6.
Таща картонную коробку, до края заполненную школьными принадлежностями, Лалиса следовала за Чоном, пока он вел их к спортзалу.
— Я все твержу Натаниэлю, что детей постарше надо начать обучать самообороне, — сказала она прямо перед тем, как они добрались до двойных дверей. — Но он говорит, что решать родителям.
— Если родитель не хочет обучать своего ребенка эволюции на уроках биологии, это одно, — сказал Чон, зажимая свою коробку под мышкой. — Но навыки владения ножом — жизненная необходимость в этом мире.
Лалиса нахмурила лоб.
— Подожди, хочешь сказать, ты...
— Неа, я не тупой. Динозавры реально существовали, и все мы просто безволосые макаки, которые слезли с деревьев, — сказал он, усмехаясь. — Но если я верю в это, это не значит, что все обязаны верить в это.
Шагнув в просторный спортзал, они услышали легкое эхо голосов с другой стороны, где сестра Агнес вела урок.
— То есть, ты христианин, который верит в эволюцию, — произнесла Лалиса. — Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Чонгук Чон.
Обернувшись через плечо, он широко улыбнулся.
— Я сложная личность.
Увидев их, сестра Агнес сказала своим ученикам дать ей несколько минут и почитать в тишине.
Лалиса всегда требовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что эта женщина на самом деле была монашкой.
Одетая в простые джинсы и свободную синюю рубаху с закатанными рукавами, она пряталась свои волосы под простым белым платком, завязанным на шее сзади.
Улыбаясь и подходя к ним, сестра Агнес сложила руки словно в молитвенном жесте.
— Спасибо вам, — тепло сказала она. — Я знаю, что перевозить такое было непросто.
— Мы лишь надеемся, что здесь есть все, что вам нужно, — сказала Лалиса, поставив свою коробку.
— Не сомневаюсь. Все лучше, чем ничего.
Чон кивнул на свою коробку.
— Тут в основном бумага, карандаши, кое-какие рабочие тетради и тому подобное. В коробке Лиса — детские книги, парочка калькуляторов, куча карточек для уроков геометрии.
Сестра Агнес положила ладонь на его плечо, и ее глаза заблестели.
— Вы оба ангелы. Спасибо, Чонгук.
Он широко улыбнулся.
— Только два человека в этом лагере называют меня Чонгуком.
Предложив забрать одну из коробок, сестра Агнес задумчиво склонила голову набок.
— Вероятно, потому что моего брата звали так же, — сказала она. — Ты почти ни капли не похож на него, разве что у вас обоих доброе сердце. Полагаю, теперь только это сходство и имеет значение.
Пока они заносили вещи, некоторые дети помахали им руками и выкрикнули приветствия.
Маленькая светловолосая трехлетняя девочка, которую Чон вынес из лаборатории в Айове (ее звали Брианна, как потом выяснилось), махала с таким энтузиазмом, что шлепнула другого ребенка по голове своим плюшевым мишкой.
— Привет всем, — сказал Чон, улыбаясь от уха до уха. — Мы принесли вещи, которые помогут вам учиться и нарастить мозги.
— Класс, давайте поблагодарим мисс Манобан и мистера Чона? — сказала сестра Агнес нежным, но повелительным тоном.
— Спасибо, — хором ответили дети.
Двадцать семь маленьких личиков смотрели на них снизу вверх, и самому старшему было не больше двенадцати. Большинство осиротело после изгнания людей из Ковчега, но некоторые нашли родителей, старших братьев или сестер, кузенов или кузин...
Одна девочка, с виду лет десяти, с кудрявыми каштановыми волосами и яркими глазами орехового цвета, тихонько потыкала пальцем в лодыжку Чона.
— У тебя шнурок развязался, — сказала она ему, когда он посмотрел вниз.
— Действительно, — он усмехнулся. — Спасибо, эм...
Сунув руки в карманы джинсового комбинезона, она попыталась притвориться незаинтересованной.
— Дези, — сказала она.
Опустившись на одно колено, чтобы заново завязать шнурки, Чон кивнул.
— Спасибо, Дези.
Взглядом, который должен был принадлежать более взрослой и уставшей от мира душе, Дези пожала плечами и переключила внимание на Сестру Агнес.
