Считай тела, как овец

  
Гарри на автомате вышел из машины, его глаза остекленели, как будто он был сомнамбулой. Она сразу же увидела его и захромала вперед, когда он протянул к ней руки. Слезы Гарри жгли его щеки.
Это была она. Это на самом деле была она.
— Мама, — снова сказал Гарри, как будто это слово должно было вернуть осознанность в ее глаза. Вернуть озорный блеск, который бывал во взгляде, когда она подшучивала над папой. Однажды она кинула пирог Джеймсу в лицо — Гарри вспомнил тот день. Вспомнил улыбку на своем лице, и боль в животе от громкого смеха.

Его родители были так прекрасны вместе.

Вроде как сейчас Том и Гарри.

Его мать выглядела явно больной, изодранной, мертвой, но в то же время такой болезненно живой, и по-прежнему такой красивой, в каком бы состоянии ни находилось ее лицо. Один из ее добрых глаз, которые выглядели сейчас устрашающе, в здоровом состоянии совсем такие же как у Гарри, сгнил в глазнице. Ее ресницы были слипшимися от темного гноя и липкой крови, в то время как волосы спутаны в отвратительном беспорядке.
Но это все еще была его мама. Его мама, которая сейчас так близко подходила к нему. Ее руки протянулись, и Гарри понял, что у неё на руке все ещё осталось обручальное кольцо. Оно мерцало в лунном свете, точно так же, как ее здоровый глаз, как будто подчеркивая те немногие детали, которые все еще остались от прежней Лили.
Гарри подавился воздухом. Он стоял там, в совершенном ступоре.
Как долго она бродила по этой земле голодная, обиженная, холодная, одинокая? Где был папа? Был ли он где-то поблизости или его уже кто-то убил?

Его мама подошла достаточно близко, чтобы коснуться его, и Гарри тоже протянул руку.
Неважно, вонзится ли она своими зубами в кожу Гарри или вырвет из него кусок плоти. Ему нечего было терять.
Гарри скорее предпочел бы вписаться в их ряды, потерять все, что делало его Гарри, чем снова пережить потерю кого-то. Кончики их пальцев соприкоснулись, и как только его мама протянула руку, чтобы укусить его, руки Тома обвились вокруг его груди и оторвали от нее.

— Нет! — кричал Гарри, борясь и пинаясь. Его мама тоже закричала и побежала к Гарри, как будто хотела вырвать его из рук, которые несли его обратно к машине.
— Нет — отпусти, я… МАМА!
— Не заставляй меня это делать, Гарри, — прошипел Том ему на ухо. Но подросток вообще не слушал, и когда он ударил мужчину локтем в живот, Том просто потерял контроль. Он оттолкнул Гарри себе за спину, и тот споткнулся о его ноги, в ярости, когда Том направил на нее свой пистолет, его локти болезненно ударились о грунтовую дорогу. Гарри вскочил, но было уже слишком поздно — к тому времени, как Гарри потянул руку Тома вниз, выстрел уже был произведен.

Его мама упала на землю.

Мертвая.

Том только что использовал одну из немногих оставшихся пуль, чтобы убить мать Гарри.

Чтобы спасти Гарри, как он всегда это делал.

Гарри упал на колени рядом с ней, все его тело дрожало, его разум был в состоянии полного шока. Он хотел заговорить, но не мог произнести ни слов. Ничто не могло объяснить, что сейчас происходит в его голове.

Все эти годы Гарри не хотел ничего, кроме любви. Подросток научился ценить то, что не ценил в прошлой жизни Он добровольно отдавал все, что мог — свою помощь, свою любовь. Свою страсть. Но оказалось, это не поможет удержать все.

Все и все в конце концов умрут.

Исчезнут навсегда.

Гарри протянул руку и коснулся ее руки.
В последний раз, когда он видел ее, она была такой красивой и осталась такой же, но… его рука протянулась и кончики пальцев коснулись кольца на ее безымянном пальце, зная, что имя его отца будет выгравировано на нем. Горячие слезы на вернулись на глаза.
Кто знал, сколько людей она уже убила, съела?

Он стянул кольцо с ее пальца и крепко сжал его, рыдание вырвалось из его горла. Кольцо было холодным, а не теплым из-за тепла ее тела, как это было много лет назад, когда она держала Гарри за руку.

Когда Том поднял его на ноги, Гарри закричал на него и начал бить его кулаками в грудь, отталкивая… Все, что он мог сделать, чтобы навредить Тому. Мужчина не боролся с ним, и в конце концов Гарри просто рухнул на него, сжимая рубашку и беспомощно закусывая нижнюю губу, чтобы удержаться от слов, которые он давно собирался высказать.
Было бы неправильно вести себя как маленький мальчик прямо сейчас. Он знал это, он знал, что он не должен плакать, что это бесполезно.
Но опять же, он не видел ничего полезного и в смерти своих близких. И Это не мешало им умирать.

— Всё хорошо, — пробормотал Том, раскачивая его из стороны в сторону. Гарри знал, что Том сделал это, чтобы защитить их обоих, но не мог избавиться от охватившего его негодования.

Его сердце болело, и он задыхался.
Том тоже уйдет от него. Однажды Том станет таким же. И скоро Гарри придется поступить с ним так же.

