Считай тела, как овец

Оказалось, что целовать кого-то, когда ты не испытываешь при этом сильной боли, ну, очень круто.
Гарри остро чувствовал, как губы Тома давят на его собственные, как его тело вжимается в его, как пространство между пальцами Тома было как будто специально создано для его пальцев, что бы всегда держать его за руку. Прошедшие дни были наполнены бессмысленными поцелуями, годы сдерживаемого напряжения просто стерлись. Он был счастлив. Почти беззаботно счастлив. С ним не случалось такого уже очень давно.

Если верить словам Тома — только чистая удача помогла ему выжить, когда его оставили одного в лесу. Том добежал до реки и переплыл на другую сторону.
Зомби не умели плавать.
Он сориентировался по звездам и побежал обратно, а вода смыла запах его тела. Теплый летний воздух высушил его, и он часами пролежал в багажнике, ожидая, пока кто-нибудь вернется в машину… Гарри не особо прислушивался к его рассказу, потому что был слишком занят, разглядывая как двигаются его губы, когда он говорит, и пытаясь осознать ту мысль, что он больше не один, а Том теперь был его…
Том был его Томом. Во всяком случае, в большем смысле, чем раньше.

Сейчас Гарри сидел на капоте машины, его ноги свисали с края и он рассеянно покачивал ими взад и вперед — по-детски, но теперь ему было все равно, потому что Том ухмыльнулся и коснулся рукой его голых икр. На душе было так легко и хорошо, пока он зашивал дырку на рубашке Тома. Его нижняя губа была закушена, и он, честно говоря, пытался сосредоточиться, но не мог не чувствовать трепет, вспоминая как Том покусывал ее, и его язык сплетался с его собственным. Он почувствовал лёгкую боль на шее от того места, где Том всасывал его кожу и там осталось маленькое пятнышко. Время от времени озорной взгляд мужчины задерживался на его длинной бледной шее, как будто он знал секрет, известный ему одному.
В каком-то смысле Гарри даже и не хотел его знать. Он был слишком счастлив, что бы задумываться о каких-то скрытых тайнах.
Закончив, он аккуратно сложил рубашку, ткань была мягкой и изношенной. Он почувствовал, что улыбается, когда руки Тома обвились вокруг него, и подумал — неужели этот высокий красивый мужчина хотел его также сильно, и был ли сам Том так же счастлив, как и сам Гарри. Его поразило, как быстро все произошло — как они перешли от общих взглядов и прикосновений кончиками пальцев к явным ласкам, жарким поцелуям и покусыванию.
В любом случае Гарри не жаловался.

Том прикусил его ухо, и Гарри поежился, сильнее прижимаясь к его телу.
Гарри знал, что скоро им предстоит поговорить. Он не совсем понимал что за отношения между ними двумя, им так же нужно было обсудить Братство и то, как они собираются путешествовать теперь — они уже избегали основных дорог, но было ужасно трудно определить, находятся ли они на их территории или нет — и многое другое…

Но прямо сейчас… Том издал тихий стон, его руки протянулись, чтобы открыть машину, и Гарри без всяких жалоб сел в нее. Уголки его рта дернулись в понимающей улыбке. Прямо сейчас все казалось таким незначительным.

Все, кроме Тома.

Это было часом позже — может, больше, а может, меньше? Гарри понятия не имел — когда он вот так лежал на спине, проводя пальцами по губам с блаженной улыбкой на лице, чувствуя приятное тепло. Его волосы были взлохмачены, а шея явно пульсировала от полученного внимания. Он прижимался спиной к груди Тома, его локти лежали на его бедрах. Кожа его частично оголенных ног неприятно липла к кожаным сиденьям, но ему было все равно.

Все было хорошо. Идеально.

Солнце казалось зажгло на небе пожар, который сейчас постепенно затухал и становилось темно. Небо раскрасилось яркими цветами: всевозможными оттенками фиолетового, синего и розового, облака лениво плыли в только им известную даль. Это было похоже на просмотр фильма, и пальцы Тома, медленно поглаживающие его бока, заставляли его почти уснуть. Он убрал руку от своих губ и закусил нижнюю губу, все еще смутно пытаясь распробовать вкус Тома на ней.
— Готов принять вызов? — внезапно спросил Том, его голос нарушил сонливое состояние, в которое погружалось тело Гарри.
— Конечно, — пробормотал он, зевнув. Честно говоря, он был бы совершенно не против просто остаться здесь, на заднем сиденье машины и целоваться с Томом до конца своей жизни, а не вот это вот все. Том протянул руку, указывая куда-то, и Гарри, проследив взглядом за его пальцем, увидел одинокую фигуру вдалеке. Это был зомби, и он их еще не заметил. На нем была полицейская форма, он хромал и выглядел как новообращённый. Обычно они избегали драк (ну, Гарри по крайней мере), но когда он посмотрел на Тома, то увидел, что на его лице появилась хитрая улыбка.
Ох. Так он хотел поиграть?
— Тот, кто завладеет шляпой, выиграл, — сказал Том. Гарри моргнул.
— Выиграл что? — спросил он, чувствуя себя уже более бодрым. Его рука уже была на ноже, а Том ухмыльнулся — это все, что нужно было знать Гарри. Он вскочил и вышел из машины, мужчина последовал за ним. Они побежали к зомби, и тот поднял глаза. Гарри услышал, как Том смеется позади него, и заставил себя бежать быстрее. Он громко выругался, когда Том обогнал его. Риддл сбил зомби с ног и уперся ногой ему в грудь, а тот, издавая гортанные звуки, царапал его лодыжку.
В тот момент, когда Том наклонился, чтобы взять шляпу, Гарри скользнул по земле на коленях, схватил ее с того места, где она упала на землю, ухмыльнулся Тому и убежал. Он слышал, как Том кричал на него («Ах ты, маленький ублюдок!»), слышал, как гортанные звуки внезапно замолкли, и с улыбкой на лице спрятался за деревом. Он прижал руку ко рту, чтобы не засмеяться и не дышать громко, и услышал шаги Тома, приближающиеся к нему. Его руки прижали шляпу к груди.

