Сороки

 – Да что тут такое происходит?! – Ронья закричала снова.

Она подошла ко мне вплотную и с силой толкнула на землю. Я не сопротивлялась, только непонимающе хлопала глазами. Ронья замерла. Теперь и она заметила мертвого мальчика.

Вскочив с места, Ронья схватилась за побелевшую ладонь мальчика, и из ее глаз брызнули слезы.

– Ты! Это ты его убила, – прорычала Ронья, набрасываясь на меня. – Я видела нож в твоих руках!

– Он не мой, – только и смогла выдавить я.

Ронья крепко держала меня за ворот худи, но бить не решалась.

– Так значит, ты сначала убила Агния, а потом и до Расмуса добралась?!

– Расмус? Его действительно так зовут?

– Ты дурой не притворяйся, я видела нож в твоих руках! – глаза Роньи налились кровью от злости.

– Не убивала я никого, и с Агнием все нормально, – пробормотала я, стараясь не смотреть в ее глаза.

– И это ты называешь нормально?! – не унималась Ронья.

– Он без сознания. Ему надо помочь.

Один из парней, пухлый и невысокий, поднес ладонь к лицу Агния и крикнул:

– Он дышит.

– Вот видишь, – буркнула я. – Надо вызвать скорую.

– Какая скорая?! Да они приедут не раньше, чем через месяц.

Ронья отпустила меня, и я ударилась головой о ствол дерева. В голове помутнело, а внутренний голос нашептывал, что я никогда не выйду из этого леса.

Ронья растолкала парней и начала изо всех сил бить Агния по щекам.

– Вставай же! – все кричала она, но Агний не отзывался.

Он выглядел спящим, хоть лицо и покраснело от излишне сильных похлопываний.

Второй парень, высокий и бритоголовый, вытащил из внутреннего кармана спортивной куртки маленькую бутылочку воды и вылил ее на лицо Агния.

– Какой в этом смысл? Она же не холодная! – рявкнула Ронья, не переставая трясти бесчувственное тело Агния и выдавать пощечины, которые действовали не лучше, чем вода.

– Может, просто дадим ему отлежаться? – предложил пухлый парень, но Ронья злобно взглянула на него.

– Мне не нужны два трупа в семье, – процедила она.

То ли пощечины сработали, то ли произошло чудо, но вскоре Агний очнулся. Он смотрел на всех собравшихся так, будто впервые видел, но когда его взгляд достиг мертвого мальчика, Агния мелко затрясло.

Я осторожно поднялась, держась за липкий ствол сосны, чтобы подойти ближе к ребятам.

– И не думай приближаться к нему, – прорычала Ронья. – Иначе навсегда тут останешься.

– Ты что такое говоришь? – подал голос Агний. – Что она тебе сделала?

– Так ты убийцу защищать решил?! – Ронья сжала руки в кулаки, словно собиралась ударить первого, кто попадется под руку.

– Убийцу? – непонимающе взглянул на нее Агний. – Мы просто гуляли, хотели мухоморов для бабушки набрать, а потом... Потом...

Все ожидающе смотрели на Агния, но он не мог договорить. Его глаза помутнели, и казалось, что Агний вот-вот упадет в обморок снова.

– Вы как хотите, а я полицию вызываю, – закатил глаза бритоголовый друг Роньи. – Надо было сделать это сразу.

Никто не возражал.

После звонка все молчали, только Ронья недовольно пыхтела, но даже не смотрела в сторону трупа. Похоже, тело пугало ее даже сильнее, чем Агния, вот только Ронья не подавала вида в отличие от него.

Я не чувствовала времени, но казалось, что прошла целая вечность. Небо постепенно темнело, и хотелось скорее оказаться дома, чтобы забыть обо всем, что случилось в лесу. Размышления прервали шаги и голоса, доносившиеся с той стороны, откуда пришли мы с Агнием, а потом и Ронья со своими друзьями.

Через пару минут к нам подошли двое полицейских.

– Как хорошо с технологиями стало, – весело заговорил один из них: немолодой, с усами, закрывавшими всю верхнюю губу. – Лет десять-пятнадцать назад мы бы вас пару дней искали, а теперь вон как стало!

Ронья злобно взглянула на него, но промолчала.