Рука Тома нашла кулак Гарри и осторожно разжала пальцы там, где они зажали кольцо, поцеловав его в лоб. Гарри смотрел, как Том взял кольцо и надел на его безымянный палец. Оно село идеально.
— Не запоминай ее такой, — пробормотал Том, — помни ее по тому, что она тебе дала, а не по тому, что только что пыталась отнять. — Его пальцы запутались в волосах Гарри, и он задумался, попросит ли Том сделать то же самое для него.
Гарри просто сломался. Он не мог этого вынести.
Каждый день они сталкивались с тем, насколько хрупким были их жизни, но им всегда удавалось уйти, прежде чем все становилось совсем плохо. Конечно, они немало пострадали — у них было куча переломов, порезов, синяков и прочего. Но это? Это не должно просто так закончиться. Они должны были состариться друг с другом. Это единственное, чего хотел Гарри.
Все еще хотел.
— Я хочу домой, — рыдал Гарри, — я хочу домой, я хочу маму и папу, и я просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке.

Его не волновало, что теперь он должен был стать взрослым, и что плакать по маме и папе в этом возрасте было просто неприемлемо. Но он не способен был чувствовать стыд.
Том долго молчал, пока наконец не отстранился с усталым вздохом.
— Давай похороним ее и поговорим.

Они забрали ее тело с собой, отъехав на пару миль, чтобы убедиться, что на них не нападут другие зомби, которых наверняка привлекли к месту, где они оставили Гриндевальда, крики и запах крови, а затем похоронили ее под дубом. Рука Тома обнимала Гарри за плечи, его руки утешали его, теплые, большие и надежные. Безопасные.

После этого они снова поехали, и Том припарковал машину где-то на поляне. Гарри расставил ловушки, потому что знал, что Том забудет, куда их поставил, и потому что Гарри просто нужно было что-то делать. Сидеть и ничего не делать убивало его. Он не мог остановить нарастающую жгучую боль в груди, даже если бы захотел.

Рядом с Томом она только усиливалась.

Он вернулся, они обменялись парой слов. Гарри снова ушел и убил кролика и принес им ягоды на десерт. Он подумал, что это была приличная еда. Забота о собственном теле казалась такой незначительной, когда его возлюбленный умирал прямо рядом с ним.
Они вообще мало разговаривали. В воздухе витало странное напряжение — оно отличалось от того, когда они были в ссоре. Обычно это Том был задумчивым и молчаливым, но не в этот раз.
На этот раз это был Гарри, кто держал все в себе, пока не взорвётся.
Возможно, подумал про себя Гарри, это было бы не так сложно, если бы не тянулось так долго. Может быть, было бы легче принять это, если бы это уже произошло, если бы этот момент уже наступил. Если бы Гарри не испытывал этого мучительного чувства надежды где-то внутри себя, было бы это не так больно?

Он не знал. Но даже если бы знал, это все равно ничего не изменит.
Они снова сели в машину и опустили сиденья. Стандартная процедура, позволяющая им лечь рядом. Они смотрели друг на друга, соприкасались только руками, в воздухе царила тишина.

Гарри подумал, каково это — чувствовать, как твое тело меняется и умирает. Он задавался вопросом, привыкал ли Том постепенно к боли, скрывал ли он ее или просто больше не чувствовал. Трудно сказать.
— Я умру, — наконец сказал Том мягким голосом. Как будто он только что договорился с самим собой.
Гарри ничего не ответил. Он не знал, что Том думает о смерти. Боялся ли мужчина ее, или приветствовал, как избавление от столь долгой боли. Может быть, и то и другое. Он задавался вопросом, что Том думает о загробной жизни.
— Я умру, а затем вернусь чем то абсолютно другим, отличающимся от того, кем я являюсь сейчас.
Том всегда был таким поэтичным. Он сказал, что он превращается в зомби в почти приятной манере. Как будто ему просто сделают новую стрижку или что-то в этом роде.
Гарри вспомнил, как Том впервые занялся с ним любовью, и вспомнил, как задавался вопросом, зачем люди вообще ссорятся, если вместо этого они могут заставить друг друга чувствовать себя такими любимыми, такими желанными. Чего хотел добиться отец Тома, создав такой ужасный вирус? Разве он не мог предсказать, что это погубит человечество?
Гарри повернул голову, чтобы посмотреть на Тома, только чтобы заметить, что мужчина смотрел на него все это время.
Ему не хватало слов. Гарри был поражен взглядом его глаз — таким понимающим, таким умным. На мгновение Том снова стал самим собой. Как будто он сейчас был в полном здравии.
— Ты красивый, — прошептал Гарри, задаваясь вопросом, говорил ли он об этом Тому раньше. Он не мог припомнить, чтобы говорил это раньше, но это не делало его слова менее правдивыми.
Тома это слегка позабавило, и он улыбнулся, лишь на мгновение приподняв уголки рта. Его глаза блестели, и Гарри подумал, что хотел бы остаться в этом моменте навечно.
Большой палец Тома коснулся тыльной стороны ладони Гарри, и он взглянул на их сплетенные руки. Обручальное кольцо его матери мерцало на свету, и, даже не раздумывая, Гарри снял его и надел на мизинец Тома — единственный палец, на который оно подходило.
— Папа надел его на палец моей мамы, чтобы показать ей, что любит ее, — прошептал Гарри, чувствуя себя пугающе спокойным. — Я… пожалуйста, оставь его себе? Что бы…
— Да, — немедленно сказал Том, — да, конечно. Иди сюда.
Гарри перекатился на бок, и Том протянул руку, прижал его к себе и поцеловал его покрытый шрамами лоб. Он закрыл глаза, когда пальцы мужчины коснулись его лица, прикосновение было мимолетным и нежным, почти невесомым, но таким обнадеживающим.
— Поговори со мной? — попросил Гарри. Том остановился и посмотрел, прежде чем продолжить движение пальцами.
— О чем? — спросил Том в ответ. Гарри пожал плечами. Ему нравился слушать голос Тома; может быть, он сумеет его убаюкать. В последнее время Гарри не мог нормально спать, и, возможно, ему просто нужно отдохнуть несколько часов, и он почувствует себя лучше. Сильнее.

