теперь навеки обязан вести себя вежливо и галантно, иначе твой ротик так и будет обжигать.

В руках она демонстрировала короткую косичку, цвет волос которой был идентичен оттенку волос господина Беднама.

Юноша вытаращил глаза и, задыхаясь от злости, наконец, прошипел:

– Так вот кто срезал мне косичку! Как это понимать?! Ты что не могла для своего обряда выдернуть пару волос?! Обязательно было все прибирать к своим грязным рукам?! Ай! Вот черт!

Он вновь схватился за рот и покатился по дивану, как умалишенный.

Ребекка лишь засмеялась и, склонив голову, проговорила:

– Милый, советую тебе все же обучиться этикету и манерам, а эта косичка, хм, – дьявольская ухмылка расползлась по ее губам и она стала по истине устрашающей. Чем больше проступала ее ведьминская личина, тем прекраснее она мне казалась. Рири продолжила, – с ней мне будет куда легче контролировать заклятие.

Поджав губы, Габриэль кипел от злости и обжигал взглядом каждого, кто находился в комнате. Но особенно доставалось Скарлетт, сразу становилось ясно к кому из присутствующих юный Беднам испытывает наибольшую ненависть. Девушка не оставалась в долгу – она глядела на гостя так, словно силилась проклясть его и весь его род на несколько поколений вперед. И от этой опаляющей неприязни у меня пробирали мурашки по коже.

Габриэль собирался что-то возразить на выпад Рири, но тут стремительно переступая порог, вмешалась Алессандра.

– Прошу прощения, я принесла вам чай.

– Спасибо вам, – с нажимом поблагодарил парень и, сделав глоток, тут же выплюнул чай в сторону.

– Ах, господин Беднам, я положила в чай имбиря, это полезно для здоровья, – у домоправительницы был совершенно непричастный вид, который в то же время так и кричал о том, что она откровенно издевается над несчастным, но доказать это было крайне сложно.

Неожиданно во входную дверь постучали, и я сразу узнал этот стук. Быстро сменив положение, я бросился из бильярдной в библиотеку, Руслан, что все это время стоял позади меня и наблюдал драму в гостиной, последовал за мной.

– Кто это? – спросил племянник, опасливо выглядывая из-за меня – его глаза блестели любопытством.

– Господин Романов! – воскликнула как можно громче Алессандра, намеренно предупреждая тем самым кузин.

Мы мигом сменили положение обратно.

– В шкаф его! – командным тоном распорядилась Роберта, указывая на Габриэля, который только и успел пропищать «Что?», явно не ожидая подобного обращения со своей неприкасаемой особой.

– Трета, – прошептала Рири какое-то заклинание и дунула на макушку парня, которого уже схватили Филиппа с Франческой с обеих сторон и потащили к одному из шкафов.

– Я приму весь удар на себя, – вздохнула Роберта, поправляя на ходу прическу с таким видом, будто собиралась идти не к наследнику графства, а к Черному демону.

Девушка покинула гостиную, несчастный Габриэль, лишенный права выбора, проводил ее силуэт глазами полными страха, Мэри небрежно закинула чайную чашку, из которой он имел удовольствие только что пить, следом, и двойняшки закрыли дверь. Рири с помощью колдовства запечатала шкаф, чтобы пленник не помышлял о побеге, и все кузины, прибывая во власти женского любопытства, отправились за Робертой.

Отправились и мы с племянником. Алессандра тем временем учтиво удалилась на кухню.

– Госпожа Альдофин, – поддался вперед, но вовремя остановил себя Натаниэль, заметив, что остальные сестрицы – непрошеные свидетели, топчутся позади объекта его пылкой страсти, – почему карета Беднамов стоит возле вашего особняка?

– Доброе утро, господин Романов, – спешно присела Роберта в знак приветствия, – господин Беднам любезно одолжил нам экипаж.

– Вы куда-то собираетесь? – слегка усмехнулся Натаниэль, сразу заподозрив здесь что-то неладное.