— Гарри, маленький засранец, когда я найду тебя…! — Он внезапно замолчал, и Гарри моргнул, напрягая уши и прислушиваясь. Когда он ничего не услышал, он начал считать до десяти, и к тому времени, когда он досчитал до двадцати, никаких звуков не последовало.
— Том? — позвал он, отходя от дерева. Мужчину не было видно, и он тяжело сглотнул. Выругавшись, он пошел дальше, и вдруг услышал что-то в кустах. Его глаза расширились, и он потянулся за ножом. Кожа Гарри почти сияла в слабом свете заходящего солнца, а длинные тени танцевали на земле. Деревья внезапно перестали казаться идеальным укрытием, теперь, когда тишина звенела в его ушах — ветви деревьев были похожи на когти, тянущиеся, чтобы схватить Гарри и…
— Блять, — прошипел он. Шорох стал громче, и он оглянулся через плечо в поисках Тома, но его по-прежнему нигде не было видно — блять блять блять где он?  — и в тот момент, когда что-то вышло из кустов, Гарри развернулся и побежал изо всех сил. Том может быть в беде, ему нужно сначала найти его. Он удивленно вскрикнул, когда что-то коснулось его спины, и яростно сопротивлялся, когда это развернуло его к себе. Он чуть не ударил это ножом в грудь, прежде чем тот выбил нож из его рук и… гребанный же ублюдок.

— Ты, блять, — удар, — мудак — удар, — Том Риддл! — Тело мужчины сотрясалось от смеха, и Гарри снова слабо ударил его в грудь, фыркнув. Том наклонился и прижался лицом к груди Гарри.
— Ох, ты бы видел свое лицо! — сказал Том, держась за бока одной рукой. Гарри надеялся, что им было чертовски больно.
— Это не смешно! — возразил он, но не смог сдержать улыбку. Том фыркнул и снова засмеялся.
Гарри отметил, что никогда раньше не видел, чтобы Том так смеялся. Он обвил ногой его икры, чтобы тот споткнулся. Том перестал смеяться, когда упал на Гарри. Он наклонился и поцеловал его, и тот издал приглушенный звук в его губы, прежде чем обнять.

Как Гарри сказал раньше, целоваться с Томом было совершенно потрясающе.
У Гарри, конечно, не было опыта в поцелуях с кем-либо еще, но поцелуи Тома были голодными, требовательными, обнадеживающими и заставляли Гарри чувствовать себя желанным. Они уже целовались не так давно, но Гарри сомневался, что когда-нибудь насытится этим.
Он тихо застонал и выгнулся, и снова эта знакомая боль между ног, пульсирующая, будто умоляя о чем-то, чего Гарри не мог понять. Все, что он знал, это то, что с тех пор, как ему разрешили целовать Тома, это происходило все чаще и чаще. И им, вероятно, следует вернуться к машине, в конце концов, становилось все холоднее но, к сожалению, одна лишь мысль о том, что их застанут врасплох за этим, только подстегнула Гарри еще больше. Бедро Тома уперлось в его промежность, и он внезапно прервал поцелуй и отодвинулся, тяжело дыша, сердце колотилось в груди. Глаза Тома потемнели, знакомый синий цвет почти полностью исчез за расширенными зрачками.
— Том, — произнес он беспомощно. Он не знал, что делать. Он просто надеялся, что не вывел Тома из себя или что-то в этом роде, и для него стало настоящим сюрпризом, когда Том наклонился вперед и прижался к его распухшему мужскому достоинству.
— Бляять! Не надо, ты делаешь хуже! — воскликнул Гарри и снова попятился. Мертвые сухие опавшие листья стали липкими от его вспотевших рук, и он вздрогнул, когда веточка впилась в нежную плоть его запястья. Том хмыкнул, схватил его за руку, притянул к себе и снова поцеловал. Гарри издал приглушенный звук, инстинктивно отводя бедра. Только когда он услышал звук расстегивающейся молнии, он понял, что мужчина правда собирается залезть ему в штаны, и мяукнул — Боже, с каких это пор он начал издавать такие звуки и были ли они на самом деле его с самого начала? — и почувствовал, как его щеки загорелись от стыда, когда это наконец оголилось перед Томом. Ему не нужно было видеть, чтобы знать, что глаза мужчины пристально разглядывают это — что Том теперь увидел, насколько твердым был член Гарри, как он слегка изгибался вверх, как покрасневшая головка, казалось, покачивалась в такт с ударами сердца и как яйца Гарри туго напряглись. Тишина была невыносимой, и от ощущения его дыхания голова Гарри пошла кругом.
— Я болен? — наконец отчаянно спросил Гарри, чувствуя, что он должен как-то рассказать или хотя бы попытаться удержать Тома от отвращения, объяснив, что он в этом не виноват. — Он раздувается, и иногда из него выходит белое вещество, и… о Боже, я заражён, да? Он скоро отвалится и я никогда не смогу больше пописать, и тогда…
— Ты серьезно? — спросил Том. Гарри кивнул и со страхом наблюдал, как Риддл прижался лицом к его бедру. На мгновение ему показалось, что тот плачет, но потом он понял, что Том просто смеется.
Он блять смеялся над Гарри. Опять.
— Что, черт возьми, такого смешного? — рявкнул Гарри. Его голос звучал практически истерически. — Я умираю, а ты просто…
— Гарри, нет, — сказал Том, вытирая слезы веселья с глаз, — разве родители тебе не рассказали?
— О чем?
— О сексе, конечно, — объяснил он так, как будто это была самая очевидная вещь в мире.
— Что это ещё за херня такая?
Веселье в глазах Тома тут же поутихло. Он сел и выпрямился.
— Ты… шутишь, да? — спросил он. Гарри полагал, что он должен чувствовать себя удовлетворенным, сумев наконец заткнуть Тома, но все, что он чувствовал, это стыд. Он должен был знать об этом? Его щеки горели, и он отвернулся, не в силах сейчас смотреть Тому в глаза. Конечно, целовать его было здорово, и он имел наималейшее представление о том, что такое секс, но… Гарри заметил с неопределенным, горьким весельем, что его член становится наконец мягче. Может, ему стоит почаще унижаться.
— Эй, иди сюда, — пробормотал Том. Гарри сел ближе, чувствуя, как тот нежно целует его в висок. — Извини, я должен был знать. Ты был таким юным, когда я нашел тебя… — Почему-то это было похоже на удар по гордости Гарри.
— Разве ты не можешь мне просто рассказать? — сказал Гарри, вздрогнув, когда его член дернулся в руке Тома, а другая его рука скользнула по его ребрам под рубашкой.
— Позже, — пообещал ему Том, — сначала я покажу тебе, как избавиться от этого, хорошо? — Он прижал большой палец к головке, и Гарри ахнул.
— Нет, это проходит само по себе, — возразил Гарри. Он не хотел, чтобы Том чувствовал себя обязанным что-то сделать, и не хотел, чтобы Том причинил ему боль.
— Но ты останешься неудовлетворенным, — сказал он, целуя уголки рта Гарри, расстегивая шорты и стягивая их вниз на бедра.
— Разве твой тоже… о… — веки Гарри задрожали, и он вздрогнул, когда Том сжал его член, потому что да, это определенно было потрясающе, — … ну, становится таким же? — Кожа его рук казалось грубой на его собственной чувствительной коже, и он тянул и дёргал ее самым удивительным, мучительным образом, от которого Гарри дергался и корчился. Это было невероятно грязно и интимно, и его поразило, что он позволил Тому сделать это с собой.
— Хм, — промычал Том, — ты и понятия не имеешь.
— Разве это не плохо? — ахнул Гарри и мысленно похвалил себя за то, что смог произнести внятное предложение. В тот момент это казалось огромным достижением, учитывая, что удовольствие медленно расползалось по его телу, заставляя его чувствовать себя на грани.
— Плохо только то, что мы еще не позаботились об этом раньше, — заверил его Том, и Гарри тут же поверил ему. В самом деле, почему они не сделали этого раньше? Том поглотил другие вопросы Гарри глубоким поцелуем, от которого у него скрутило пальцы ног, и подросток вскрикнул, когда Том снова сжал его член.
— Как это чувствуется? — спросил его мужчина. Гарри покачал головой. Он не знал — это было очень чувствительно, как-то странно, но не то что бы больно, это просто… от этого у него болело? Каким то образом? Болело, прося большего?
— Странно, — наконец сказал Гарри, немного задыхаясь, когда Том осторожно погладил его. Вверх и вниз, вверх и вниз… Никогда прежде Гарри так не осознавал движения другого человека. Он чувствовал себя полностью открытым. Как будто он был полностью в его власти, а Том просто продолжал наблюдать за ним, продолжал сводить его с ума.
— Можно я посмотрю на твой? — Что-то в глазах Тома потемнело, но он не согласился. Гарри заскулил.
— Пожалуйста, мне просто… нужно знать, что… что…
— Ты же знаешь, я не могу позволить себе лгать тебе, — тихо сказал Том. И это было правдой — Риддл лгал ему первые пару лет, когда они путешествовали вместе, и это только заставило их не доверять друг другу, что приводило к попаданию в неприятные ситуации. Все еще…
— Почему ты не можешь показать мне? — заскулил Гарри. — Я не буду трогать, мне просто нужно посмотреть, чччто…
— Тише, Гарри.
Рука Тома ускорилась, и он, к своему стыду, слишком наслаждался тем, как грубая рука постоянно гладит его член, как она обхватывает его… глаза закрылись, и он застонал, сильнее прижимаясь к Тому, его бедра приподнялись, требуя… Это было похоже на то, как будто в нем нарастало давление, его тело напрягалось, он собирался взорваться в любую минуту, и это было великолепно, абсолютно потрясающе, и ужасно в то же время.

