Глава 36
На нашей церемонии собралась ничтожная, совсем крошечная часть моих партнёров по бизнесу — и во мне порождаются противоречивые чувства. С одной стороны я хочу заявить каждому ублюдку этой земли, что Лиса принадлежит мне. Она всегда принадлежала мне, но теперь это будет подтвержденно законом. И с другой стороны я хочу придушить голыми руками каждого, кто будет наслаждаться, увидев её в свадебном платье.
Прочистив горло, я продолжаю стоять у алтаря в ожидании своего тестя, который проведёт её по засыпанной цветами террасе и передаст мне.
Закрыв на мгновение глаза и словно почувствовав аромат её духов и тела, я замечаю, что Леонид выезжает на своём инвалидном кресле и наконец я вижу её.
Мою светлую, совершенную, невероятную девочку. В белом приталенном кружевом платье с длинными прозрачными рукавами. Оно демонстрирует идеальный изгибы её тела, отчего я взрываюсь миллион раз за грёбанную секунду.
Какого хуя?
Мои челюсти сжимаются, прямо в этот момент я готов раздавить горло каждому, кто посмеет разглядывать её тело в этом платье.
Блядь, держи себя в руках на своей собственной свадьбе.
Моё безумие растёт с каждой минутый, проведённой вместе с ней. Моя одержимость въедается мне под кожу и сливается с кровью.
Когда их путь пройден, Леонид с Лисой становятся напротив меня. В нескольких сантиметрах от нас стоит священник с переводчиком, которые вот-вот должны начать речь, но сперва...
Он отдаст мне свою дочь. Передаст в мои руки. Лиса станет моей во всевозможных смыслах прямо сейчас.
Я не консервативный человек, традиции никогда не являлись для меня чем-то важным, но эта свадьба — то, чем я грезил почти с самого нашего знакомства. И это может показаться смешным, учитывая обстоятельства нашей первой встречи.
Леонид выглядит иначе в своём смокинге. Он хотел сделать Лисе сюрприз и мы делали всё возможное на протяжении нескольких месяцев в плане физиотерапии, чтобы он смог встать на свои ноги и провести её самостоятельно хотя бы с костылями. Он был прикован к инвалидному креслу слишком долго, и его травмы давали минимальные шансы, поэтому я не удивился, что ничего не вышло. И мне насрать, на самом деле, потому что моя девочка и без этого рада тому, что её отец с ней рядом.
Я протягиваю руку первым. Протягиваю, чтобы он передал мне её, как и полагается. Мой тесть держит Лису за руку и медленно протягивает её руку мне, которую я обхватываю своей ладонью. Она такая крошечная по сравнению со мной, но при этом её значимость в моей жизни немыслима. Я готов достать из сейфа в своем кабинете пистолет и пристрелить себе голову, если потеряю её. Потому что без неё моё существование снова станет куском грязи на чьей-то подошве. При моих деньгах, связях, масштабах и влиянии, при всём этом всё, что мне нужно — моя девочка, только она, каждое утро просыпающаяся в моей постели.
— Я н-не был хорошим отцом, но з-знаю, что ты будешь хорошим м-мужем для моей дочери, — говорит он, когда Лиса делает шаг навстречу ко мне.
— Ты был для неё отличным отцом, — говорю я, понимая, как сильно её могут ранить его слова. Она смотрит на меня глазами, полными благодарности и любви. Я, чёрт возьми, всё ещё ненавижу своего тестя за то, что не являюсь единственным мужчиной, заслуживающим её любовь. Но при этом я благодарен ему за то, что он был её светом долгое мучительное время, которое она выживала под одной крышей со своей матерью.
— П-пожалуйста, береги её, — его взгляд становится немного печальным.
Я одобрительно киваю.
Мне не нужно говорить это, потому что Лиса — единственная ценность в моей жизни. Единственная ценность, которая при этом бесценна. Она — моя кровь, моё дыхание, мой воздух, мой единственный свет в этом нескончаемо-тёмном туннеле. Мой чёртов смысл жизнь — беречь её и делать её счастливой, превращая каждый день её жизни в сладкую сказку.