Может, когда бы он снова проснулся, все это оказалось бы дурным, ужасным сном.

— Какой была бы жизнь, если бы все было хорошо? Если бы мы… были вместе в нормальном мире?
Том усмехнулся, и Гарри почувствовал тепло его выдохов на своём лице. Подросток сильнее прижался к нему, ему нравилось, что Том вел себя как прежде. Его тело было сильным и надежным, и так красиво обвивалось вокруг его. Почти как одеяло.

— У нас был бы полный бардак, — заявил Том. — И несомненно, мы бы все время ссорились из-за глупостей.

Гарри замер.

До того, как все это произошло, прежде чем они решили остепениться, они неплохо работали вместе, но всякий раз, когда Том начинал раздражаться, Гарри старался избегать его настолько, насколько это было возможно, не желая иметь дело с плохим настроением Тома и его характером. Гарри предположил, что, если бы он втайне не боялся что Том его бросит, он бы чаще рявкал на него.

В каком-то смысле имело место думать, что если бы они были вместе в обычной жизни, из них получилась бы ужасная пара. Ужасная, чудесная пара.

— Каких например? — мягко спросил Гарри. Том фыркнул. Его пальцы начали рисовать случайные узоры на его коже, заставляя ее покрываться мурашками. Гарри должен бы чувствовать усталость после всего, что они сделали. Они только что свергнули лидера Братства и, несомненно, изменили жизни сотен людей, возможно, к лучшему.
Но Гарри вообще не чувствовал вкус победы. Он просто чувствовал себя проснувшимся и полностью осознавал, что Том рядом.

— Я бы злился на тебя за то, что ты устроил беспорядок в квартире, в которой мы бы жили, а ты, вероятно, злился бы на меня за то, что я всегда приношу работу домой. Мы были бы одной из тех пар, у которых все сложно, но это нормально. Мы были бы так увлечены друг другом, что нам было бы все равно.
Гарри мягко улыбнулся этой мысли, провел пальцами по пальцам Тома, безмолвно побуждая его продолжить. Он закрыл глаза и попытался вообразить это. Он попытался представить себе мир, в котором такие вещи, как Гарри, наводящий беспорядок в своей квартире, действительно имели бы значение; мир, где они не подверглись бы постоянной опасности, и мир, где они бы просто засыпали, не ожидая нападения. Гарри попытался представить, как выглядела бы их квартира, но если честно, одно то, что она была бы ИХ, уже звучало потрясающе.

Он так давно не останавливался на одном месте. Карта показывала, что они все ближе и ближе подбирались к заброшенной ферме, в которой собирались скрываться до конца зимы — до неё осталось всего пару дней пути.

Их собственное жилище — звучало совершенно потрясающе и это все, о чем Гарри мог бы мечтать.

— У нас была бы хорошая квартира где-нибудь в городе на верхнем этаже высокого дома, чтобы мы могли смотреть на людей сверху вниз. Я знаю, как тебе нравится смотреть на людей так.
Гарри действительно нравилось смотреть на людей издалека, просто изучать их, пытаясь понять, что ими движет. Он часто пытался разгадать их прошлое, просто глядя на них. Он так и не добился особого успеха, но, тем не менее, это была забавная игра. Это занимало его, когда ему было скучно, и в прошлом Том присоединялся к нему.
Гарри вспомнил истории, которые они иногда придумывали (Гарри было всего 13 лет, когда они начали это делать), с улыбкой на лице. Клички, которые они начали давать зомби, в значительной степени пошли от этого.

— У нас будут домашние животные? — мягко спросил Гарри, позволяя себе фантазировать. Прошло так много времени с тех пор, как он позволял себе это, позволял себе быть просто ребенком. Это было странно, вроде как примерять костюм не его размера, но близкий к тому.
— Я не знаю, ты хочешь? Знаешь, это и твоя жизнь тоже, — сказал Том, подталкивая Гарри в бок. Тот тихо рассмеялся.
Он не мог вспомнить, когда делал это в последний раз.

— Может, сова? — спросил Гарри. Ему всегда нравились совы — их тихое улюлюканье всегда успокаивало Гарри по ночам, и он часто завидовал их способности просто расправить крылья и улететь от всего. В детстве он все время их рисовал. Они всегда были его любимыми животными. Они были такими загадочными и красивыми, а их глаза всегда сияли в темноте.

Том усмехнулся.
— Сова? Но я не верю, что из них получатся хорошие домашние животные, — сказал он, его пальцы снова начали скользить по коже Гарри. Он чувствовал, как губы Тома все еще ухмыляются в его покрытый шрамами лоб.
Гарри пожал плечами, не особо заботясь. Он бы не стал держать ее в клетке — такое животное должно быть на свободе. Он позволял бы ей летать, когда захочется.

— Большая, белая. Она могла доставлять письма…
Том рассмеялся, и Гарри на мгновение открыл глаза, чтобы посмотреть на него, чувствуя, как сам улыбается. — Ты смеешься надо мной?
— Извини. Ты можешь заводить столько сов, сколько захочешь, пока убираешь за ними бардак.
Гарри сморщил нос и снова прижался лицом к груди Тома, находя утешение в биении его сердца.

