Тьма

2016 год

         Каждую ночь Адам ворочался, пытаясь уснуть, и эта не стала исключением. Дело было не только в непрекращающемся кошмаре, но и в звонке матери. Он плохо помнил, о чем конкретно она говорила, в его голове эхом звучала лишь одна фраза «Они напали на след». Волнение, охватившее его в тот момент, было не сравнимо ни с чем, и это состояние не оставляло как на протяжении рабочего дня, так и до самой ночи. В глубине души он все ещё надеялся вновь увидеть Дженни, и эта призрачная надежда тонкой леской обвивала его шею, впиваясь в кожу. Чувство вины с их последнего разговора терзало его на протяжении долгого времени, и сейчас появился крохотный шанс все исправить и объяснить. Подобно утопающему он хватался за соломинку, желая искупить собственную ошибку.

         «Это ты во всем виноват»

         Тусклый свет, пробивающийся сквозь шторы, уведомил о том, что медленно подступало утро. Все более явно прорисовывались очертания неубранной комнаты, от полупустых бутылок тусклыми бликами отражались бледные лучи восходящего солнца. Они медленно и лениво прошлись по разбросанной на полу одежде, по стопке старых пыльных книг в углу и легкими теплыми прикосновениями дотронулись до руки Адама.

         Он приподнялся на локтях и посмотрел на электронные часы, хоть в этом и не было необходимости – все равно слишком рано, и до первого автобуса еще несколько часов. За месяцы бессонницы получалось определять время наугад. Он медленно встал с кровати, ощущая боль усталости по всему телу. Сколько он спал за последние три дня? Неделю? Год?

         Голова ощущалась словно мешок, набитый ватой, и каждый скрип кровати или редкий щебет утренних птиц за окном невыносимо били по ушам. Сделав несколько глубоких вдохов, Адам собрался с силами и попытался встать, однако слабость не позволила этого сделать, в глазах на мгновение потемнело, и он потерял равновесие, задев небольшую фоторамку около кровати, которая с оглушительным грохотом упала на пол.

«Твою мать»

         Он наклонился, чтобы поднять фотографию, и напоролся пальцем на осколок стекла, но боль ушла на второй план, как только его глаза встретились с ее. Этот некогда любимый снимок уже несколько месяцев стоял, прикрытый стопкой книг и забытый своим хозяином. Убрать его в шкаф или вставить в альбом, Адаму не позволяли совесть и память о Дженни, поэтому он предпочитал делать вид, что его просто не существует. Но сейчас, когда ее насмешливый взгляд был так близок и реален, внутри все перевернулось. Адам с улыбкой провел пальцем по ее лицу, оставляя кровавый след.

         Адам поплёлся в ванную, чтобы наклеить пластырь и привести себя в порядок перед утомительной дорогой. Отражение в зеркале его не обрадовало — на него смотрел человек, которому с трудом можно было дать меньше тридцати пяти. Огромные мешки под глазами,  бледное, изможденное лицо, взъерошенные волосы, искусанные до крови губы,  все это свидетельствовало о том, как сильно потрепали его последние месяцы. Набрав в руку холодной воды, он попытался стереть эту маску безысходности с лица, и, когда не получилось, повернул вентиль, направив кран в ванну. Ржавая вода с брызгами разлетелась по белым стенкам, оставляя за собой рыжие подтеки.

- У тебя волосы от краски не испортятся? – Адам прислонился к дверному проему, скрестив руки на груди. Дженни запустила тонкие пальцы в копну кудрей, старательно распределяя краситель по прядям, от чего вся комната пропитывалась едким химическим запахом.

- Не беспокойся, они привыкли.

- Но все же зачем?

- Может я тайный агент под прикрытием? Как этот, как его.. – она несколько раз щелкнула двумя пальцами в воздухе, отчаянно пытаясь поймать мысль. Но вскоре умоляюще посмотрела на Адама в ожидании подсказки.

- Том Круз?

- Да, он самый.

- Тогда это самый неудачный цвет, чтобы остаться незамеченной. Тебя быстро рассекретят. – Адам дотронулся до ярко рыжего локона, немного намотав его на палец. Как ни странно, несмотря на постоянное окрашивание, он все равно оставался мягким и приятным наощупь.

- Когда я была маленькой, папа всегда прятал подарки на Рождество на самом видном месте, знаешь ли, и никто их не замечал. Все гениальное просто. – она нарочито быстро захлопала ресницами, от чего стала похожа на нашкодившего ребенка, а затем развернулась к ванной, - Поможешь смыть?

