Дом злых ведьм с холма. Том I.

1.

Впервые в своей жизни мне не хотелось просыпаться в этом бренном мире. Но вот я открыл глаза и, к сожалению, вновь узрел перед собою все ту же комнатушку со скудной обстановкой и услышал все те же крики и возгласы своих драгоценных кузин. Они, в который бесконечный раз о чем-то отчаянно спорили и что примечательно – мне совершенно не хотелось знать сути всей проблемы.

Я, собрав остаток терпения, поднял свое несчастное и усталое тельце с кровати и принялся за водные процедуры. Пока я умывался, перед моими глазами так и стояло обескураженное лицо господина Натаниэля в тот момент, когда Роберта так жестоко и унизительно отвергла его милые ухаживания.

– Вот же строптивая упрямица! – крикнул я, расплескивая воду в тазу, и капли беспомощно отлетели, забрызгав мое опустошенное отражение в зеркале.

Гнев обуял меня – отчаяние дополняло этот неприятный привкус горечи. Ни за что мне теперь не сыскать ей жениха, и если эта цепочка не сдвинется с места, то остальные сестрицы застрянут в пожизненной очереди. Может, где-то поблизости найдется семья с таким же набором бестолковых сыновей, и все мы на радостях сыграем одну общую свадьбу? Богини, что за бред атакует мои мысли?

Еще и тетушка взъелась на меня ни с того ни с сего! Она меня в чем-то подозревает? У них с кузиной Скарлетт это семейное? Что за дьявол?!

Ах да.... Они же неродные... как и с Рири. Теперь эта привлекательная мысль сведет меня с ума.

За столом я сидел в гробовом молчании, выражая, таким образом, всем и каждому свою скорбь по утраченной партии Роберты. Но сестрицы вовсе не обладали той чуткостью, которая по обыкновению свойственна представительницам их пола, поэтому, совершенно не обращая на мое настроение никакого внимания, они с живостью продолжали начатую перепалку.

– Как ты могла?! Как ты посмела?! – кричала Франческа, воинственно растопырив руки и оперевшись ими о край стола. Она рассвирепело швырялась всем, что попадалось ей под руку в несчастную Роберту, которая только и успевала отбиваться от несправедливых нападок сестры, не забывая при этом сохранять лицо.

Я стал невольно вслушиваться в суть их милой беседы, пожевывая тосты с привычно флегматичным видом. Я содрогался при мысли о том, что подобное поведение уже не стало чем-то поистине возмутительным для меня и что я – вот кошмар – привык.

– Это тебя не касается, – зло отрезала Роберта, – не лезь не в свое дело!

Мимо меня пролетела корзинка с хлебом. Что ж, полагаю, бутерброды с маслом на сегодня отменяются. Да кто ж их так едой научил разбрасываться?! Что за неуважение?!

– Ах, меня это не касается?! – фыркнула Франческа, страшно выпучив глаза. Она настолько была возмущена, что ей все сложнее становилось подбирать слова. – Я, к твоему сведению, твоя сестра! И пока ты сидишь в девках, мне за своего принца замуж не выйти! Своим скверным характером, Роберта, ты задерживаешь и подводишь нас! А я ведь следующая на очереди!

– Принц? – язвительно усмехнулась девушка в ответ, – может, следует его сначала найти, потом замуж за него собираться? Или ты за ним с утра в магазин сходила?

Стоит отметить, что тетушка Филиция присутствовала при всем при этом безобразии, по обыкновению заняв свое излюбленное место во главе стола. Она, не изменяя своим привычкам, читала газету с весьма равнодушным видом, намеренно не принимая никакого участия в ссоре своих прелестных дочурок. Бокал ее был наполнен свежей кровью, домашнее платье ее не выражало и намека на вчерашние помпезность и величие. Но черт! Все же глаз от нее оторвать было делом сложным – что за колдовство?!

Филиппа тем временем слушала сестер с предельным вниманием и спокойствием. Русланчик, прижавшись всем худеньким тельцем к матери, испуганно выглядывал, словно загнанный ягненок, которого вот-вот принесут в жертву. Рири, как и обычно еще не спустилась, а Скарлетт злорадствуя, бросала на меня взгляды полные коварства. Ах да, припоминаю – она же говорила мне вчера, что ждет, не дождется поглядеть на мое лицо нынешним утром. Я демонстративно отвернулся от нее с видом крайнего пренебрежения и равнодушия. Все-таки мое достоинство было выше каких-либо перепалок.

– У меня уже есть принц на примете! – проговорила Франческа, будто угрожая всем и каждому, – так что не смей мне указывать! Надо будет, и за ним схожу в магазин – некоторых вампиров можно купить!

– Дорогая, у нас на него не хватит денег, – подметила Филиппа и получила от сестрицы в свою сторону взгляд полный упрека.

– В таком случае и ты не смей мне указывать! – Роберта не в силах больше терпеть, вскочила со стула, – какого черта ты лезешь в мою личную жизнь?! И вообще, откуда тебе все известно в таких подробностях?! Тебя-то там не было, потому что ты сидела дома!

От всего этого гама у меня разболелась голова. Женщины что, в самом деле, всегда такие шумные? Надо не забыть родить побольше сыновей.

– Она, – Франческа размашистым движением руки указала на Мэри, отчего глаза той округлились в страхе, – она все мне рассказала! Господин Романов, – на этом моменте необъятная обида проскользнула в словах девушки, а я старательно навострил уши, окончательно придя в себя. – Он так галантно за тобой ухаживал! Подарил прелестный цветок, так кстати, не позволил упасть с лестницы и танцевал с тобой весь вечер, когда никто больше не хотел! А ты! – кузина закипала, как вода в чайнике, – ты! Унизила его язвительными замечаниями! Как ты могла так с ним поступить?! Это же господин Романов!

Я ошарашено замер уставившись на Мэри – девушка невинно улыбалась, поглаживая сына по голове. Мы же об одной и той же Мэри говорим? Мэри, что лила слезы в холле Тихого дворца и дурачилась, словно малое дитя, издеваясь над старухой Пай, все видела?

Что?!

– Мэри, как ты посмела распускать сплетни за моей спиной?! – тяжело дыша, в ужасе проговорила Роберта, которая никак не ожила удара в спину от сестрицы. – Как вы вообще смеете судить об этом?! Вас там не было... и вообще... вы ничего не понимаете!

– Франческа, – вмешалась вновь Филиппа, видя, что несчастная Роберта впадает в беспросветное отчаяние от нападок, – прекрати изводить сестру. Ты доведешь ее до истерики.

– Филиппа, неужели тебе все равно?! – почти что плача взмолилась Франческа, все сильнее впиваясь длинными ногтями в край стола, – это же господин Романов! А она с ним так!

– С чего бы это господин Натаниэль так внезапно решил добиться взаимности от Роберты? – возразила Филиппа, озвучивая вслух вопрос, который так мучил несчастную кузину, – они знают друг друга с детства, но он до сих пор не проявлял к ней никаких скрытых привязанностей.

– И что с того?! – взревела Франческа, не веря своим ушам, – а сейчас решил проявить! Какая разница?!

Воинственная девушка со всей решительностью вмиг начала кидаться в сестру стульями, к слову очень дорогой и старинной отделки, пока та поспешно отбивалась от ударов. Все летело во все стороны, обе кузины двигались очень ловко и быстро, благодаря их вампиризму.

Что ж, хотя бы не я один страдаю из-за отказа Роберты. Пока вокруг меня царил хаос, я, утешаясь данной мыслью, продолжал трапезничать – все равно моей человеческой силы ни за что бы не хватило, дабы их разнять. А голос мой, подобно голосу моллюска на дне Черного океана, не мог быть услышан в подобном шуме.

В этот отчаянный момент, когда надежды на примирение уже не было, в столовую влетела недовольная и еще совсем сонная Ребекка. Ее платье было слегка помято, волосы растрепанны.

– Чего вы орете в такую рань? – нахмурившись, пробурчала она.

– Вообще-то, Ребекка, уже десять, – впервые подала голос Филиция, не удостоив дочь взглядом, – Алессандра, кажется это вчерашний выпуск, свежий опять не привезли.

– Вы перепутали свертки, госпожа, вот новый, – подоспела Алессандра, появляясь, каждый раз точно из воздуха. Она протянула тетушке свежую газету, а старую забрала с собой.

Я в беспомощной обескураженности глядел на Рири, и лишь одна мысль вертелась в моей голове, не смея позволить мне мыслить о чем-либо другом – она мне вовсе не кузина. Может, тетушка намеренно соврала мне, дабы спровоцировать меня и выгнать из дому? Как это теперь выяснить? Однако если же приглядеться повнимательнее, Ребекка имела волосы темно-рыжего цвета, что значительно отличало ее от остальных девушек. Хотя может быть она пошла этим в отца?

Тут я поймал на себе прожигающий взгляд Филиции – она угрожающе приподняла брови, и я вмиг отвел взгляд от Рири.

Стоило мне отвлечься и потерять бдительность, как стул старинной работы неминуемо полетел прямо в меня, таким образом, что увернуться от него не представлялось возможным. И я, так и застыв в руке с чайной ложечкой, смиренно и унизительно повалился назад прямо на пол вместе со своим стулом.

Данное событие было достойно того, чтобы кузины отвлеклись от своего повседневного занятия – попыткой прикончить друг друга, и все девушки с криками кинулись ко мне. Прелестные личики, озарившиеся тревогою за мою драгоценную жизнь, склонились надо мною.

– Что ты натворила, Франческа! – зло воскликнула Рири, тыкая сестру в бок, – он же так дурачком из-за тебя может остаться на всю жизнь!

– Прости, кузен, прости ее! – чуть ли не в горестных рыданиях запричитала Мэри, – только не умирай! Ты еще так молод!

– Сильно больно? – участливо скривилась Филиппа, осторожно дотрагиваясь до ссадины на моем многострадальном лбу.

– Франческа, ты так избавишься от последнего мужчины в доме, – с укоризной проворчала Роберта.

– Чего вы так разнылись! – вспылила, не выдержав Франческа, стараясь тем самым скрыть смущение и неловкость под маской гнева. – Подумаешь, шишка! Мужчины нынче такие неженки – чуть ударишь, они уже при смерти!

В этот момент подоспела обеспокоенная Скарлетт и заботливо положила мне на лоб компресс, по запаху вымоченный в травах.

– Я тебе сейчас шишку сделаю! – продолжала негодовать Рири.

– Да можете его бить, сколько заблагорассудиться, – торжественно заявила Филиция, нисколько не сдвинувшись со своего места, – только не по лицу – оно мне еще пригодиться.

Ну, несказанное спасибо, тетя, какая невыразимая поддержка и забота!

– Почему он ничего не говорит? – с тревогой спросила Мэри, глядя на меня так, будто я уже склонил голову на смертном одре.

– Что тут скажешь, когда родная сестрица бьет тебя исподтишка, хуже злостного врага? – не унимаясь, продолжала корить Франческу Рири.

– Милон, ты слышишь меня? – нахмурившись, позвала Скарлетт.

– Да... – вымолвил я, принимая при этом максимально страдальческий вид. Их неутихающая забота и внимание несказанно льстили мне.

Роберта одной рукой взявшись за спинку моего стула, подняла меня, усаживая обратно. Рири озабоченно оглядывала мой лоб, вновь опасно приблизившись. Филиппа чуть заметно взяла Франческу за руку, таким образом, подбадривая сестру. Мэри продолжала безмолвно страдать, отчего ее сынишка растерянно глядел то на мать, то на меня.

Нужно было признать, что завтрак был безвозвратно испорчен, и казалось, хуже уже быть не может, но никогда нельзя недооценивать сюрпризы судьбы – ведь стоит тебе только подумать, что все разрешилось, как положение тут же усугубляется.

– Какого дьявола?! – донесся жуткий возглас тетушки Филиции, от которого ледяные мурашки страхом пронеслись по моей коже.

Все кузины и я вместе с ними, как один, повернули головы в ее сторону. Филиция, пораженная до глубины души, глядела в газету, что теперь лежала перед нею на столе. Она тяжело дышала – внутри нее закипал нешуточный гнев.

– Матушка, что стряслось?! – подлетела к ней взволнованная Франческа, и как оказалось поспешно зря.

Филиция недолго думая, в ярости отшвырнула дочурку прямо на улицу, пробивая несчастной девушкой огромное окно столовой. Ее крики еще долго доносились, пока она катилась с холма, собирая все встречные кочки.

Я дернулся, содрогаясь всем телом от ужасающей картины, что разворачивалась на моих глазах. Конечно, ввиду того, что Франческа вампирша – ей едва ли что-то будет от такого полета... однако боль никто не отменял.

Все оставшиеся девочки замерли, и я не в силах дальше существовать, решил не глупить и последовать их примеру. Ведь при подобном полете через весь холм, в лучшем случае меня ждала смерть, а в худшем... еще большая ярость тетушки.

– Что случилось, Фили? – вышла из кухни Алессандра, услыхав неприличный шум.

Дрожащей рукой, все еще прибывая в неконтролируемом гневе, Филиция протянула газету домоправительнице, которая в свою очередь сохраняла ледяное спокойствие без намека на какое-либо потрясение. И как ей только удается не терять присутствие духа в этом доме, где каждая секунда пребывания грозит тебе жестокой расправой?!

– Глен Монтеро помолвлен с Жанет Кели, – с достоинством прочитала вслух Алессандра поставленным, непоколебимым голосом. Затем она, видимо для пущего драматизма по обыкновению коротко воскликнула и вновь продолжила чтение, – свадьба состоится четырнадцатого августа в замке Черной лилии, на которую будут приглашены вампирский высший Совет, а также представители влиятельных кланов.

Глаза Филиции жутко покраснели, клыки чуть показались, угрожая хрупким жизням присутствующих. Кожа сделалась бледнее обычного – она теряла контроль над своими эмоциями, и ее вампирский облик неминуемо проступал наружу.

Я ощутил каждой клеточкой тела, как мои кузины напряглись, натягиваясь в струнку. И не прошло и доли секунды, как вампирши испарились, даже не подумав о нас, тех жалких неудачниках, что бегали не особо быстро и проворно. Скарлетт, что есть сил понеслась к выходу, Рири схватив меня за руку последовала за ней. Нет, ну поглядите на них, значит, как платье покупать, так братец Милон, а как от гнева тетушки спасаться – тут каждый сам за себя!

За спиной моей раздавался беспощадный грохот опрокинутой мебели и звон битой посуды. Если бы я даже очень сильно хотел, все равно бы ни за что не осмелился обернуться. Уже только по грозным звукам гнев тетушки внушал мне благоговейный ужас.