– Мне нужно посетить одно светское мероприятие, – проговорила Роберта – надо было отдать ей должное, врала она изумительно.

– Ладно, – игриво вздернул бровями Натаниэль, – если вам понадобится что-то в этом роде, можете обращаться ко мне.

– Непременно, благодарю, – с достоинством ответила Роберта, пропуская мимо ушей бесконечные перешептывания и хихиканья за своей спиной. – Я надеюсь, вы не проделали такой долгий путь, только для того, чтобы поинтересоваться насчет кареты господ Беднам?

В этот момент я понял, насколько на самом деле может быть опасна кузина Роберта – она лгала с такой грациозностью и ловкостью, что сложно было ее в этом уличить. В ее изумительном вранье не находилось изъяна, но лишь господин Романов был способен распознать ее чарующую ложь. Как? Мне оставалось вовсе не ясным.

– Что вы, госпожа Альдофин, я не настолько еще обезумел от любви к вам, – озорные огоньки загорелись в глазах парня, – чтобы преследовать вас по каждому пустячному поводу.

Глаза Роберты распахнулись от подобной дерзости, а ее любезные сестрички, что так и продолжали стоять подле них, засмеялись еще громче вопреки всяким приличиям и стеснениям.

– Брысь! – строго шикнула на них Роберта, слегка повернув голову, и каждую из них в тот же миг, как ветром сдуло. Затем девушка обратилась к своему собеседнику, – полагаю, это признание, господин Романов?

Натаниэль, который ждал такой реакции, удовлетворенно произнес:

– Конечно, а как иначе? Разве могу я ухаживать за той леди, которую не люблю всем сердцем и душой?

– Вы ведете себя неприлично и легкомысленно, – надменно отрезала Роберта, тем самым растерзывая сердце парня на куски, – я не верю ни единому вашему слову.

– Погодите сердиться, прошу, – перебил ее Натаниэль, нисколько не упавший духом, – я лишь привез вам ленты.

– Ленты? – удивилась девушка, явно не ожидая такого исхода событий.

– Да, в прошлый раз я заметил, как вы перебирали ленты и вспомнил, что у меня в поместье простаивает почем зря целый сундук матушкиных лент. Вот я и подумал, быть может, они вам пригодятся.

Он подозвал слугу, который поспешно занес в холл старинный сундук ручной работы из медного серебра. Натаниэль откинул крышку, и внутри оказалось огромное количество ярких атласных и кружевных лент превосходного качества.

Впервые за все время я увидел, что Роберта была выбита из колеи – ее маска истинного достоинства, которой она так любила прикрывать свои чувства и эмоции, грозилась вот-вот дать трещину.

– Это... это очень... – проговорила она, зачарованно глядя на ленты, – вы очень любезны, но я не могу принять такой щедрый подарок, тем более от мужчины.

– О нет, вы обязаны принять его, – сокрушенно проговорил Натаниэль, внутри явно наслаждаясь, какое воздействие он оказал на девушку, – это ведь ленты моей покойной матушки... вы бы сделали мне большое одолжение, применив эти ленты в своем творчестве. Прошу вас... обидно, когда такая красота простаивает на пыльном чердаке почем зря.

Тяжелое дыхание вздымало грудь Роберты, она терзалась муками выбора, лихорадочно обдумывая, как поступить будет правильнее. И все же, облизнув нервно губы, она, приосанившись, уверенно проговорила:

– Хорошо, в память о вашей доброй матушке, я приму этот подарок. Раз уж он никому более не пригодиться.

– Вы доставите мне этим несказанное удовольствие, – улыбнулся Натаниэль, неотрывно глядя на Роберту, которая беспричинно краснела от волнения.

– Не хотите чаю, господин Романов? – вспомнила о приличиях девушка, и о том, что она все еще держит гостя в холле.

– Нет, благодарю вас, но у меня дела. К тому же, – он расплылся в дьявольской улыбке, – разве у вас не намечается светское мероприятие?