         Адам взял в руки шланг и направил ей на голову. Окрашенные брызги мелкой россыпью оставались на бежевом кафеле, белых стенах, на руках и лице, а рыжая жидкость устремилась вниз по трубам канализации.

         Теплая вода окутала его с ног до плеч, стоило только забраться в ванну. Мышцы приятно расслабились, от чего тело испытало облегчение. Вода всегда дарила то умиротворение, которого ему так не хватало. Спокойствие, сравнимое лишь с объятиями друга в трудную минуту.

         После душа его самочувствие немного улучшилось, даже появились силы сварить кофе. В последнее время Адам в основном покупал его в местных ларьках или кофейнях, однако сегодня хотелось сделать собственноручно. Этот, как говорил Лэйн-старший, монотонный процесс был сродни магическому обряду, такой же успокаивающий и расслабляющий. Адам достал турку, насыпал туда молотый порошок и поставил на конфорку. В нос сразу ударил бодрящий терпкий аромат бразильского кофе, подаренного мамой на прошедший день рождения. Впервые за последние несколько месяцев Лэйн, гонимый надеждой, вдруг ощутил жизнь во всей красе. Когда напиток был готов, он все же отважился посмотреть на часы, стрелка которых указывала на без десяти шесть. До автобуса оставалось полтора часа.

***

         Котсвилл был приятным, слегка старомодным городком в Пенсильвании, окутанный типичной атмосферой американской провинции. Здесь свято соблюдались традиции, ежедневно расползались сплетни и яро обсуждались новоприбывшие. Жизнь здесь была как под микроскопом – все всё знают, все всё видят, не оставляя ни единого шанса на анонимность. Такова была правда  Котсвилла; правда, из-за которой многие, в том числе и Адам, так стремительно старались отсюда сбежать. Хотелось в большой город, где нет обсуждений и осуждений, где каждый занят своей жизнью. Но, как известно, все реки ведут к истокам. И рано или поздно беглецы возвращались с успехом или без.

         Воспоминания о родном городе нахлынули, как только автобус проехал табличку с указателем на въезде. Из приоткрытых окон запахло мокрым асфальтом, видимо, недавно прошёл дождь. Мимо проносились деревья, фонари и маленькие домики, сливаясь в единое целое. Лэйн-младший не был здесь всего несколько лет, и на первый взгляд город совсем не изменился, однако выглядел совершенно иначе. Хотя, может, дело было в самом Адаме. Слишком много событий произошло с момента, когда он в последний раз был дома. Постигли ли перемены его самого или город – было неважно. Важна лишь причина, по которой он сюда вернулся. Волнение снова охватило его, и по спине побежали мурашки. Какая-то часть его надеялась, что стоит ему прийти, к нему в объятья кинется Дженни, скажет, что ее побег был просто глупой шуткой, что она скучала. И все будет как раньше, словно и не было этих двух лет.

         Автобус выехал на центральную улицу города. Адам вглядывался в знакомые здания, многие из которых уже были отремонтированы. Вот парикмахерская «У Боба», «Домашняя выпечка Ханны», за которой виднелось серо-бежевое здание старшей школы, безымянное кафе с панорамными окнами, «Альби» — магазин, которым владел отец. Парень нахмурился, заметив, в каком состоянии он был. Несмотря на очевидную популярность продовольственных товаров, многие жители предпочитали закупаться в городе или у фермеров, и бизнес, приносящий доход семье на протяжении десятилетий, канул в лету. Магазин выглядел потрепанным временем и нелюдимым, о чем свидетельствовала сбитая буква в названии. Несмотря на табличку у входа с режимом работы с восьми утра, свет внутри не горел, как и вывеска «открыто». Адам проводил взглядом стремительно удаляющийся торговый квартал, испытывая неприятное чувство в груди. В детстве отец часто брал его с собой на работу, и все эти места были изучены детским любопытством вдоль и поперек. Он помнил полноватую вечно хохочущую Ханну Майерс с подносом свежей выпечки, встречающую у входа посетителей, помнил рыжебородого Билла Уотерса, который, несмотря на владение парикмахерской, предпочитал большую часть времени проводить в гараже, копаясь в карбюраторе. По факту хозяйкой салона была его жена Мия, женщина с невероятно непредсказуемым характером, но добрым сердцем.