Лалиса осознала, что этот ребенок видел слишком много в слишком юном возрасте и уже никогда этого не забудет.
Попрощавшись, они пошли обратно к двойным дверям спортзала.
Лалиса тихонько посмеивалась.
— Мистер Чон.
— Не надо, — сказал он. — Я чувствую себя моим отцом.
— Ой-ой, что я вижу, это седина?
— Да прекрати ты.
***
Декабрьские деньки были короткими и холодными, и потому с внешним периметром работать было почти невозможно. Им удалось сохранить большую часть забора, оставшегося со времен, когда школу переделали в убежище для местных, но задняя часть территории не защищалась ограждениями — ту часть забора снесли, когда это место пало под натиском фриков.
Зима принесла суровые морозы и снегопады, почва слишком промерзла, и копать было невозможно. Лучшее, что они смогли сделать — натянуть усовершенствованную колючую проволоку между теми столбами забора, что устояли.
Толпу это не остановит, но один-два случайных фрика запутаются и застрянут, не сумев нанести урон прежде, чем кто-то из патрульных с ними разделается.
Лалиса каждое утро смотрела на ряды колючей проволоки, раздражаясь и будучи не в силах придумать решение получше.
Но это не мешало ей пытаться.
— Тебе тоже не нравится, что мы сидим тут как с голой жопой, да?
Лалиса крепко сжала свою руку, повернувшись к Сету.
— Не особенно, — сказала она, стараясь не казаться напряженной.
Он улыбнулся ей, будучи совершенно расслабленным, и оперся на подоконник.
— Могу я сказать честно? — он посмотрел на дыру в заборе. — Это заставляет меня реально нервничать.
Она не знала, к чему именно он ведет, поэтому решила подождать и выяснить.
— Ну то есть, я доверяю патрульным командам, — продолжал Сет. — Я знаю, что они хорошо делают свою работу. Но они не могут находиться в дюжине мест одновременно. И эта колючая проволока удержит от силы парочку гниляков...
Он провел рукой по своим черным волосам, вздыхая.
— Наверное, я слишком зацикливаюсь, да? — он улыбнулся с намеком на самоуничижение. — Моя сестра всегда говорила, что я невротик.
— Я не думаю, что сейчас можно быть слишком осторожным, — призналась Лалиса. — Ты не ошибаешься. Проволока удержит максимум четыре-пять фриков. Но в последние дни мы мало их видели в округе, так что... — она умолкла, не желая сглазить.
— Я подумываю записаться в следующую патрульную смену, — сказал Сет. — Хоть найду применение бессонным ночам.
Лалиса поджала губы.
— Ты уверен? Смена может показаться непростой, если ты не подготовлен.
Он кивнул.
— Думаю, я справлюсь. Но я ценю твою заботу.
Последняя фраза была произнесена тоном на октаву ниже, и Лалиса инстинктивно отступила на полшага.
— Эй, вы есть хотите? — позвал Чон, выходя из-за угла.
Сет выпрямился, но его выражение оставалось нейтральным, пока Чон подходил ближе.
Чон приветствовал его, помахав и кивнув.
— Как дела, Сет?
— О, знаешь, все по-старому, по-старому, — произнес Сет, засовывая руки в карманы. — Увидимся за ужином, — сказал он Лалиса и ушел прочь.
Как только Сет оказался вне пределов слышимости, Чон пробормотал:
— Кажется, он меня недолюбливает.
— Сет... — Лалиса сдержала более резкое высказывание. — Просто Сет.
Она пыталась подобрать слова, чтобы объясниться, и не знала, как описать ощущение, что с ним что-то не так.
Как только они ступили на ту землю, она сразу поняла, что Джеремайя был жестоким, склонным к насилию мужчиной.
И она знала, что за вежливым фасадом Сета что-то скрывается.
Она просто пока не могла понять, что именно.
Чон склонился к ней.
— Он тебе не нравится.
Это не было вопросом.
Лалиса подняла на него взгляд, испытывая благодарность за то, что для убеждения Чона ей не всегда нужны доказательства.
— Он... Странный. Но я не могу понять, то ли он слишком... знакомый, то ли дело в чем-то другом.
