Глава третья.
Я превозмогаю себя, превозмогаю всё, что меня окружает. Острая боль сменилась на тупую, ноющую и зудящую. Веки слипаются от запёкшейся на них крови, а в голове гуляет ветер – я на сто процентов состою из боли и дискомфорта. Это отбивает всякое желание идти дальше, но я упрям. Мне необходимо изучить это место, познать его тайны, и поэтому я, несмотря ни на что, иду вперёд. «познать природу этого места, познать правила места, понять смысл места» - в голове крутятся мысли, без чёткой оболочки. Их можно уловить лишь косвенно, словно ты – иностранец в собственном сознании, и понимаешь всех в лучшем случае на половину.
Вдали виднеется силуэт. По мере приближения он становится больше, но разглядеть что это конкретно не удаётся – вроде бы предмет в прямой видимости, а понять что это – никак. Я словно ослеп, и мне в руки дали что-то новое. Бред происходящего давит на меня, а боль никак не способствует формированию мыслей. Пробирает холод, я теряю тепло собственного тела. Ноги дубеют, и я делаю шаги. Скорее пытаюсь вспомнить, как ходить. Я – реинкарнация младенца в пустыне. Растерянный и беззащитный. Я делаю ещё пару шагов, и бьюсь об нечто головой. Меня вновь пронзает ужасная боль, и я из последних сил остаюсь на ногах.
Передо мной стоит телефонный аппарат. От ветра его закрывает синий козырёк. Синий, как губы мертвеца. Самый настоящий телефон. Вновь в голове возникает неожиданная мысль – я хочу позвонить. Но у меня нет монет! Я спешно оглядываюсь, и к своему счастью обнаружил одну, лежащую в слоте для сдачи. Не глядя я сунул её в приёмник – осечка. Выпала в слот для сдачи. Ещё попытка. Неудача.
В ярости я ударил по телефонному рычагу – трубка выпала и повисла на проводе. О, очередная нестерпимая боль! Как это становится привычно. Нужно быть сдержаннее – по видимому это место не терпит резкости и грубости, и отвечает на эти выпады лишь травмами, что будут зудеть ещё очень долго... ещё одной раной больше.
Аппарат пискнул и завибрировал. Послышался треск, а после из трубки зазвучали помехи. Я поднёс телефон к уху. И застыл – «кому мне звонить? Спасателям? А какой страны? И что мне им сказать?»
Мои размышления прервал хриплый, тихий, почти сливавшийся с шумом в трубке голос. «кто это?» - донеслось из динамика. Что мне ему сказать? Я оглянулся назад – стены уже не было видно. Такой ровный горизонт, словно искусственно сглаженный руками невидимых творцов. И он так бесконечно далёк... а в голове снова нет мыслей. Мой мозг прокручивают на фарш беззубым собакам. Унизительно и больно, наверно. Я вновь чувствую себя таким слабым...
- «кто это?!» - вопрос повторился.
- помогите – тихо шепчу я. В горле сухо.
- «как? Где ты находишься?» - голос в трубке стал хрипеть сильнее.
Я не знаю. Пустыня это? Галлюцинация? Чья-то шутка? Да и какая разница? Я хочу домой.