         Автобус остановился на станции и с тяжелым скрипом раздвинул двери, впуская яркий солнечный свет внутрь.

- Приехали, молодой человек, - буркнул водитель, выжидающе глядя в зеркало.

- Да, спасибо, - Адам улыбнулся и, подхватив рюкзак, вышел на улицу. На огромных часах, висящих при входе на автовокзал, не было еще десяти, и он мысленно порадовался столь раннему прибытию. В такое время жители Котсвилла наслаждались чашечкой кофе за просмотром утренних новостей или занимались домашними делами, и он смог бы остаться незамеченным. Ему хотелось поскорее добраться до дома, чтобы узнать причину маминого звонка, а встреча со старым знакомым могла бы сильно его задержать. Адам не сомневался — случись что-то серьезное,  новость уже облетела бы весь город еще вчера, однако услышать ее от постороннего человека желания не было.

         Прикрываясь рукой от раздражающего глаза света, он свернул на маленькую улочку, вымощенную серым кирпичом, прошел мимо деревянного забора, вдыхая запах недавно посаженных роз, и оказался на улице, по обе стороны которой возвышались двухэтажные панельные здания. Такие дома, выкрашенные в винный цвет, являлись неотъемлемой частью Котсвилла и даже были своего рода визитной карточкой города, красуясь на буклетах в мотеле и туристических картах.

         Как и предполагалось, улица была пуста, лишь иногда до слуха доносился прерывистый звук газонокосилки и смех маленьких детей. Воздух здесь был заметно чище, чем в центральной части города, где частенько останавливались свернувшие на неправильном шоссе туристы по дороге в Нью-Йорк. Пахло свежескошенной травой, цветами и барбекю, и все это соединялось в единое целое, превращаясь в неповторимый аромат прошедшей юности. Адам брел мимо домов, пытаясь вспомнить каждого из живущих в нем, но получалось откровенно плохо. На ум приходили лишь самые ближайшие соседи, связь с которыми не терялась из-за общих воспоминаний. Мимо медленно проплывали дома школьных друзей, в которых всего каких-то десять лет назад устраивались потрясающие вечеринки, о каждой из которых говорили еще несколько недель после. Парень остановился возле дома Клэр, за которым, к слову, виднелся его собственный. Он вглядывался в темные окна, пытаясь разглядеть хоть одну живую душу, скрытую за полупрозрачными шторами. Захотелось, как в старые добрые времена, кинуть чем-то в окно подруги, чтобы она недовольно высунула голову и пробурчала несколько нецензурных слов в его адрес. Адам даже поднял кусок известняка с земли, но, встретившись с холодной атмосферой дома, передумал, и его рука обессиленно бросила камень куда-то в сторону. Вздохнув, он двинулся прочь.

         Дом Лэйнов практически ничем не выделялся среди остальных. Отличием этого участка был лишь ухоженный аккуратный садик, украшенный живописными клумбами аквилегий, окруженных бордюром из камней, рядом с которыми, прямо под раскидистой яблоней, находился стол, где в теплое время года собиралась вся семья, чтобы насладиться куском вишневого пирога с чаем. Адам улыбнулся очередным приятным воспоминаниям, и уже хотел было шагнуть на выложенную плиткой дорожку, как вдруг заметил мелькнувшую в окне прихожей Эллен.

— Сынок! — на террасе появилась приятная женщина средних лет и, вытерев мокрые руки о фартук, бросилась в объятья. Только сейчас Адам понял, как ему недоставало этого тепла. — Я так рада, что ты приехал.

— Да, мам, я тоже скучал.

— Проходи скорее, мы с папой очень надеялись, что ты успеешь к завтраку. Ты ведь опять не поел? – не дожидаясь ответа, она слегка взъерошила волосы сына и взяла под руку. – Как ты изменился! И как ты похож на отца! Господи, я и забыла, что ты его точная копия в молодости.

         Они пересекли лужайку и поднялись по лестнице в дом.

- Я пойду, накрою на стол. Останься тут, дождись отца. Он сейчас в кабинете. – Эллен еще раз одарила сына счастливой улыбкой.

         Пока Эллен суетилась на кухне, радостно звеня тарелками, Адам с умиротворением, присущим лишь человеку, который вернулся в давно забытое место, оглядывался вокруг. Как и на улице, здесь все было пропитано ностальгией. Таким теплым родным запахом корицы, какао и солений, что невольно хотелось как в детстве укутаться в клетчатый плед, сесть возле камина и послушать сказку или историю из маминой молодости.