— Знакомый, — повторил Чон. — Он как-то неподобающе к тебе прикоснулся или...
Она покачала головой.
— Нет, нет, ничего такого. Он просто... то и дело выскакивает из ниоткуда. Я не могу понять, то ли мы случайно натыкаемся друг на друга, то ли...
— То ли он следит за тобой, — Чон нахмурился. — Я не хочу сказать, будто не верю тебе, но у нас тут явно не гектары земли. Мне каждое утро попадаются одни и те же двадцать людей.
Лалиса вздохнула, кивая и глядя на свою обувь.
— Знаю, знаю. Это не так уж и странно. Наверное, я просто... Слишком чувствительная.
Наклонившись, чтобы поцеловать ее в висок, Чон прошептал:
— Если он тебе не нравится, я не буду пытаться переубедить тебя. Я свой урок выучил давным-давно.
Она улыбнулась ему.
— Всего-то понадобилось разок наорать на тебя в лесу, да?
— Вот именно, — протянул он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее по-настоящему.
«Мой».
Это все, о чем она могла думать, когда он накрыл ее губы своими.
Что бы ни случилось, она знала, где и с кем ее дом.
Отстранившись, Лалиса потеребила горловину его серой толстовки.
— Почему бы сегодня нам не отправиться в постель пораньше и не воспользоваться преимуществами отдельной комнаты?
Чон широко улыбнулся.
— Все что захочешь, птичка певчая. Я твой.
***
Запрокинув голову назад, Лалиса издала низкий стон.
— Иисусе, ты посмотри на себя, — пробормотал Чон, сжимая ее бедра ладонями с такой силой, что наверняка останутся следы.
Отбросив волосы со вспотевшей шеи, Лалиса покачивала бедрами, двигаясь на нем и превращая это в шоу, чтобы завести его по-настоящему.
Она любила такие ночи. Уложить Чона на спину, сказать, как именно она хотела его ощутить, не торопиться, то поднимаясь, то опускаясь обратно на него.
Он уже вот-вот начнет бессвязно бормотать ей комплименты, материться, умолять ее кончить.
Сжав свои груди, она ущипнула соски и издала почти мяукающий звук, когда по ней пробежала дрожь удовольствия.
— Лиса... — голос Чона срывался от нужды.
— Сам же сказал, что ты мой, — сказала она, протягивая руки и проводя ногтями по его груди. — Я просто доказываю, насколько ты мой.
Его усмешка перешла в стон, когда она резко качнула бедрами, вбирая его до упора и потираясь об него.
— Бл*дь, милая, — выдавил он, скользя руками по ее талии, ребрам, груди. — Никогда в жизни я не...
Как раз когда его большие пальцы начали гладить чувствительные холмики, жидкий жар в ее нутре погас.
По спине пробежала дрожь, и на сей раз каждый дюйм ее кожи ощетинился от подозрения.
— Чон... — она замедлила движения, глянув в сторону двери напротив них. — Чонгук, остановись.
Он тут же отпустил ее.
— Что? Что такое? — спросил он, обеспокоенно нахмурившись.
Лалиса не ответила. Ее сердце слишком громко стучало в ушах, и она ничего не слышала, но знала... Чувствовала это.
— Лиса, поговори со мной, — сказал Чон, слегка приобнимая ее за талию и садясь.
Она моргнула.
— Я... думаю, кто-то наблюдал за нами, — прошептала она.
Повернувшись к узкому окошку в двери, Чон помрачнел.
— Ты что-то видела?
Покачав головой, она нахмурилась.
— Нет, но... Я это почувствовала. Что-то не так, я...
— Ладно, все хорошо, — пробормотал он, поглаживая ее по спине. — Слезай. Я пойду посмотрю.
— Я с тобой, — сказала она, слезая с его колен и хватая свою рубашку.
Поспешно одевшись, они оба как можно тише подошли к двери.
Повернув защелку, Чон чуточку приоткрыл дверь и выглянул, чтобы посмотреть, не стоит ли кто в коридоре.
Распахнув дверь шире, он обернулся к ней.
— Ничего не вижу, — сказал он. — Это кто-то мог убежать, как только увидел, что ты заметила.
Высунувшись из-под руки Чона, Лалиса сама всмотрелась в темный коридор.
