Тьма

Время, пожалуй, самое разрушительное и одновременно созидательное явление, существующее в мире. Несколько мгновений способны решить судьбу человека – уничтожить его хрупкую жизнь или наоборот собрать из осколков новый путь к счастью. Всего десять минут способны сделать несчастного счастливым, а счастливого несчастным. И эти минуты истекали, когда ажурной стрелке оставалось пройти всего несколько кругов по циферблату до полудня. Новость, принесенная Робертом, застыла в воздухе недвижимой стеной, отделяющей гостиную от остального мира, погрузила в ледяную глыбу, где не было места для времени и пространства. Даже капля из подтекающего крана, казалось, застыла на ободке аэратора вопреки законам гравитации, а муха, застрявшая в паутине, замолкла, безжизненно повиснув в тисках. Атмосфера траура и безысходности нависла над домом, погружая его в анабиоз.

Эллен стояла у окна и, кутаясь в кружевную шаль, смотрела на шатающиеся вдалеке верхушки деревьев. Ее пальцы, украшенные еле заметной паутиной из старческих морщинок, то и дело нервно сжимали край мраморной столешницы. Чарльз, сидя в кресле, задумчиво вглядывался в тлеющие угли камина и безостановочно протирал стекла очков носовым платком. Роберт устроился за столом, где дымились кружки с еще не успевшим остыть чаем, который Эллен заботливо заварила к приходу гостя. Его бледное лицо, с резко очерченными скулами, оставалось спокойным, однако темные глаза выдавали подавленное состояние.

Часы пробили ровно двенадцать раз, от чего все присутствующие вздрогнули, словно по щелчку вынырнув из омута собственных размышлений. Эллен отвернулась от окна, прислонив руку в груди, Чарльз, наконец, сунул платок в карман идеально выглаженных брюк и встал, чтобы налить воды.

- Это ужасно. – с отчаянием прошептала Эллен и направилась к столу. – Это так ужасно. Котсвилл всегда был таким тихим городком, и вдруг такое.. Кто бы ни был в этой яме.. это ужасно. – повторяла она вновь и вновь, заламывая руки.

Женщина обессиленно опустилась на стул. Ее плечи задрожали, и тонкая шаль медленно поползла вниз. Чарльз тут же оказался рядом с женой, не дав накидке оказаться на полу. Эллен смахнула ладонью подступившую слезу и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы не расплакаться окончательно. Ее взгляд еще час назад полный счастья, сейчас выглядел тусклым и безжизненным.

- У шерифа есть предположения, чьи это могут быть останки? – Лэйн-старший перевел тяжелый взгляд на Роберта, положив руку на плечо жены, от чего, как показалось Адаму, она немного успокоилась.

- Она как раз поехала в участок, чтобы поднять дела обо всех пропавших за последние несколько лет. – Роберт перемешал ложкой чай и уставился на плавающие по кругу чаинки.

- Я просто не понимаю, кто способен на такое зверство? Каким надо быть чудовищем, чтобы сотворить такое? – она обвела всех присутствующих взглядом, словно надеясь услышать ответ.

- Дорогая, успокойся. – Чарльз легко сжал плечо Эллен. – Тебе стоит прилечь.

Эллен резко взмахнула рукой, задев стоящий в вазе букет алых роз, и громко воскликнула:

- Нет, Чарльз! Я не успокоюсь! Как ты вообще можешь так говорить?! Мы живем в современном мире, где каждая жизнь ценна и существенна! Подумать только, там может лежать наш знакомый! Человек, с которым ты общался, дружил, а может быть просто кто-нибудь из твоих посетителей! Он жил и дышал, и даже не был удостоен нормальных похорон! В конце концов, среди них может быть и девушка твоего сына! – она сдавленно ойкнула, когда поняла, что озвучила всеобщие опасения, и виновато посмотрела на сына. – Прости, родной. Прости.

Эллен закрыла лицо руками и окончательно потеряла контроль над собой, громко всхлипнув.