Мы выбежали на задний двор прямиком в сад. Свежий весенний воздух с приятной прохладой и чудесным ароматом майских цветов окутали меня. Яркий свет безоблачного дня ослепил мои глаза и я, щурясь, добрался до поля для гольфа, на котором собрались сестрицы, словно ведьмы на шабаш. Мэри крепко прижимала к себе Руса, Роберта стояла с таким видом, будто была готова принять бой, Филиппа развалились на траве, что отнюдь не красило ее манеры. Скарлетт подбежала к ним и с разбегу плюхнулась рядом, будто какая-то крестьянка или девица из среднего класса.

Я запыхался не на шутку от всей этой зловещей и выматывающей погони. Рири, высвободив мою руку из своей, уселась рядом со Скарлетт, прильнув к ее плечу. Выглядели они не особо напуганными или пораженными, словно подобные забеги здесь были не новостью.

Не успел я перевести дух, чтобы узнать, что это такое сейчас было, как Русланчик подал голос первым:

– Филиция гневается на что-то?

– Да, сынок, она очень зла сейчас, – нежно убирая волосы с его лба, залепетала Мэри, – поэтому мы посидим тут какое-то время.

– Она зла на меня? – робко спросил мальчик, в глазах его отразился недетский страх.

– Нет, что ты, она злится вовсе не на тебя, – Мэри тут же обняла его, прижимая голову ребенка к своей груди, – не переживай, она скоро успокоится.

Но, кажется, Руслан вовсе не перестал переживать по этому поводу – в его глазах все еще отражался испуг вперемешку со стыдом, будто он чувствовал, что провинился за что-то. Мне порезало слух, что он назвал тетушку не «бабушкой», а просто «Филицией», в то время как все сестрицы звали ее «матушкой», а я без препятствий «тетушкой».

– Милон, с тобой все хорошо? Ты какой-то потерянный, – выдвинула дельное замечание Ребекка.

Я, теряясь, что ответить, выдавил из себя:

– Все просто замечательно, однако признаться, не каждый день со мною происходит нечто подобное.

– Мне казалось, ты уже должен был привыкнуть, – беспечно пожала плечами Рири.

Действительно, чего это я драму-то развел на пустом месте?!

– А где Франческа? – спохватился я, – почему никто из вас не забеспокоился о сестре?

– Да вон она ковыляет, – бросила Филиппа, кидая равнодушный взгляд в сторону беседки, из-за которой появился силуэт знатно потрепанной кузины.

На это было больно смотреть. Если конечности ее уже к этому времени срослись, а ссадины и раны затянулись, благодаря небезызвестной регенерации вампиров, однако нельзя было сказать того же о ее взъерошенных волосах, больше напоминавших осиное гнездо, и о платье, пришедшее в совершенную негодность. Тем не менее, это нисколько не поколебало привычного духа девушки – Франческа ни капли не была расстроена по поводу собственного внешнего вида, когда иная юная леди впала бы в глубокую печаль и конфуз.

– Ну почему всегда страдаю я? Всегда достается лишь мне! – посетовала на нелегкую судьбу Франческа и с многострадальным видом плюхнулась на траву.

– У тебя просто лицо такое, – безжалостно изрекла Роберта, не выражая даже малейшего сочувствия сестре, – как видишь, так сразу хочется врезать.

– Больно было? – поинтересовалась Филиппа толи из вежливости, толи из любопытства.

– А сама как думаешь?! – возмущенно воскликнула Франческа, – все ужасно болит!

– Неужели в газете написали правду? – тихо спросила Мэри, будто сама боялась собственного вопроса.

– Кто знает... – таинственно проговорила Филиппа.

– Если это так, то всем нам придется несладко, – безутешно подытожила Скарлетт.

– Ну и подложил же он нам свинью! – воскликнула гневно Франческа, угрожающе помахивая кулачком в пространство.

Я обреченно уселся на траву, хотя мои брюки явно были предназначены для более благородных целей. Богини, я даже помыслить не мог, что у Филиции, у самой Филиции Альдофин есть неразделенная любовь! Что же это получается, когда во время переворота ее забрали к себе вампиры, она там влюбилась в Глена Монтеро, а он поиграл с ней и бросил? Мне подобное даже представить было трудно.

– Когда можно будет вернуться в дом? – с умирающей надеждой в голосе поинтересовался я.

Кузины бросили на меня взгляды, как на чудака.

– Можно-то хоть сейчас, – заговорила Филиппа, – но это не совсем безопасно.

– Та... – вздохнула протяжно Рири, – я хотела сегодня испечь лавандовое печенье.

– Еще этого не хватало! – пихнула ее Скарлетт, – никакой лаванды в этом доме!

– В прошлый раз я пекла его и ты этого даже не заметила, и никто не пострадал, – тихо проговорила Рири, украдкой закатывая глаза.

Прошло немало времени, прежде чем Филиция успокоилась и удалилась в свои покои, оставив при этом невообразимый бардак и хаос на первом этаже некогда нашего особняка. Осколки прекрасного фарфора, разбитые люстры, подсвечники, лампы, книги с вырванными странницами (кощунство какое), подушки, пледы, стулья, пуфы героически пали жертвой тетушкиного гнева. Все это валялось в низменном беспорядке, устилая пол столовой, гостиной и даже бильярдной.

Пока мы проводили время под ласковыми лучами майского солнышка на поле для гольфа, кузины перешептывались, смеялись, иногда пели странные песни на распев многоголосьем, собирали травы, плетя венки из одуванчиков, ромашек и васильков.

Мои подозрения укреплялись, ведь было общеизвестно, что только лишь избранной элите вампиров дозволенно нежиться на солнышке, так как эта была исключительно редкая привилегия. Для такого сложного заклятия нужно было связать себя контрактом с очень сильной и очевидно опасной ведьмой, что после исполнения заклятия требовала немедленной уплаты за проделанную работу. И речь шла вовсе не о деньгах.

Надеюсь, что я ошибаюсь.

Наконец к вечеру утомленному нелегким днем, с венком из одуванчиков на голове, сплетенным Рири, мне было позволено возвратиться в свои покои. Устало поднимаясь по лестнице на второй этаж, я слышал как терпеливая и заботливая Алессандра, всячески старалась уговорить Филицию:

– Мало ли что пишут в газетах? Разве журналистам можно верить? Это может оказаться полнейшим вздором!

– Нет, он это намеренно делает! Назло мне! – всхлипывала со злостью и обидой в голосе Филиция, – еще явится сюда с ней, вот увидишь!

– Дорогая, все обойдется, мы найдем способ, как справится с этим, – продолжила ласковые увещевания домоправительница.

– Я не собираюсь мириться с подобным оскорблением! – прошипела тетушка, готовая разорвать любого на куски, кто посмеет ей противоречить.

– А кто говорит о смирении? – удивилась Алессандра, и более зловещим тоном добавила, – я только и сказала, что мы обязательно придумаем, как справится с ней.

На этих словах мои инстинкты самосохранения подсказали мне немедленно скрыться в недрах своей жалкой комнатушки, что я собственно и сделал.

Выходит и впрямь госпожа Альдофин – пример самолюбия и гордыни, по уши влюбилась в Глена Монтеро? В этого наглого афериста и мошенника? Как ее угораздило только отдать свое сердце самому первому вампиру?

Хотя постойте... господа, кажется, я только что обнаружил слабое место моей дорогой тетушки. Хм, интересно.

Дьявольская улыбка коснулась моих губ.

2.

Все последующие дни протекали в тягостном ожидании и нескончаемой тревоге. Тетушка редко покидала свои покои, отгородившись от мира, она никого не желала видеть. Я часто замечал, как ее единственный внук Руслан робко скребся в ее двери, словно верный пес, стараясь рисунками или же поделками из хвороста приободрить бабушку. Однако в ответ на свои благодеяния он получал лишь порцию устрашающего гнева. Мне все больше казалось, что Филиция не особо жалует сына Мэри.

Сестрицы, как ни в чем не бывало, будто в доме не происходило ничего особенного, занимались повседневными заботами и делами. Франческа с усердием плела корзины, подметала, лишь поднимая упокоенную пыль в доме, нежели сметая ее вон. Она знала, что не обладает какими-то невероятными талантами и поэтому, чтобы не казаться вовсе бесполезной помогала всем и каждому. Мэри с утра ходила на раннюю прогулку с Русом собирать лесные травы, и иногда Франческа сопровождала их. Также она терпеливо помогала Рири, которая в свою очередь оказалась весьма проворна в кулинарии – она любила готовить что-нибудь особенное вместе с Алессандрой, чему я был, безусловно, очень рад, ведь теперь каждый обед становился для моего желудка маленьким праздником. Милая Ребекка почему-то стала вставать рано, ходила в поле набрать букетик душистых трав и спешила оставить их в вазочке на столе в моих покоях для амортизации помещения. Филиппа могла подолгу не выходить из своей комнаты, или вовсе куда-то таинственно исчезнуть. Это мне никем не объяснялось, и я лишь мог строить собственные предположения и догадки. Роберта со знанием дела непрестанно строчила на старенькой швейной машинке, которая скрипела так страшно и пронзительно, что казалось она вот-вот развалиться прямо во время работы. Так же кузина вышивала гладью все с тем же горделивым видом, абсолютно не подавая никаких признаков того, что она скучает по господину Романову. Скарлетт кропотливо возилась в саду, собирала травы и частенько отправлялась в лес. Она варила какое-то сильно пахнущее варево на кухне, и в тот момент туда было недозволенно заходить мужчинам.

К слову дискриминация сильного пола царила здесь самым безнаказанным и несправедливым образом. Случалось мне подолгу скучать в своих покоях, так как кузины с самым загадочным видом строго настрого запрещали мне выходить в сад, где они устраивали какое-то собрание, цель которого мне также не оглашалась. Я подглядывал за ними сквозь занавеску в окно, и лишь краем глаза видел, что они бродили вокруг дома и, иногда разжигая костер, водили вокруг него хороводы. Я решил для себя, что это лишь очередные суеверия девушек, которые пытаются таким образом нагадать себе хорошего жениха или приворожить желанную кандидатуру.

В общем, жизнь их протекала привычным для них образом – не окрашиваясь лишними потрясениями и треволнениями. А вот я страдал. В груди моей смешалась целая палитра чувств, которые терзали мою несчастную душу. С содроганием сердца, лелея скромную надежду, я все ждал визита господина Натаниэля, но он все не жаловал, а это означало лишь одно – постыдные слова Роберты унизили его честь и достоинство, и он не намерен более добиваться ту женщину, которая может так легко опозорить его в приличном обществе. Дни шли, а блистательный пройдоха так и не объявлялся, хотя я слышал, что он частенько наведывался на место преступления, где чуть не растерзали Габриэля Беднама, который к слову, наконец, очнулся от глубокого беспамятства, но, увы, ничего не мог припомнить о жуткой ночи.

К моим страданиям и терзаниям добавлялись мысли о Рири, которая казалась мне теперь прелестнее обычного, а то, что она могла не быть моей кузиной, заставляло все реже обращать мысли к моей невесте и все чаще к ней. Она вертелась и крутилась возле меня, раздразнивая и играя, заставляя стыдиться собственных помыслов и желаний. Хотя я делал при всех домочадцах напускной и делано важный вид, что якобы занят написанием книги, однако о какой тут книге могла идти речь, когда я был поставлен в такое затруднительное положение?

Поэтому как часто бывает в подобных случаях нервного расстройства, проснувшись ранним солнечным утром в субботу, я вдруг пришел, как казалось мне, к правильному решению, которое определенно уладит все мои проблемы.

Я должен купить осла!

Ну конечно! Ослы такие милые создания, а я же, как раз мечтал обзавестись собственным хозяйством – хлев и конюшня пустуют почем зря! Ослы очень умные и выносливые животные, к тому же у них есть характер и чувство собственного достоинства! Короче говоря, мне нужен осел, и только это сейчас сможет придать мне сил.

Крайне приободрившись от данной мысли, я, наспех одевшись и умывшись, поспешил по ступенькам вниз. Было довольно рано, даже кузины еще не покинули свои покои. Я уже хотел было, не останавливаясь выбежать прямиком на улицу в манящую зелень, как боковым зрением зацепился за крохотную фигуру, что смиренно сидела в гостиной, свесив маленькие ножки с дивана. Я вернулся.

– Руслан? Чего ты сидишь здесь один в столь ранний час? – растеряно спросил я, подойдя к нему ближе.

– Доброе утро, дядя Милон, – проговорил он тихим голосом, его голубые глаза блестели в утренней тени гостиной, – я жду мамочку.

Было тихо, солнце еще не поспешило заглянуть в окна, вокруг царил приятный полумрак, вдали сада отдавая теплым светом.

– Откуда ты ее ждешь? – нахмурился я, ничего не понимая.

– Жду, когда она проснется, – он вновь поглядел на меня своим пронзительным взглядом, – ночью ее опять мучили кошмары, она плакала.

Я в бессилии опустился на диван рядом с племянником.

– Твоя мама... – начал я, слова с трудом подчинялись мне, – она так сильно скучает по твоему папе?

– Наверное, она скучает... – проговорил Руслан в задумчивости, откинув голову назад, – я не знаю, она со мной об этом никогда не говорит. Мы говорим о папе только когда навещаем его могилу. На самом деле мамочка плачет из-за меня.

– Чем ты мог ее расстроить? – удивился я.

– Я никогда ее не расстраиваю, – испуганно прошептал Руслан, – она боится из-за меня, боится, что из-за моей внешности меня будут обижать, поэтому я обучаюсь на дому и не хожу в школу. Она плачет, что совсем скоро я умру, ведь дампиры долго не живут.

– Ты дампир?! – выпалил я, не успев подумать. Эта новость просто обескуражила меня.

Дампиры – дети человека и вампира и, правда, были редким явлением. Они жили обычно мало, были слабы, крайне болезненны, с трудом приспосабливались к жизни и где-то к годам двадцати-двадцати пяти умирали. Мало того, сам Редьярд Больфис ненавидел дампиров, считая их убогими созданиями – стоило до него дойти вести, что где-то родился дампир, он в ту же секунду посылал за ним саму смерть. Укус дампира в свою очередь был смертелен для вампиров – в их клыках содержался яд.

– Да, я дампир, – спокойно ответил Руслан, поглядев весьма решительно перед собой, – но мамочка просит говорить всем, что я вампир.

– Твой отец выходит, был человеком... – как, богини – это не укладывалось в моей голове! Как вампирша родила от человека, обычно все было с точностью наоборот.

– Все верно, дядя Милон, – Русланчик поерзал на месте, доставая из-за пазухи золотистый локет на длинной цепочке, что висел у него на шее, – хотите поглядеть на моего папочку? Он был очень хорошим человеком.