Пусто и тихо. Ни света, ни шагов, ни тяжелого дыхания или немертвых стонов.
Она медленно развернулась по кругу.
— Кто-то наблюдал за нами, — сказала она, ощущая, как в горле встает ком. — Я не сошла с ума, я это почувствовала...
— Ш-ш-ш, я знаю, — сказал Чон, потянувшись к ней. — Я тебе верю. Но ничто здесь не даст нам подсказки, кто это был.
Лалиса стиснула зубы.
Она знала, кто это. Но у нее не было доказательств.
— Пойдем, — Чон подтолкнул ее обратно в их комнату.
Снова устроившись на постели, Лалиса стянула джинсы, но осталась в рубашке и забралась под спальник.
Раздевшись, Чон присоединился к ней, но сохранял свои прикосновения невинными, поцеловав в лоб и слегка погладив по колену.
— Прости, я... — Лалиса покачала головой. — Я чувствую себя такой глупой из-за того, что испортила момент.
— Не стоит, — сказал он, целуя ее в щеку. — Я верю тебе, птичка певчая. Видимо, нам нужно найти шторку для этого окошка или типа того, да?
— По Земле бродят фрики, но нам все равно надо беспокоиться о токсичных извращенцах, — пробормотала она, улегшись и свернувшись на боку.
Лежа лицом к ней и заняв место между Лалиса и дверью, Чон положил ладонь на ее шею сзади, баюкая ее, пока она прижалась к его груди.
— Наверное, некоторые вещи не меняются никогда, — сказал он, положив подбородок на ее макушку.
Заставив себя закрыть глаза, Лалиса сосредоточилась на своем дыхании, на размеренном сердцебиении Чона.
Она решила, что компенсирует ему утром.
При свете. Когда легко будет заметить, что кто-то заглядывает в их комнату.
***
Приветствуя людей на ходу, Лалиса направлялась к учительской — комнате, которую отвели для избранных представителей. Если никого внутри не окажется, она оставит записку с просьбой пообщаться.
О чем именно, она еще не решила.
Она не хотела подавать жалобу как таковую. Ей просто нужно было, чтобы кто-то был в курсе тревоги, которая росла в ее нутре всякий раз, когда она видела, что Сет бродит по коридорам или кафетерию.
Дэвид и Макс медленно шли, чтобы послушать истории Сестры Агнес, и Матильда неуклюже семенила между ними, держа их обоих за руки.
— Смотри, кто идет, Мэдди, — проворковал Макс. — Тетя Лалиса.
Она просияла, помахав малышке.
— Привет, милая, смотри-ка, а ты уже ходишь!
— Скоро она будет бегать, — сказал Дэвид со вздохом. — А потом лазить. И тогда у меня не будет ни единого спокойного момента.
Макс шикнул на него.
— Ну, хотя бы чувство равновесия ей досталось от меня.
— Вместе с твоей беспечной натурой.
Сунув руки в задние карманы, Лалиса усмехнулась, глядя на мужчин.
— Вы двое ведете себя как типичная женатая пара, — сказала она. — И как типичные родители.
Макс усмехнулся.
— Я посчитаю это комплиментом.
Как раз когда они уже прошли мимо нее, Лалиса кивнула Максу и сказала:
— Вообще-то... могу я поговорить с тобой кое о чем? Это не займет долго.
— Конечно, — сказал он, бросив на Дэвида понимающий взгляд и держа в руке маленький кулачок Матильды.
Шагнув в сторону, Лалиса скрестила руки на груди и прислонилась плечом к стене.
— Ты выглядишь очень серьезной, — прокомментировал Макс.
Лалиса попыталась улыбнуться, но вышло как-то натужно.
— Как хорошо ты знаешь Сета?
Макс нахмурился.
— Сета... Из лагеря Айовы?
— Ага.
— Не очень, — признался он. — Я говорил с ним всего несколько раз. Он помогал обустроить лагерь в Оклахоме. Показался достаточно дружелюбным. Вежливым.
Когда Лалиса неловко переступила с ноги на ногу, Макс заметил.
— Почему мне кажется, что у тебя имеется совершенно иной опыт?
