4
Габриель Эйнсфорд оказался в моем доме под предлогом того, что высушит одежду и умчит в закат. Стоя на пороге, он выжимал волосы, пока я несла ему полотенце. С отцом мы все еще не разобрали коробки, и было сложно что-либо найти. Пока что мы обустроили мою комнату и его спальню, а в гостиной, кладовой и кухне у нас царил бардак. Папа был слишком занят рабочими вопросами в полиции, чтобы расфасовать этот картонный бум, а я не могла сортировать вещи без его участия. Так мы жили уже несколько лет с момента переезда в другой дом...
Я вручила Габриелю полотенце и пригласила в кухню. За горой коробок я нашла чайник и кружки, которыми мы с отцом пока что не пользовались, потому что ели в кафе. Эйнсфорд с интересом наблюдал за каждым моим действие, вместе с тем вытирая лицо.
— У вас довольно мило.
— Будет, когда разберем все вещи, — поправила я, стряхивая пыль со дна кружек. Как все запущено. — Как заботливая хозяйка, могу предложить кофе или чай.
— А чего-то покрепче можно?
— Еще могу предложить коктейль из чая и кофе. — Я осмотрела шкафчики, но не нашла ничего, что можно было бы заварить. Тогда я открыла холодильник и обнаружила несчастный галлон молока, которым папа заливал шоколадные хлопья. — Хм... у нас есть только молоко. Будешь?
— Мне мяукнуть?
— Ладно. — Я захлопнула дверцу холодильника. — Обойдешься дождевой водой.
— Ты всегда такая жестокая? — ухмыльнулся Габриель.
— Только с умниками вроде тебя. Не думай, что если переступил порог моего дома, то мы можем считаться друзьями.
Эйнсфорд замер у кухонного островка, заваленного стопками новой посуды.
— Я бы не хотел дружить с тобой.
— Рада, что ты хотя бы честен.
— Я бы хотел чего-то больше.
Я тихо фыркнула, поймав издевательский взгляд Габриеля.
— Итак, ты хотел немного согреться, прежде чем свалить отсюда, — напомнила я. — У тебя полчаса. Время пошло.
— Где я могу высушить вещи? Трусы прилипают к заднице.
Я ухмыльнулась и указала на прачечную.
— Сушилка там. Разберешься?
Эйнсфорд окатил меня заинтересованным взглядом.
— Можешь пойти со мной.
— Мне это не нужно.
— Под тобой лужа.
Кажется, это прозвучало с ноткой сексуального подтекста, потому что Габриель облизнул губу. Я рвано выдохнула и сложила руки на груди, откуда просвечивался розовый лифчик.
— Мне нравится быть мокрой. Пожалуй, я останусь в этой одежде.
Забвенец терпел неудачные попытки соблазнить меня, и это оказалась очередная из них. Он развернулся на пятках и удалился в прачечную, нарочито виляя бедрами.
— Позер, — кинула я вслед.
Услышав это, Габриель тихо засмеялся и прокричал:
— Знаешь, я все же не откажусь от молока. Только не наливай в миску!
— Не обещаю.
Габриель отсутствовал минут пятнадцать. Его молоко уже нагрелось, а конденсат растекся по столику. Надеясь, что он поскользнулся на лестнице и умер, я направилась на разведку, не забывая заглядывать в каждый угол. Дом все еще казался небезопасным, и это пугало. Я не могла быть уверена, что ночью к нам с папой никто не явится. Если тем людям нужны были мы — они вернутся.
Потирая виски, я вошла в прачечную и окаменела. На стиральной машинке восседал Габриель. Все его вещи крутились в барабане, кроме нижнего белья. К счастью, этот сердцеед не был безбашенным и предпочел остаться в черных трусах, которые активно демонстрировал, раздвинув ноги.
— Я решил не сражать тебя своей сексуальностью, — проворковал он и откинулся на стену, к которой прилегала машинка.