Это не могло быть нормальным. Или полезным для здоровья — как бы хорошо ему сейчас не было.
— О боже, Том, пожалуйста, перестань… — он чувствовал, что вот-вот сойдет с ума, и не был уверен, больно это будет или нет, но, черт возьми, это было так хорошо и одновременно…
— Ты близок?
— Черт возьми, я прямо тут, о чем ты… — беспомощно ахнул Гарри. Том, должно быть, почувствовал это, потому что положил руку ему на живот.
— Где ты это чувствуешь? Здесь? — Гарри кивнул, и о боже, черт возьми, блять блять блять блять… К чему бы он там ни был близок, это было потрясающе. Было такое чувство, будто он спрыгнул с высокого здания или впервые прокатился на велосипеде и он тонул в нем, но это было лучшее, черт возьми, чувство, которое он когда-либо испытывал.
Гарри почувствовал усталость, когда все закончилось. Его тело никогда раньше не ощущало такой расслабленности. Это было хорошо. Все было вроде бы в порядке, вроде бы круто, и все было правильно.
Кроме того, от Тома очень приятно пахло — подождите, Том все еще был тут. Да.

— Гарри? С тобой все в порядке?

Его зрение было нечетким, но улыбка не исчезла с его лица. Неужели он все это время ни о чем не беспокоился и мог ли Том за все это время все исправить? Гарри теперь вроде как надеялся, что его мужское достоинство снова окрепнет, просто чтобы он смог снова это почувствовать и — почему Том был таким спокойным? Разве он этого не чувствовал?
— Ты теряешь сознание?
Гарри моргнул. Глаза Тома были почти неестественно потрясающе голубыми в этом свете, темные чернильно-синии пятна рассыпались вокруг его чуть расширенного зрачка, образовывая плотное бирюзовое кольцо. Ресницы были темными, а брови изогнутыми, но не от беспокойства, а от удовольствия, и это заставило Гарри почувствовать прилив огромной волны нежности.
Или, может быть, это был намек на гордость от того, что губы Тома распухли, а волосы слегка взлохмачены и все из-за поцелуев с Гарри.

— Твои глаза всегда были такими синими? — рассеянно спросил он.
Том засмеялся и поцеловал Гарри в лоб.
— Я попробую поговорить с тобой, когда ты вернешься на землю.
— Хм. Том?
— Да?
— У тебя правда, ну потрясающие глаза.