Когда мой тесть отьезжает чуть в сторону, Лиса поднимает на меня глаза, свои невероятные глаза ангела.
Священник с переводчиком ждут моего сигнала о том, что можно начинать церемонию бракосочетания.
— Ты хочешь мне что-то сказать, Лиса? Перед тем, как станешь моей женой.
— Нет, — решительно отвечает она, не позволяя моим глазам перестать любоваться ею. Каштановые волосы собраны в низкий пучок, лицо в обрамлении нескольких тонких прядей. — Я побыстрее хочу стать твоей женой.
В её взгляду нет паники или беспокойства. Я глажу её тёплые крошечные ладони своими ладонями, мысленно проклиная всё, что разделяет меня от близости с ней.
— Отлично, принцесса. Потому что это случится прямо сейчас.
Повернувшись к священнику, я даю знак, что можно начинать.
***
Она стала моей женой. Моей женой. Моей полностью, целиком, каждой клеточкой своего тела, каждый закоулком души.
Я никогда не был сентиментальным мужчиной. Я никогда не придавал значения родственным связям. Я вообще ничему не придавал значения. Но всё изменилось. Всё изменится в спальне этой виллы, в которой я заявлю на неё свои права прямо сейчас, но теперь уже в роли её законного мужа.
Лиса гладит мою щетину, пока я заношу её внутрь. Мне стоило адских усилий пережить этот день и дождаться этой ночи.
Закрывая за собой дверь, я несу Лису через всю комнату к огромной кровати, застеленной белыми простынями. Всё здесь белое, кроме десяток свечей на полу и электрического камина напротив кровати, в котором потрескивает огонь.
Она сменяет свой большой палец губами, и я, позволяя себе больше не сдерживаться, целую её с таким бешеным желанием, что вскоре она отстраняется, чтобы отдышаться.
Неохотно я ставлю её на ноги, но лишь для того, чтобы снять с неё платье, которое скрывает от меня её прелестное сексуальное тело. Встав сзади, я развязываю корсет и, наклонившись, шепчу ей на ухо:
— Ты же знаешь, что я сейчас с тобой сделаю, малыш?
Её платье падает на пол, заставляя её испустить возбуждённый вздох.
— Я догадываюсь, — улыбается она, закрывая глаза.
— Я постараюсь сдерживаться, — обещаю я, вспоминая нашу первую ночь на её день рождения — синяки и гематомы на её теле. И даже тогда я сдерживался, понимая, насколько она хрупка. Но этого недостаточно.
— Нет.
— Нет?
— Не сдерживайся. Что бы ты со мной ни сделал, я хочу этого.
Из одежды на ней теперь только маленькие белые трусики, подвязка на левой ноге и туфли. Мои руки опускаются ей на бёдра, после чего поднимаются по изгибам её осиной талии к её маленьким аккуратным сиськам, соски которых я сжимаю и оттягиваю.
Я кладу её на кровать и раздвигаю ноги, после чего сажусь на колени и оттягиваю ткань её белоснежных трусиков. Я смотрю на её гладко выбритую киску и целую её клитор. Сначала целую, а потом начинаю посасывать и вылизывать. Лиса стонет, выгибаясь в спине и запрокидывая голову назад. Наслаждаясь вкусом её клитора, оттягивая его и покусывая, ввожу в её киску указательный палец.
— Боже... — чуть ли не плачет она.
Потихоньку засовывая в неё второй палец, я поднимаюсь к её лицу и свободной рукой хватаю её за затылок и притягиваю к себе. Она дотрагивается до моих губ, её скрывая соблазнительной и удовлетворенной улыбки. Искусав эти пухлые ярко-розовые губы, я возвращаюсь к её таким же аппетитным нижним губкам.