Руслан открыл первое отделение локета, показывая две карточки, уменьшенные копии портретов. На первой с гордой осанкой и аристократической статью был нарисован мужчина с черными, как смоль, волосами и синими глазами. Он был облачен в красный мундир, который говорил о том, что он служил Высшим семи Советам, что правили в столице в противовес вампирской элите. На соседней карточке была изображена сама Мэри. Она была все также белокура и красива, вот только взгляд ее был чистый и ясный, словно летнее безмятежное небо. Она была так поразительно улыбчива, беспечна и весела – от этого мое сердце почему-то сжалось.

– Это мой папа – Дмитрий Орлов, он служил в восьмом отряде, – с ноткой искренней гордости в голосе пояснил Руслан, – он очень любил мою маму и женился на ней, хотя его родные были против этого. Он часто приходил к ней ночью с цветами и звал под окнами теперь уже нашей спальни. Он всегда приносил ей цветы полной луны, хотя их тяжело отыскать. Они поженились и стали жить в его поместье возле Дикого ручья.

– У вас есть свое поместье?

– Да, оно находится недалеко отсюда, но мама не может там жить, ей тоскливо, – пробормотал Руслан. Он говорил со мною, словно взрослый. Я впервые в жизни встретил столь серьезного и осмысленного ребенка.

– Что... – я запнулся, опасаясь задать вопрос, – что произошло с твоим отцом?

– Его убил вампир, – грустно проговорил Руслан, – я так слышал, мамочка мне не рассказывала и запрещает спрашивать об этом.

– Ох, малыш, – вздохнул я, погладив его по плечу. – Скажи, – решил я переменить тему и спросить то, что мучило меня с самого прибытия в особняк, – ты внук Холодного принца?

– Да, я внук Холодного принца, – без каких-либо замешательств признался малый, – поэтому мама боится, что за мной начнется охота и многие захотят моей смерти.

– Поэтому она никуда тебя не пускает?

– Я никогда не покидал окрестностей особняка, – поведал мне свою печальную участь племянник, – не знаю, что там за пределами владений Альдофин.

Вдруг мне стало жаль несчастного мальчугана, детство которого проходит в заточении. Манящая идея промелькнула в моей голове, уже не в силах остановить меня.

– А тебе бы не хотелось прогуляться в центр пригорода со мной? – предложил я, – я как раз следую туда по важному делу.

– Мне нельзя никуда выходить, – испуганно прошептал Русланчик, – я не хочу расстраивать мамочку. Все сразу поймут – кто я, ведь люди подозревают, что у Холодного принца есть внук. А вампиры сразу почувствуют во мне дампира.

Я улыбнулся и в свою очередь достал из-за пазухи амулет, который несколько дней назад обнаружил прозорливый взгляд моей дорогой тетушки Филиции.

– Мне это сделала самая могущественная ведьма. Он сможет защитить тебя от любой нечисти. Никто не узнает тебя.

– Зачем вы его носите, дядя? – робко спросил малыш.

– Ведьма, что сделала мне его, очень меня любит, поэтому не хочет, чтобы на меня напал вампир или демон, – я улыбнулся, – так ты хочешь пойти со мной? Твоя мама еще долго будет спать, а потом ей понадобится время, чтобы привести свой внешний вид в порядок. Мы быстро. Это будет наша с тобой тайна.

Искорка колебаний мелькнула в небесном взгляде – желание увидеть собственными глазами большой и такой интересный мир людей, о котором до этого только и приходилось, что читать в книжках, так и воспылало в душе Руслана. Все эти годы он лелеял мечту выбраться за пределы особняка, и сейчас представившееся возможность так и манила его. И он не в силах сопротивляться подобному шансу с трепетом и тревогой проговорил:

– Хочу, очень хочу.

– Тогда, побежали скорее, – оглядел я его, заметив, что парнишка уже был облачен в прогулочный костюм безупречного вида.

Надо отметить, что, несмотря на чрезмерную опеку его матери, Руслан был весьма самостоятельным ребенком.

– Только, мне нужно выпить крови, иначе я быстро ослабну, – предупредил он, – человеческую пищу я уже поел, подогрев на печи на кухне.

– Я куплю тебе все, что захочешь, – улыбнулся я. Проделка, предстоящая авантюра, приятно обжигала мою душу.

Мы условились, словно два подельника, и без зазрения совести отправились на главную улицу пригорода. Я поймал попутную телегу, что следовала с полей обратно в центр. Все то время пока мы были в пути, Руслан с жадным интересом оглядывался вокруг, не упуская из внимания ни один листочек, и ни одну птичку. Восторг, что отражался сиянием на его лице, был ни с чем несравним. Мы выехали в центр – мимо нас замелькала вереница блестящих лавок с яркими вывесками и кричащими торговцами. Пекарни, магазинчики, шляпные мастерские, ателье, книжные лавочки – каждый уголок и островок ввергали моего юного попутчика в небывалое восхищение. Он только и успевал вертеть головой по сторонам, удивляясь всему на свете. При этом он совсем не доставлял каких-либо неудобств, переживая невероятную палитру чувств и эмоции внутри себя, ничего при этом не выражая вслух.

Мы добрались до жуткого, но надо отметить весьма уютного магазинчика с кровью на любой вампирский вкус. Оказался я в подобном месте впервые, поэтому, как только мы переступили порог, я невольно стал озираться по сторонам вместе с Русланом. Прозрачные стеклянные прилавки заполняли всю комнату снизу доверху. Внутри красовались симпатичные бутылочки с красноватой жидкостью, расположенные по группам и резусам. На каждой бутылочке висела этикетка, означающую марку клана Донниковых – они были первые в поставке человеческой крови вампирам.

За продолговатым прилавком нас любезно поприветствовал молодой вампир и тут же услужливо стал расспрашивать наши вкусы и предпочтения. Мы выяснили, что у Руслана отсутствуют какие-либо предпочтения и выбор как таковой, так как Мэри обычно давала ему третью положительную. Заказав небольшой стаканчик, я расплатился, и мы отправились дальше познавать и удивляться разнообразию этого мира.

Племянник продолжил любопытствовать, оглядывая все вокруг с предельной тщательностью. Он попивал кровь из стаканчика, смачно причмокивая, на нем торжественно красовался мой амулет. Я держал его за руку, пока он шел, беспрестанно вертя головой. В общем, прогулка приносила ему явное наслаждение.

В просыпающемся городе царила сонная суета. Лавки открывались, распахивая ставни новому дню, люди спешили поймать карету, чтобы поспеть на работу, ребятня нехотя тащилась в школу, беспрерывно болтая и смеясь.

– Дядя Милон, мир такой интересный, – заключил Руслан, глядя на открывшуюся перед ним картину, – тут столько всего, что, кажется, каждому найдется занятие. Как человек мог столько всего придумать?

– Воображение и идея – очень опасные вещи, Руслан, стоит тебе что-то представить, и ты уже не сможешь жить дальше спокойно, пока это не воплотишь в жизнь, – ответил я, и тут же добавил, – хотя от скуки и не такое выдумаешь. Так, нам вот сюда.

Мы завернули за угол, сворачивая с главной улицы пригорода, направляясь к одной знаменитой ферме, что торговала редкого вида живностью.

– А зачем нам осел, дядя? – спросил Руслан, объединяя нас в своем предложении, будто мы уже стали одной семьей.

– Понимаешь, малыш, иногда ты просыпаешься и осознаешь, что тебе просто необходим осел, – тщетно попытался объяснить я, ведь мне и самому было до конца неизвестно зачем мне осел. – Такое случается на каждом шагу...эээ... вырастишь – поймешь.

– Надеюсь, я не захочу купить осла, когда вырасту, ведь они так страшно кричат! – признался племянник со всей искренностью.

Торговец весьма худощавого и плутливого вида, поторговавшись, все же продал мне одного осла по той цене, на которой я настоял. Упрямое животное дымчатого цвета с умными и недовольными глазами поначалу весьма охотно и покорно последовало за нами, чему я даже удивился.

По дороге обратно Руслан допил свой кровавый напиток и по его завидущим глазам я понял, что он очень хочет мятное мороженное политое фиалковым сиропом, которое продавали в ближайшей лавке. И поддавшись этому жалобному взгляду небесных глаз, я безвольно сдался и купил ему небольшую порцию, благодаря богинь, что нас сейчас не видит Мэри.

Солнце приятно освещало пригород, касаясь верхушек домиков, воздух теплел, ласково возвещая о приближении желанного лета. Ветерок чуть тревожил листочки на деревьях, заставляя их перешептываться. Руслан шагал, улыбаясь во весь рот и уплетая восхитительное лакомство – кажется, это было его первое мороженное в жизни, отчего момент приобретал особую значимость.

– Вивиан, я ничего не могу поделать, эта скотина так и сыплет угрозами, – раздался знакомый надменный голос.

Фигура в темном одеянии строго возвышалась у одного из ближайших прилавков с лечебными травами. Это была Клаудия Генриховна Пай, которую я имел удовольствие видеть на приеме в Тихом дворце, и перед которой Мэри закатила невероятный скандал. Рядом с ней стояла модно одетая старушка с сумкой для съестных продуктов. Она с предельным вниманием разглядывала травы в маленькую золотую лупу. Мне вот сейчас только свидетелей не хватало!

Я постарался ускорить шаг, сделав непроницаемое лицо. К счастью, Руслан был на редкость умным ребенком, поэтому почувствовав мой настрой, он под стать быстро стал перебирать своими маленькими ножками. Однако теперь нас в компании было трое – и этот третий, упрямый осел, внезапно встал посередине дороги, как вкопанный.

– Угрожай ему в ответ, – бойко ответила Вивиан, – а не то он тебя в могилу сведет.

– Чем я могу ему угрожать? – с раздражением бросила Клаудия, – мне только и остается надеется на скорое возвращение Берти и на его свадьбу с крошкой Изабель.

– Смотри, будешь, как Банни Иваницкая, всего на свете боятся! – предостерегла ее Вивиан.

Видя мои прискорбные мучения с ослом, Русланчик, как верный племянник, стал помогать тянуть за поводья, чтобы хоть на миллиметр сместить эту упертую животину с места.

– Почему он вдруг остановился? – недоумевал паренек.

– Пошли, Оскар, нам здесь делать нечего, – прошипел я, ощущая, как теряю оставшиеся силы.

Но чертов осел, будто замыслил коварную пакость, чтобы обе старухи обернувшись, наткнулись на меня взглядом.

– Оскар? – удивился племянник, – разве вашего отца не звали так?

– Звали, – прохрипел я, – поэтому и осла так зовут.

– Не боишься, что стоит Берти вернуться, то его тут же потянет к небезызвестной особе? – хитренько прищурившись, спросила Вивиан, словно нарочно подначивая Клаудию.

– Нет, не боюсь, – холодно ответила старуха, игнорируя провокацию, – мы надежно запечатали его память. Он ничего не вспомнит.

И тут предательство невыносимо ранило меня – Оскар, что есть сил заорал на всю улицу, привлекая тем самым внимание не только здешних обитателей, но и, наверное, всей столицы в целом. Обе старухи, выдернутые наглым образом из разговора, невольно обратили свои строгие взоры в нашу сторону. Я так и застыл с поводьями в руках, глядя на них, Руслан с опаской выглядывал из-за меня.

– Доброе утро, – только и оставалось проговорить мне, утопая по уши в неловкости, – Клаудия Генриховна, вы прекрасно сегодня выглядите.

Они молча оглядели меня с ног до головы оценивающим взглядом, будто узрели нечто весьма неприятное.

– Что это вы делаете, господин Альдофин? – поджав недовольно губы, спросила Клаудия таким тоном, будто всегда заставала меня за неприличными занятиями.

– Это вы господин Альдофин? – оживилась тут же Вивиан, – а я госпожа Русакова! Мой внук Фелес говорил мне на днях, что у клана Альдофин появился наследник.

– Очень рад знакомству, – многострадально выдавил я из себя улыбку, продолжая незаметно тянуть поводья, – ваш внук замечательный джентльмен.

– Вы опять позорите свой клан под стать кузинам? – с некой брезгливостью в голосе установила сей факт госпожа Пай.

– Что ты опять ворчишь, Клаудия? – перебила ее Вивиан, радостно подбегая ко мне поближе, – какой хороший молодой человек, занимается хозяйством! Молодец!

А?

– Благодарю покорно... – растерявшись вконец, промямлил я.

– С ослами лучше не церемониться, – радостно воскликнула Вивиан и, поддав хорошенького пинка Оскару, отчего он вмиг перестал упрямиться и побежал по дороге, как миленький, продолжила, – увидимся, господин Альдофин!

– Спасибо вам большое! – крикнул я напоследок, поспешив за Оскаром.

– Обращайтесь! – воскликнула она, маша рукой нам вслед, чем вызвала явное недовольство госпожи Пай.

Лишь оказавшись на дороге, ведущей к особняку, я перевел дыхание. Вот же дьявол – надо было наткнуться на этих старух! Кто бы мог подумать, что у Фелеса Русакова такая приветливая бабушка – в кого только он, нахал такой!

– Что-то я утомился, – признался я, еле волоча ногами.

– Может, поедем на осле, дядя Милон? – предложил Руслан, вид у него тоже был крайне уставший.

– Почему бы и нет? В конце концов, ради чего я его купил?

Мы, преисполненные предвкушениями от предстоящей поездки, сделали неудачную попытку взгромоздиться на Оскара, однако ослу это напрочь не пришлось по вкусу, и он, издав отчаянный вопль протеста, бросился прочь!

– Ты куда, Оскар?! – завопил я, как умалишенный и помчался в погоню.

Руслан не зная как ему быть, побежал следом. К моему изумлению, осел бегал слишком быстро, не давая и шанса настигнуть его. Чертыхаясь и окончательно выбившись из сил, я все же остановился, и Оскар беспрепятственно скрылся в зарослях орешника.

– Я выплатил за него все свои деньги! – в отчаянии бросил я в пустоту, ловя ртом воздух.

– Дядя, что же теперь делать? – растерянно воскликнул племянник, подбежав ко мне, – мы что, зря мучились с ним?

– Чертов осел! – завопил я в беспросветной безнадежности, – катись в ад, что б тебя!

Руслан виновато поджал губы и, поглядев на меня своим пронзительным взглядом, прошептал:

– Это я виноват, простите. Не нужно было на него садиться.

– Нет, дружочек, – похлопал я его по плечу, – ты вовсе не виноват! Это все Оскар! Свободолюбивая скотина! Он был куплен, чтобы на нем ездить!

– Филиция говорит, что я во всем виноват, – пожал плечами паренек.

Нахмурившись, я даже разозлился в глубине души на тетушку за такое обращение с ребенком.