– Ладно, детишки, показывайте, где труп, – заговорил напарник первого полицейского.

– Это не труп, а мой брат, – прошипела Ронья.

Агний все это время сидел, закрыв лицо руками. Он даже не заметил, что пришли полицейские.

Пухлый друг Роньи кивнул в сторону мальчика, лежавшего на земле, и полицейские подошли к нему. Некоторое время они осматривали тело, потом начали фотографировать и записывать что-то.

– Вы же не трогали его? – спросил немолодой полицейский, но никто ему не ответил. – И можете идти пока что, но на этой неделе вас всех вызовут в участок для опроса.

– А как же Расмус, вы так и бросите его в лесу? – голос Роньи звучал обессилено, будто вся энергия ушла на попытки обвинить меня.

– Нет, конечно. Его отвезут в морг для опознания и прочего. Вам это знать не обязательно.

– Какое еще опознание? Я и так знаю, что это Расмус, – снова рассвирепела Ронья.

– Такой уж порядок, – ответил второй полицейский.

Ронья вскочила с места, собираясь броситься на одного из полицейских, но бритоголовый парень удержал ее на месте.

– Отпусти меня, Костя, – буркнула она, но парень не подчинился.

– Лучше нам идти отсюда, – подтвердил Костя, который явно не собирался отпускать Ронью.

Та в свою очередь схватила за руку Агния, и они дружной толпой пошагали прочь. Только до меня никому не было дела. Если бы я осталась в лесу, никто бы этого не заметил. И все же я плелась за ними, стараясь не задумываться о том, чем обернулся всего лишь второй день в новом городе. Могли ли меня действительно обвинить в смерти мальчика из-за слов Роньи? Я бы уже ничему не удивилась.

***

Стоило негромко хлопнуть дверью, вернувшись домой, как послышался мамин крик:

– Где тебя носило?! Я звонила одиннадцать или двенадцать раз, а ты не отвечала!

– Прости, день выдался тяжелым, – вяло ответила я, стягивая кроссовки, даже не задумавшись о том, чтобы развязать шнурки. – И, возможно, нас вызовут в полицию.

Сказав последнюю фразу, я скрылась в ванной, но мама тут же распахнула дверь.

– В какую еще полицию? – по лицу матери скользнул испуг. – Ты натворила что-нибудь? Неужели подралась с кем-то, как я раньше...

Мама резко замолчала. Видимо, поняла, что сказала лишнее.

Я не стала дожидаться новых догадок, поэтому решила рассказать обо всем, что произошло сегодня. Впервые за долгое время мама не перебивала меня. Она с пугливым интересом слушала о знакомстве с Агнием, о посиделках у озера и поиске мухоморов, которые закончились совсем не так, как мы рассчитывали.

– Получается, та девочка обвиняет тебя? – спросила мама, когда я закончила рассказ.

– Да, вот только мы с Агнием нашли того ребенка уже мертвым.

Сначала удивляло то, насколько легко я думала и говорила о чужой смерти. Только теперь приходило осознание, что сегодняшний день не был выдумкой или неприятным сном. Даже сейчас я чувствовала ни на что не похожий запах мертвого тела, а перед глазами стояло перекошенное от боли детское лицо. Ком подступал к горлу. Я изо всех сил старалась сдержать слезы, но от попыток становилось только хуже.

Я громко всхлипнула, и мама осторожно, почти невесомо, погладила меня по плечу.

– Послушай, все будет нормально, – она пыталась подобрать слова, но слезы душили меня все сильнее. – Я понимаю, что смерть – это страшно, но мы уже ничего не можем сделать.

Я жадно хватала губами воздух, но он почти не попадал в легкие. Лицо горело, а тело сотрясалось от рыданий.

Мама смотрела на меня со страхом и непониманием. Это совсем не удивляло. Все же ее дочь всегда была жизнерадостным ребенком, которому долгое время везло не влипать в подобные ситуации.

Постепенно слезы отступили, и я обессилено сползла на холодный пол, прислонившись к ванне.

– Нам не стоило приезжать сюда. Здесь все чужое, – вырвалось у меня.

– Возвращаться нам тоже некуда, – тяжело вздохнула мама. – Помойся, станет легче, а я пока разберусь с работой. Уже поздно, поэтому приготовим ужин вместе. Ты же весь день ничего не ела, скорее всего.