— Чонгук... — она стонет моё имя так, словно молится. Мои зубы покусывают её плоть, пальцы врезаются в стеночки её адской киски, когда она кричит и кончает мне в рот.
— Моя девочка, — хриплю я, не прекращая целовать каждый участок её сладкой кожи. Это не зависимость, не одержимость, это чёртова болезнь, имя которой Лиса.
Выровняв спину, она стягивает с меня пиджак и разделывается в пуговицами на моей рубашке.
— Ты уже так быстро разделываешься с моей рубашкой, принцесса.
— Я много практиковалась, — она тянется ко мне, и я снова набрасываюсь на её губы, словно одичавший.
Рубашка падает на пол к пиджаку, я собираюсь трахнуть свою девочку прямо сейчас. Она расстёгивает ширинку моих брюк, я снимаю их с себя, когда хочу навалиться на неё сверху, но Лиса, словно зная наизусть весь мой дальнейший план действий, решает остепенить меня.
— Подожди, — она приспускает мои боксёры, её глаза устремлены к моему твёрдому члену, который уже настолько синий от изнеможения, что ещё несколько секунд — и мои яйца лопнут. Сидящая на краю кровати, она дотрагивается своей тёплой ладонью до моего основания и натягивает его, а её рот медленно приближается к головке. Она облизывает её, так уверенно и так маняще. Лиса всё ещё не может взять большую часть моего члена в рот, мне кажется она не может взять даже самую минимальную его часть в рот, но её язычок проходится по моей уздечке, что просто убивает меня.
Она поднимает на меня взгляд, словно выискивая одобрения. Возможно, она думает, что делает что-то не так, несмотря на то, что я теряю дар речи от удовольствия и просто нестерпимо рычу.
Тридцатилетний я, теряю дар речи от того, что делает моя юная жена с моим членом.
Когда она отстраняется, чтобы отдышаться, я нависаю над ней сверху и раздвигаю ей ноги. Лиса закрывает глаза, только я одариваю поцелуями её шею. Этой чёртовой ночи не хватит для того, чтобы утолить мою жажду по ней.
Не хватит ночи. И не хватит жизни.
***
Я смотрю на Лису, подходя к ней с бутылкой воды в руке.
Моя сперма стекает по внутренним сторонам её бёдер. Она испускает вздох, отрезвляя меня и давая понять, что я, должно быть, замучил её до предела. Три или четыре часа я не мог насытиться ею и не прекращал ни на минуту вторжения в её киску.
Приподняв её голову и положив её на свой локоть, я даю ей сделать несколько глотков воды из моих рук.
— Спасибо, — улыбается она, отключаясь на моей руке.
Я не шевелюсь, чтобы она продолжала использовать сгиб моего локтя, как подушку. Я бы всё отдал, чтобы она осталась в таком положении на всю жизнь.
— Я никогда не думала, что стану такой, — тихо бормочет Лиса.
— Какой же, малыш?
— Сексуально озабоченной.
— Значит, моя невинная девочка превратилась в сексуально озабоченную?
— Да, твоя невинная девочка теперь такая, — сладко воркует она, начиная вырисовывать указательным пальцем круги на моей груди и плече.
Потом она переплетает наши пальцы, раззадоривая меня своим приходящим в норму дыханием.
—Чонгук, мне кажется, что моя жизнь превратилась в сказку, — её голос остаётся таким же мелодичным, но теперь она звучит серьёзно. — И мне страшно, что эта сказка может закончиться.
— Твоя сказка никогда не закончится, принцесса. Твой муж позаботится об этом.
— Муж... — немного несмело повторяет она. — Никогда не думала, что выйду замуж в восемнадцать лет за мужчину...
— Которому тридцать, — заканчиваю я за неё.
— Да, которому тридцать, — хихикает Лиса, зевая.