– Не слушай то, что говорит Филиция! И вообще, даже если ты в чем-то провинился, делай вид, что это не так! – приободрил я его, – можешь тому, кого обидел сказать с издевкой «ой, прошу прощения» и наплюй!

– Хорошо, дядя, – послушно кивнул племянник, – мне с вами сегодня было очень весело. Со мной так играет только тетя Скарлетт и мамочка.

– Скарлетт? – изумился я.

– Да, она следит за моим питанием и здоровьем, если мама вынуждена уехать на прием.

– А ты не знаешь, что случилось между Скарлетт и Габриэлем Беднамом? – решил я попытать удачу.

– Нет, а кто такой Габриэль Беднам? – полюбопытствовал он в ответ.

– Да так... никто, – я взял его на руки и посадил на плечо, – ладно пошли скорее, а то если Мэри обнаружит твою пропажу, нам обоим не поздоровиться.

Слава богиням мы успели вернуться еще до того, как Мэри покинула свои покои. В особняке было по-прежнему тихо, лишь Роберта сидела в гостиной и раскладывала атласные ленты из своей шкатулки.

– Где вы были? – осведомилась она деловым тоном.

– Гуляли в окрестностях, – отмахнулся я. Мне было не до объяснений – я все еще горевал по-своему утерянному ослу, и смотреть на эту строптивицу в столь тяжелый момент мне совершенно не хотелось.

Руслан, у которого я предварительно забрал амулет, дабы скрыть улики вылазки, радостно ускакал наверх по лестнице, прибывая в приподнятом настроении. Так он больше походил на обычного ребенка.

– Вы завтракали? – все же поинтересовался я у Роберты.

– Нет, мне не спалось, и я решила встать пораньше, чтобы разобрать ленты, – пояснила она, даже не удостоив меня взглядом.

– Будешь шить новое платье? – спросил я и тут же добавил, – не утруждайся, мы же собрались в ателье в следующую среду, сможешь заказать какое душе угодно.

Роберта положила ленты на колени и, глядя на меня, серьезно произнесла:

– Я шью не ради платьев, а для души.

В этот момент в холле раздался увесистый стук – в парадные двери кто-то стучал, возвещая обитателей дома на холме, что к ним пожаловали гости, что было здесь редкостью. Вмиг из кухни вылетела Алессандра, спеша отворить двери.

– Кто пожаловал в столь ранний час? – недовольно нахмурилась Роберта.

– Господин Романов! – послышался радушный возглас Алессандры, – прошу, прошу.

Мельком я заметил, как легкая бледная тень проскользнула по лицу кузины, но быстро совладав с собой, она приняла вид непоколебимой невозмутимости.

Не собираясь ни на секунду задерживаться, я под предлогом, что мне нужно срочно наверх, быстро скрылся в недрах бильярдной, не позабыв прикрыть за собой двери. Я все еще лелеял надежду, что у этих двоих получится найти общий язык, и пусть господин Натаниэль останется наедине с Робертой, даже против собственной воли. Нарочно оставив узкую щелку, я с обжигающим любопытством, начал низко и постыдно подглядывать.

– Господин Романов, – с торжественным видом объявила Алессандра, и Натаниэль вошел в гостиную с неизменным огоньком в глазах и самодовольной ухмылкой.

Роберта присела в изящном реверансе, а домоправительница, посчитав себя лишней, учтиво удалилась.

– Прошу, присаживайтесь, – предложила Роберта, как гостеприимная хозяйка, и Натаниэль, не долго рассуждая, плюхнулся прямо рядом с ней.

Кузина вполне оценив данный выпад, аккуратно опустилась на свое прежнее место и продолжила раскладывать ленты с присущим ей самозабвением.

– Как ваши дела, господин полицейский? – завела привычную беседу кузина, – говорят, Габриэль Беднам пришел в себя?

– Да, очухался, врачи уже и не надеялись, – бросил Романов, неотрывно глядя на сестрицу.

– Что же он вам рассказал? – ловко перебирая ленты, продолжила Роберта.

– Он ничего не помнит, как я того и ожидал, – парень усмехнулся и приблизившись к Роберте, добавил, – только вот сдается мне, что он врет.

– С чего же вы сделали такие выводы? – оставалась невозмутимой девушка – ее выдержке можно было только позавидовать.

– Это моя работа – ловить людей на лжи, – полицейский самодовольно развел руками, откинувшись на спинку дивана.

– Неужели? – наконец обратила свой взор на Натаниэля Роберта, – а я-то думала, что полицейские защищают покой мирных граждан, а не занимаются такими глупостями, как ловля лжецов. Ведь если так подумать, то все люди лжецы.

Они пристально поглядели друг другу в глаза, но тут внезапно послышался виноватый голос Алессандры, которая говорила прямо на ходу, стремительно переступая порог гостиной:

– Я прошу прощения, но прибыла ваша почта, госпожа Роберта, – она протянула серебряный поднос, на котором лежал аккуратный конвертик.

– Благодарю, – промолвила кузина, вмиг приняв прежний облик.

Стоило Алессандре оставить их, а Роберте лишь улыбнуться конверту, как Натаниэль, не долго думая, выхватил нераспечатанное послание и быстрым движением руки швырнул его прямо в пылающий камин!

Роберта никак не ожидала подобного поведения, она настолько опешила, что даже терялась, что на это возразить. Натаниэль бросил:

– Настоящий мужчина объясняется лично, а не пишет лживые письма, будто какой-то глупый мальчишка. Я только что избавил вас от недостойного ухажера, не благодарите.

Девушка усмехнулась, все еще прибывая в крайнем потрясении.

– Это был счет из ателье Мадам Батье, – с укоризной в голосе произнесла она, но при этом ей явно приносило немалое удовольствие от положения, в которое господин Романов поставил сам себя.

Может быть, внутри Натаниэль и испытывал толику неловкости, однако виду он подать не посмел.

– Что же, в таком случае я его оплачу, – ответил он, как ни в чем не бывало.

– Не стоит, я и сама в состоянии оплатить собственный счет, – тут же парировала Роберта, – к тому же кузен поведет нас в ателье на следующей неделе, тогда и запрошу у них счет заново.

– Но, – начал было Натаниэль, как Роберта поспешила его перебить.

– Вы видно пришли с визитом к госпоже Альдофин? Матушке нездоровиться, вряд ли она выйдет к вам.

– В одном вы правы – пришел я к госпоже Альдофин, но не к Филиции, а к Роберте, – лукавые искорки заплясали в глазах парня.

– И что же вам от меня нужно? – спокойно поинтересовалась Роберта, вернувшись к лентам.

– А вы как думаете? – вздернув бровями, спросил Романов, силясь заглянуть в глаза девушке.

– Вы вновь намеренны использовать на мне свои приемы по завоеванию сердца дамы? – Роберта дерзко повернулась и их лица стали неприлично близки, отчего я чуть не получил сердечный приступ.

– А что, вы настолько категорично настроены? – прошептал Натаниэль, не думая отдаляться.

– Да что с вами? – в бессилии спросила Роберта, – с чего вы проявляете ко мне такой интерес? На вас так ночь Белтейна повлияла?

– Конечно, повлияла, – облизнулся парень, – как такое можно забыть?

– Это же было не по-настоящему, всего лишь обряд, – пожала плечами Роберта, все еще не отдаляясь от собеседника, – театральное действо – только и всего. Вы же исполняли роль бога и богини в прошлом году на пару с Розмари Астраль. Однако не заметила, чтобы после поцелуя с ней, вы воспылали подобной страстью к ее особе.

Что?! Они целовались в ночь Белтейна?! Почему я не знал об этом?!

– При всем уважении, но наш поцелуй был вовсе не похож на «ненастоящий», – дьявольски улыбнулся Натаниэль.

– Правда? – хитренько улыбнулась Роберта, – ох, какая я должно быть хорошая актриса, в таком случае.

Лицо Романова вмиг помрачнело.

– Как вы сами себе объясняете мою неожиданную привязанность к вашей особе? – вдруг спросил он, став несколько серьезнее, чем прежде.

– Вероятно, вы пришли к выводу, что ваша жизнь дошла до той стадии, когда приличным господам стоит подумать о достойной партии, – Роберта любовно убрала белые ленты в свою шкатулку, – а так как вы, безусловно, высокого мнения о своей персоне, решили выбрать в кандидатуру на собственное сердце девушку под стать себе. Однако вы не учли, что кандидатура не кинется вам в объятия по вашему первому зову. Вы, – она повернулась к нему с невинным лицом, – можете оставить свои жалкие попытки, ведь едва ли из этого что-то выйдет.

Натаниэль чуть улыбнулся и, наклонившись к девушке, спокойно произнес:

– Ну, это мы еще посмотрим, сладкая, – он чуть коснулся ее подбородка, чем ввел Роберту в неподвижное потрясение, которая она силилась скрыть. Он продолжил, – мне, увы, пора – лжецы меня ждут. Иначе бы я с удовольствием послушал бы твои горячие речи о том, как я тебе якобы неприятен. – Парень уже направился к выходу, но демонстративно обернулся, будто что-то вспомнил, – чуть не забыл, вот, приглашение на охоту. Будь так мила, передай господину Милону, а то у меня уже совсем нет времени остаться.

Он вложил конверт в ее руку, напоследок дерзко подмигнув, и удалился в холл, где Алессандра тут как тут проводила его со всеми присущими ей любезностями.

Вопли отчаяния бесновались в моей несчастной груди подобно крикам осла. Я безмолвно прокричался в бильярдной и не в силах больше этого стерпеть вылетел прочь во двор. Решительным и злостным шагом я направился к лавке – зеленая листва сливалась перед моим взором с ближайшими кустами орешника. Я с негодованием плюхнулся на скамью, что одиноко стояла под огромным дубом – гнев так и грозился вот-вот вырваться наружу.

– Вот дьявол! – прошипел я, тяжело дыша, – дьявол! – крикнул я в пустоту, погрозившись кулаком в никуда, – какой позор! Какой кошмар! За что? За что спрашиваю, на мою голову сыплются одни неприятности?! Кто посмел наслать на меня проклятие?!

Я в отчаянии схватился за голову, ярость обуяла меня пламенем, что вспыхнуло и быстро потухло, оставляя после себя лишь бессилие и обреченность.

– Проблемы? – послышался приятный бархатный голос.

Я вздрогнул от неожиданности и, обернувшись, увидел на другом конце скамьи кузину Филиппу. Она сидела величественно и степенно, попивая вино из фужера, ее элегантное платье облегало ее стройную талию.

– Филиппа? Ты следишь за мной?

– Это ты пришел сюда, Милон, я заняла данное место раньше тебя, – спокойно ответила девушка, делая глоток вина и при этом смотря далеко вдаль.

– Извини, выходит я тебя даже не заметил, – вздохнул я поглощенный собственной безнадежностью.

– Что произошло? – спросила она, приподняв одну бровь.

Вся ее стать и облик выражали небывалое спокойствие, которое действовало на меня лучше любого ромашкового чая. Неожиданно для себя я нашел в ней доброго друга, которому можно излить все свои обиды и горести, от нее так и веяло способностью к сочувствию и состраданию.

Хотя может тогда мне лишь так показалось ввиду нестабильного психического состояния.

– Этот осел! – выпалил я со всем презрением, на которое только был способен, – чертов осел сбежал, я потратил на него все отложенные деньги, а он просто решил стать свободным животным и бегать по полянке видите ли! – я вновь погрозил кулаком в пустоту с криком, – не всем в этой жизни дозволенно делать, что вздумается, чертов Оскар! Я живу в крохотной комнатке, будучи единственным наследником рода, меня окружает посредственная и тесная обстановка, а тетушка Филиция унижает меня постыдными подозрениями, ведет себя крайне неприлично, называя меня «солнышко» и просит «быть душечкой»! Какая я ей к черту душечка?! А на совете она меня вообще по заднице шлепнула, нормально?! Все относятся ко мне, ни во что не ставя, будто я не глава клана, а мальчик на побегушках! А я, между прочим, закончил высшую Академию восьмого Совета в Рахатске и мне пророчили блестящее будущее! Эта Роберта подставляет меня перед господином Натаниэлем, воротя от него нос, хотя я вполне себе мог просто поставить ее перед фактом, что она должна выйти за него замуж! Ведь я имею на это все права! А моя невеста... богини, моя Мариэль, я точно попаду в ад, ведь мне пришлось наврать с три короба ее отцу, и теперь я вру ей в письмах, и я даже не представляю, что буду делать, когда она приедет сюда. Как ради всего святого я объясню ей все это?! И, Филиппа, сколько можно пить?! Сейчас только одиннадцать утра, ну, в конце-то концов!

Я с неистовым возмущением уставился на кузину, которая на протяжении всей моей речи сохраняла невозмутимость и спокойствие.

– Это не вино, это кровь, – произнесла она, не поведя и бровью.

Мои глаза округлились, и я замешкался, не ведая, что ответить на данное заявление.

– Хочешь? – предложила мне со всей серьезностью кузина, протягивая бокал с алеющей жидкостью.

От данного предложения я потерял дар речи, и наконец, с трудом подобрав слова, выпалил:

– Нет! Богини, что... да... как! К черту!

И на данном монологе я подскочил со скамьи и тем же злостным шагом, которым добрался сюда, направился прочь.

Еще долго не утихала буря негодования в моей груди, однако к вечеру я совсем успокоился, пришел в себя и вернулся к решению воплотить свой план в жизнь любой ценой. Весьма кстати Роберта отдала мне конверт от господина Романова с приглашением на охоту, а это значило, что там я познакомлюсь с полным набором господ, которые могут оказаться очень полезны для преддверия моего плана в жизнь.

«Дорогой господин Альдофин!

Мы, как почтенные члены Совета пригорода Кастонии, рады сообщить Вам о своем намерении пригласить Вас на охоту, которая состоится 24 мая в понедельник. Просим Вас отнестись к данному мероприятию со всей ответственностью и серьезностью, и прибыть в поместье господина Романова в полдень.

С уважением и почтением, Совет пригорода Кастонии».

3.

Ранним утром понедельника Рири по новой привычке прокралась в мою комнату, дабы оставить там свежий букет душистых трав. Резко открыв глаза и тем самым застав нарушительницу порядка врасплох, я тут же бросил:

– Ты опять принесла травы?

– Ты проснулся столь рано, – залепетала кокетливо Ребекка, пойманная на месте преступления. Она, как ни в чем не бывало забрала завядший букетик, заменив его новым, и собиралась уже удалиться, так и, оставив мой вопрос без ответа, но я быстро вскочив с кровати, схватил ее за руку и потянул к себе.

– Почему ты их так упорно приносишь каждое утро? – пристально глядя в глаза Рири, вновь спросил я.