Было так хорошо. Прошло так много времени с тех пор, как они на самом деле просто разговаривали, что Гарри не мог вспомнить, когда в последний раз у них был такой разговор, если он вообще был.

— Разве мы не можем нанять для этого кого-нибудь?
Том снова засмеялся. Гарри слышал, как звук пузырится в его теле, вибрирует в его горле. Ему нравилось это звучание.
— Можем, если этот кто-то вообще согласится убирать за тобой. Мне уже жаль этого человека.
Том отклонился в сторону, когда Гарри ткнул его в ребра, с улыбкой на лице. Гарри тоже продолжал улыбаться. Впервые за много дней ему стало тепло. Забавно, что Том всегда влиял на него так.

Волна нежности захлестнула его, и он повернулся, глядя на Тома. Его пальцы протянулись и провели по прямой переносице его носа. Ему нравилось, насколько нежной и гладкой была кожа там.
— Можно нам большую кровать? — шепотом спросил Гарри, словно слишком громкий разговор испортил бы этот редкий момент счастья. Он перекатился на Тома, его подбородок уперся в грудь мужчины. Он пытался не обращать внимания на то, насколько холодным было тело Тома, и старался согреть его своим собственным теплом.

— Самую большую кровать, которую только можно купить за деньги, — подтвердил Том, проводя рукой по волосам Гарри. — С большим количеством подушек и мягких простыней.

Гарри даже мог это представить. Большие окна, белые шторы. Кровать размера «king-size», может быть, с черными или белыми простынями, и гора подушек сверху. В последний раз, когда он спал в постели, она была твердой, пыльной и не очень удобной, но их кровать была бы другой. У них была бы такая кровать, в которую они просто погрузятся, такая кровать, которую они просто не смогут покинуть, потому что она будет чертовски удобной. Кровать, где они могли бы просто закрыть глаза и заснуть, и проснуться без боли в конечностях.
Это была бы кровать, куда Гарри, может быть, иногда приносил бы Тому завтрак, если бы научился вкусно готовить. Кровать, где они будут заниматься любовью, кровать, где они могли бы валяться в дождливый день, и им не надо было бы никуда идти. Кровать, на которой они могли бы лечь, обнявшись, и просто спать.
Гарри любил спать с Томом. Просто спать — ничего особенного. Ощущать как он дышит и иногда ворочается во сне, их тела прижимаются друг к другу. Том обнимает его.

Это было похоже на дом и безопасность.

— Думаю, это будет моя любимая комната в нашей квартире, — честно признался Гарри, проводя пальцами по лицу Тома.
— Ты подросток, у которого вовсю играют гормоны, — заметил Том, угол его рта снова приподнялся, на этот раз с дерзкой ухмылкой. — Или это я просто настолько неотразим?

Гарри открыл и закрыл рот, чувствуя себя странно взволнованным. Не то чтобы он все еще легко расстраивался или смущался из-за Тома — ему нравилось заниматься сексом с ним, и он не стеснялся своего тела, и ему нравилось разговаривать об этом. Он просто предположил, что чувства… Гарри все еще трудно было понять эти чувства.
— Дело не только в сексе — это… просто быть рядом с тобой, — медленно начал Гарри, немного хмурясь про себя. — Ты всегда заставляешь меня чувствовать себя таким любимым и нужным, а у меня этого не было уже много лет.

Гарри почувствовал, как его щеки загорелись, и почувствовал себя так нелепо, сказав эти вещи вслух.

— Когда я так с тобой, мне кажется, что все становится на свои места. Как будто мое тело было создано, чтобы быть твоим, чтобы ты был внутри него. Это глупо.
Том долго смотрел на него, его глаза были почти ищущими, требовательными. Гарри изо всех сил старался не отвести взгляд.
— Я не думаю, что это глупо, — наконец сказал Том, и Гарри облизнул губы. — Я чувствую тоже самое.

Спустя два дня здоровье Тома резко ухудшилось.
Это произошло так быстро и так внезапно, что Гарри не смог полностью понять, что происходит, не говоря уже о том, чтобы принять это.

Они только что помыли посуду у небольшого ручья, когда Том внезапно упал на колени, схватившись за грудь. Он настаивал на том, что с ним все в порядке, но он больше не мог идти прямо. Судя по звуку, Тому даже было трудно дышать.
Гарри поддерживал Тома, чувствуя онемение, его сердце застыло в грудной клетке, как кусок свинца.
Им приходилось двигаться дальше — с каждым днем становилось все прохладнее и прохладнее, зомби все чаще выходили на открытое пространство, когда палящее солнце становилось слабее. Гарри мог убить достаточно зомби, прежде чем они его одолеют. У него оставалось всего три стрелы, и он обычно был хорош в рукопашном бою, но Гарри не мог драться и следить за Томом одновременно.
Том что-то прохрипел Гарри в ухо, и он остановился, обнимая мужчину за шею и крепче сжимая его талию. Том был больше него, и, хотя он и пытался идти, он сильно опирался на Гарри, а Риддл весил больше, чем подросток. Было трудно двигаться дальше, и мышцы Гарри дрожали от усилия, но он сказал себе, что может это сделать. Он смог бы доставить Тома в безопасное место, даже если бы в их машине закончился бензин. Он найдет им безопасное место для сна. Тому просто нужно было немного отдохнуть.