Пару недель жизнь была идеальной.
Гарри, наконец, смог делать с Томом то, что он всегда хотел, Том продолжал доставлять ему оргазмы (Гарри все еще не совсем понимал, что это были за оргазмы, но они были великолепны, так что все было круто), а рука Гарри постепенно заживала. Она больше не была опухшей, и, хотя все еще было больно слишком активно ей двигать, Гарри знал, что теперь все будет в порядке. Он все еще не мог много драться — бегать с перевязью было неудобно, а рука все еще была бесполезна, поэтому он решил стрелять в зомби издалека, пока Том сражался с ними сам. Они уже несколько недель практически ничего не слышали о Братстве. Кроме надписей на дорожных знаках, нанесенных аэрозольной краской.

Где ты, Томас?

Мы найдём тебя.

Ты далеко не уйдёшь.

Сообщения часто были дразнящими или откровенно угрожающими, но хуже всего было то, что это затрудняло их путешествие. Братство контролировало главные дороги, и они искали Тома и Гарри — он понятия не имел, как они узнали, что они выжили, но чувствовал, что их каким-то образом заметили. Как будто кто-то видел их двоих и рассказал об этом Братству.
Том и Гарри решили путешествовать пешком после того, как у них закончился бензин — Том хотел украсть мотоцикл, но тогда им пришлось бы ехать в другой город, чтобы найти рабочий. На мотоциклах было легче ездить по более мелким дорогам — дорогам, которые не принадлежали Братству.
В том, чтобы держать Тома за руку, была какая-то определенная безопасность, которую Гарри не мог полностью понять. Он знал, что Том держал его только потому, что Гарри постоянно спотыкался о ветки деревьев, так как был слишком занят, разглядывая лицо Тома, но это было неважно. Когда он был с ним, у него было абсолютное чувство принадлежности, места и цели в этом мире. Как будто он боролся не только за то, чтобы остаться в живых, и пережить еще одну вещь, повторяющуюся в бесконечном круге.
Как будто он значил что-то.
У них под ногами ломались сучья, земля была твердой, но они продолжали идти вперед. Они должны оставаться незамеченными, и идти через лес было единственным способом, чтобы их никто не обнаружил. В конце концов, никто не был настолько глуп, чтобы рисковать своей жизнью ради простой прогулки на природе. Гарри даже не мог представить, как они собираются украсть мотоцикл.
Том долгое время ничего не говорил, но его лицо было расслабленным, поэтому Гарри решил, что все не так плохо. Том не выглядел так, будто думал о чем-то конкретном — возможно, он просто наслаждался тишиной, а может быть, он как и Гарри, слишком сосредоточился на ощущении кожи к коже.
Даже если Том не позволит Гарри прикоснуться к нему больше, чем так.
Это было то, что с некоторых пор начало его беспокоить. С тех пор, как Гарри получил, ну, и привык к оргазмам (или, как сказал Том, «кончил», что было странно, потому что что Гарри начинал, что бы кончить?), он хотел вернуть, так сказать, услугу, как бы странно это ни звучало. Он знал, как это потрясающе, и хотел разделить это чувство с ним. Гарри достаточно ясно понял, что это было что-то очень интимное, и что это не то, что обычно делают с другими людьми, но… разве Том тоже не хотел кончить?
Гарри задумчиво прикусил нижнюю губу, неловко ударившись локтем о бок Тома, когда чуть не споткнулся о шнурки. Мужчина остановился и взглянул на него, прежде чем наклониться, и начал завязывать его шнурки. Кончики ушей Гарри загорелись, но не потому, что его беспокоило, что Том делал это за него. Это было потому, что Том смотрел на него вот так, и когда он закончил со шнурками, то нежно поцеловал бедро Гарри просто потому, что мог, и медленно поднялся, не отрывая губ, вверх к плоскому животу, центру его груди, горлу, его подбородку…
Гарри вздрогнул, когда Том, наконец, поцеловал его рот, и приоткрыл губы. Он довольно быстро понял, что именно нравилось Тому — узнал, что тот будет мурлыкать, если посасывать его нижнюю губу и слегка царапать ее зубами, что его ключицы очень чувствительны, и что…
Рука Гарри задела выпуклость на штанах мужчины, и тот осторожно убрал ее.
… И что Том никогда не позволял рукам Гарри зайти слишком далеко. Он разочарованно фыркнул и вздрогнул, когда руки мужчины скользнули по его заднице, заставив его вцепиться в его плечи.
— Вот так, любимый? — спросил Том тихо. Гарри кивнул и покачнулся на бедре, упершимся ему между ног, он снова жаждал получить это облегчение.
Прошло много времени с тех пор, как к нему относились с такой нежностью. И ему это нравилось — нравилось, насколько легко оказалось принять это, и нравилось, как это напоминало ему дом, где он был любимым сыном, товарищем и другом. Это напомнило ему о том, что теперь они не просто два человека, теперь они пара. Может быть, Гарри слишком много себе надумывал. Но тот факт, что теперь он может делать это с Томом после столь долгого ожидания, еще не совсем уложился в его голове.

Его собственное самообладание удивило его, когда он оттолкнул руки Тома.
— Не будь ребенком, — сказал Том. Он снова потянулся к нему, и Гарри снова оттолкнул его, уже немного сильнее. Он нахмурился и облизнул губы, все еще ощущая вкус Тома на своем языке.
— Почему я не могу прикоснуться к твоему? — сетовал Гарри. Он хотел, чтобы это прозвучало резко, но понял, что это звучит почти как скулеж, и от этого у него покраснели щеки. Том провел рукой по волосам и выругался, снова шагнув ближе к нему. Подросток вздрогнул и облизнул пересохшие губы, но стоял на своем.
— Гарри, — пробормотал Том, — это не потому, что я не хочу, чтобы ты это делал.
Гарри моргнул.
— Тогда почему…?
Синие глаза некоторое время изучали его лицо, словно прикидывая, говорить ли Гарри правду. Подросток упрямо приподнял подбородок и посмотрел на Тома, который провел костяшками пальцев по его щеке. Возбуждение Гарри еще не прошло, и его кожа приятно покалывала в том месте, где ее коснулся Том.
— Есть что-то в тебе такое, что заставляет меня терять контроль. — признался Том. Было не совсем понятно, что он имел ввиду, но Гарри понимал, чего ему стоило сказать это. Мужчина никогда не любил открываться.
— Терять контроль над чем? — мягко и терпеливо спросил Гарри. За все эти годы он понял, что на Тома лучше не давить, но он хотел, чтобы он… что? Он не был уверен, он просто хотел, чтобы Том доверил ему не только свое тело, но и свои секреты. Он мало что знал о его детстве, но всегда лелеял надежду узнать. Набравшись смелости, он протянул руку, снова схватил член Тома через штаны и услышал как тот зашипел. Щеки Гарри все еще были красными, и он почувствовал, как его собственное мужское достоинство крепнет; он не понимал почему, но ему просто хотелось увидеть, почувствовать шелковистую головку его члена, провести по венам на его основании.
Он просто хотел Тома. Всего его. И то, что это все было так близко, но ему постоянно отказывали, было жестоко.