Девушка без тени смущения прильнула ко мне, обвив мою шею руками.

– Я лишь хочу порадовать братика, – сладко проговорила она, привставая на цыпочки.

– По моим скромным наблюдениям – ты вовсе не любительница ранних подъемов, – с подозрением произнес я, сделавшись несколько серьезней. Ее лицо было прямо против моего, отчего мне все сложнее было сохранять непоколебимость.

– Что только не сделаешь ради родного человека, – все изворачивалась она, то и дело, стреляя глазками, – а что, ты подозреваешь меня, дорогой кузен?

– Нет, вовсе нет, дорогая кузина, – с намеком произнес я, но не успел продолжить – она поспешно перебила меня.

– Как твоя Мариэль? Не прислала желанный ответ на такое страстное письмо, что ты ей отправил? – наслаждаясь собственной язвительностью, она отошла к столу и, усевшись на него, пристально уставилась на меня. – Надеюсь, она не забеспокоится, что ее драгоценный жених тратит деньги из семейного бюджета на платья для своих кузин, которых знает без году неделя.

– Это деньги моей матушки, и лишь мне решать, на что их тратить, – возразил я, сохраняя хладнокровие, – а ты, вместо того, чтобы заботиться о моей невесте, лучше бы выразила благодарность брату за подарок.

– Когда получу подарок, – усмехнулась она, слезая со стола, – тогда будет и благодарность. Я это платье не сниму никогда-никогда.

– Прямо-таки никогда? – вздернул бровями я.

Ребекка подошла ко мне вплотную и, любовно расправляя воротник моей пижамы, тихо прошептала:

– Только в брачную ночь с моим демоном.

– Ах, да, с Черным демоном, конечно, – нервно проговорил я, не желая даже думать об этом.

– Побегу поскорее, мне нужно приготовить щавелевый суп из одуванчиков к обеду! – воспаряла она, и добавила, – будешь?

– Конечно, буду.

Отобедали мы можно сказать в спокойствии. Если не считать, что Мэри тряслась над Русланом, который по ее словам страшно захворал этим утром. Причиной излишнего беспокойства стало то, что ребенок пару раз кашлянул во время завтрака. Неутомимая Алессандра невзначай проронила перед Робертой, какой господин Романов прекрасный и надежный молодой человек, повторив это, по ее мнению совершенно ненавязчиво пару десятков раз, вызвав тем самым явное недовольство девушки. Роберта закатила глаза, и Франческа тут же запустила в нее кофейной чашкой, из которой я намеревался испить только что сваренный кофе.

Что касается охоты – на нее я ходил крайне редко. В академии в последнее время охота велась исключительно на нечисть, и там присутствовали свои нюансы, сам же я на подобных мероприятиях в противовес не присутствовал. В прошлом мы часто охотились с отцом, когда я был еще мальчишкой, и сие действо обычно сопровождалось чрезмерным бахвальством и бессмысленной болтовней моего папаши.

Алессандра с важным видом вручила мне ружье, что некогда принадлежало самому Рудольфу Альдофин, моему почившему дедушке. Домоправительница заверила меня, что ружье было должным образом почищено, смазано и полностью готово к использованию. То, что женщина превосходно умела обращаться с оружием с одной стороны не вызвало во мне отчего-то не капли удивления, но с другой стороны это зародило во мне некие опасения насчет ее особы. С ней действительно стоит быть вежливым.

Снарядив меня, будто на войну, все дамы за исключением моей тетушки, толпою провожали меня в холле, маша ручками и платочками. У меня складывалась ощущение, словно они уже заранее решили, что я не вернусь.

Заверив их, что непременно буду к ночи, я покинул дом на холме со странными чувствами в душе. Тогда проходя по дорожке, ведущей к зарослям деревьев, мне показалось, будто из окна второго этажа за мною кто-то следит. Отсутствие тетушки вот уже неделю казалось мне крайне подозрительным – она не выходила даже к обеду, что было вовсе не похоже на нее. Ну не была Филиция Альдофин настолько слаба нервами, чтобы слечь в полуобморочном состоянии от неприятной новости про свадьбу ее возлюбленного. Ее разочарование от какого-либо случая скорее грозило здоровью окружающих, нежели ей.

Травы и стебли оплетали все вокруг, превращая здешнюю природу в зеленую тихую гавань спокойствия и гармонии. Сложно было поверить, что в подобном месте был, чуть ли не до смерти растерзан несчастный Габриэль Беднам, который видимо, предпринял неосторожность встать на пути моих прелестных кузин.

Денек был приятный и по-весеннему теплый, до Кастонского поместья господина Романова я добрался благополучно. Его владения действительно расстилались далеко вдаль, что я едва мог охватить их своим взором. Тут раскинулось множество роскошных и буйно цветущих садов, засаженных разными культурами полей, построек, беседок, летних домиков, фонтанчиков, конюшен, прудов с редкой рыбой, лес с всевозможной дичью, поле для гольфа и прочее.

Меня встретил учтивый дворецкий пожилого возраста, который был облачен в строгий костюм. Его лицо было крайне оживленным и добродушным. Озорные морщинки, свидетели многих жизненных потрясений, танцевали вокруг его глаз, каждый раз, когда он улыбался. А делал он это частенько.

– Господин Альдофин! Я так рад вас видеть! – он поклонился, выражая глубочайшее почтение, будто я являл собою важную персону, – разрешите представиться – я дворецкий семьи Романовых, Стюарт Бронс, служу этому дому всю свою жизнь.

– Очень рад знакомству, – улыбнулся я, тоже в свою очередь поклонившись.

– Скорее пойдемте, вас заждался мой господин.

Мы миновали огромный холл и длинные просторные коридоры, что были отделаны со вкусом и стилем. На стенах висели портреты кисти известных художников, могучие портьеры закрывали высокие окна, все было заставлено изящной мебелью.

– Господин Романов живет здесь один? – поинтересовался я, пока мы плутали по бесконечным коридорам поместья.

– Да, его матушка скончалась, когда господин был еще ребенком, а отец умер три года назад, – охотно объяснил Стюарт.

– Соболезную вам, – тут же произнес я, как того требовали правила приличия.

Выходит, Натаниэль стал главой рода в довольно молодом возрасте.

– Благодарю вас, – ответил дворецкий, – сюда, сюда.

– А сестер, братьев, или кузин с кузенами у господина Романова нет? – вновь не в силах обуздать свое любопытство спросил я.

– Нет, видите ли, господин Эдвард Романов, отец Натаниэля, женился очень поздно и они с госпожой долго не могли заиметь детей. Мы уже совсем отчаялись, поэтому, когда родился господин Натаниэль, это было невообразимое счастье и праздник для всех нас. – На этих волнительных словах он отчего-то тяжело вздохнул, и это показалось мне странным. – Тут живет только господин, я, горничные, кухарки с поварами и лакеи. За владениями ухаживают люди по найму из соседних деревень.

– Благодарю вас за информацию, мне хотелось быть осведомленным насчет моего нового друга, но спросить напрямую я стеснялся, – искренне признался я.

– Я все прекрасно понимаю, господин Альдофин, – заверил меня Стюарт, подводя нас к одной из дубовых дверей, которая угрожающе возвышалась над остальными. – Мы пришли.

Он распахнул двери, при этом громко возвестив о моем прибытии. Глазам моим предстала просторная и светлая гостиная – камин горел пылающим жаром, прогревая холодные стены огромного дома. В центре комнаты величественно расположился блестящий рояль, вокруг было много шкафов с книгами, мягких диванов и пуфов. В углу скромно расположился бар, неподалеку от него ютился удобный столик для писем. Пол был устелен теплым ковром. Мельком я подумал, что кузине Роберте здесь было бы очень комфортно проводить время.

Натаниэль сидел в большом кресле с бокалом виски и глядел в окно тяжелым и невеселым взглядом. Свет от солнца почти не касался его, и от этого лицо его выглядело бледным и измученным. Однако стоило только нам появиться на пороге гостиной, как он тут же изменился, приняв оживленный и энергичный вид.

– Господин Милон! Вы приехали раньше всех! – воскликнул он, радостно поднимаясь со своего места.

Мы пожали друг другу руки, обменявшись радушными приветствиями. Стюарт любезно поинтересовался, что я желаю выпить, и лакей плутливого вида налил мне коньяку. Слуги учтиво удалились, оставив нас одних. Натаниэль заговорил первый:

– Как поживают ваши сестрицы и тетушка?

– Прекрасно, но тетушке нездоровится, эту неделю она предпочла провести в своих покоях, – ответил я поверхностно, стараясь не вдаваться в подробности.

– Что же, печально это слышать, а что насчет Роберты? – лукавые огоньки заплясали в его глазах.

– Выражает прежнюю невозмутимость, – прискорбным тоном сообщил я, чувствуя невольную неловкость за поведение кузины.

– Вот как, она еще та мастерица скрывать свои чувства! – засмеялся он, хлопнув по подлокотнику дивана.

– Вам не кажется, что она бесповоротно и категорично настроена? – с сомнением в голосе произнес я, удивляясь подобной реакции, и надеясь, что таким образом у господина Романова не проявляются приступы истерики.

– А что, вам кажется, у меня нет ни единого шанса? – ухмыльнулся Натаниэль, откинувшись на спинку дивана.

– Мне искренне не хочется так думать, но ее поведение каждый раз оставляет желать лучшего, – пробормотал я.

– Друг, – протянул он, хлопая меня по плечу, – это же Роберта Альдофин, как могло быть иначе? Она уже моя, просто ей пока что не хватает смелости признаться в этом самой себе.

Его самоуверенность обескураживала меня, мне срочно нужен был рецепт такой наглости вперемешку с непоколебимостью в собственных действиях.

– Меня, признаться очень радует ваш настрой, – приободрился я.

– Даже не думай об этих мелочах, оставь это мне, – отмахнулся он, спокойно попивая из бокала, – чем больше она упрямится, тем больше подогревает во мне интерес. Так что исход этого дела уже предрешен.

– Славно, – я поглядел на него более внимательно, дабы понять его прежнее настроение, но той необъяснимой печали, что я видел при входе в гостиную и след простыл. – Господин Натаниэль, вы с детства знаете Роберту и сестриц?

– Конечно, – беспечно ответил он.

– Они всегда были вампиршами? – набравшись смелости, я все же задал интересующий меня вопрос.

– Нет, – усмехнулся парень, с интересом покосившись на меня, – они ведьмы.

– Эээ... – запнулся я, аж дыхание мое перехватило, – то, как их зовут в народе, мне известно, что надо заметить весьма прискорбно. Я совсем о другом вас хотел спросить, потому что сами кузины, а уж тем более тетушка, ответ навряд ли мне дадут.

Романов хитро улыбнулся, словно лис, и, прервав мой поток застенчивых слов, повторил насмешливым тоном:

– Я и говорю, они ведьмы. Ведьмами были ими же и остались – ковен злых ведьм с холма весьма небезызвестен. Безусловно, люди любят вешать ярлыки, нарекать каждого прозвищем, но им невдомек, что в этот раз они попали точно в яблочко.

Я замер, позабыв как существовать дальше... что? Ведьмы? В самом деле...?

– Прошу прощения? – лишь смог выдавить я охрипшим голосом.

– А ты не знал? – вздернул бровями Натаниэль, – я думал, ты уже давно догадался. Разве не заметил ничего странного в их поведении?

– А...ну... – почесал я затылок, ощущая как предательские мурашки пробегают строем под кожей, – они, конечно, водили хороводы возле костра, собирали травы... но я полагал, что все это лишь девичьи глупости...

– Ну, ты даешь! – поразился Натаниэль, посмеиваясь, – а мне-то казалось писатели наблюдательный народ!

– Выходит, они и в самом деле ведьмы с холма... И все это знают?

Я что, все это время жил с ведьмами под одной крышей?! Это шутка – очевидно?!

– Нет, это знаю только я, – заверил меня Романов, – остальные их считают просто сумасшедшими.

Успокоил!

– Погодите... но как это возможно? Они же вампирши...

– Филиция обратила их ради безопасности, – пожал плечами Натаниэль, – совсем скоро Редьярд Больфис окончательно закрепит свою власть, и быть вампиром будет очень выгодно.

– Но разве силы ведьм не теряются, если они обращаются? – все сокрушался я.

– Теряются, но Филиция особенная ведьма, ведь даже сам Холодный принц не смог убить ее своим смертоносным прикосновением, и дочки у нее под стать матери.

Ужас! Вот кошмар! Я больше никогда не вернусь в дом на холме! Нет! Нет! Нет!

– И Роберта тоже ведьма? – не унимался я.

– Она самая, – с наслаждением подтвердил парень, продолжая смаковать виски.

– И вас это не смущает?! – повысил я голос, что со мной происходило только в чрезвычайных ситуациях.

– Да не особо, меня всегда почему-то тянуло на нечисть, – улыбнулся Натаниэль, – к тому же ее силы после обращения ослабли. По отдельности друг от друга они теперь не могут колдовать, только если объединяться в ковен. Хотя если бы Роберта и не потеряла свою магию, это мне нисколько бы не помешало.

Что за тупейшая самонадеянность?! Почему он так спокойно рассуждает об этом?!

– И давно вы знаете? – в бессилии спросил я.

– В детстве еще понял, я часто их поддразнивал, – Романов рассмеялся, – так было занятно – стоило задеть одну, как все вмиг налетали стаей. Мне больше всего по нраву было Роберту донимать, но она была непреклонна. Из-за этой прихоти мне частенько доставалось от Франчески, у нее были очень маленькие, но бойкие кулачки. Филиция воспитала их так, что каждая порвет друг за друга, хотя они знают, что Ребекка и Скарлетт им неродные.

– Но ведь Скарлетт с Рири...Ребеккой не вампирши, значит, сил они не теряли, – вновь запаниковал я, разом вспомнив все свои подозрения относительно рыжей нахалки.

– Да, они очень сильны, каждая по-своему, будь с ними осторожен, – от его слов мне совсем стало дурно, и я поспешил осушить бокал.

– Почему же тетушка не обратила их?

– Ну а сам-то как думаешь? – усмехнулся Романов, – чтобы кто-то из них оставался настоящей ведьмой. Очень удобно иметь в ковене парочку способных ведьм, мало ли что...

– О, богини, – выдавил я, чувствуя, как мой глаз опять задергался, – выходит, она с помощью колдовства родила их, будучи вампиршей...

– Скорее всего, – подтвердил Натаниэль. Его, судя по всему, очень забавляла моя реакция.

– А что в таком случае с Мэри? – вдруг вспомнил я.

– Мэри? Ох, Мэри... – легкая печаль тронула лицо Натаниэля, – она уже родилась вампиршей... с ней все также не до конца ясно, как и с Холодным принцем. Все же она его дочь.