– Я не хочу есть, лучше сразу лечь спать, – в животе тут же заурчало настолько громко, что стало неловко.

– Сразу видно, что не хочешь, – улыбнулась мама и вышла из ванной, оставив меня наедине со старыми шкафчиками и блестящими кранами, которые явно недавно меняли.

Попытки подняться с пола отозвались головной болью. Теперь даже такие простые вещи казались невыполнимыми, но все же я справилась. Вода в чугунную ванну набиралась медленно, и я пожалела о том, что слишком рано сбросила одежду.

Горячая вода помогла расслабиться, поэтому из ванной я вышла совсем обессилившей.

Мокрыми ногами я прошлепала к маминой комнате, но там никого не оказалось. По звону посуды стало понятно, что мне стоило сразу идти на кухню.

Мама увлеченно мыла овощи, не сразу заметив, как я зашла.

– Сегодня у нас спагетти с тем, что осталось с прошлого раза, – протараторила мама, и беспокойство начало уходить на второй план.

– Раньше ты называла их «Вчерашний день», – слабо улыбнулась я, снимая с крючка разделочную доску.

– Ничего не изменилось, – обернулась мама и выложила передо мной сладкий перец, помидор, маленький баклажан и пару шампиньонов. – Порежь все это, как нравится, а я займусь остальным.

Я неумело чистила и нарезала овощи. Обычно мама не любила готовить с другими людьми, но сегодняшний вечер стал исключением. Готовка и правда помогала избавиться от лишних мыслей, и вскоре я уже не думала ни о чем, кроме того, как порезать помидор, чтобы он не залил соком весь стол.

Когда все было готово, мама сгребла овощи на сковороду, брызнула на нее оливкового масла и продолжила готовить уже без моей помощи. Я сидела и наблюдала за мамой, не в силах прокручивать снова и снова произошедшее в лесу.

После позднего ужина мы разошлись по комнатам, но мама не собиралась спать. Даже сквозь сон я слышала, как она щелкала по клавиатуре.

***

Мальчик лет восьми шел по городу, размахивая рогаткой. Он здоровался почти со всеми прохожими, и было заметно, что многие знали этого хулигана.

– Куда путь держишь, Расмус? – спросил старик, работавший в одном из маленьких продуктовых магазинов.

– Гуляю, – лучезарно улыбнулся Расмус, и только теперь я признала в нем тело, лежавшее в лесу.

– Ты только, смотри, в неприятности не попадай, – старик улыбнулся в ответ, поднимаясь в свой магазин.

– Не буду!

Расмус шлепал по лужам, не обращая внимания на вымокшие почти до колена штаны. Чувствовалось, что он наслаждался летними каникулами.

Впереди показалась сорока. Судя по размерам, она тоже была еще ребенком. Расмус вытащил из кармана камешек и прицелился в птицу, а после нескольких секунд раздумий натянул резинку, но промахнулся и спугнул добычу.

Сорока летела дальше, а Расмус бежал за ней, надеясь догнать. Светлые волосы развевались на ветру, а немногочисленные прохожие с трудом уворачивались от бежавшего ребенка.

Четырехэтажные дома сменились частными, а Расмус все гнался за сорокой, которая будто дразнила его. На мгновение он остановился, чтобы перевести дыхание, и только теперь понял, что Медвежьегорск остался позади. Расмус развернулся, собираясь возвращаться, как вдруг увидел одинокую березу, все ветви которой заняли птичьи гнезда.

Расмус не удержался, достал из кармана последний камешек и прицелился в самое большое гнездо. Расмус надеялся сбить его, но из гнезда только вырвалось несколько веточек, которые тут же упали на землю.

От лесной тишины ничего не осталось. Все едва заметные шорохи заглушили птичьи крики. Сороки слетали с каждого дерева, с каждой ветки. Птицы рвали клювами одежду Расмуса, щипали за кожу и хватали за волосы.

Я резко открыла глаза, но не сразу поняла, что находилась в своей комнате. Дыхание сбилось, сердце колотилось так быстро, как только могло. Сон оказался таким отчетливым, словно все происходило наяву.

До самого утра мерещились крики птиц и испуганное лицо мальчика, а ведь завтра предстоял еще один непростой день.