         Внутри, как и снаружи, за два года почти ничего не изменилось, кроме декора. Все та же гостиная, выполненная в пастельных тонах, на светлых стенах которой теперь висели репродукции Камиля Писсаро, любимого художника Эллен. Мебели здесь всегда было не много – лишь самое необходимое: диван, перед которым уютно расположился стеклянный журнальный столик, и пара кресел рядом с белоснежным камином, кое-где измазанным золой и сажей. Чарльз Лэйн не любил лишних предметов в гостиной, где проводил почти все время, когда не работал. Однако, в отсутствие Адама, Эллен, по всей видимости, уговорила мужа расставить семейные фотографии на каминной полке и заполнить вазы, подаренные на фарфоровую свадьбу, цветами.

         Следующим, на что упал взгляд Адама, был дверной проем, отделяющий просторную кухню, на которой его мать проводила все свободное время, и из которой всегда пахло чем-то безумно вкусным. В детстве Адама всегда удивляло, почему его строгий, любящий тишину и порядок отец, не хотел разделять гостиную и кухню дверью. Только спустя много лет пришло осознание того, что Чарльз, хоть никогда бы этого не признал, любовался тем, как увлеченно его жена готовит обед, варит варенье или месит тесто. Эллен любила готовить, а он завороженно наблюдать за этим процессом. Адама всегда удивляло, как его серьезный, даже в какой-то степени занудный, отец боготворит супругу.

- Я дома. – тихо сказал он, оглядевшись.

         Парень скинул рюкзак на пол и прошел к камину, разминая затекшие плечи. Он всю дорогу хотел спросить у матери про вчерашний звонок, но оказавшись дома вдруг понял, что не знает, с чего начать разговор. Словно невидимый барьер из страха услышать ответ встал между ним и желанием узнать правду.

- Адам!

         Адам обернулся, и губы тронула едва заметная улыбка. Около лестницы, ведущей на второй этаж, стоял отец. Они сделали несколько шагов навстречу друг другу и обнялись. Несмотря на свойственную ему суровость, сейчас морщинки лучами расходящиеся из глаз говорили о его неподдельной радости.

- Ты к нам надолго?

- Взял отпуск до конца недели. В компании знают о моей ситуации, и без проблем дали оплачиваемый отгул.

Лицо Чарльза омрачилось.

- Послушай, сын, Эллен вчера позвонила тебе на эмоциях, ничего толком не узнав, и я боюсь, как бы ты не сделал поспешных выводов касательно всей этой.. кхм.. ситуации. Роберта сегодня рано утром вызвали в участок и...

- Мальчики, идите завтракать! – крикнула Эллен с кухни, в проеме было видно, с каким удовольствием она раскладывает на столе салфетки на три персоны.

- ...И я попросил его прийти к нам после завтрака. Я понимаю, что ты ждал этого момента, но, прошу тебя, дай маме хотя бы следующие двадцать минут, чтобы просто спокойно поговорить и обсудить какую-нибудь ерунду. Для нее твой приезд значит очень многое. – Чарльз дождался неуверенного кивка и благодарно улыбнулся. – Спасибо, Адам. А теперь пошли, не будем заставлять маму ждать.

         На столе уже дымились свежеприготовленные тосты в окружении пиал со сливочным маслом и джемом и глазунья с колбасками. Тут же несколько мисок со всевозможными закусками и большая тарелка фруктов. Завтрак считался самым важным приемом пищи за весь день. Не только из-за того, что так было написано в многочисленных книжках о правильном питании, но и потому, что это было единственным временем, когда вся семья собиралась вместе. Чарльз часто задерживался на работе, а Адам проводил много времени со школьными друзьями, и Эллен обедала и ужинала в одиночестве, дожидаясь их возвращения.

- Так, ты все еще работаешь в «Коруэлл»? – произнес Чарльз, ловко цепляя кусок яичницы вилкой.

- Да, но, если честно, хочу уйти весной. Несколько лет назад я увлекся фотографией, и оказалось, что у меня неплохо получается. Хочу попробовать заниматься этим серьезно, а подрабатывать репетиторством. – Адам пытался говорить как можно более непринужденно, но слова, сказанные отцом, тревожили. Он всеми силами пытался отогнать неприятные мысли, укрепляющие внутренний барьер, и сосредоточенно ковырял заботливо наложенную мамой порцию вилкой.