Пока я застыл в задумчивости, переваривая новую отнюдь не радующую сердце информацию, в гостиную вошел Стюарт, предварительно деликатно постучав. Он коротко сообщил о прибытии господ Фелеса Русакова и Даниэля Беднама. Оба молодых человека шумно ворвались в гостиную, что-то оживленно обсуждая на ходу. Оба они были одеты в самые модные костюмы для охоты, однако Фелес, как и в прошлый раз выделялся изысканностью и утонченностью своего наряда. В руках его я вновь заметил ту самую цепочку, что видел при первой встрече. Она была золотой, и от этого при дневном свете мне не составило труда заметить на ней следы запекшейся крови. Внутри у меня все передернуло.

Мы поприветствовали друг друга должным образом, и Фелес не в силах молчать ни секунды, поведал нам:

– Сообщаю вам, господа, приятные новости – мы с Айрис ездили в Балетный театр в столицу в эти выходные, – он, вмиг приняв важный вид, облокотился на каминную полку, – затем мы отобедали в знаменитом ресторане «Бреттель», и как мне показалось, данное событие оставило в душе Айрис неизгладимый отпечаток с приятным послевкусием.

– Фелес, – устало обратился к нему Даниэль, расположившийся в одном из кресел с бокалом коньяка.

– Да? – отозвался радостно Русаков.

– Всем плевать, – бессердечно отрезал Даниэль, – я устал слушать об этом. Сколько можно? Вы делите ее с Иэном уже больше года? Вам не кажется, что эта барышня слишком легкомысленна и ей просто-напросто доставляет удовольствие ваше внимание? По-моему она и не собирается кого-то выбирать.

– Это неправда! – яростно запротестовал Фелес, – я уверен, что прихожусь ей по нраву гораздо больше! Вот увидишь, еще чуть-чуть и состоится моя свадьба с госпожой Бетси-старшей!

– Пф, – хмыкнул Беднам, – просто отдай ее уже Иэну.

– А?! – рассвирепел Фелес, – ты за кого вообще болеешь?!

– Я за Иэна, – встрял Натаниэль.

– Я тоже, – согласился Даниэль.

– Друзья называются, тьфу ты! – оскорбленный вид Фелеса ничуть не поставил господ в неловкое положение. Парень, яростно маша руками, продолжил, – вот увидите – она будет моей! Ха! Погляжу я тогда на ваши лица! Стюарт! Я хочу выпить чего покрепче!

С этими словами господин Русаков вылетел из гостиной в поисках дворецкого и выпивки. Чем его не устроили местные напитки, оставалось загадкой.

– Боги, что они вообще в ней нашли? – сокрушенно простонал Даниэль.

– Любовь зла, – усмехнулся Романов, – что же, Иэн, как всегда опаздывает, так что выдвигаемся без него.

– На охоте, – подал я голос, все это время безмолвно наблюдая за разыгравшиеся драмой, – будет лишь малая часть Совета, насколько я понимаю?

– Обычно мы собираемся малым кругом ради таких вот случаев, – уклончиво ответил Натаниэль, и сердце мое тревожно ощутило, что господин полицейский что-то недоговаривает.

– Ради каких случаев? – нахмурившись, уточнил я.

– Не волнуйтесь, когда соберутся все, мы посвятим вас в детали, – спокойно проговорил Натаниэль внушающим тоном.

– Надеюсь, я не ввязываюсь во что-то, о чем потом горько пожалею, – выразил я свои опасения вслух, – кто вообще из кланов входит в Совет?

– Мой братец идиот Габриэль и я, – тут же ответил Даниэль, видимо обрадовавшись тому, что я сменил тему разговора, – мы проводим здесь большую часть зимнего сезона и весь летний. Дядя Дезмонд с нашим старшим братом Дорианом – наследником клана, живут в столице и занимаются важными-бумажными делами.

– Туда также вхожу я, граф Иэн Иваницкий, Фелес Русаков, Берти Пай, который всегда отсутствует, господин Ярузалевский – издатель, которого я уже упоминал, – тут Романов замешкался и проговорил, – и конечно Фонси Эсмальт, Эмиль Кельский и Энджел Донников.

Оба джентльмена уставились на меня, ожидая моей реакции.

– То есть... – нервно усмехнулся я, – погодите, я правильно понимаю, что трое из десяти представителей Совета пригорода, погибли от нападения вампиров, а четвертый сейчас лежит в больнице?! И вы хотите, чтобы я добровольно вступил в Совет?!

– Признаться, что есть, то есть, – спокойно отозвался Даниэль, будто ничего в этом особенного не было.

Да вы издеваетесь?!

– Ха...ха-ха... – тихо посмеялся я, прибывая в полнейшем потрясении, – позвольте, как в таком случае ваш дядя, достопочтенный Дезмонд Беднам, не заметил столь очевидного обстоятельства, которое объединяет всех жертв?

– Я открою вам страшную правду, – улыбнулся Даниэль, – мой дядя не особо проницательный человек.

– И к тому же, последние полгода господин Кельский и Донников почти не участвовали в делах Совета, – объяснил Натаниэль, поднимаясь, чтобы подлить себе виски.

– Это конечно все меняет, – не без сарказма подытожил я.

– Эмиль Кельский, известный как «Плут Кель» был занят своим казино в столице. Сюда он приезжал редко, – продолжил Романов, усаживаясь обратно в кресло, – а Донников...

– Вы же не про казино «Шальные кости» говорите?! – опешил я настолько, что впервые позволил себе столь непростительную дерзость, как перебить собеседника.

– Верно, это он, тот самый... – усмехнулся Даниэль, явно наслаждаясь моей реакцией.

– Да он же ужасно опасный человек! Был! – выпалил я, совершенно позабыв о своих манерах, – говорят, любой, кто преступит порог его казино, останется по гроб жизни обязан господину Кельскому!

– Так оно и есть, – вновь подтвердил мои страхи Даниэль.

– Ха, – мой глаз, кажется, опять начал предательски дергаться, – какой кошмар... кто же его убил, должно быть врагов у него было нескончаемое количество!

Тут в гостиную вернулся Фелес, и мы поспешили выдвинуться в путь. Прерванный разговор, что так и стоял комом в моем горле, в короткий миг заменили другие не менее прискорбные чувства.

Что-то в этой охоте было не так.

Я прекрасно знал, что на подобных советах было принято устраивать различные проверки и церемонии посвящения для новичков, дабы проверить их силу духа и непоколебимость на прочность. Однако я вступил в Совет по умолчанию, словно уже всегда был здесь и просто куда-то отлучался на время. И то, что никто не желал меня преждевременно посвящать в подробности предстоящего дня, неумолимо терзало меня и заставляло представлять самые невообразимые вещи.

Когда мы подошли к приготовленным лошадям, господин Романов бросил мне, глядя на мое снаряжение:

– Можете оставить здесь, ваше ружье старомодное, оно не подойдет для охоты.

– Разве? Я уверен, что вполне смогу охотиться с ним, – уже сам в себе сомневаясь, возразил я.

– Мы будем охотиться на нечисть, господин Альдофин. Тут нужны современные ружья.

Ха... нечисть?

То есть, он имеет в виду демонов там, вампиров всяких, духов, фей, русалок, пернатых и прочих?

Я явно ощутил, как ноги мои немеют, а тело отказывается слушаться, будто и вовсе мне не принадлежит. Вот и ответ, все очень просто – я прохожу испытание, и если сегодня нечисть не сцапает меня, утаскивая с головой во тьму, я смогу вступить в ряды их загадочного Совета, в котором возможно меня прикончат, подобно тем троим. Но это же мелочи, в самом деле.

Интересно, тетушка Филиция предполагала подобный исход событий? Мне отчего-то казалось, что она просто не могла не знать всей сути данного мероприятия. Не зря она подглядывала за мной, когда я покидал особняк. Да что ж за дьявол?!

Однако, как и полагается истинному Альдофин, я принял спокойное выражение лица, дабы мои товарищи по так называемой охоте не смогли прочесть мои удручающие мысли. Я был младше них, вид мой выдавал во мне явную слабость характера. Меня в отличие от них не растили, как ценного и изнеженного наследника, всю свою жизнь я рос с мыслью, что былое величие моего рода на веки упущено. Тем не менее, они не могли помыслить, что прелесть подобной жизни была в том, чтобы в любой момент быть готовым принять кровопролитную битву, ввязаться в борьбу за свое жалкое существование. Из-за угла ли, на повороте дороге ли, или даже со спины я ожидал нападения каждую секунду. И оно только что произошло.

Я молча оседлал лошадь и последовал за моими новоиспеченными товарищами, что тянули меня в свежевырытую могилу вслед за собой.

– В этих лесах полно нечисти, – поведал Даниэль, – говорят вы учились в Эльфляндии, господин Альдофин? Это правда, что там во всех учебных заведениях учат убивать демонов?

– Далеко не во всех, – ответил я бесцветным тоном. Мною было принято твердое решение ни о чем не спрашивать, пока господа сами не пожелают посвятить меня в детали дела, дабы не показать слабину. – Но не переживайте, господин Беднам, я разберусь что к чему.

– Обычно мы охотимся попарно, – заверил меня Натаниэль, выказывая былое дружелюбие.

– Но если прибудет господин Иваницкий, нас станет нечетное количество, – заметил я, внешне все еще соблюдая ложное спокойствие.

– Иэн любит охотиться в одиночку, он не делиться добычей, предпочитая забивать демонов лично, – бросил Даниэль, – у него в слугах имеется с десяток вампиров, которые ему беспрекословно подчиняются – и как ему это только удается! Он частенько отправляет их в лес, и охотиться на них, как на дичь.

– И господин Редьярд Больфис допускает подобное? – не без удивления ахнул я, начиная порядком нервничать перед встречей с жутким графом.

– А ему все равно, – отмахнулся Даниэль, – эти вампиры же не принадлежат к его приближенной элите, так что...

– Ах, да всем плевать на этого расфуфыренного павлина! – не выдержал Фелес, долго хранивший молчание, но видимо его терпение лопнуло, – Иэн делает, что хочет только потому, что он единственный мужчина в семье! И мать, и бабушка и даже старшие сестры беспрекословно слушаются его! На его месте любой бы себя так вел!

– Все мы знаем, Фелес, что в твоей семье все слушаются твою бабушку, госпожу Вивиан, – язвительно парировал Даниэль, – не так-то просто, к твоему сведению подчинить себе столько женщин одновременно. К тому же, его сестры еще те барышни, у них уже у самих семьи! Однако обе они относятся к Иэну с уважением и любовью.

– Если ты продолжишь болтать о нем, – закипал Фелес, словно чайник, – я тебя пристрелю вместо демона!

Я подвел лошадь ближе к лошади Натаниэля и украдкой спросил:

– Фелес с Иэном всегда так не ладили?

– Они с детства соревнуются, но из-за Айрис все только усугубилось.

Мы выехали с дороги на поляну, которая раскинула свои просторы перед мрачным лесом. Тут всюду безобидно пели птички, облака мягким пухом украшали голубое небо. Ни ветерок, ни излишний шум не тронули этих безмятежных мест. Абсолютно ничего не предвещало беды – что будто компания безумцев вовсе не собиралась направить свое оружие против кровожадной нечисти.

– Итак, – важно объявил Даниэль, пускаясь в объяснения. Он ловко спрыгнул с лошади, предварительно захватив пару ружей. – Все очень просто. В этих местах водятся лишь молодые чистокровные демоны, то есть те, кто родились от других демонов, а не были ими обращены. А, как известно, таких демонов в возрасте до ста лет легко можно убить пулями из свинца с примесью эльфлянского железа. Демоны на самом деле не так страшны, как поговаривают – в лучшем случае он вопьется тебе в плоть и сожрет руку, в худшем – слопает душу.

Что?!

Сердце мое забилось в такт панихиде, что будут проводить по мне уже после завершения данного мероприятия.

– Целиться надо в «эртон», что находится в грудной клетке. Это тот самый орган, что отвечает у демонов за регенерацию, – продолжил Даниэль краткий пятиминутный курс «как уничтожить демона и себя заодно». – Если повредить взрослого или новообращенного демона пулей – ничего не будет, но если ранить так молодого чистокровного, то свинец расплавится от температуры тела демона и разъест плоть. Дальше стреляешь куда угодно – он истечет кровью. Все как видишь очень просто.

– Очень просто, – пролепетал я, дрожа всем телом. Стараясь не подавать виду, я аккуратно слез с лошади и привязал ее к дереву. – А почему мы охотимся на демонов?

– Это же так весело, – был дан мне вразумительный ответ господином Беднамом. Его беспечность дробила мое сердце, как пуля из свинца разъедала эртон.

– Где носит этого гада?! – опять начал возмущаться Фелес, словно он не мог вынести и минуты без злостных речей об Иваницком. – Почему все должны его ждать?!

Внезапно отвлекая меня от моей личной драмы, которую я с таким усердием переживал, из-за угла извилистой дороги на лошади стремительно появился молодой человек, совершенно дерзкого и нахального вида. У него были темные волосы, небольшие глаза, которые на каждого встречного взирали с призрением, статная фигура и идеальная осанка. Не собираясь останавливаться, он, продолжая скакать на лошади, на ходу выбил господина Русакова из седла рукояткой ружья. Опешивший и совершенно выбитый из колеи Фелес, покатился по земле, и весь его наряд, подобранный с таким трепетом и с такой обходительностью стал вмиг пыльным и грязным.

– Иваницкий! – взревел Фелес, поднимаясь с земли. Ему немало досталось – парень еле выпрямился, держась за солнечное сплетение.

Иваницкий же явно удовлетворенный своей выходкой, продолжил сидеть на лошади, глядя на своего противника сверху вниз и при этом ядовито ухмыляясь.

– Чего ты там распластался, Фелес? – заявил он надменным и грубым тоном, – опять верещал здесь обо мне, будто маленькая обиженная девчонка?

Мда. Вот мне повезло сегодня – ничего не скажешь. Нервно сглотнув, я решил не нарываться и преждевременно не обращать внимания гостя на свою скромную особу.

Фелес не ответил Иэну... точнее он ответил, но приличных слов там было мало. Вру, конечно – их совсем не было. Невероятная ругань разразилась из его уст и, стащив Иэна с лошади, он завязал с ним драку.

Пока господа Романов и Беднам разнимали эту парочку, я даже пальцем не собирался шевелить – еще я не становился участником столь унизительного действа. Видят богини – тут едва ли найдется приличная партия для моих кузин. Но, по крайней мере, я предпринял отчаянные попытки.

– Какого дьявола ты меня ударил?! – вопил во все горло, трясясь от ярости Фелес, пытаясь заехать по лицу Иэна кулаком, но парень успешно блокировал его удары, будто давно выучил все маневры Русакова.