Множественные оргазмы вместе с выпитым шампанским делает её сейчас слишком весёлой, но усталость берёт над ней верх. Она всё-таки засыпает у меня на руке на какое-то время. Я не знаю, сколько проходит, прежде чем она просыпается в таком же положении. Может быть, несколько часов, для меня время слишком размыто, когда я наслаждаюсь ею. Несколько часов могут показаться двумя никчёмными минутами. Делает ли меня такая одержимость невменяемым? Адекватно ли то, что я смотрел на неё всё время, что она спала на моей руке?
— Пообещай мне, что никогда не повторишь то, что ты сделал с Ким Суменом, — спросонья говорит она.
— Что же я с ним сделал, малыш?
— Я не знаю, но точно что-то плохое.
Что-то плохое.
Моя милая невинная девочка, которая всё ещё остаётся до боли наивной. Я сломал ему пальцы, когда мог придушить. Я заставил его уволиться, когда мог вырвать ему кадык. Я спас ему жизнь, потому что ещё одно его сообщение на её телефон — и пули в его члене и голове уже не избежать.
Кровь в моих венах стынет, когда я понимаю, что другой мужчина может желать её.
Такого я точно не повторю, я придушу любой сучий потрах даже если он просто посмеет подумать, что может на что-то надеяться.
— Мне стоит переживать, что к моей девочке кто-то пристаёт?
— А ты перестал следить за моим телефоном и не знаешь? — спрашивает она, запрокидывая голову. Я обхватываю её руку с кольцом свободной рукой и целую.
— В моём подчинении сотни человек в разных городах и странах, малыш. Мне не нужно следить за твоим телефоном, чтобы знать всё, что происходит.
Мне вполне хватит её охранника, который доложит о каждом её шаге и о каждом шаге самоубийцы, который посмеет тешить себя надеждами.
Она хмурится.
Местоположение её мобильного — единственное, что я могу теперь отследить.
Я не слежу за её телефоном, будто не имею право разочаровать её таким недоверием, хотя ещё несколько недель назад готов был прошерстить каждое написанное слово в её мобильном. Чего далеко ходить — я и сейчас готов это сделать, но меня останавливает понимание того, что она вновь будет расстроена моим вмешательством. И клятва, которая вылетела из моих губы, пока я был пьян.
Клятва, блядь. В кого я превращаюсь? Так по-детски то, что я не собираюсь её нарушать.
И есть ещё одна причина, помимо этих двух.
Что бы я там ни увидел, я буду в бешенстве и найду то, что мне не понравится. В прошлый раз я узнал то, что она собралась рисовать на заказ и она решила переночевать у отца, чтобы я мог подумать о своём сумасшествии.
— Значит, у меня не будет шанса на измену, раз ты всё знаешь, — подшучивает она. Её игривый тон заставляет мой член снова встать. Хотя суть её слов наполняет моё сознание чернотой.
— Ты собираешься мне изменить, принцесса?
— Пока что у меня не было этого в планах, — издевается она.
— Скажи, когда у тебя появится это в планах. Я убью любого твоего кандидата, привяжу тебя к постели и в очередной раз напомню тебе, кто твой единственный мужчина и твой официальный муж.
Чуть приподнявшись, она прижимается лицом к моей груди и руками обхватывает шею.
— Ты ведь понимаешь, что я шучу, правда?
— Конечно, малыш. Ведь ты знаешь, что принадлежишь мне. Если ты открываешь глаза и смотришь на мужчину, то этот мужчина я, никто другой.
— А ты? — резко она поднимается. — Ты будешь верным мужем?
Верным ли я буду мужем? Я не был верен своей первой жене, но лишь потому, что у меня никогда не было к ней никаких чувств. Наш брак — это моё желание иметь наследника. Да, я не мог отказаться от ребёнка, которого в итоге не получил. А потом это была лишь привычка, удобство, от которого у меня не было времени отказываться. Весь мой брак строился на взаимовыгодных условиях и лжи. Я изменял, а моя жена знала, что я изменяю и никак на это не реагировала.
Лиса.