– Да... вы правы, – почти что позволила себе потерять хватку Роберта, – заходите на чай, господин Натаниэль.

– И вы, госпожа Роберта, разделите со мной чаепитие? – вздернул бровями парень.

– Непременно, обычно мы устраиваем чай в нашей беседке в саду, – быстро проговорила девушка, стараясь не смотреть на своего собеседника.

– И мы проведем это чудесное время наедине? – с надеждой в голосе поинтересовался Натаниэль.

– Я благодарна вам, но не настолько, – серьезно произнесла Роберта, поглядев прямо в глаза парня.

– Хорошо, – улыбнулся он, – до встречи.

– До свидания.

И на этом господин Романов весьма довольный собой удалился.

После этой дивной сцены, что несказанно согрела мое сердце, последовала сцена еще более приятная. Габриэль Беднам был выдворен из заточения шкафа самым бессовестным способом – схваченный за шкирку госпожой Франческой он был оттаскан прямиком в холл. Алессандра торжественно отворила входные двери ради такого случая и несчастный Габриэль Беднам, заложник колдовского безмолвия, был вышвырнут из особняка клана Альдофин, словно какой-то проходимец. Напоследок девушки одарили его самыми уничижительными взглядами, на которые только были способны. Мэри с размаху швырнула ему его пиджак, что он оставил в холле, Рири помахала ему вслед его же косичкой.

Мне было неизвестно, остался ли господин Габриэль Беднам немым человеком на всю жизнь, или же со временем чары заклятия рассеются, и он сможет обрести желанный голос.

Тем временем терпение мое подошло к концу, любопытство не обжигало меня более, а бездыханно валялось там, где я по обыкновению ищу свой дар речи.

– Кузины! – выпалил я, вылетая из укрытия, словно ошпаренный. Племянник мой, будучи разумным ребенком, решил моему примеру не следовать и тихо скрылся с глаз долой.

– Что с вами, Милон? – нахмурилась Роберта, слегка оторопев от моего неожиданного появления.

– Мне нужно в срочном порядке обсудить с вами кое-что, и я решительно не принимаю никаких отговорок и отказов! – стараясь придать голосу строгости, проговорил я.

– Хорошо... – вовсе растерялась Роберта.

– Со всеми одновременно, что ли? – скривилась Франческа, на которую, по-видимому, нисколько не повлиял мой решительный тон.

– Да! Ступайте немедленно все в гостиную! – угрожающе произнес я, испытывая при этом крайнюю неловкость. Их лица были столь устрашающими, что я поспешил добавить, – пожалуйста.

Когда я был одарен, подобно Габриэлю Беднаму, презрительными взглядами (кроме Рири, все мы знаем, как она на меня глядела, в целях ее безопасности я даже вспоминать это не хочу), мы все расположились в гостиной, будто собрались на важный семейный совет, в коих я никогда не участвовал.

Предусмотрительно я прикрыл двери, дабы тетушка Филиция не прознала, о чем мы здесь толкуем, хотя для чуткого вампирского слуха это вряд ли станет преградой.

– Так, – судорожно выдохнул я, начиная нелегкий разговор. И начал я его издалека, – как вам известно, я ваш единственный родственник, к тому же я глава клана Альдофин.

Роберта приподняла бровь, явно выражая несогласие.

– Не нужно здесь строить глазки, Роберта! – рассердился я, – понятное дело, что все мы беспрекословно слушаемся госпожу Филицию, однако это не отменяет того, что я единственный мужчина в семье. Руслан не в счет, Мэри, – поспешно бросил я, видя ее лицо, что наполнилось возмущением, – и я несу за вас ответственность, хотите вы этого или нет. Если вы порочите ваше собственное имя постыдными выходками, это бросает тень не только на ваших сестер, но и на весь клан в целом.

– К чему этот разговор? – недовольно пробурчала Скарлетт, сидя дальше всех от меня в кресле.