Резко подул ветер, и я разжал ладонь. Трубка, словно тарзанка, улетела в столб аппарата, разлетевшись на кусочки. Просто кусочки пластика – ни динамика, ни микрофона, ни проводов. Бесполезные кусочки. Бесполезный аппарат. Бесполезный мир. Отчаявшийся я. Но если продолжать эту мысль, то я – часть этого мира, в следствии я также бесполезен. Так же нереален. Что будет, если я никуда не пойду? Останусь ли я таким же навечно, или скоро превращусь в песок, объединюсь с этим местом? Стану кусочком бесформенной пустыни. Нет уж. Я мыслю – следовательно, я существую. Но я уже не хочу думать. Какой по счёту приём таблеток я уже пропустил? Мои мысли приобретают негативный, болотный оттенок, искажаются, закипают и бурлят. В голове рождаются гротескные, мерзкие существа, о которых я лишь недавно начал забывать. Они шепчут мне о забытом. О мирах, где я никогда не был. О временных скачках, после которых рождаются миры, подобные этому – сущности, или их подопечные путешествуют во времени, а так как время является чем – то материальным, то образуется мир, в котором время отсутствует как переменная. Где всё застывает в моменте последней агонии. Они говорят о моей боли. Она приносит им искреннюю радость, а уж поверьте – если такие долгоживущие существа получают от чего-то удовольствие – они это никогда не отпустят. Шепчут мне это те, кто жил задолго до этого места, кто жил задолго до меня, и чьи имена тисками давят мою голову при попытке их вспомнить. Их вид пробуждает во мне первородный ужас, ибо пугали и мучили они моих предков ещё сотни тысяч лет назад. Они источают смрад гнилой плоти и смерти, а их голоса подобны «свистку смерти», своим звучанием вводящие меня в бесконечный цикл страха, боли и отвращения. Меня бьёт озноб, рвёт желчью и выворачивает наизнанку. Я затыкаю уши, но слышу их лишь громче. Они поселились в моём сознании в момент моего рождения, и никогда не позволят мне умереть. Я – их награда, их сладость, а они – мой личный ад, покровители моей агонии. Я всегда мечтал о смерти, но никак не мог её достичь. Теперь же они хохочут и пляшут вокруг моего обессиленного тела.
Они приходили, стоило лишь мне ощутить минимальное спокойствие, и сразу же развеивали его. Советы врачей никогда не помогают. Они адаптируются к любым видам терапии, встраиваются в мою повседневность. Они калечат меня, глумятся надо мной – делают всё, что бы моя жизнь была невыносимой.
Примерно два года назад они полностью стёрли грань между объективной реальностью. Здоровой реальностью, не заражённой их влиянием. Я не могу вспомнить точную дату, даже точный месяц. Помню что было серо. И было очень холодно. Не помню я и как звали того парня. Кем он был для меня, как мы общались? Что-то вроде знакомого. Одноклассник. Он что-то очень воодушевлённо рассказывал, пока я шёл рядом, периодически кивая головой и поддакивая. Так было всегда. Так было и в тот день. Говорил что-то про школу, оценки, девушек... мне была приятна его компания, но я обычно никогда не вслушивался в его рассказы. И так я не заметил, как он начал идти чуть впереди меня. Обычно мы проходили под двумя соснами, которые из-за необычного изгиба образовывали подобие арки. Чудное, чудное природное явление. Я всегда любил природу. Любил подмечать необычные формы растений, окружавших меня. Слушать пение птиц, жужжание жуков, хруст веток под ногами животных... я заметил что его голос стал тише и остановился. Оглянулся – он шёл уже в паре метрах, подходя всё ближе к арке. Из-за ствола одной из сосен показался силуэт. Потом второй. Потом ещё и ещё, пока наконец всё что было за соснами было закрыто силуэтами. Мой одноклассник шёл не останавливаясь, пока я беспомощно стоял, наблюдая за разворачивающимися событиями. Вот он прошёл арку – один из силуэтов приблизился к нему. Он обернулся, но не успел и вскрикнуть – его окружила толпа, после чего тот вмиг пропал. Через секунду все силуэты рассеялись словно дым, и я остался стоять возле тех двух сосен. Совершенно один. Я больше его не видел – его просто не нашли. Все приняли факт того что он заблудился в лесу и погиб от холода, мой же рассказ все списали на мою болезнь. Для них я никогда не буду ценным свидетелем.
Теперь деревья шепчут моё имя его голосом. И я больше не люблю природу. Мне лгут, меня не слышат, меня ломают и убивают, и я больше ничего не жду. Пусть всё идёт так, как им будет нужно.