         Отец настороженно поднял глаза, но промолчал, хотя Адам прекрасно знал, что тот хочет высказаться. Все в Чарльзе буквально кричало о недовольстве. Даже то, как яростно он отрезал кусок сосиски, густо обмазанной вытекшим желтком.

- Да, сынок, я видела твои работы. Мне понравились. Особенно та, где женщина с ребенком идет по набережной. Очень нежный снимок. – она ласково тронула сына за руку.

- Где ты их видела?

- Ну, я же не совсем отстала от жизни. – Женщина гордо улыбнулась. – На «Фейсбуке».

         Адам нахмурился, пытаясь вспомнить, когда именно мог выложить свои работы в социальную сеть. Особенно тот снимок, про который говорила мама. Он всегда казался каким-то слишком уж личным.

- А другие там тоже были? – поинтересовался он, наливая сок в стакан.

- Да, их было несколько штук. Бездомная собака под дождем, жокей на лошади.

- Да, ездил в Лексингтон по работе. Пришлось зайти на ипподром, пока ждал обратный самолет. Хорошо, что у меня с собой был фотоаппарат, и получилось сделать несколько потрясающих кадров. Взмыленные лошади, горящие глаза жокеев, кричащие беттеры*. Это место пропитано страстью.

- И досадой. – отец неодобрительно хмыкнул. – Между прочим, твой дед, мамин отец, в свое время потерял кучу денег на скачках, а начинал так же как ты – ребенком загляделся на сие зрелище.

- Чарльз! – Эллен многозначительно посмотрела на супруга. - Думаю, нашему сыну просто понравилась атмосфера, ничего более.

- Надеюсь.

- Есть какие-нибудь новости? – Адам поспешил сменить тему, почувствовав нарастающее за столом напряжение.

- Ох, сынок, здесь столько всего изменилось, пока тебя не было. Помнишь, Фрэда Зольдмана? Ваша компания еще яблоки у него воровала. Так вот, теперь у него лучший сидр в городе. На старости лет решил заняться делом. А семья Ханны Майерс вчера переехала в Филадельфию. Сейчас остатки товара распродает сестра Ханны. У нее еще имя такое необычное. Чарльз, не помнишь?

- Жозефина. – подсказал муж.

- Точно, Жозефина. Хочу съездить сегодня и забрать остатки лимонных кексов. Как раз будут к чаю. – Эллен воодушевленно улыбнулась, представляя семейные посиделки. Ее материнское чутье подсказывало, что с сыном что-то происходит, и она искренне верила, что сможет ему помочь.

- А что насчет Клэр? – робко поинтересовался Адам.

- Она до сих пор живет здесь. Не знаю, знаешь ли ты, но они с Майком развелись. Ходят слухи, что он  спутался со своей секретаршей, и Клэр его выставила. Бедная девочка. Сначала выкидыш, потом измена. Она всегда мне нравилась, жаль, что у нее так сложилась жизнь. – миссис Лэйн грустно вздохнула.

- Она спрашивала что-то обо мне?

- Нет, но думаю, что она будет рада твоему возвращению. Ты же ее знаешь, эта девчушка всегда была гордой, иногда даже слишком. Клэр никогда не признается, что скучала.

- Я зайду к ней, но не думаю, что она захочет меня видеть. В последний раз, когда мы разговаривали, она ясно дала это понять. – Адам разрезал и без того маленький кусок колбаски так, что он практически распался на мясные волокна.

- Вам обоим нужна поддержка. Что бы между вами ни произошло, это не стоит того, чтобы всю жизнь избегать друг друга. Вы дружили почти пятнадцать лет. Не позволяй какой-то мелочи разрушить ваши отношения.

- Я согласен с твоей мамой. – Чарльз, внимательно слушавший их разговор, поправил очки. Это был один из его любимых жестов, говорящий о том, что всю последующую информацию нужно воспринимать серьезно. –  Ваша дружба с Клэр была чем-то по-настоящему искренним. Вспомни, ваш поход на озеро. Она тогда зацепилась ногой за корягу и не могла всплыть, и ты единственный, кто не побоялся нырнуть так глубоко, чтобы помочь ей. Я тогда очень тобой гордился. А когда ты ничего не написал на контрольной по истории? Клэр убедила тебя переписать работу и придумала целый план, чтобы подменить листочки. Вы всегда выручали друг друга, в какой бы ситуации ни находились, и я верю, что вы найдете способ исправить ваши отношения.