– Нечего водить чужих женщин по театрам и ресторанам, – ответил спокойно Иэн, и, отшвырнув противника в сторону, выпрямился. Лицо его все же было задето – кровь стекала из треснувшей губы. Он с усмешкой вытер ее тыльной стороной ладони.

– Так! – не выдержал Натаниэль, встав между двумя возмутителями спокойствия. – Как председатель Совета я запрещаю, кому бы то ни было говорить про Айрис Бетси!

– Не честно! Он напал на меня! – тут же начал обороняться Русаков, – я что же, по-твоему, должен был стерпеть подобное унижение?!

– Ой, иди бабушке пожалуйся, – издевательским тоном проговорил Иваницкий.

Фелес опять бросился в бой, но Натаниэль остановил его, схватив за воротник.

– Я сказал, хватит! – угрожающим тоном произнес полицейский, – иначе оба отправитесь в участок.

Богини, что опять происходит? Это точно ваш сценарий такой или импровизация?! Как эти двое вообще состоят в Совете, если они и пяти секунд рядом находиться не могут?!

– Ладно, будет вам, – с улыбкой миротворца встрял Даниэль, похлопывая Иэна по плечу, – давайте продолжим охоту. А то скоро начнет смеркаться. Господин Иваницкий, отвлекитесь от своего нескончаемого безвыходного конфликта, и обратите внимание на нашего скромного новичка.

И вот, наконец, настала та торжественная минута, минута в которую лучше быть растерзанным демоном заживо, чем присутствовать тут, когда Иваницкий, о котором я, увы, был уже порядком наслышан, обратил взор своих подозревающих глаз в мою сторону.

– Господин Альдофин, полагаю? – спросил он отнюдь не дружелюбно, с неким вызовом, будто я представлял для него угрозу.

– Господин Иваницкий, – мы пожали друг другу руки, и я уже хотел, чтобы это знакомство поскорее закончилось.

– Вы охотились когда-нибудь на демонов? – спросил он, продолжая на меня смотреть, как на ничтожество.

– Нет, никогда, – ответил я, подавляя внутреннюю панику.

– А на вампиров?

– Нет.

– Вы вообще с нечистью знакомы? – допытывался он.

– Косвенно, – уклончиво отвечал я, не зная как ускользнуть из-под его пристального взгляда.

– Как это понимать? – угрожающе вздернул он бровями.

– Как пожелаете, – сохраняя внешне дьявольское спокойствие, парировал я.

– Ох, в таком случае, соболезную вам, – он чуть наклонился вперед, – прошу вас сердечно, вернитесь из леса хотя бы с какими-нибудь конечностями, пускай даже не со всеми.

Пламя гнева опалило мою грудь и, поддавшись глупому порыву уязвленной чести и достоинства, я тут же выпалил:

– В таком случае, чтобы силы были равны, и все проходило по-честному, я буду, также как и вы, охотиться в одиночку.

Даниэль застыл, Натаниэль опешил, а Фелес, позабыв о былом возмущении, в ужасе открыл рот.

– Что? – протянул Иваницкий, – блефуешь что ли?

– Отнюдь, нет, – заверил я его непоколебимым тоном, – по итогу определим победителя, и если я выиграю, то вы, господин Иваницкий, будете вынуждены признать мое лидерство над вами, – я в свою очередь чуть поддался вперед и прошептал, – или струсил, что такой недотепа, как я, вдруг обойдет тебя?

– Да что ты несешь, ничтожество?! – прошипел Иэн, хватая меня за грудки, – знай свое место, Альдофин!

– Я прекрасно знаю свое место, а вот вы, – я оглядел его, надменно вздернув бровями, – кажется, нет.

– Ох, ну вперед! Зажарим на ужин демона, если он не сожрет тебя в лесу, – он кинул мне ружье с патронами и крикнул, обращаясь ко всем, – мы будем охотиться поодиночке сегодня!

– Это опасно для господина Милона, – возразил Натаниэль, которому идея пришлась вовсе не по вкусу, – нужно чтобы кто-то его сопровождал.

– Не лезь, Романов, – угрожающе бросил Иэн, – делай так, как того желает твой новый приятель.

Натаниэль вздохнул, сдерживая нарастающую злость, что отражалась ледяным пламенем в его глазах. Он может и ожидал подобного поведения от Иэна, но от меня он никак не ожидал таких глупостей.

Мы привязали лошадей покрепче, взяли ружья и патроны, и разбрелись поглощенные мрачным лесом в разные стороны. Полицейский с сочувствием бросил мне напоследок «береги себя», Даниэль же – мой учитель и наставник в борьбе против демонов, проводил меня тревожным взглядом. Я же, двигаемый желанием, ни за что не поступиться со своими принцами, быстрым и стремительным шагом пошел прочь.

Пахло мокрой травой и дикими ягодами. Кроны деревьев росли здесь довольно плотно друг к другу, поэтому в глубине леса было темно. Сумрак окутывал огромные корни деревьев, что проступали сквозь землю и казались чем-то потусторонним из-за плохого освещения. Мое дыхание потяжелело – я ощущал всем нутром нарастающую тьму. Я облизал пересохшие губы и остановился. Напрягая свой чуткий слух и убедившись, что никого нет поблизости, я повесил ружье на плечо.

– Ах... дела, – протянул я, разрезая шепотом мертвую тишину леса, – не думал, что угожу в собственную ловушку.

Я прекрасно осознавал, что Иэн Иваницкий был искусным охотником на нечисть. Ему не составит труда быстро и ловко пристрелить парочку демонов. Возможно, он уже заполучил как минимум один трофей. Снедаемый этими чувствами, я достал перочинный ножик и, недолго думая, полоснул им прямо по ладони. Кожа разделилась, давая теплой крови вылиться тонкой струйкой прямо на траву. Порез отдавал пульсирующей болью, я выжидал, сделавшись приманкой вместо охотника.

Не успело время утечь хотя бы на минуту, я потихоньку начал ощущать еле уловимый шум. Неминуемо приближающихся, словно шорох листвы от беспокойного ветра, меж уродливых деревьев я увидел троих оголодавших демонов, что наперегонки, словно дети, мчались ко мне.

Я возвел ружье и, прицелившись, спустил курок.

– Один, – выдохнул я, прицеливаясь во второго демона, что мчался ко мне быстрее пули.

Выстрел просвистел, натягивая мои нервы до предела.

– Второй...

Не успел я направить ружье на третьего гостя, как из ниоткуда выбежало еще парочка демонов. Красные, налитые кровью глаза контрастировали с бледным лицом, клыки устрашающе выступали из пасти, готовые в любое мгновение впиться в плоть. Их человеческий облик давно растаял перед силой всепоглощающего голода.

– Богини милостивые, матушка, спаси, – прокричал я, разворачиваясь всем телом и побежав со всех ног, забывая обо всем на свете. Лишь инстинкт самосохранения и выживания били пульсирующим звоном в моей опустошенной голове.

Перепрыгивая через выступающие корни деревьев, гниющую листву, крючковатые ветви, коими тут была усыпана вся земля – я жаждал лишь выбраться из этой проделки живым.

И завладев всей удачей мира, я со всем присущим изяществом задел обо что-то правой ступней и грациозно полетел прямо на землю.

«Это конец, справедливое наказание за чрезмерную самоуверенность и хвастовство, - пронеслось в моей голове, пока тело мое находилось в секундном полете».

С грохотом встретив сырую землю всем своим существом, я быстро обернулся и увидел перед своим лицом жуткое лицо демонического создания. На секунду он замешкался, придя в некое осознание.

– Ты... – прошипел демон.

Я же, не ожидая второго шанса от судьбы, быстро приложил ружье к его груди и спустил курок. Демона отбросило, я отлетел назад, всей спиной ощущая удар о могучий ствол дуба. Все внутренности нечисти оказались на моей идеально белоснежной рубашке, что с такой нежностью и заботой подготовила для меня Алессандра сегодня утром.

Быстро придя в себя, я пристрелил оставшихся двоих демонов, что надо сказать пришли в ужас оттого, как я расправился с их собратом. Но было поздно, и они разделили его участь, став удобрением для этого прекрасного места.

Я перевел дыхание, оглядывая себя. Зрелище было еще то – вся одежда пропиталась кровавым месивом, кажется, на лице моем тоже была кровь, однако в тот момент меня это не волновало. Я даже не ощущал рвотных позывов, что было странно.

– Время поджимает, – проговорил я сам себе, и быстрым движением стал собирать свои трофеи. Условий и точных распоряжений не поступило – и я забрал то, что посчитал нужным. Тащить на себе всего демона целиком не представлялось возможным, поэтому выбора у меня особо не было.

На обратном пути мне попалась еще пара-тройка этих бесноватых созданий, и я с ними беспощадно расправился. Жалкое зрелище – что они вообще тут делают? Моримые голодом, истощавшие... и почему их так много? Все это не было простым совпадением и подозрения охватили мою и без того постоянно сомневающуюся душу.

Когда я вышел к поляне, где мы оставили лошадей, уже почти стемнело. Натаниэль курил, при этом задыхаясь и чертыхаясь. Фелес стоял подле него, прижавшись спиной к дереву и сложив руки на груди. Он о чем-то говорил с Даниэлем, который в свою очередь тоже курил.

Надо было лично лицезреть их ошарашенные лица, когда они увидели меня окровавленного, но совершенно целого, даже стоящего на обеих ногах. Фелес бросил на меня брезгливый взгляд, Натаниэль и Даниэль бросились ко мне.

– Милон, ты цел? – выпалил Романов, осматривая мое тело на наличие внешних повреждений.

– Что с вами приключилось, господин Альдофин? – пребывая в явном потрясении, проговорил Беднам.

– На вас демона вырвало что ли? – выражая всем своим существом отвращение, процедил Русаков.

Пока все присутствующие пребывали в явной растерянности, господин Иваницкий пожаловал из леса. Поначалу увидев меня весьма целого и не разорванного на мелкие кусочки, он лишь усмехнулся и ничего не сказал. Но какого было его изумление, когда я бросил к его ногам восемь пар демонических красных глаз, которые, словно шарики от гольфа, раскатились по поляне.

– Я справился с восьмерыми, что у вас? – с претензией бросил я, не отводя пристального взгляда от Иэна.

В его глазах мелькнули колкая злоба вперемешку со жгучей ненавистью, а так же немалые опасения, что он меня явно недооценивал, чем поплатился собственным авторитетом и честью. Он отбросил в сторону мешок со своими доказательствами бывалого превосходства, которых в этот раз, увы, было недостаточно, чтобы превзойти какого-то жалкого Альдофин, и подошел ко мне. Я ощущал каждой клеткой своего тела, как душа Иэна метала яростные искры в мою сторону, однако я продолжал улыбаться.

– Поздравляю, господин Альдофин, вы выиграли, мне удалось лишь пристрелить шестерых. – Он пожал мне руку, пристально вглядываясь в мое лицо. Он не верил мне ни на секунду, решил, что должно быть я где-то смошенничал, играл не честно. – Как вам это удалось?

– Мне просто повезло, – невинно улыбался я. На этот раз ангельская внешность мне совсем не помогала, учитывая, что весь я был измазан в чужой крови – выглядело это ужасающе.

– Повезло? – вздернул бровями Иэн, будто на что-то намекая. – А вы не так прост, как я думал.

– О чем это вы? – принял я непонимающий вид.

– Да так, господин Альдофин, – усмехнулся Иваницкий, – не знаешь, где именно прячется нечисть, куда ни глянь – везде она.

Я всмотрелся в его лицо и в ту же секунду понял – он совершенно не доверяет мне.

Мы возвратились в поместье, где уже был накрыт сытный ужин. Запеченная свинина, обжаренные ребрышки с летним салатом, картофель в углях, хлеб с пряными травами, что готовился в пригороде по любому случаю, вино из смородины, пирог с сыром и зеленью, ароматные гренки с чесноком и многое другое. Словом услада для глаз.

Плотно поужинав и вдоволь наговорившись о посторонней чепухе, мы переместились из столовой в гостиную, где уютно и таинственно потрескивал камин, оставляя на стенах причудливые тени. Я был уверен, что за всем этим пиршеством последует нечто серьезное и важное касающегося моего вступления в Совет. Ведь все испытания я выдержал, и сомнений в моей кандидатуре больше не было.

– Так кто же, по-твоему, Натаниэль, напал на Габриэля? – завел разговор Иэн, прикуривая сигарету. Он стоял возле окна, за которым ночь вступила в свои мрачные владения.

– Без понятия, – беспечно ответил Романов, отдавая мне бокал с коньяком, который он только что наполнил для меня, – но могу сказать одно – тот, кто убил Эмиля, Фонси и Энджела, и тот, кто напал на Габриэля, два разных существа.

– С каждым разом становится все сложнее умалчивать тот факт, что все жертвы были членами Совета, – произнес вслух Даниэль то, о чем все так усердно старались не говорить.

– Подозреваешь кого-то из нас? – усмехнулся Натаниэль, усаживаясь на диван.

– Если это кто-то из нас, то я ставлю на Иваницкого, – встрял Фелес, закатывая при этом глаза.

– Если бы это был я, то убил бы тебя первым, – тут же парировал Иэн.

– Ха, точно, снимаю обвинения, – язвительно пробурчал Фелес. В руках он так и продолжал беспрестанно вертеть окровавленную цепочку, даже в те моменты, когда подливал себе выпить. Это меня признаться слегка беспокоило.

– Почему ты считаешь, что это сделали разные существа? – вновь обратился Иваницкий к полицейскому.

– У Габриэля лишь выпита кровь, – слегка усмехнулся Натаниэль, пускаясь в объяснения, – придется признать, редко встретишь вампира, который способен регулировать остаток крови в теле человека, чтобы тот не умер. Но Габриэля кусали явно с целью оставить в живых, это вовсе не счастливая случайность. Что же касается первых трех случаев... вы и сами знаете...

– А что с ними не так? – робко спросил я, чувствуя неладное.

Все поглядели на меня, и в глазах каждого я заметил едва уловимую толику ужаса.

– Фонси Эсмальт нашли в лесу возле озера, его шея была жутко разодрана. Он погиб в ночь Белтейна, предположительно в самый разгар праздника. – Спокойно ответил Натаниэль, – с Энджелом Донниковым почти что тоже самое, его убили через неделю... а вот Эмиль Кельский... как это помягче выразиться.

– Кто-то разодрал ему клыками пол лица, – без малейшего сочувствия поведал Даниэль.

– Поцелуй смерти, – подметил Фелес, – сто процентов это сделала девчонка, с ними опасно иметь дело.