Мой цепкий взгляд снова опустился на его рельефное тело. Без футболки Габриель походил на взрослого мужчину, который не чает жизни без спортзала. Каждый кубик на его торсе выпирал и блестел то ли от пота, то ли от воды.
Поймав мой взор, Габриель ухмыльнулся.
— Можешь потрогать. Я не кусаюсь.
Отворачиваться было слишком поздно: меня уже поймали с поличным. Дабы отвлечься, я решила еще раз проверить гостиную, направившись к лестнице. Эйнсфорд тут же зашевелился и не оставил мои действия без комментариев.
— Даже ничего не скажешь?
— А что ты хочешь услышать? — Я остановилась и обернулась на него.
— Просто хочу поболтать.
— Полуголые люди меня отвлекают.
— Вот как. А голые?
— Кто-нибудь говорил, что молчание украшает тебя?
— Ты — первая.
— Так вот, будет гораздо лучше, если ты заткнешься.
Он засмеялся, с любопытством рассматривая меня. В корзине с чистым бельем я нашла серые штаны отца, затем бросила их Габриелю, отворачиваясь к выходу.
— А еще поторопись, если не хочешь, чтобы твое молоко вскипятилось от жары: в доме не работает кондиционер.
— Могу починить.
— Лучше почини Линкольн.
Забвенец ухмыльнулся.
— Остроумно.
Я неловко огляделась и повисла на ступеньках.
— Если отец вернется раньше — не выходи отсюда полуголым. Тебе ясно?
— Да, мисс.
Поднявшись на первый этаж, первым делом я осмотрела гостиную. Все лежало на своих местах, и следов очередного взлома не было. Больше всего я боялась, что это может повториться так же неожиданно, как ночью. Неприятели могут снова навестить меня, когда отец будет на дежурстве. Перебрав в голове все возможные варианты, я до сих пор не понимала, зачем приходили те двое, и почему они устроили драку. Самое страшное, что один из «гостей» не был даже человеком...
В полном забвении я зашла в кухню и осушила несколько стаканов воды перед тем, как услышала копошение. Повернулась на шум, я увидела Габриеля, прислонившегося к островку. Он пробежался рукой по влажным волосам и вытер лоб полотенцем, лежавшем на плече. Штаны моего отца слегка свисали с его бедер, оголяя полоску трусов. Это могло бы выглядеть сексуально, если бы он стоял в своей одежде.
— Почему ты все еще мокрая? — Габриель не унимался. Его голос, низкий и томный, окутывал меня. Наверняка за ним бегали толпы девчонок и предлагали встречаться. Тем более, он был местной рок-звездой...
— Не переживай, я высохну быстрее тебя.
— По-моему, это не случится, пока я здесь. — Голубые глаза опустились на мои ноги, исследуя их, и я могла поклясться, что везде, где задерживался его взгляд, ощущалось легкое прикосновение.
— Если ты думаешь, что горяч, у меня плохие новости, — издевалась я, смакуя каждое слово.
— Мне напомнить, как ты смотрела на меня? — начал Эйнсфорд. Он подхватил стакан молока и окунул губы, пронзительно смотря в мои глаза. Сделав пару жадных глотков, Габриель медленно облизнул белую полоску над верхней губой, отчего я едва ли не поперхнулась. — По-моему, я горячее тостера.
— Совсем чуть-чуть.
Габриель моргнул и задумался, кажется, на целую вечность. Тогда дьявольская улыбка расплылась на его лице.
— Теперь ты говоришь мне комплименты?
— Лишь для того, чтобы ты отстал.
На самом деле, я считала Габриеля горячее вулкана, но предпочла отмалчиваться, чтобы не тешить его эго. Он и правда выглядел сногсшибательно, и был бы неплохим парнем, если бы не этот скверный характер.
Забвенец убрал руки со столешницы и позволил им упасть по бокам. Его улыбка задержалась на мгновение, а потом он попятился.