- Мам, тебе и правда нужно успокоиться. – Адам проглотил подступивший к горлу комок и успокаивающе дотронулся до ее руки. Слезы всегда ставили его в ступор, а слова поддержки застывали где-то на языке, и единственное, чем он мог помочь, было обычное прикосновение, наполненное искренним сочувствием.

- Да, дорогая, пойдем в комнату. – Чарльз помог ей встать, приобнимая за талию.

Женщина лишь послушно кивнула, повинуясь мужу. Бросив на Адама взгляд, полный сожаления в последний раз, она скрылась в проходе, ведомая супругом. Еще несколько долгих секунд были слышны ее тихие всхлипы и бессвязное бормотание, прежде чем скрипнула последняя ступенька и хлопнула дверь наверху.

Гостиная вновь погрязла в молчании. Адам рассеянно уставился на камин, прокручивая в голове фразу матери, брошенную на эмоциях. Внутри все сжималось от мысли, что там, среди кучи обломков человеческих жизней, может лежать и она. Девушка, которая сравнительно недавно была рядом, лежала в постели, громко смеялась, дышала, любила. Перед глазами вновь и вновь яркими вспышками возникали страшные картинки, которые он всеми силами пытался отогнать. Но ее тело, пожираемое ослепляющими языками пламени, словно впечаталось в роговицу глаза, а умоляющий крик звенел в ушах. Все это было так явно и громко, что Адам буквально ощущал запах горелого мяса и жар, царящий вокруг. Его взгляд упал на рассыпавшиеся по светлой поверхности стола лепестки, и по спине пробежал холодок, когда под влиянием накатившего безумия они на глазах трансформировались в багряно-красные капли крови.

- Мне жаль, что принес такие новости. – откуда-то издалека, будто за пределами вакуума, раздался хриплый голос Роберта, вернувший сознание в реальность. Адам мотнул головой, прогоняя непрошеные кадры, от чего испытал давящую боль в области затылка.

- Выйдем? Не могу здесь находиться. - Лэйн сморщился от хрипоты, появившейся в голосе от волнения, и направился к входной двери.

- Конечно. - Окстон понимающе похлопал его по плечу, и, отодвинув чашку на середину, поднялся, смахнув в широкую ладонь опавшие лепестки.

Щеки обдало приятной прохладой, и Адам расслабленно вдохнул свежий воздух, удивляясь августовской непредсказуемости. Всего несколько часов назад утреннее солнце согревало, но теперь летнее тепло сменилось легким, но ощутимым северным ветерком. Рука в кармане наткнулась на корпус зажигалки, и легкие преисполнились требовательным покалыванием. Мысленно радуясь, что родители наверху, Адам на всякий случай окинул взглядом темные окна первого этажа, и достал желанную сигарету.

- Можно?

- С каких это пор ты куришь? – Адам протянул пачку. – Ты постоянно бурчал, когда мы с Джен курили рядом с тобой.

- Считай, что сегодня особенный день. – Роберт многозначительно пожал плечами, затянулся, но почти сразу закашлялся, недовольно скривившись. – Господи, какая гадость.

- Гадость, - согласно кивнул Адам, выпуская через нос сизый дым, - но чертовски заразная гадость.

- Тогда я не понимаю зачем. – Окстон затушил практически целую сигарету о лежащий у ступенек кирпич. – Еще с тех пор, как Дженни пришла из школы вся в ореоле дешевого табака.

- А зачем ты сейчас попробовал, зная, что тебе не понравится?

Роберт в ответ лишь усмехнулся, удовлетворенно кивнув. В руках он все еще вертел белый окурок, из которого медленно вываливались коричневые листья табака, оставаясь темными хлопьями на белоснежном полу террасы.