— Я больше не позволю тебе прикасаться ко мне, если ты не позволишь мне прикоснуться к тебе, — добавил Гарри с тихой угрозой, которую, как он знал, ему не удастся воплотить. Но, похоже, это убедило Тома достаточно, потому что он застонал и толкнулся в руку Гарри.
— Я просто знаю, что как только ты прикоснешься ко мне, я не захочу останавливаться, — выдохнул он, когда Гарри усилил хватку. Он остановился и моргнул.
— Что это должно означать?
— Это означает, что я хочу трахнуть тебя, — глаза Гарри расширились, а Том ухмыльнулся, схватив того за шею и целуя его так сильно, что тот повалился с ног. Гарри подумал, неужели это уговоры заставили Тома вот так сорваться, или же он просто слишком долго был так напряжен? Им еще предстояло обсудить, как долго они так себя чувствовали по отношению к друг другу, но Гарри сомневался, что они это сделают. Зачем зацикливаться на прошлом, когда впереди такое яркое будущее?
Гарри издал приглушенный стон, когда его спина ударилась о землю, и землистый запах дождя ударил в нос, опадшие листья и ветки покалывали его кожу.
— Т-тогда трахни меня, — запинаясь, пробормотал Гарри между поцелуями, даже если он не знал, что именно это значит, — трахни меня и…
— Ты абсолютно не представляешь, о чем ты меня просишь, — чуть не прорычал Том ему в ухо, его бедра упирались в бедра Гарри, создавая восхитительное трение, от которого у Гарри кружилась голова. Он застонал и закрыл глаза, выгнув спину. — ведь так?
Нет, он не представлял. Он знал это слово, часто использовал его как ругательство — Боже, мама ударила бы его столовой ложкой по лбу, если бы слышала, как он выражается, — но он не знал, как это делается. Для его ушей это звучало так грубо, почти как слово убить. Это звучало так примитивно. Как будто это не имело ничего общего с чувствами, планированием, подготовкой. Это был просто действие.
— Имеет ли… ох… это имеет значение?
Том возился со штанами Гарри, и на этот раз он позволил ему, а когда подросток потянулся и к поясу штанов Тома, тот позволил ему тоже. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец-то справился с молнией, и Гарри вздрогнул, когда наконец увидел член Тома, чувствуя себя немного напуганным размером и шириной. Его большой и указательный пальцы едва встретились в попытке охватить его.
Он был большим, с толстыми прожилками, головка не была розовой, как у Гарри, а темнее, чем остальная кожа Тома. Капелька смазки выступила наружу, но Гарри был слишком возбужден, чтобы думать о что-либо, кроме как, Боже, спасибо, я не болен, потому что это было лучшее доказательство, которое он мог получить. Том очень внимательно следил за выражением на лице Гарри и зашипел, когда тот провел по члену кончиками пальцев.
— Это означает, что я собираюсь засунуть свой член тебе в задницу, — сказал Том, и Гарри подпрыгнул, почти забыв, что тот тоже может говорить. Он оторвал глаза от члена Тома - Боже, но это был замечательный член, и по какой-то причине он просто хотел подержать его, почувствовать его вес и тепло в руке и провести пальцами по всем покрывающим его венам — и облизнул пересохшие губы.
Внутрь него? Возможно ли это вообще? Рот Гарри открывался и закрывался, он не знал, что сказать, не был уверен, сможет ли он вообще что-то ответить. Он почти инстинктивно сжал свой вход, и внезапно он смог представить это — представить себя лицом вниз прямо сейчас с поднятой к верху задницей, в то время как Том касается его мужского достоинства, его сосков, а затем проталкиват свой толстый член внутрь него… Он застонал при одной мысли об этом, и капля смазки образовалось на головке его члена, заставив заскулить от возбуждения.
— Сделай это, — умолял он. Том застонал.
— Нет, — сказал Том, — тебе и восемнадцати нет, если ты собираешься пожалеть об этом…
— Заткнись и трахни меня уже, — прервал его Гарри, и у него хватило смелости сжать член Тома в кулаке, заставив мужчину зашипеть. Он впился зубами в шею Гарри, словно наказывая его, и подросток застонал, его рука неумело дрочила член Тома. Было странно прикасаться к этой части его тела так преднамеренно, без каких-либо ограничений, еще более странно было дрочить кому-то, не испытывая удовольствия, но это было так мучительно возбуждающе.
— Пожалуйста, трахни меня, вставь его в меня, я хочу этого…
Губы Гарри продолжали шевелиться в слабой попытке произнести слова даже после того, как Том снова поцеловал его, глубже, чем раньше, их зубы почти болезненно стукнулись друг о друга. Он застонал, когда Том закинул его руки над головой, но не убрал их оттуда даже после того, как Том отпустил его запястья, чувствуя, как мужчина сжимает его бедра и тянет к себе на колени. Гарри навалился на Тома, и не задумываясь обвил руками его голову, прижимая ее к своей груди, пока Том сосал и покусывал его ключицу.
Гарри смутно подумал о том, как они сейчас выглядят. Это было как то по-животному, и, несомненно, выглядело так же — он отчаянно терся о Тома и бесстыдно застонал, когда его рука обхватила оба члена и прижала друг к другу.