Он будет в порядке.

— Что? — спросил Гарри. Его голос дрожал, как и его руки. Он чувствовал, что его сейчас стошнит.
— Я сказал, что тебе следует оставить меня, — ответил Том. Его голос был неуверенным — хриплым, быстрым, слабым.

Таким, каким Том никогда не был.

— Нет, — тут же ответил Гарри. Для него это не вариант, потому что, несмотря ни на что, он останется рядом. Он пообещал себе, что они останутся вместе до самого конца.

Но это был не конец. Гарри был в этом уверен. Том не умрет, потому что антивирус должен был замедлить процесс, и, черт возьми, сейчас этого не произойдет!
Из всего, что Том мог бы сделать, он начал смеяться. Смех был тихим и совсем не радостным — он был холодным, как будто все эмоции из него уже высосали. На лбу Тома выступил пот, его кожа была бледнее, чем обычно, и его глаза были налиты кровью, эти блестящие синие радужки стали фиолетовыми. Красный цвет медленно просачивался в его синие глаза, делая их темнее с каждой минутой.

— Сейчас не время доказывать свою точку зрения, — пробормотал Том. Его нижняя губа кровоточила от того, как сильно он ее прикусил — и все же он до сих пор не жаловался на боль.
— Заткнись ты, черт возьми, — потребовал Гарри, но это было слабо, как и его ноги. Ему хотелось плакать, но он не плакал, потому что Том был сильным, и потому что они собирались сделать это, черт возьми. Они должны были состариться вместе. Гарри отказывался переживать эту трагедию и отказался оставаться один — они справятся с этим вместе, Том перестанет быть таким чертовски упрямым и…
— Гарри.
Тот остановился и посмотрел на Тома, а мужчина посмотрел на него полуприкрытыми глазами. У него хватило наглости улыбнуться.

Гарри никогда раньше не видел его таким сдавшимся.

— Всё хорошо.
— Это не так! — рявкнул Гарри, и эти дурацкие слезы снова жгли его глаза, потому что он не хотел, чтобы Том стал одним из них, и он чувствовал себя таким беспомощным, и он собирался остаться один, и жить без Тома, это просто невозможно!
— Ну зачем ты так?!
— Не начинай ссору, не сейчас, — сказал Том. В его голосе не было ни требований, ни угроз, а почти мольба из-за собственной слабости. Том никогда раньше не избегал ссоры.
Гарри опустил Тома перед деревом, позволив ему прислониться к нему спиной. Он закрыл глаза и повернулся к мужчине спиной, обхватив себя руками. Его накрыло чувство пустоты, как будто все счастье внезапно исчезло, как будто Гарри больше никогда не будет счастлив.

Он сильно закусил губу.

Кого он вообще пытался обмануть? Это было оно. Это происходило прямо сейчас, и они оба это знали.

Том умирал. А после смерти он превратиться в то, что Том и Гарри годами пытались уничтожить навсегда.

— Иди сюда, Гарри?
Парень обернулся и упрямо потер глаза, стараясь не обращать внимания на слезы, текущие по щекам. Он сел на ноги Тома, глядя ему в глаза, как будто осмеливался сказать ему, что он не должен. Том просто улыбнулся ему и убрал волосы с глаз Гарри.

Его кожа была холодной, что было неприятно. Прямо как кожа мамы Гарри.
— Ты красивый, — сказал Том Гарри, даже если ему, казалось, было очень трудно держать глаза открытыми, и руки Гарри сжались в кулаки. Еще больше слез потекло по его щекам при воспоминании о том, когда Гарри сказал ему то же самое.
— Я люблю…
Дыхание Тома застряло у него в горле, и Гарри уставился на него, наблюдая, как тот изо всех сил пытается сформулировать слова, не из-за своих эмоций, а из-за того, что монстр внутри уже пытался лишить его интеллекта, — … люблю…- он замолчал, но Гарри все понял. Он наклонился вперед и прижался губами к виску Тома. Его слезы катились по лицу мужчины, и было похоже на то, что Том сам плакал.

— Может быть, антидот все еще работает, — предположил Том. Гарри застыл. — Может, я просто… вода — может, мне нужна вода.
Он обхватил лицо Тома руками. Тот посмотрел на него с легким намеком на улыбку. — Не мог бы ты принести мне воды?
Губы Гарри шевельнулись. Как он мог отказать умирающему любовнику в том, в чем он нуждался больше всего? Гарри закрыл глаза, пытаясь понять, сколько времени ему понадобится, чтобы пойти к ручью, набрать воды и вернуться.
Максимум 30 минут. Поскольку раньше он шёл, поддерживая Тома, он сильно замедлился, но один Гарри был намного быстрее. Вопрос был в том, будет ли Том в безопасности?
Изначально Гарри не хотел оставлять Тома одного. Он открыл было рот, чтобы сказать это, но Риддл слабо поднес палец к губам Гарри. Он мягко улыбнулся, уголки его рта дрожали от напряжения.
— Не перечь. Мне нужно… —
Том снова замолчал, его охватило странное разочарование. Это зрелище подействовало на сердце Гарри, потому что Том не должен был быть слабым — он должен был быть самым сильным из них, тем, на кого Гарри всегда равнялся. Гарри было физически больно видеть его таким.
-Я. да. Ладно. Да, я… я принесу тебе воды, хорошо? Я пойду прямо сейчас, я просто… — запнулся Гарри в спешке. Он потер щеки и принюхался, и Том слабо кивнул. Гарри тоже кивнул и поцеловал Тома в лоб, вытащил нож, привязанный к его ноге, и положил его ему на колени. Он сомневался, что Том сможет что-то сделать, чтобы защитить себя, если на него нападут, но, по крайней мере, теперь у него было оружие.
— Ты будешь в порядке? — спросил Гарри. Они еще не наткнулись на зомби, и хотя солнце светило ярко, Том все равно был в тени деревьев. Невозможно было предсказать, убьют ли его.
Но какой еще вариант был у Гарри? Они оставили свое имущество у ручья — Гарри не мог одновременно нести их рюкзаки и поддерживать Тома. Он не был достаточно сильным. Может, если он принесет Тому воды…
— Я люблю тебя, — пробормотал Том. Гарри кивнул и прижался лбом к Тому, пытаясь удержаться от объятий, потому что знал, что не захочет снова отпускать его. Он прижался дрожащими губами в мягком поцелуе, поцелуе, обещавшем, что он вернется как можно скорее, поцелуе, который сказал Тому, что Гарри тоже любит его, поцелую, который Гарри хотел бы, чтобы он продолжался. Но этого не произошло.