– Не перебивайте брата! – возмутился я, – мне приходится мириться с вашими манерами, упрямством и прочим бесстыдством, которое не должно присутствовать в арсенале приличной юной леди! И я готов закрыть на подобные выходки глаза, но! – я перевел дух, собираясь с мыслями, – я не могу и дальше делать вид, будто ничего не происходит, и я ничего не знаю.

– Относительно чего? – спокойно спросила Филиппа.

– Относительно того, что только что происходило в этой комнате, когда вы таскали за шиворот по всему первому этажу не представленного мне юношу! Я, как и всегда, не был посвящен ни во что, поэтому мне оставалось лишь догадываться, что это никто иной, как Габриэль Беднам.

– Как это вы узнали, что это именно Габриэль Беднам?! – вновь воинственно сложив руки на груди, осведомилась Франческа. – Подслушивали, да? Еще на нас что-то говорите...

– Франи! – усмирила Роберта сестру. Та лишь фыркнула, демонстрируя всем и вся свое недовольство.

– Как я понял? Как я понял! – нервно посмеиваясь, воскликнул я, – догадался методом исключения! Что это еще за постыдные обвинения, кузина Франческа?! Вы сами не желаете объясниться? Почему стоит мне только выйти в свет, как я бесконечно слышу подозрения и получаю неприкрытые намеки, что это якобы вы напали на Габриэля Беднама? Почему я должен выслушивать это от людей, которых впервые вижу, когда моя же семья не посчитала нужным посвятить меня в такие детали, как нападение на человека!

– Мы не нападали на него, – огрызнулась Скарлетт.

– Тогда расскажите мне, будьте любезны, что произошло в ночь моего приезда – я хочу это знать, чтобы в случае чего я смог защитить вас! – я тяжело выдохнул. Видя, как поменялись их лица, я решился использовать последний припрятанный козырь, дабы добить их, – к тому же не забывайте, что я стараюсь быть вам хорошим братом! Я купил вам платья, даже уже выписал чек, и готов покупать вам что угодно, хоть наряды, хоть украшения, хоть ручного вампира, поэтому я вправе требовать от вас такого же доверительного отношения!

– Так и быть, – сдалась под тяжестью моего нытья Роберта, – мы все расскажем.

– Роби! – краснея от негодования, выпалила Франческа, – мужчинам нет места в ковене!

– Он все равно уже в это втянут, – вздохнула Роберта, потирая лоб, словно ей совсем стало дурно.

– К тому же, Франи, – подала голос Мэри, – он вовсе не мужчина, а наш кузен!

Ну, спасибо большое на добром слове, Мэри.

– Позвольте, здесь должны решать вовсе не мы – рассказывать или нет, – рассудительно заметила Филиппа, – только Скарлетт может дать нам ответ.

– Послушайте, – примирительно начал я, чтобы все прояснить, – я признаюсь вам, что уже знаю всю предысторию этого дела. И если это вы напали на Габриэля Беднама, я вас за это ни капельки не осужу, мне он сам омерзителен. И если вы хотите уничтожить его, то я мешать не стану, а даже наоборот помогу, только скажите.

– Господин Альдофин, – наконец-то подала голос Скарлетт, и все тут же притихли, – нам не составит труда поведать вам о том, что случилось той злополучной ночью, тем более рассказывать там особо нечего. Но вы должны пообещать, что не станете вмешиваться, ведь с самого начала это лишь наше с сестрами дело, и закончим мы его на наше усмотрение.

– Я даю вам свое обещание не вмешиваться, – серьезно поклялся я и опустился на диван напротив кузин, дабы выслушать их рассказ.

– Раз вам известна предыстория, то затрагивать ее я не стану, ибо мне неприятно это вспоминать, – начала Скарлетт довольно-таки нехотя, – вы уже видно давно догадались, что мы ведьмы?

– Как сказать... относительно недавно, а если быть точнее – на днях, – силясь сохранить спокойствие, ответил я.