-… понятия не имею, что ты со мной делаешь, ты меня убиваешь, ты мой, и я никогда тебя не отпущу…
Том практически бормотал безумные слова, которые Гарри не мог уловить, его рот открылся в беззвучном вздохе, когда свободная рука мужчины сжала его задницу. Его ногти впились в толстую ткань джинсов, и Гарри хотелось быть обнаженным, хотелось прижаться всем телом к Тому, чтобы их ничего не разделяло и не останавливало.
Он никогда не считал свою задницу хоть как то отдаленно привлекательной. Но ему было почти до боли ясно, что Том её таковой считал.
— Близко, — пробормотал он, трахая тугое кольцо, которым было кулак Тома, его рот прижался к его виску. Том застонал и сжал его один, два раза, как бы дразня.
И это все, на что хватило Гарри.
Он не был уверен, было ли дело в его неопытности или Том просто обладал большой выносливостью, но в любом случае он кончил задолго до того, как это сделал Том, и его сперма излилась ему в руку. Он смотрел на его руку в странном оцепенении, в то время как все его тело, казалось, прижалось к Тому, и особо не задумываясь, он засунул его пальцы в рот, любопытствуя как это на вкус.
— Блять, — выдохнул Том, рука Гарри дрожала на его члене, пока он изо всех сил старался довести его до конца — Нравится это? Нравится сосать мои пальцы вот так? — Гарри издал тихий звук, полуприкрыв глаза, чувствуя как тот почти кончает. Он посмотрел на Тома, на то, как тот выглядел таким развратным, таким разбитым и это Гарри был тем, кто сделал это с ним.
И идея, которая пришла ему в голову, была безумной. Совершенно безумной. Но он не мог не задаться вопросом…
Он отпустил пальцы Тома, и тот наблюдал за ним, как бы разрешая тому сделать что-нибудь, и Гарри сделал. Он сполз с его колен, его бедра все еще дрожали, и поцеловал головку члена Тома. Глаза мужчины расширились, как будто он не ожидал этого, и Гарри понятия не имел, было ли то, что он делал недопустимым или это было довольно распространенным явлением, но в любом случае он засосал головку в рот и провел языком по щели, прежде чем провести языком по венам. Уголки его рта были растянуты, и он насадился сильнее, изо всех сил стараясь взять в рот как можно больше.
И Том потерял контроль. Он схватил Гарри за затылок и застонал, трахая его лицо и используя его рот как только можно. Гарри изо всех сил старался держать рот как можно шире и пытался не задевать зубами чувствительную кожу, смесь из слюны и смазки стекала с его губ.
Это было безумно. Но так чертовски возбуждающе, что он чувствовал, как его собственный член почти жалобно дергается, желая снова стать твердым.
Громкая цепочка ругательств сорвалась с губ Тома, и он наконец кончил — соленая жидкость хлынула из его члена в рот подростка. У Гарри была мысль выплюнуть его сперму, просто чтобы посмотреть, такого же ли она цвета, как и его собственная (даже если на вкус у Тома была более терпкая), но он смог только просто сглотнуть, слыша стон Тома и чувствуя, как его член выскользнул из его рта. Он потянул Гарри вверх, и тот рухнул на него, совсем не возражая быть использованным в качестве подушки. Он вздохнул, когда Том впился в его губы голодным страстным поцелуем.
Иногда Гарри думал, что Том пытается его убить.
Гарри ударился спиной о землю, когда Том навалился на него всем своим весом, и поцеловавшись в последний раз, они оторвались друг от друга. В животе у Гарри все еще было странное чувство, и он вздрогнул, когда Том надел его штаны обратно; ему понравилось, что у Тома не было абсолютно никаких проблем с использованием Гарри в качестве подушки. Он провел рукой по волосам Тома, его грудь больше не поднималась и не опускалась с каждым вдохом.
— Когда… когда там у меня день рождения? — пробормотал Гарри. Даже если им обоим было ясно, что они не могут оставаться здесь слишком долго, ему казалось, что он может заснуть в любую минуту. Том взглянул на него, его брови нахмурились, и он вздохнул.
— Завтра, — пробормотал он. Он поцеловал его в грудь и приподнялся, а Гарри почувствовал себя почти покинутым без ощущения веса Тома на своей груди. Гарри чувствовал, что был создан для того, что бы согревать тело Тома, ну, по крайней мере, в этот момент. Он заметил со смутным, возможно, болезненным, восхищением и удовлетворением, что во рту все остался вкус его спермы. — У меня не было возможности…
— Я хочу, чтобы ты трахнул меня в мой день рождения.
Он сказал это раньше, чем подумал, и почувствовал, как его щеки заливает краска. Том удивленно взглянул на него, прежде чем снова со стоном уронить голову на грудь Гарри.
— Нельзя просто так говорить такое. Однажды ты доведешь меня до сердечного приступа.
Гарри фыркнул.
— Я серьезно.
— Я знаю, — ответил Том, его голос был немного приглушенным, так как рот был прижат к рубашке Гарри. Прежде чем он поднялся, воцарилась тишина. Гарри последовал его примеру, прижавшись ртом к ключице Тома, потому что он не мог дотянуться выше, а затем протянул руку, чтобы мужчина взял ее. Том моргнул, а затем фыркнул, как будто не мог поверить, что Гарри просит его ухватить его за руку. Он все равно схватился за нее.
Забавно, как они перешли от погони за кроликами к этому.