Ничего не могло длиться вечно. Гарри понял это на собственном горьком опыте.

Он повернулся и побежал, прежде чем смог передумать. Его бока скоро закололо, и он едва мог дышать, но он заставил свои ноги продолжать двигаться, двигаться все быстрее и быстрее, его руки дрожали от напряжения, когда он наконец достиг ручья и наполнил их бутылки водой так быстро как это только возможно. Гарри схватил их рюкзаки, радуясь, что никто их не трогал, включая животных (еноты были ужасны; они уничтожали все на своем пути), а затем поспешил обратно. Если бы у него были часы, он бы знал, что вернулся всего через 20 минут.

Но когда он пришел туда, Тома уже не было.

Он бросил их рюкзаки и стал звать Тома по имени, страх сжал его грудь. Брошенный нож лежал на земле рядом с деревом, на которое Том опирался.

Том наблюдал за Гарри из кустов, до которых смог доползти, и прижал руку ко рту, кашлянув. Его пальцы были покрыты скользкой темной кровью, когда он снова опустил ее, и его живот дрогнул от одного этого вида. Осталось недолго…
Он закрыл глаза и снова лег. Его дыхание выровнялось, становилось все медленнее и медленнее, в то время как его любовник отчаянно звал его по имени.

Смешной.

Он никогда не думал, что этот маленький засранец станет настолько небезразличным ему. Гарри всегда был таким удивительно доверчивым, так быстро учился, таким стремящимся доставить удовольствие… вспышка боли пронзила его грудь, и Том впился ногтями в собственную кожу, зажмурившись и пытаясь сконцентрироваться. Если он сейчас издаст шум, Гарри найдет его, а последнее, что Том хотел бы, — это чтобы его видели умирающим.

Том солгал, чтобы заставить Гарри уйти, потому что знал, что подросток никогда не сможет убить его, если тот обратится в его присутствии.

— Том, пожалуйста, где ты?!

Тон голоса Гарри задевал Тома, и он изо всех сил старался не отвечать, зная, что это к лучшему.
Черт, Гарри и так уже достаточно пережил. И действительно, во всем этом виноват сам Том. Его укусили, он потерял контроль. Он облажался и теперь расплачивается.

Гарри снова выкрикнул имя Тома, сухие листья хрустели у него под ногами, когда он сделал несколько шагов вперед, отчаянно пытаясь найти его.
Том думал, что не смог бы отпустить Гарри, если бы он был на его месте. Если бы Гарри умер.

Он знал, что Гарри оставил его ненадолго, потому что подросток был наивен и, несомненно, думал, что если он просто послушается Тома, все будет хорошо. Гарри всегда в значительной степени полагался на Тома, который вел его через все, потому что мужчина всегда был главным. Физически более сильным.
Смерть никогда не была для Тома чем-то реальным. Он знал, что он смертный, да, в конце концов, он был всего лишь человеком. Но он провел так много времени, избегая смерти, что забыл, что он не непобедим. Он все еще чувствовал себя усталым и голодным. Он не был богом — он был достаточно умен, чтобы предвидеть грядущую собственную смерть, но слишком высокомерен, чтобы признать, что это действительно его конец.

Потому что это был он. Том ясно понял, что действительно умрет, в тот момент, когда застрелил мать Гарри.

Однажды он будет похож на нее.

Тому хотелось бы, чтобы он тоже выстрелил себе в голову, ему было бы неприятно, если бы Гарри позволил ему укусить себя. Том эгоистично подумал, что для них это будет единственный способ навсегда остаться вместе в этом гнилом мире. Но был ли это мир, в котором стоит жить, подумал Том, если бы он все равно ничего не осознавал и не чувствовал?

Он всегда знал, что эти существа жили исключительно инстинктами. Не эмоциями. Том видел, что случилось с Волдемортом, как он сошел с ума и как он начал питаться, всегда такой голодный и неконтролируемый, и был убит, как бесполезное животное.

Том не хотел быть таким.

Гарри снова выкрикнул его имя, его голос был прерывистым, как будто ломался в период полового созревания.
Тому было интересно, на что будет похожа жизнь, когда все, о чем он будет думать, это как есть и трахаться. Какое-то время он так и жил с Гарри, и это был лучший период в его жизни. Не беспокоясь о завтрашнем дне, о том, что нужно платить по счетам, или радовать родителей. Только он и Гарри.