         Эллен удивленно взглянула на мужа и благодарно улыбнулась. Чарльз редко поддерживал Адама вслух, чем обычно несказанно ее злил. Казалось бы, нет ничего проще, чем сказать что-то вдохновляющее собственному ребенку, но для мистера Лэйна такой метод воспитания являлся камнем преткновения. Объяснял он это тем, что не хочет лишний раз баловать сына, с чем Эллен была в корне не согласна и пыталась, как могла, компенсировать сдержанность Чарльза.

- Мне бы вашу уверенность. – Адам кисло улыбнулся. Родители были правы. Клэр была с характером, и в этом заключалась основная проблема. Именно ее темперамент мог стать помехой в перемирии. Но для себя он твердо решил предпринять все попытки вернуть былую дружбу. Сразу после того, как встретится с Робертом. – Я сам помою посуду.

Эллен хотела было возмутиться, но быстро сдалась, заметив, как ловко сын подцепил грязную посуду, отнес в раковину и принялся отчищать шкварки от сковородки. Ему нравилось наблюдать за тем, как испачканным предметам можно дать новую жизнь всего лишь с помощью губки и нескольких капель чистящего средства. Почему-то именно здесь, а не там, в Рединге, хотелось хранить чистоту и уют семейного очага. Несмотря на обстоятельства, по которым Адам прибыл в Котсвилл, ему было легче дышать и жить.

         Раздался стук в дверь, сначала неуверенный, но затем решительный и настойчивый. Кинув на родителей встревоженный взгляд, Адам направился к двери и резко распахнул ее. На пороге стоял взъерошенный Роберт, который явно не ожидал увидеть Адама перед собой. Вздрогнув от неожиданности, Роберт даже сделал маленький шаг назад, но тут же взял себя в руки.

- Не думал, что ты вернулся. – Роберт протянул руку для приветствия.

- Взаимно. – Адам принял рукопожатие и заметил, как нерешительно Роберт переминается с ноги на ногу. - Зайдешь?

- Давай лучше останемся здесь, на террасе. Нужно поговорить. – Он сел на белоснежные ступеньки и положил локти на колени. - Дай угадаю, Эллен все-таки не выдержала и вызвала тебя?

- Да, и мне интересно, почему этого не сделал ты. – Адам последовал его примеру, машинально ощупывая карманы в поисках сигарет, но вовремя опомнился, вспоминая, где он находится.

         Роберт тяжело облокотился о перила. Его взгляд потерянно устремился куда-то вдаль, помолчав несколько секунд, он провел рукой по волосам, словно стряхивая с головы непрошеные мысли и тихо, но уверенно заговорил:

- Послушай, Адам,  я знаю, что ты дольше всех верил, что Дженни жива, и когда позавчера вечером полицейские позвонили мне и сказали, что нашли кое-что, я не хотел тебя обнадеживать. Они сказали, что обнаружили ее водительское удостоверение у какого-то бездомного на шоссе. – Роберт снова запустил пальцы в кудрявую шевелюру,  – Этот мужчина утверждал, что нашел его в сточной канаве около леса и хотел найти владелицу, чтобы вернуть. Шериф Блэйк позвала меня на опознание, но я не знал этого человека. Только видел пару раз, как он просил мелочь на еду в торговом квартале. Полицейские прочесали весь лес, пока не нашли яму, – Роберт замолчал, собираясь с мыслями. Он с осторожностью перевел серые глаза на Адама в ожидании реакции, но тот лишь нервно сглотнул, сжав кулак. – А в ней груду обугленных костей. Хуже всего то, что черепов там было несколько. Это одна огромная могила. Они взяли у меня данные для ДНК теста. Анализ займет неопределенное время, как объяснила Блэйк. Остается только надеяться, что Дженни.. там нет.

         Адам не знал, что сказать. Все мысли из головы будто вылетели, растворившись в душном воздухе. Рубашка стала невыносимо тесной, и воротничок подобно ошейнику давил на шею, от чего кислород в легкие перестал поступать. Чтобы ослабить давление, пальцы потянулись к верхней пуговице, но из-за слишком резкого движения она с громким звуком упала на деревянную ступеньку и отпрыгнула куда-то в траву. Адам сделал несколько шумных вдохов, чтобы прийти в себя. Мозг отчаянно хотел верить, что среди этих останков нет Дженнифер, но что-то внутри надломилось и с громким хрустом впилось меж ребер.

Быть может, та самая соломинка надежды.

*Беттер - человек, делающий ставки