Двадцать минут спустя, когда Гарри счастливо качал их руками взад и вперед, наслаждаясь тем, как пальцы Тома полностью сомкнулись на тыльной стороне его ладони. Другая рука немного тряслась в перевязи, но в этом не было ничего нового. Боль стала слабее, чем раньше, и теперь Гарри снова мог немного пошевелить пальцами. Том сказал, что будет лучше, если он не снимет повязку ещё примерно три недели, на всякий случай.
Улыбка исчезла с лица Гарри, когда его взгляд зацепился за поблекший шрам на шее Тома.
Тем не менее, даже если он чувствовал себя в безопасности прямо сейчас, он знал, что они были далеки от этого. У них уже был этот разговор; они обсудили все, что им нужно. Гарри теперь был… парнем Тома, хоть он и находил это слово странным и чуждым, а Том был парнем Гарри. Они обсудили большую часть того, что он хотел.
Но у него все еще было так много вопросов. Он знал, почему они бежали от Братства — те хотели причинить им вред. Что было отстойно, потому что они полностью превосходили Тома и Гарри численностью, какими бы сильными, быстрыми или умными они ни были. Но почему Братство было таким плохим, или еще лучше, почему они преследовали Тома и Гарри? Почему они просто не убили Гарри после того, как бросили Тома в лесу? Для Гарри это просто не имело никакого смысла. И он правда не хотел портить хорошее настроение Тома прямо сейчас, потому что было трудно заставить этого мужчину улыбаться так, как он это делал прямо сейчас, когда смотрел на Гарри сверху вниз, но он ничего не мог с собой поделать. Он открыл рот, готовый задать вопрос, но снова закрыл его с разочарованным вздохом.
Он даже не знал, с чего начать, теперь, когда он знал, что он… Его брови сошлись в задумчивости, и он рассеянно обвел большим пальцем костяшки пальцев Тома, его глаза снова смотрели в землю.
— Что-то не так? — спросил его Том терпеливым и добродушным голосом. Гарри взглянул на него. Было бы так легко покачать головой, улыбнуться и продолжить идти. Это было бы то, что он сделал бы до того, как они стали… вот такими. Мало того, что у Гарри все еще были вопросы о том, как могло случиться так, что они привлекали друг друга, хотя оба были мужчинами, но его внимание привлекло то, что он действительно мало что знал о Томе как о человеке.

Хорошо — он знал, что любимый цвет Тома — зеленый, знал его день рождения и что раньше он был большим поклонником итальянской кухни, но это были мелочи. Он даже не знал имени матери Тома.
Риддл остановился и провел рукой по его лицу.
— Гарри? — спросил он. Вокруг них было тихо — и казалось, безопасно. Но это было не так. Он надеялся, что они найдут безопасное место для ночлега до наступления ночи, иначе им пришлось бы залезть на дерево и ждать наступления утра.

— Том, почему Братство такое плохое? — спросил он наконец, — Разве они не такие же люди, как и мы?
Его вопрос, казалось, удивил Тома, и он был почти уверен, что тот ожидал другого вопроса, а может, и вовсе не ожидал. Может, он думал, что Гарри думал о своих родителях. По общему признанию, он часто этим занимался в последнее время.
— Разве твои родители никогда не учили тебя, что не все люди хорошие? — сказал Том после минуты молчания, но его голос не был резким. Во всяком случае, он просто звучал спокойно и информативно. — Они христиане.
Гарри почувствовал, что хмурится. Что это должно было значить?
— И что? — спросил Гарри. — Я имею в виду, даже если мы не разделяем одни и те же убеждения…
— Нет, ты не понимаешь — они радикальные христиане. Ты хоть представляешь, во что верят христиане?

Лицо Гарри потемнело, пока он обдумывал это. Его родители никогда не были очень религиозными — они верили в науку, в вещи, которые можно объяснить. Гарри раньше слышал, как люди молятся, знал историю об Иисусе и Моисее и все такое, но… нет, он на самом деле не изучал ее или что-то в этом роде.
— в Бога? — тупо спросил он. Том снова двинулся вперёд, кивнув и притянув Гарри вниз, когда тот чуть не ударился головой о низкую ветку дерева.
— Это самая расистская, гомофобная, ограниченная группа людей, с которой я когда-либо контактировал. — Голос Тома был уверенным, и не было сомнений, что тот твердо верил в то, что он сказал.
— Но мы же белые…
— Гарри. Честное слово, — Том остановился.
— Разве ты не знаешь… — он оборвал сам себя. — Нет, конечно, не знаешь…
— Что? Чего я не знаю?
Том вздохнул и поднял их сцепленные руки.
— Видишь это? — спросил он, и Гарри медленно кивнул. Он действительно видел это, он все время остро осознавал это. То, как кожа Тома соприкасалась с его, то, что эти руки могли сделать с ним, как они обнимали его раньше… в каком-то смысле было очень интимно держать кого-то за руку. Это были руки, которые убивали и, не колеблясь, сделают это снова, и то же самое касается и его собственных рук. Руки Тома были грубыми и большими, они идеально подходили Гарри. — Это не нормально в глазах большинства христиан.
Гарри взглянул на Тома. Пока этот разговор только смущал его все больше и больше, но он был рад, что Тома не раздражали его вопросы, и он чувствовал себя увереннее, продолжая их задавать. Он собирался взять все, что Том мог ему дать.
— Что? Держаться за руки?
— Двое мужчин держатся за руки. Они ненавидят гомосексуализм и тысячи других вещей и поддерживают заражённых. — Том замолчал, и Гарри попытался осознать сказанное. Он совсем не понимал, и Том, должно быть, это почувствовал. Он сильнее сжал ладонь Гарри. — Ты слышишь, что я говорю, Гарри? Братство поддерживает тех, кто убил твою семью, потому что они верят, что те здесь для того, чтобы очистить этот мир от людей, которых считают грешниками. Таких людей, как мы, — людей, которые не верят книге, в которой говорится, что ты можешь убить свою собственную мать, если она одета не как подобает.
Глаза Гарри расширились, и Том опустил их руки и продолжил идти.
— Почему ты не сказал мне раньше? — наконец спросил Гарри, слишком потрясенный, чтобы сказать что-нибудь еще. Том пожал плечами.
— Как объяснить ребенку, что есть люди, которые убивают других, просто потому что они другие? Ты уже достаточно пережил.
— Но на Джинни был крест…
— Не все христиане такие, — согласился Том, — некоторые хорошие люди. Ты помнишь тот последний город, в котором мы останавливались?
Гарри кивнул, смутно вспомнив, как какой-то мужчина спрашивал Тома о его доме, мужчину с маленькой девочкой и Джинни… Весь этот разговор сбивал его с толку. Он вообще не понимал, что Том пытался до него донести.
— Все они христиане. Некоторые хотят делать добро. Некоторые просто хотят спасти человечество. А некоторые… — Том замолчал, словно пытался подобрать нужные слова. Для Гарри было очевидно, что Том не имел оснований полагать, что все эти люди были неправы. До встречи с Братством, христиане были единственными, кто хотел им помочь. — Некоторые просто хотят видеть, как люди страдают, потому что они не такие, какими их хочет видеть книга.
Гарри долго думал об этом. Он видел, как Том начинает злится, рассказывая это, и чувствовал как его рука сжала его.
Гарри всегда знал, что верить стереотипам — глупо. Не все девушки были слабыми и плаксивыми — он узнал это, когда одна девушка надрала ему задницу, когда он пытался украсть немного хлеба несколько лет назад, не все мусульмане были террористами, когда мир был нормальным, и сейчас он не верил, что все христиане были такими. Такими ненавистными, с таким странным взглядом на мир и на то, какими должны быть другие люди.
Были и хорошие люди, которые цеплялись за религию, чтобы найти причину жить, а не использовали ее как повод для причинения вреда другим. Гарри всегда уважал таких людей — обнаружил, что они сильны тем, что могут полностью довериться высшей силе. Кто он такой, чтобы осуждать, если их Бог был единственным, что их поддерживало?
Тем не менее, до Гарри дошло, что Боги не убивают людей. Братство было ярким примером того, как это делают сами люди, прикрываясь богами.
- … Были такие люди, как мы? — наконец спросил он. Это было совершенно неуместно, но он не мог не спросить. Когда он был еще мальчиком, он никогда не видел, чтобы двое мужчин шли рука об руку, никогда не видел, чтобы они целовались. Хмурое выражение на лице Тома на мгновение исчезло, когда он посмотрел на Гарри.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— Мужчины, которые… которые не любили женщин? Такие?
Том долгое время не отвечал, и Гарри подумал, что он вообще не ответит. Но затем он медленно кивнул.
— Да, — ответил он мягко, терпеливо, понимая, что Гарри никак не мог знать об этом, — были. Много.
— Ты говоришь так, будто их всех убили, — сказал Гарри, хотя это имело смысл. Гомосексуализм — это было правильное слово? — казался не очень распространённым явлением, а людей осталось не так много…
— Их и убили, — сказал Том. Его рука крепче сжала руку Гарри. — Люди начали убивать их вместе с убийцами, насильниками, наркоманами, людьми с психическими расстройствами, атеистами, инвалидами… как будто они были всего лишь грязными животными. Геллерт Гриндельвальд начал это, утверждая, что если все грешники, все ошибки природы умрут, всему этому придет конец. Что, если мы очистим мир, эти существа исчезнут, и человечество сможет жить дальше. И люди сначала поверили ему. Мы все так отчаянно пытались выжить…