Еще одна вспышка боли пронзила его конечности, и Том закрыл глаза, на нижней губе был металлический привкус, как будто кто-то засунул ему в рот пригоршню монет.
Том не видел, чтобы его жизнь промелькнула у него перед глазами. Фактически, теперь он просто ощущал присутствие Гарри и веточки, впившиеся в обнажённые места на его коже. Его больше не нужно было спасать, и он смирился с этим.

Гарри выживет, ребенок чертовски упрям и это пойдет ему же на пользу, и Том тоже не умрет прямо сейчас. Он просто…
… Скатиться в вечное забвение. Он останется молодым, станет изодранным, его кожа износится, но на ней не появятся морщины. Пока кто-нибудь не решит пустить пулю ему в голову. И тогда все будет кончено.

Гарри…

— Том! — позвал снова Гарри. Его голос был полон эмоций, и Том прикусил язык, чтобы не отругать его. Разве он не знал как будет лучше? Разве Том не сказал Гарри, чтобы он никогда не звал его по имени, если тот не был действительно в беде, иначе это привлечет ненужное внимание?

Взгляд Тома был нечетким, и ему пришлось пару раз моргнуть, прежде чем черные точки, танцующие перед глазами, рассеялись. Том чувствовал, что его тело борется с этим — просто он знал, что битва уже проиграна.
Том всегда думал, что умрет от старости. Тот, кого укусили, был полным дураком, потому что этого же так легко избежать.

Иронично.

Том никогда раньше не чувствовал себя так сильно привязанным к кому-либо, кроме Гарри. Он даже своего младшего брата не любил так сильно — Том практически вырастил обоих мальчиков, и спас Гарри просто потому, что…

Почему? На самом деле Том не мог вспомнить большую часть этого события. Теперь, когда он задумался об этом, Том обнаружил, что имена ускользают из его головы. Его отец, как его там звали? Когда в последний раз Том искренне улыбался? Он не мог вспомнить.
Он внезапно почувствовал усталость, но силой держал глаза открытыми.
О да. Теперь он вспомнил. Он вовсе не был педофилом — Том за свою жизнь побывал в роли много кого, от убийцы до спасителя и любовника, но никогда не был педофилом. Он не чувствовал незаконного влечения к Гарри и ненавидел его в первые пару дней, когда они были вместе.
Тому просто нужно было что-то, чтобы привязаться к реальности. Что-нибудь, чтобы занять себя. Он не собирался спасать ребенка — Гарри пересек ему дорогу. Они нашли друг друга. Гарри нуждался в ком-то, спасающем его жизнь, а Том нуждался в ком-то, спасающем его разум, чтобы тот не оставил его полностью. Тому нужно было чем-то занять себя.
Том сказал себе, что избавится от Гарри, как только тот докажет свою бесполезность.

Но Гарри никогда этого не делал.

В каком-то смысле Гарри был Избранным для Тома…
Сколько раз были идеальные моменты, когда Том мог оставить Гарри умирать? Он не помнил. Был ли Том сам в опасности? Несомненно. Но он тоже не мог вспомнить тех времен. Его глаза закрылись, и ему потребовалось огромное усилие, чтобы открыть их снова.
Что было для Тома в Гарри? Может быть, в тот раз, когда… нет, погодите, он точно не знал. Наверное, в тот первый раз, когда он что-то сделал сам. В первый раз справился сам. Тот раз, когда Том не смог придумать что-то, чтобы спасти их из неприятной ситуации, и Гарри удивил его. Гарри было 15 лет, может быть, 16…?

Дыхание Тома было невероятно громким для его собственных ушей, но Гарри, похоже, не слышал его. Или, может быть, Гарри ушел? Может быть, Том не мог видеть и даже не пытался, чтобы не выдать, где он. Как сказал бы Гарри, это было бы действительно отстойно.
Том уже многого не помнил, и все, казалось, ускользало так быстро, что это было почти пугающе. Наверное, это бы обеспокоило Тома, если бы он не испытывал сейчас столько боли…

Было ли у него вообще второе имя? Была ли у Тома семья? Том должен был быть чем-то большим, чем Гарри. Гарри не определяет его, не определяет…
Кого? Кто же тогда тот, кого Гарри определяет, если все, что осталось от Тома, даже когда он очень старался, было его именем? Том в отчаянии зажмурился, и его охватила новая волна боли.
Что-то в его теле, казалось, напряглось, и он подумал о
страстныхночахгубахГарриегорукахоргазмахчувствепрыжкасозданияубийстепропитанииголодехолоднооченьоченьхолоднопочемутакхолодно,
пока что-то не сломалось. Его тело задрожало, и глаза закатились под веки. Он тяжело дышал, и голос Гарри был где-то вдалеке, но он больше не мог его слышать. Тьма, казалось, полностью завладела им, и боль была такой сильной, что Том даже не осознавал, кричал он или нет. Как будто все его тело было в огне, как будто его кости ломались на части, а затем снова склеивались, как будто его кожа расширялась и растягивалась слишком сильно.

А потом все закончилось.

Томас Марволо Риддл сделал последний вздох и его сердце перестало биться.

А час спустя его красные глаза снова открылись, и все, что он осознавал, был голод и мучительное чувство незавершенности.
---

После этого прошли дни.

Гарри оставался в безопасности своего укрытия, вернувшись на ферму, потому что тупо надеялся, что, возможно, однажды там появится Том. В первые несколько недель Гарри каждую минуту вскакивал в поисках Тома, но не находя его, опять становился отстраненным и холодным, и недели быстро превратились в месяцы. Может быть, даже сменялись времена года.