– О, – удивленно протянула Мэри.

Филиппа вздернула бровями, Франческа хмыкнула, а Рири еле сдерживала смех умиления.

– Неужели? – высокомерно произнесла Роберта, – а говорят, писатели наблюдательны.

Где-то я уже это слышал.

– Мы решили отомстить юному Беднаму за его деяния, господин Милон, – продолжила Скарлетт, – за все нужно платить и в ту ночь я решила возыметь свой долг. Я пригласила его в наш лес, притворяясь, что хочу затеять нам тайное свидание. Я даже не думала, что он так быстро, без малейших колебаний и подозрений, явится, да еще и один. Это правда, мы гнали его, он испугался моих сестренок-вампирш, пока еще не совсем понимая нашу истинную сущность, которая могла навредить куда более изощренней. Он долго бежал, очень вымотался, мы специально не гнались за ним в полную силу. Затем в игру вступила я, наслав на него лесных духов, что служат мне. Они погрузили его в самые жуткие кошмары его сердца и души, которые человек ото всех прячет. И тут уж, сколько бы он не бежал – от себя сбежать еще ни у кого не получалось. Габриэль кричал, брыкался, молил о пощаде, но его никто не мог услышать – ведь на наших владениях стоит колдовской барьер. Мы развели костер, и я призвала самого голодного духа леса и позволила ему вселиться в тело Габриэля... Я не стану вам описывать, господин Милон, что испытал мой некогда «возлюбленный», дабы совсем не напугать вас, – Скарлетт облизнулась, вспоминая шабаш не без должного удовольствия. – Через какое-то время он впал в небытие, и Рири любезно отрезала его косичку, чтобы наложить заклятие «вежливого юноши». Мы ушли домой, к утру он должен был проснуться и убраться от дома на холме... но, к сожалению, кто-то, кто вероятнее всего точит зубы на Совет, предпринял неудачную попытку убить его. И я даже рада, что он остался жив, в противном случае нас бы обвинили в убийстве.

– Должна заметить, любая нечисть знает, что вступать на наши земли означает объявить войну самой Филиции Альдофин, – добавила Роберта.

Вот оно что – теперь я понял, почему демон Зиги не пожелал вступать на территорию клана Альдофин и отказался меня вести к воротам особняка в день моего приезда.

– Вы полагаете, кто-то нарочно подставил вас? – выдвинул я предположение.

– Возможно, – проговорила Филиппа, – однако если бы он хотел нас подставить, он точно убедился бы, что выпил всю кровь Габриэля до последней капли. Но я считаю, он намеренно оставил ему шанс на жизнь.

– Вы сказали, кто-то точит зуб на Совет? – пробормотал я, стараясь справиться с нарастающим страхом.

– Конечно, поэтому-то матушка и наказала вам вступить в Совет, – спокойно поведала Роберта.

– То есть, вы хотите мне сказать, что это ловля на живца? – побледнел я, вкушая жуткую правду, – я что, выходит, приманка?

– Так и есть, – успокоила меня Филиппа, – с этим Советом что-то не так.

– Определенно, – согласилась Роберта.

– И что же я должен узнать? – поинтересовался я.

– То, что они вам сами разболтают, в Совете, – улыбнулась Роберта, и я с ужасом заметил, как на секунду выступила ее дьявольская личина и тут же скрылась. – Полагаю, наша беседа подошла к концу и нам нужно заняться делами.

– Ах, дела, дела, – сладко проговорила Рири, напускно заторопившись.

– Удачи, господин Милон, – пожелала мне Филиппа.

– Мы искренне надеемся, что вас не съедят! – приободрила меня Мэри, – а то мы уже привыкли к вам, а я лично перемен не люблю.

И на этом кузины с неуместной беспечностью покинули гостиную, весело о чем-то залепетав.

А я, содрогаясь от выпавшей на мою долю участи, погрузился в свои темные мысли, не в силах сдвинуться с места.