– Так может, первые два и третий случаи тоже дело рук разных убийц? – нервно сглатывая, предположил я.

– Нет, прикус один и тот же, – пояснил Натаниэль, осушив бокал с виски.

– Как думаете, этот кровожадный вампир притаился где-то в пригороде? – начинал я беспокоиться за собственную безопасность.

– Хуже, – жутко улыбнулся Романов, – он притворяется человеком. И он среди нас.

– Среди нас?! – подскочил я.

– Да, среди светских дамочек и кавалеров, дурень, – усмехнулся Иэн, – чего разволновался?

Действительно, чего это я, в самом деле?! Всего лишь вступил в Совет пригорода, три члена, которых находятся на кладбище, а четвертый в больнице.

– Что же, Милон, пришло время спросить тебя, – внезапно сменил тему разговора Натаниэль.

– О чем же? – напрягаясь каждой клеточкой тела, спросил я.

– Как думаешь, почему мы сегодня охотились на демонов?

– Господин Даниэль меня уверил, что ради веселья, – нервно смеясь, проговорил я. Такие вот забавы, очищать пригород от нечисти.

– Конечно, в этом есть определенная доля веселья, но главная наша цель состоит в другом, – Натаниэль пристально поглядел на меня и в глазах его засверкал дьявольский огонек, – знаешь ли ты, Милон, куда пропал Холодный принц?

– Не имею ни малейшего понятия, – признался я, удивившись вопросу, – но мне бы вовсе не хотелось с ним повстречаться.

– Редьярд Больфис часто говорил мне, что помнит тот день в мельчайших деталях, – Романов откинулся на спинку дивана, – вампиры практически беспрепятственно зашли в город, захватили дворец и застали Холодного принца вместе с госпожой Филицией Альдофин за завтраком в столовой. Силы Холодного принца были запечатаны, это провернул Глен Монтеро с помощью своих связей, однако что именно он сделал, чтобы добиться такого результата, Редьярд до сих пор не знает. Несчастный Холодный принц выглядел крайне жалко, наверное, впервые в своей жизни, ведь он не ожидал такого внезапного вторжения, да и еще вся его магия куда-то подевалась. Он был в ужасе. Хотя он должен был быть готов к чему-то эдакому, ведь вампиры давно уже одерживали верх в этой войне, обыгрывая его как в стратегии, так и в битвах. Пока Глен Монтеро накинулся на госпожу Филицию, и все отвлеклись на нее, произошла внезапная вспышка света, и Холодный принц, как растворился в воздухе. Ни тела, ни души, ни следов – словом ничего. Как за долю секунды самый устрашающий маг всех времен и народов исчез, точно испарился? По сей день всех существ ныне живущих мучает этот вопрос – куда он мог подеваться? Если бы это был побег, то вероятнее всего, он бы затаился где-нибудь на время, дабы восстановить силы и придумать план действий. Достоинство и чрезмерные амбиции не позволили бы ему наблюдать за тем, как Редьярд рушит его собственное королевство, отобрав у него жену и корону, деньги и власть, дворец и всенародную любовь.

– Скорее всего, его кто-то похитил, – предположил я, который в свою очередь раньше частенько размышлял об этом.

– Это невозможно, – возразил Даниэль, – дворец был окружен вампирами и ведьмами, которые наложили барьер. Никто бы не смог проскользнуть через него по собственной воле.

– Что более любопытно, – продолжил Натаниэль, – после того, как вампиры покинули дворец, сожрав всю местную прислугу и прихватив с собой в плен госпожу Филицию, правящие кланы, что были на тот момент приближены к Холодному принцу, растаскали все его магические инструменты и атрибуты. Небезызвестный клан Пай, например, присвоил себе русалочью скрипку, с помощью которой Холодный принц приманивал к себе русалок и перерезал им горло смычком.

– Да и наш дедушка всего себе нахватал, чего душой кривить, – усмехнулся с неким презрением Даниэль. – Он говорил, во дворце была та еще битва за добро. Все кланы, как избалованные детишки, начали делить наследство еще не остывшего родителя.

– Но, увы, никто так и не смог найти самые ценные вещицы, что изобрел Холодный принц – его гримуар, где записаны самые жуткие и опасные заклинания и практики черной магии, его игральные кости, что могли предсказать будущее, а так же выиграть в любой игре. По слухам, он запечатал в них энергию лесных фей и самой богини удачи. Так же ножницы, что с легкостью могли разрезать «черную розу» демонов, и самое важное – дьявольский клинок Холодного принца – знаменитое оружие, с помощью которого он одержал победу над сотнями демонов. В клинке запечатаны их злостные души, раны от клинка ничем нельзя вылечить.

– Я слышал, – подал я голос, не имея ни малейшего понятия, почему мы об этом говорим, – что Холодный принц якобы знал, что вампиры в скором времени осадят дворец, поэтому он спрятал самые ценные артефакты, чтобы никто не смог их найти.

– Конечно, все возможно, но, видишь ли, мы охотимся за этими артефактами, – Натаниэль внимательно поглядел на меня, выжидая моей реакции, – и точно знаем, что никуда Холодный принц их спрятать не успел.

– Прошу прощения, а зачем они вам?

– Последние двадцать пять лет, – серьезно произнес Романов, – Редьярд из кожи вон лезет лишь бы возвести вампиров в культ, заставить людей через обожание и восхищение подчиниться. Он добился небывалых результатов, о которых, наверное, и сам мечтать не мог, однако он все еще боится, что Холодный принц вернется по его душу, ведь до конца неизвестно – жив он или мертв. Неизвестность пожирает его и сводит с ума.

– Редьярд, – усмехнулся Иэн, – одержим фантомом Холодного принца и всем, что с ним связано.

– Именно поэтому, – Натаниэль широко и довольно улыбнулся, – он отдаст целое состояние за вещицы, что некогда изобрел его злейший враг.

– Позвольте, но разве вы нуждаетесь в средствах? – окончательно изумился я, – разве ваши кланы не достаточно обеспечены?

– Ох, больше чем недостаточно, – произнес с сарказмом Даниэль.

– Понимаешь, Милон, – проговорил Натаниэль заговорщицким тоном, – вампирская элита начала наглеть – чем больше у них денег и власти, тем сильнее они притесняют нас. Мы стараемся не подавать виду, но наши земли и капиталы находятся в весьма плачевном состоянии. Сейчас в моде – торговля вампирской кровью, вампирские притоны, одежда, аксессуары, вечеринки – все, что связано с вампиризмом. Жизнь стремительно поменяла свое русло, и мы, к сожалению, не вписываемся в этот праздник.

– Вот мой дядя Дезмонд с братцем Дорианом еще как вписываются, – поведал Даниэль пренебрежительным тоном, – а мы с Габриэлем оказались неугодны. В семейных делах участвовать нам недозволенно, никакой работой дядюшка обременять нас не хочет – лишь бы скрылись с глаз долой. И мне приходится обеспечивать не только себя, еще и Габриэля, ведь если я его брошу – он убьется.

– В общем, Милон, теперь ты состоишь в Совете, а так как твой клан, подобно нашим находиться в весьма прискорбном состоянии, тебе стоит согласиться и искать эти артефакты вместе с нами. – Натаниэль протянул мне ладонь, – по рукам?

Я растерянно поглядел на его руку, утопая в неуверенности и нерешительности, кои являлись моим слабым местом. Конечно, предложение было соблазнительным – на хозяйстве особо не заработаешь, да и осел мой сбежал, а я потратил на него последние сбережения. Книги писать – это очень хорошо, вот только их никто нынче не читает.

– Так и быть, – сорвалось с моих уст, и таким образом я подписался на самую опасную авантюру своей жизни.

4.

Глубокая ночь растелилась за окном, окутывая прелестной и манящей тьмой лавандовые просторы. Иэн покинул нас, заявив, что с утра ему нужно будет ехать в столицу, а Фелес с Даниэлем уехали дальше кутить с какими-то общими приятелями.

Мы вновь остались с господином Романовым наедине. Всех обитателей поместья клонило ко сну, от напитков меня тоже немного разморило. Даже Стюарт задремал в своем кресле в комнатке напротив.

– Господин Натаниэль, – позвал я, намереваясь начать непростой разговор, отдавая себе отчет в том, что подобного случая больше может не представиться.

– Что вас беспокоит? – отозвался он, прибывая в полусонном состоянии.

– Знаете, мои кузины весьма милы со мной, однако мы еще не в тех отношениях, чтобы их расспрашивать о личных вещах... – запинаясь, проговорил я, нервно оглядывая рисунок на ковре.

– О каких именно вещах?

– Почти что сразу я понял, что мои кузины как-то причастны к нападению Габриэля Беднама, – я судорожно вздохнул, – так же сразу я понял, что вам это известно, ведь тот злополучный фужер, что был найден в лесу господином Хитрым, принадлежал Филиппе?

Романов тут же очнулся от дремы и, прищурившись, ответил:

– Что же, я бы не был окончательно в этом уверен, однако у них есть весомый мотив это сделать.

– Какой именно мотив? Если вам известно, то расскажите мне все, ведь я должен быть осведомлен в вещах, которые касаются репутации и чести моей семьи.

– Хорошо, я расскажу все, что слышал. – Натаниэль налил нам выпить, и я уселся в кресло напротив своего собеседника. – Дело было так. Габриэль, впрочем, как и все Беднамы, привык получать все, чего бы он только не возжелал. Ему что-то взбрело в голову этой весной, и он начал приставать к Скарлетт Альдофин довольно наглым и бесцеремонным образом. Оба они все еще ходили в местную школу. Габриэля посещать занятия заставлял Дезмонд, считая племянника беспросветным тупицей, а Скарлетт от природы любознательна, и ей нравилось изучать там что-нибудь новое. Конечно, Альдофин воспитывались в очень строгих правилах, и в один момент Скарлетт очень эмоционально отказала Габриэлю на глазах у всех, влепив ему пощечину, чем конечно задела его уязвленное самолюбие. Габриэль был очень рассержен ее выходкой, он привык, что девушки обыкновенно не смели противиться ему, поэтому на следующий же день он рассказал всем в самых грязных подробностях, что якобы они со Скарлетт провели ночь вместе.

Мои кулаки невольно сжались, я грозно прошептал:

– Вот подлец!

– Полностью согласен, – вздохнул Натаниэль, – но как это не печально – все ему поверили. Люди не любят сестер Альдофин, вы, наверное, уже это и сами заметили, но зато люди очень любят посмаковать мерзкие сплетни. Как вы уже догадались, девушка была унижена, и когда в следующий раз она пришла в школу, все стали насмехаться над ней и ей пришлось сбежать с позором. Вечером ей пришло коротенькое письмо от директора школы, чтобы она больше не посещала учебное заведение, ведь в стенах их драгоценной школы не терпят разврата и непристойного поведения. Конечно, это был ужасный удар не только для Скарлетт, но и для ее сестер, которые вмиг тоже стали опозорены. Не думаю, что стоит исключать их из списка подозреваемых, но также не стоит их там оставлять окончательно. Мало ли что могло произойти. Может Филиппа разбила фужер по иным обстоятельствам, ведь преступление произошло в ваших владениях. – Он серьезно поглядел на меня, – не волнуйтесь, я не стану арестовывать никого из сестер Альдофин при любом исходе событий.

– И я благодарен вам за это, – поспешил ответить я, – как же так вышло, что тетушка Филиция не знает об этом происшествии?

– Полагаю, ваши кузины старательно скрывают это от матери, потому что хотят сами разобраться с обидчиком. Она же всегда их учила уметь постоять за себя.

Я тяжело вздохнул – с каждым часом мне становилось все трудней справляться с проблемами, которые неустанно сыпались со всех сторон, придавливая меня увесистым грузом к земле.

– Господин Милон, – сделавшись вмиг хитрым, словно лис, проговорил Натаниэль, – как вам удалось убить стольких демонов в лесу? Обычно они прячутся, и отыскать их – ой, как непросто.

– Я объясняю себе это тем, что притягиваю по жизни неприятности, – с неловкостью в голосе ответил я, – вот и демоны вмиг прибежали ко мне по той же причине.

– Но как же ваша рука? – слегка ухмыльнулся он, – вы ранены? Это сделал демон?

Как он узнал о порезе, ведь я все это время не снимал перчатки с левой руки, даже, когда сменил одежду?

– Рана? – сделав невинное лицо, в изумлении проговорил я, – о чем речь? Я вовсе не ранен.

Натаниэль наклонился и хитро прищурившись, прошептал:

– Не нужно лжи, я знаю, что вы намеренно порезали левую ладонь, дабы демоны сами сбежались на приманку. Очень рискованно, я вам скажу, больше так не делаете, а то это может печально для вас закончиться в следующий раз. Даже опытные охотники не решаются провернуть подобное.

В свою очередь я наклонился к нему и, дьявольски усмехнувшись, произнес:

– Откуда вам известно, господин Натаниэль, что я пустил собственную кровь ради победы? Я уверен, что за несколько миль от меня в тот миг не было ни души.

Оценив данное замечание по достоинству, он, улыбаясь еще шире, парировал:

– Не мог же я вас оставить одного наедине с демонами? Я приглядывал за вами, в свою очередь не пристрелив ни одного.

– Вот как? – напускно ахнул я, – весьма благодарен вам. Надеюсь, это деталь останется между нами.

– Непременно, – проговорил Романов, при этом слегка улыбаясь.

Каков он был хитрец, с ним было очень опасно иметь дело. Впредь я решил быть осторожней. И дабы избавиться от атмосферы всеобщей подозрительности, я поспешно сменил тему разговора:

– Как вы считаете, может ли знать Филиция куда подевался Холодный принц?

– Нет, она жертва обстоятельств, – заверил меня полицейский, – ее насильно обратили в вампира, схватили в плен. И все это учитывая, что в тот момент она носила Мэри! Я знаю, она безумно любила своего мужа, да каждый это подтвердит. Конечно, будь у нее хоть сколько-нибудь времени, она бы его спасла, но все это произошло слишком неожиданно.

– Как в таком случае ведьма смогла стать женой того, кто их ненавидит? – не мог я никак взять в толк.

– Она скрывала от него свою сущность, потому что сама ведьм терпеть не может, особенно воровок. Поговаривают, другие ковены питают к ней лютую ненависть.

– Интересно, – в задумчивости произнес я, – она искала его, как это делали другие?

– Думаю, она и по сей день его ищет, потому что любит, – он усмехнулся, – иначе, носила бы она до сих пор лунный камень в форме сердца, что он ей когда-то подарил? Не замечал? Она его не снимает никогда.

И тут я, правда, вспомнил, что тетушка при любом наряде надевает один и тот же лунный камень на серебряной цепочке.

– О, точно, – прошептал я в полузабытье и повторил, – точно, точно...