Трудно отслеживать время, когда все, что ты можешь чувствовать, это невыносимая боль.

Пошел дождь, а потом и снег. Гарри потерял счёт: какой был месяц, когда небо начало проясняться и снова начали расти цветы. Яблоки росли прямо возле дома, в котором он теперь жил, и хотя Гарри так долго ждал возможности поесть фрукты, теперь они казались просто безвкусными, ведь ему не с кем было ими поделиться.

Гарри никогда не оставался один в течение такого количества времени, и это было больше, чем он мог вынести. Гарри все еще ходил на охоту, убивая мелких животных, чтобы их съесть, он все еще заботился о себе. Просто казалось, что это было бесполезно.

Казалось, что его больше нет в живых.

Как будто осталась только половина его самого.

Прошедшие часы были наполнены страхом, тревогой и мысленными образами Тома, разрывающего людей голыми руками, образами Тома, настолько потерявшего разум, что его легко могли убить другие люди. Люди, похожие на того, кем был Том когда-то.

Гарри закрыл глаза и свернулся в клубок, простыни царапались, а матрас был твердым.
Были дни, когда Гарри злился на Тома. В первую очередь за то, что он заставил Гарри уйти, за то, что он оставил его одного в этом мире. Злился за то, что он заставил Гари полюбить его, и за то, что он вложил в его голову эти дурацкие образы, где они живут вместе в квартире.
Были ночи, когда Гарри ненавидел Тома за то, что он изменил его жизнь. За то, что однажды спас его. Часто Гарри жалел, что не умер до того, как у него появились эти чувства.

Все ночи были холодными и одинокими, и эта не будет ничем отличаться.

Гарри проснулся от запаха свежего мяса. Он знал, что это сон — должен был быть, его разум должно быть снова жестоко шутил над ним. В доме никого не было, и никто бы не смог пройти мимо всех ловушек Гарри незамеченным. Единственным человеком, который точно знал, как избежать ловушек и как их распознать, был Том, а он был мертв.

Том не мог знать, что Гарри здесь. И даже если бы знал, это не имело бы значения. Теперь он был бездумным зомби, а не любимым человеком Гарри.

Гарри часто мечтал обо всех возможностях — мечтал о том, как Том обнимает его, его губы соприкасаются с его собственными, как он входит внутрь Гарри. Этого никогда не происходило, и он всегда оставался пустым, больным, одиноким.

Тем не менее Гарри выбрался из постели, потому что от запаха у него в животе заурчало. Половицы заскрипели под его весом, и он вяло схватил нож и спустился вниз. Его движения были медленными и вялыми. Он не полностью проснулся, а может быть, он вообще не проснулся. Возможно, прямо сейчас Гарри ходит во сне.

Гарри не удивило, что Том стоял там, на кухне, с мясом на маленькой сковороде, которую Гарри использовал только вчера вечером. Том часто присутствовал в его снах, и это было так безжалостно. Как будто он требовал, чтобы Гарри не забывал его.
Гарри подошел к нему и автоматически обнял, потому что во сне это было нормально. Он не плакал, не улыбался, ничего не делал, кроме как вдохнул его запах. Он слишком устал, чтобы делать что-либо, кроме как чувствовать тело Тома напротив своего собственного прямо сейчас, и он не хотел прикладывать никаких усилий, чтобы почувствовать что либо еще. Позже он проснется в слезах, Гарри был в этом уверен, но сейчас он просто хотел чувствовать Тома.

В каком-то смысле он был благодарен, что его разум был способен создать такой реалистичный образ. Он не думал, что сможет забыть какие-либо мелкие детали, вроде маленького шрама на тыльной стороне руки Тома, который он получил, когда они перелезали через забор пару лет назад.

Том застыл, и всего через несколько секунд обнял Гарри в ответ. Он начал раскачивать его взад и вперед, когда Гарри начал трястись из-за того, насколько все это было несправедливо. Несправедливо, насколько реальным казался этот сон, и несправедливо, что Том вот так оставил его.

Гарри хотел бы ненавидеть его за это. Но это только доказывало, что он никогда не сможет.

— Не волнуйся, дорогой, я рядом, — тихо прошептал Том в его волосы. Гарри просто вцепился в него крепче и заставил себя поверить, что созданная им ложь может быть реальностью, потому что так ему было бы намного легче. Когда он отстранился, костяшки пальцев Тома коснулись его щеки. Он что-то пробормотал Гарри на ухо.

Тело Тома было холодным, как будто оно было сделано из мрамора.
Когда Гарри поднял взгляд, глаза Тома были не синими, а кожа не просто бледной.
Его глаза были темно-красного оттенка, а губы были окрашены в красный цвет от крови, которая стекала по подбородку, капая на лоб Гарри. Его кожа имела сероватый оттенок, как будто он очень давно не видел солнца.
Гарри посмотрел на кухонную стойку и увидел лежащее там изуродованное тело мертвой птицы, разорванное и пустое изнутри.
Губы Гарри шевелились, но он не мог этого понять, не мог придумать, что сказать. Его сны никогда не принимали такой оборот. Том из снов никогда никому ничего не делал, он просто должен был быть рядом с Гарри, заставляя того помнить его.

Но сейчас он чувствовал все таким реальным. И запах крови тоже.

Том просто поцеловал его, а Гарри ответил. У него был привкус крови.

Должно быть это просто кошмар, да?

— Возвращайся ко сну.