Временная Жена

Лука

— Вот три компании, которые, на мой взгляд, стоит приобрести, — Валентина кладет документы на мой стол. — Если мы их поглотим, у нас будут все шансы на расширение, как вы и планировали.

Розовых стикеров снова нет. Раньше они меня жутко раздражали, но, к своему удивлению, я начал скучать по ним. С того дня, как я поцеловал ее, она ни разу не оставила ни одной записки. И это странно — осознавать, как сильно может не хватать такой мелочи.

Жаль только, что это не единственное, чего она лишила меня. Больше никаких ее улыбок, никакой подначивающей насмешки, которую я убеждал себя ненавидеть. Валентина больше не спорит со мной, не язвит, как раньше. Она стала осторожной, отстраненной. Делает свою работу без лишних слов, без ее привычных остроумных замечаний.

— Расскажи подробнее о каждой компании, — бурчу я, пытаясь найти повод удержать ее в кабинете, чтобы хоть немного послушать ее голос. Мы почти не разговариваем в последнее время. Все чаще она предпочитает писать мне в мессенджере вместо того, чтобы, как раньше, заходить в кабинет. А если и заходит, то только по делу и ненадолго.

— В документах есть вся необходимая информация, — ее голос звучит холодно, отчужденно. Мне больно смотреть на нее. Она стоит так близко, но я не могу ее коснуться. Настоящее испытание.

— У меня болит голова, — вру я. — Кратко изложи суть.

Почему я продолжаю мучить ее? Я прекрасно понимаю, что этим только злю ее еще больше. Но ничего не могу с собой поделать. Хочу, чтобы она осталась здесь, в зоне моей досягаемости.

На мгновение в ее глазах мелькает раздражение, и я надеюсь, что она огрызнется, как раньше, даст мне отпор. Но меня охватывает разочарование, когда она молча кивает и спокойно начинает пересказывать содержание документов. Ее голос ровный, без единой эмоции.

Я и не заметил, как сильно привык к тому, что мы работаем в паре. Потому что это именно то, чем мы были. Партнерами. Валентина перестала быть просто сотрудницей много лет назад. По правде говоря, она уже давно выполняет обязанности операционного директора, хотя формально ей это никогда не предлагали.

— Хватит, — хрипло прошу я. — Пожалуйста, Валентина.

Она замирает, в глазах — растерянность.

— Конечно, — кивает она, показывая на документы. — Остальную информацию можете найти здесь.

Она делает шаг назад, но я качаю головой:

— Нет. Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду.

На одно короткое мгновение в ее глазах вспыхивает такая же тоска, которая разрывает меня изнутри. Сердце сжимается в болезненной судороге.

— Я уже извинялся, Валентина. И готов сделать это еще тысячу раз, если потребуется. Что нужно, чтобы все вернулось на свои места?

Она отводит взгляд, ее лицо остается непроницаемым.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — лжет она, глядя прямо мне в глаза. — Я веду себя абсолютно профессионально. Насколько мне известно, я не переходила границ. Вас что-то не устраивает в моей работе? Скажите, я исправлю.

Словно нож под ребра. Я сжимаю волосы на затылке, опускаю взгляд.

— Ты сводишь меня с ума, — шепчу я, чувствуя, как ком подступает к горлу.

В ее глазах вспыхивает нечто такое, от чего у меня подгибаются колени, даже несмотря на то, что я сижу. Словно мои слова вернули ее в ту ночь. Боль. Желание. Тоска. Одиночество. Все это смешалось в ее потрясающих карих глазах, и я готов был утонуть в этом взгляде.

— Мы были идеальной командой, Валентина. Неужели мы позволим одной-единственной ночи все разрушить? Как долго ты еще будешь держать меня на расстоянии?

Ее рука дрожит, когда она убирает прядь волос за ухо.

— Прости, — голос тихий, хрупкий. — Я не хотела быть холодной с тобой, Лука. Я всего лишь старалась оставаться профессиональной и придерживаться границ, которые ты сам установил. Однажды я уже забыла свое место и чуть не поплатилась за это работой. — Она замолкает, скрещивает руки, в глазах мелькает уязвимость, от которой что-то сжимается внутри. — Я не хочу, чтобы ты думал, будто я использую тебя, твою семью или твои связи. Я боюсь сделать что-то, что ты неправильно поймешь, потому что цена за это — слишком высока. Моя семья зависит от меня, Лука. Мне нужна эта работа, и я…

Она закрывает глаза, по лицу пробегает тень мучений. Черт. Черт побери. Что же я наделал? Она шумно вздыхает, пытаясь натянуть на себя фальшивую улыбку. Странно, но даже это заставляет мое сердце биться быстрее. Уже несколько месяцев я не видел ее улыбок. Раньше они меня раздражали, а теперь я жажду их, как воздуха.

— Прости, — шепчет она. — Я постараюсь вести себя иначе.

Я отвожу взгляд, в груди растет тупая боль.

— Нет, забудь, что я сказал, — выдыхаю я, проводя рукой по волосам. — Валентина, я не собираюсь так просто тебя увольнять. Я знаю, что наговорил тебе, и отдал бы все, чтобы забрать свои слова обратно. Клянусь, что уволю тебя только в самом крайнем случае. Никогда не сделаю этого из-за какой-то ерунды. Я не должен был позволять гневу управлять мной, и мне искренне жаль.

Она кивает, но я вижу, что не верит ни единому моему слову. Я разрушил то крохотное доверие, которое она когда-то ко мне испытывала.

Прошли месяцы. Сначала я думал, что со временем все наладится, но ошибся. Годами я отталкивал ее, требовал помнить свое место, а теперь, когда она действительно держит дистанцию, я хочу, чтобы она снова стала прежней — дерзкой, непокорной.

Валентина разворачивается и уходит, оставляя меня стоять в пустом кабинете. Я всегда думал, что ненавижу ее. Так почему теперь кажется, что я потерял лучшего друга? Я принимал ее как должное и даже не осознавал этого.

Дверь в кабинет внезапно распахивается, и я резко поднимаю голову. Взгляд расширяется от удивления, когда вижу на пороге бабушку. Странное разочарование прокатывается по мне. На долю секунды я подумал, что вернулась Валентина.

Хмурюсь и поднимаюсь со стула. Технически бабушка все еще остается председателем компании, но она давно перестала приезжать в офис.

— Бабушка. — Я обхватываю ее в крепком объятии. — Что ты здесь делаешь?

Она тяжело вздыхает и смотрит сквозь стеклянную стену на Валентину. Та сидит за своим столом, сосредоточенно печатая, лицо совершенно непроницаемо.

— Это единственный способ увидеть ее, — говорит бабушка, ее голос полон упрека. Она оборачивается ко мне, поднимает брови. — Что ты с ней сделал, что она избегает всех? Она уже несколько месяцев не приходит к нам на ужин. Даже Сиерра и Рейвен волнуются. Дело не только в вашей дурацкой ссоре. Она держится подальше от друзей, от меня — и все из-за тебя.

Я отвожу взгляд, чувствуя, как вина затопляет меня с головой. Как я могу объяснить бабушке, что произошло между нами?

— Так продолжаться не может, Лука, — строго говорит она.

Я киваю, снова бросая взгляд на Валентину.

— Я знаю, — шепчу я, чувствуя, как что-то безвозвратно ускользает.