— Я хочу тебя... — Габриель сделал многозначительную паузу, вводя меня в океан смущения, — пригласить куда-нибудь.
Я вздохнула, словно с моих плеч упало несколько булыжников.
— По-моему, ты нарушаешь свое обещание. И я уже говорила, что мы не будем друзьями из-за жеста доброй воли.
— А я вроде бы говорил, что не хочу с тобой дружить. Два-один в твою пользу. Кто дальше?
— Я вообще бы не хотела иметь с тобой ничего общего, — произнесла я, с трудом веря в свои слова.
Габриель улыбнулся.
— Кажется, в таких случаях не зовут в гости и не раздевают до трусов...
— Ты разделся сам!
— С твоей инициативы. — Его брови блаженно выгнулись. — Второе очко в мое пользу. Счет сровнялся.
Эйнсфорд либо пытался понравиться и завоевать мое сердце, либо — просто переспать. Если он поступал так со всеми девчонками, у него было слишком большое самомнение.
— Чего ты добиваешься ? — не выдержала я.
Парень передернул плечами.
— Хочу узнать тебя лучше.
— Да ну? Ни с того, ни с сего?
— И такое бывает. Чему ты удивляешься, злючка?
— Тому, что ты ухлёстываешь за мной. Я вроде бы не давала зеленый свет.
— Это можно исправить.
— Знаешь, — вздохнула я и потерла переносицу, — это выглядит отчаянным способом втереться мне в доверие. Пожалуй, я попрошу тебя уйти и твердо обозначу: ты мне не нравишься и никогда не будешь нравиться, понятно? Уходи и больше не появляйся.
Габриель не выглядел потрясенным. Я могла бы предположить, что его выгоняли ежедневно, потому что на лице висело ледяное спокойствие.
— Ты начнешь скучать уже сегодня, — пропел он, направившись за своими вещами.
Я благоговейно улыбнулась тому, что не придется выпроваживать его пинками. Эйнсфорд быстро переоделся и выплыл из прачечной, долговязо перебирая ногами. Пока он следовал до парадной двери, лазурные глаза ни на секунду не отпускали меня, словно желали заглянуть в самую душу.
***
Ровно в семь вечера обновленный Линкольн стоял на подъездной дороге. К счастью, отец давно отдыхал в своей комнате и не видел, как из его драгоценной машины выходит некий Габриель Эйнсфорд. Поправляя кожанку, он демонстративно вручил мне ключи и, не проронив ни слова, направился прочь.
Оставшись в одиночестве, я тщательно осмотрела Линкольн и с ужасом поняла, что Габриель заменил не только лобовое стекло. Некогда пыльный и старый салон переоборудовали в светлый, установив удобные сидения, а протертые диски с облупившейся краской заменили на новые. В полном непонимании я выбежала на дорогу, пытаясь отыскать Габриеля, но его нигде не было. Минуту назад он шел по тротуару и не мог исчезнуть на ровном месте. Я еще раз огляделась и удостоверилась, что Эйнсфорд все-таки пропал. Возможно, он срезал путь, но пока что мне мало представлялось, как можно сократить дорогу, разве что через чужие участки.
Потерев виски, я сунула ключи в карман джинсов и направилась к дому, теряясь в раздумьях. Как только я оказалась у порога, неприятная дрожь атаковала тело. Всем нутром я ощутила чей-то тяжелый взгляд на своей спине и тотчас обернулась.
Конечно же, сзади никого не оказалось. Улица пустовала, а сумерки медленно сгущались, опуская на дорогу чудаковатые тени, похожие на копыта и обезображенные морды. Резко отвернувшись, я забежала внутрь и плотно закрыла дверь, успокаивая дыхание. Теплый свет от торшера окутывал гостиную и едва касался моих ног, принося некое умиротворение.
«Монстры» не проберутся в дом, пока здесь светло.