Том не стал продолжать, но Гарри все равно понял. В животе у него возникло ледяное чувство.
«Существа» — повторил он про себя. Он внезапно подумал о матерях, отцах и детях, о невинных людях, убитых за то, что они отличаются от других… он споткнулся, и Том поддержал его перед тем, как снова пойти. — Почему ты им не поверил? Твои родители, должно быть, …
Том внезапно развернулся, и Гарри сглотнул, увидев опасный блезк в его глазах.
— Никогда не говори о моих родителях, — прошипел Том, и Гарри мог только безмолвно кивнуть, слишком шокированный, чтобы возразить. Гарри всегда знал об их разнице в росте, но теперь Том просто возвышался над ним, и даже если Гарри держал себя в руках и не краснел, не заикался и даже не моргал, ему было совершенно ясно, что, хотя Том сейчас его парень, правила старого мира больше не работали. Если они причинят друг другу боль, никто не узнает и не озаботится.
Гарри тяжело сглотнул и сделал шаг вперед, как будто имел право нарушить его личные границы. Гарри знал, что если этот момент когда-нибудь наступит, он без колебаний сразится с Томом, независимо от того, как сильно это повредит ему или разобьёт его сердце.
Жить без Тома было бы пыткой, убийство Тома было бы чем-то, о чем он будет сожалеть до конца своей жизни, но и умереть от руки Тома — не вариант. Он не позволил бы мужчине сделать это с ними обоими. Он знал, что если он умрет и Том останется один, мир станет еще более темным местом, и это произойдет не потому, что Гарри считал себя героем. Это произойдет потому, что он был единственным, кто удерживал Тома от действий, которые разрушили бы все человеческое внутри него.
Было такое чувство, то лёгкое счастье, которое он ощущал внутри себя, было полностью украдено прямо сейчас. Он изо всех сил старался не говорить глупостей, потому что действительно не хотел портить их отношения — они были ему слишком дороги. Тьма в глазах Тома ещё оставалась там, когда Гарри подошел так близко, что кончики их пальцев ног соприкоснулись, и Том усмехнулся, не поднимая взгляд на Гарри.
Он заметил, что мужчина на удивление не злился на него, как он думал раньше.
Ему потребовалось время, чтобы понять, что Том злился на своих родителей, а не на него. Простое упоминание о них вывернуло наружу все эти неразрешенные эмоции.
Гарри протянул руку и провел пальцами по руке Тома — безмолвное напоминание о том, что у них было, кем они были сейчас. Он мог бы продолжать говорить о том, почему ему нравятся руки Тома или просто сам Том, чтобы не начинать все заново. Вместо этого он попытался сосредоточиться на собственном самоотверженном желании успокоить Тома.
— Мне очень жаль, что я зашел слишком далеко, — сказал Гарри. Он не чувствовал себя так, будто извинялся за вопрос — он извинялся за то, что говорил о вещах, которые явно беспокоили мужчину. Глаза Тома снова обратились к нему, и он тихо вздохнул, его дыхание обдало лицо Гарри. Он улыбнулся, и Том, казалось, немного расслабился при виде этого.
— Завтра у меня день рождения. Да ладно тебе, я хочу хоть раз проснуться в постели. Он крепче сжал руку Тома и пошел дальше. Риддл на секунду заколебался, но потом тоже двинулся в путь.
Остальная часть прогулки прошла в тишине, и когда они добрались до заброшенной хижины, дважды проверили местность и пару часов спустя расставили ловушки, они слились в одном долгом поцелуе, который не успокаивал, но и не разрушал нервные клетки. Том, казалось, достаточно успокоился, чтобы снова стать вежливым и саркастичным, и это успокоило и Гарри, хотя брови его парня мрачно хмурились, когда он думал, что Гарри не смотрит.

Что-то подсказало Гарри, что их разговор еще далек от завершения.