Убрав волосы со лба, она позволила своему взгляду скользнуть к пыльной пробковой доске с рекламой гулянки в честь окончания учебного года.
— Он... не сделал ничего, — сказала она наконец. — Ничего серьезного. Он просто то и дело оказывается рядом и отпускает такие комментарии... будто он думает, что знает меня.
Макс ждал, пока она продолжит.
— Не знаю, есть в его тоне что-то. Такое ощущение... будто он пытается внушить мне ложное чувство безопасности.
— Это очередной момент в духе «Тед Банди тоже выглядел нормальным»?
Она слегка улыбнулась от этого воспоминания.
— Может быть. Я не уверена. Я чувствую себя нелепо из-за того, что вообще поднимаю этот вопрос, но после прошлой ночи...
— Погоди, а что было прошлой ночью?
Ее щеки горели.
— Ну, эм... — она оглянулась через плечо, убеждаясь, что в пределах слышимости никого нет. — Прошлой ночью мы с Чоном... были близки...
Брови Макса на мгновение взлетели вверх, но он взял себя в руки.
— И я почувствовала, что за нами кто-то наблюдает.
Он тут же перешел от легкого смущения к откровенному ужасу.
— Сет наблюдал, как вы занимаетесь сексом?
Лалиса покачала головой.
— Не знаю. Может быть. Я так думаю.
— Это чертовски много неопределенности.
— Я нутром чую, что за дверью кто-то был, — сказала она. — Но когда мы пошли проверить, никого не было. Но я и раньше натыкалась на Сета в коридорах — ранним утром, никого вокруг нет, а он просто стоит в дверном проеме и не издает ни звука.
— Хм. Это немного нервирует, — сказал Макс. — И все же это не значит...
— Знаю, — перебила Лалиса, вздохнув. — Просто... Я не могу понять этого парня. Это меня нервирует.
Она посмотрела поверх плеча Макса на Дэвида и Матильду, которые все еще шли к библиотеке.
— Мы должны беспокоиться не только о фриках, — добавила она. — И я пообещала себе, что сделаю все возможное, чтобы защитить этих людей. Они — моя ответственность.
Макс потянулся к ней и мягко положил руку на ее предплечье.
— Ты не несешь ответственность за каждого человека в этой группе, Лалиса. Почему, как ты думаешь, у нас есть избранный совет? Голосование? Чтобы не взваливать все бремя на плечи одного индивида.
Сморгнув слезы, от которых щипало глаза, она выдержала его взгляд.
— Мы с Чоном вытащили этих людей из Ковчегов, — хрипло прошептала она. — Они все твердят, что мы спали их, но мы лишь заставили их обменять одну тяготу на другую. Кем же я буду, если оставлю их на волю прихотей судьбы?
— Ты будешь просто человеком, — сказал Макс, и черты его лица смягчились от сочувствия. — И позволь напомнить тебе, что из-за того, что вы вломились в один из Ковчегов (заставив людей обменять «одну тяготу на другую»), я вернул себе мужа и дочь.
В горле Лалиса встал ком, и чем сильнее она пыталась проглотить его, тем больше он становился.
— Мы никогда не узнаем, что было правильным решением, — продолжал Макс. — Но с моей точки зрения, это решение было чертовски великолепным. И я никогда не буду считать себя ответственной за то, что случится с нами потом.
Охваченная чувствами, она могла лишь кивнуть.
Сжав ее запястье, Макс улыбнулся.
— Прекрати делать из себя атланта, который держит на своих плечах всех Отверженных. Твоей энергии найдется применение получше.
Это самые добрые слова, которые кто-либо говорил ей в последнее время.
— Спасибо, Макс, — пробормотала она.
Дэвид крикнул им с конца коридора.
— Лучше поспеши, папуля! Мэдди обогнала тебя на милю!
Усмехнувшись, Макс повернулся и помахал им.
— Иди, — сказала ему Лалиса. — Спасибо за... Ну, за все.
— Всегда пожалуйста.
Она смотрела, как он трусцой бежит по полированной плитке и присоединяется к своей семье.
Лалиса, может, и не атлант, но она все равно несла на себе много ответственности.
Она подождала, когда Макс, Дэвид и Матильда скроются за углом, а потом скользнула в учительскую.