Адам потер переносицу, пытаясь сообразить, как избежать в очередной раз надвигающегося молчания. Эти два года он и так молчал слишком долго, но если раньше это происходило скорее из-за боязни услышать ответы, то сейчас тишина наоборот давала слишком много поводов думать о случившемся. Его голова была переполнена мыслями, но все они крутились вокруг злополучной ямы с грудой костей, как будто и не было вовсе других тем для разговора. Но к его великому облегчению Роберт взял дело в свои руки:

- Ты в порядке?

- Сам-то как думаешь? – губы Адама исказились в горькой усмешке.

- Выглядишь дерьмово. – признался Роберт.

- И чувствую себя так же. – Адам сделал несколько шагов вперед, разминая уставшие мышцы, от чего по телу разлилась приятная боль. Он остановился у ограждения, наблюдая за кружащим в воздухе листом яблони, - Ты был прав, я действительно жил надеждой все это время. И, знаешь, думаю, подсознательно я понимаю, что она дала бы о себе знать, если бы все было хорошо. Даже если ее нет там, у этой истории все равно нет счастливого конца.

Роберт встал рядом и изучающе посмотрел на него, от чего Адаму стало не по себе. Что у него, что у сестры был тот самый особенный взгляд, который словно прожигал насквозь в попытке прочесть собеседника, и темно-серые глаза Окстонов лишь усиливали эффект. Так обычно смотрели следователи на допросе, учитель на серьезно провинившегося ученика, психолог на приеме. Взгляд этот, цепкий и внимательный, казалось, мог заметить маленькое пятнышко на белой рубашке, и даже тонкий волос, одиноко выпавший из идеальной прически.

- Я не стал говорить при твоих родителях, чтобы не поднимать панику, но слышал предположение шерифа, что в городе орудует маньяк.

- Маньяк? В Котсвилле? - Адам нервно усмехнулся, стряхивая накопившийся пепел на землю. - В этом городе все друг друга знают поколениями, и если бы среди стада овец появился волк...

- Дослушай, – шикнул Роберт и продолжил, проведя рукой по волосам. – Я не знаю, что за люди там находятся, но думаю, что моя сестра во что-то основательно влипла. И если раньше я не воспринимал ее поведение серьезно, то теперь уверен, что последние лет семь моей жизни были связаны с ее куда теснее, чем я предполагал.

- Продолжай.

- Тебе что-нибудь говорит имя Роуз Колдвэл?

- Так, кажется, звали одноклассницу Джен. Она показывала фотографии из ее школьного альбома, когда мы приезжали в ваш дом. Невзрачная полноватая девочка. Я и запомнил ее лишь по размашистому витиеватому почерку и странной подписи на развороте. Все писали что-то милое вроде «Надеюсь, наши пути не разойдутся» или «Я всегда буду тебя помнить», но Роуз написала что-то непонятное. Джен тогда сказала, что это название клуба, в котором они обе состояли.

- Да, ты правильно помнишь. – Роберт коротко кивнул. – Дженни и Роуз общались в старшей школе достаточно близко, но потом они резко оборвали контакты друг с другом, и больше я ее не видел. Где-то около полугода назад или чуть меньше она позвонила мне, что было очень неожиданно, ведь толком мы никогда и не общались. Она искала Дженни, хотела, чтобы я дал ее номер или адрес, и мне пришлось рассказать о ее исчезновении, о расследовании, обо всем, что произошло. Реакция Роуз была неожиданной: она то ли плакала, то ли истерически смеялась, но перед тем, как бросить трубку сказала бессмысленную на тот момент фразу. – Роберт сделал паузу, не отрывая внимательного взгляда от Адама, – «Во тьме огонь горит еще ярче». В свете последних событий я думаю, нет, я уверен, что все это как-то связано.

- Нам стоит ее навестить. – Адам автоматически вытащил вторую сигарету и щелкнул зажигалкой, чувствуя, как сердце забилось быстрее. - Неважно, есть ли среди тех людей ее останки, нам в любом случае надо узнать, что с ней случилось.

- Именно.

- Только сначала давай найдем альбом и выясним, что это был за клуб.