Нет, Лиса не взаимовыгодное условие. Она — моя религия, мой ориентир, моё спокойствие и безумие в одном лице. Я не изменю своей религии, не предам свой ориентир, никогда не променяю своё безумное спокойствие ни на что. Я готов ещё год не трахаться, если потребуется. Год, два, три, только бы она была со мной.
— Я это спрашиваю, когда мы уже поженились... — это замечание умиляет меня.
— Ты никогда не разочаруешься во мне, клянусь, — говорю я. Услышав это, она расслабленно возвращается на подушку в виде моего локтя и снова закрывает глаза.
Больше не пытаясь вытянуть из меня обещаний, которые я не выполню, если кто-то посмеет подумать, что может забрать её.
***
— Так что ваши инвестиции в этот проект Франкфурт-на-Майне будут принесут прибыль, — я вглядываюсь в бумаги и делаю себе пометку вернуться к ним позже.
— Можешь быть свободен.
— А что насчёт?..
— Я увеличу смету, нам нужны качество, а не хуйня, какой много.
Главный специалист уходит, молча кивнув. Я прикуриваю, делая ещё несколько заметок в других документах и достаю телефон из кармана как раз в тот момент, когда на экране высвечивается звонок от моей девочки.
Из-за нашего свадебного путешествия она пропустила неделю учёбы и сейчас старается перевыполнить всё, что они проходят в универе.
— Да, малыш?
—Чонгук, у меня отменили последнюю пару. Пожалуйста, не ешь ничего на работе, я собираюсь кое-что приготовить к твоему приходу.
— Ты же знаешь, что я всегда ужинаю дома.
— Это на всякий случай, — мило воркует она.
— Я скоро буду дома.
— Нет, мне нужно время.
— Мне нужно увидеть тебя, принцесса. Иначе я умру.
— Я не хочу, чтобы ты умер, — смеётся она, я слышу, как за ней захлопывается дверь и понимаю, что она уже в машине. — Всё, я поехала. Пока, любимый.
Она быстро кладёт трубку.
Мне приходит сообщение от охранника, что они выезжают. Я приказал ему сообщать мне о каждом шаге, моя паранойя только стала больше с тех пор, как мы поженились. Каждый раз я удивляюсь самому себе и понимаю, что могу ревновать ещё сильнее и ещё мучительнее.
Я точно не могу дать ей время, потому что ещё пару часов без неё — и я сдохну.
Просмотрев планы на ближайшие два дня, я надеваю пиджак и выхожу из офиса.
Я приезжаю домой даже раньше, потому что её охранник ещё не написал, что они приехали. Открывая гараж, собираюсь проехать внутрь и подождать её на улице, но неожиданно мне перекрывает путь человек. Прищурившись, я понимаю, что это, блядь, моя бывшая жена перекрывает мне путь.
Я нахрен не понимаю, какого хуя она здесь делает и выхожу из машины. Лиса сейчас приедет, и я не хочу расстраивать свою девочку очередным напоминанием о том, что я был женат, когда мы познакомились.
— Какого чёрта ты здесь делаешь? — спрашиваю я, за мгновение сокращая расстояние между нами. Только сейчас я осознаю, что она не просто стоит передо мной, она стоит с ребёнком на руках.
— Привет, любимый. Не мог бы ты не грубить мне в присутствии малыша? Я приехала познакомить его с папочкой. Или ты думал, женился на своей пигалице и всё?
— Ты решила придумать себе ещё одну беременность?
— Только на этот раз результат этой беременности у меня на руках.
Я рассматриваю ребёнка, он довольно крупный, но видно, что ему около шести-семи месяцев. Я почти не трахался с ней, когда в моей жизни появилась Лиса, так что ему должно быть около семи-восьми месяцев.
Если он вообще от меня.
Я не видел признаков её беременности. Хотя я не был наблюдательным, ведь почти не смотрел в её сторону и сторону других женщин, когда у меня появиласьт.
— Ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю, если этот ребёнок не мой? — рычу я, настолько сосредоточенный на ней, что не замечаю, как из только что подъехавшей машины выходит Лиса и подходит ко мне.
— О, вот и наша девочка. Ты ещё не успел её оплодотворить? У нашего малыша не намечается братика?
— У вашего малыша?.. — шокировано переспрашивает Лиса, глядя то на меня, то на ребёнка, который только что расплакался. Её лицо бледнеет, светящийся взгляд потухает.
— Принцесса, иди в дом, я сейчас всё решу и приду.
Но она словно не слышит меня.
— Твой ребёнок? — бормочет она, и я вижу, как она начинает трястись. Я хватаю её за плечи и притягиваю к себе.
— Иди в дом, милая. Я сейчас приду и мы поговорим.
— Да, иди в дом, зайка. У взрослых сейчас будет серьёзный разговор.
— Не испытывай моё терпение, — я смотрю Алине в глаза.
— Прости, немного забыла, что она у тебя не только для траха, как остальные, — она выдавливает из себя безумный, истерический смех, потом прочищает горло и замолкает.
Лиса обнимает себя руками, пытаясь утихомирить дрожь. Я целую её в макушку и подталкиваю в сторону калитки, чтобы она поскорее ушла и не слушала херни, которая взбрела в голову моей бывшей. Мне, чёрт возьми, больно от одной мысли, что она чувствует.
— Какая ранимая у тебя девочка. Она не переживёт ни одной твоей измены, сразу же вскроет вены.
— Клянусь, если ты не заткнёшься, я придушу тебя голыми руками.
Лиса заходит во двор, бросая последний взгляд на нас. Она действительно настолько ранима, что я готов пристрелить себя за то, что позволил этой ситуации случится и настолько ею изранить её.
— Я повторю: ты понимаешь, что я с тобой сделаю, если экспертиза покажет, что он не мой? — спрашиваю я, смотря на кричащего ребёнка, которого она даже не пытается успокоить. Она не хотела детей, даже если она родила, материнский инстинкт в ней не раскрылся, она стоит так отрешённо, что я в шаге от того, чтобы забрать его из её рук.
— Поверь, я осознаю риски, Чонгук. Я знаю, кто ты такой и что ты можешь со мной сделать. Любая экспертиза, — она старается выглядеть максимально уверена, но её глаза мельтешат. Я замечаю в её голосе нотки отчаяния, хоть она тщательно пытается это скрыть. — Хотя тут и экспертизы не нужно, посмотри.
Она поворачивает его ко мне лицом — волосы моего цвета, карие глаза, этот ребёнок словно моя маленькая копия.
— Но когда ты убедишься, что этот ребёнок твой, твой наследник, твоя кровь, я позволю тебе стать отцом с условием, что эта ранимая девочка исчезнет из твоей жизни.
Я сокращаю расстояние между нами максимально, чтобы она ощущала моё дыхание на своём лице.
— Здесь я устанавливаю правила, Алина. Не думай, что, если ты жила со мной под одной крышей, то ты не сможешь испытать на себе моего гнева. Для тебе же лучше, чтобы ребёнок оказался моим, потому что в ином случае тебе придётся несладко.
Её зрачки в момент расширяются, показывая, что она всё-таки не потеряла страх.
— И успокой, чёрт возьми, ребёнка, если ты считаешься его матерью.
Ничто в моей жизни не заставит меня отказаться от Лисы, даже этот чёртов ребёнок. Если он мой, то у меня есть два варианта решения — обеспечить его до конца жизни или убить. Не верится, что эта хрень действительно всплывает в моей голове, но я никогда не пожертвую Лисой в чём бы то ни было. Я никогда не позволю ей усомниться у том, что она мой единственный приоритет всегда и во всём. Даже с моей ДНК этот ребёнок ничего не изменит в нашей жизни.
Лиса моя жена. Мать моих будущих детей. Моя жизнь.
И прямо сейчас я собираюсь объяснить ей, что это ничего не значит.