Арезиллум

Принц спокойно прогуливался по городу, осматривал ярморочные прилавки иностранных купцов, иногда останавливался поглядеть на выступавших на небольших сценах ораторов, танцоров и бардов. Он без всякого интереса и без какой-либо цели смотрел на прохожих, оценивал жителей столицы отцовского государства на момент соответствия своим придуманным критериям. На его удивление, примерно так и должно было проходить суматошное движение и жизнь города в целом: жители так и должны были громко – чуть ли не до хрипоты – спорить с одними и теми же продавцами по поводу стоимости не таких уж и беспрекословно идеальных товаров, маленькие детишки-оборванцы так и должны были сновать между всеми в попытке либо выпросить себе пропитания, либо улучить момент и прихватить то, что не ровно лежит у кого в кармане или на широких досках прилавков. Лишь одно в этой органичной картине хаоса слишком сильно выбивалось и резало глаз: невысокая девушка с аккуратно забранными волосами весьма неорганично для этой обстановки лавировала между разговорившимися покупателями и прохожими, ни с кем из продававших не препиралась, а спокойно отдавала нужное количество монет за вполне сносные товары. Своей кротостью она слишком оттеняла себя на их фоне; наконец его скользкий взор нашёл объект, на котором можно остановиться. Белая рубашка с пышными рукавами то и дело возникала в разных частях улицы, спешно что-то осматривала, брала и тут же пропадала в праздной пёстрой толпе. Ещё одним отличием её на фоне общего потока было то, что для горожан ярморочные дни были празднеством, на которое, помимо того, что следовало явиться, нужно было, как говорится: «Себя показать и на других посмотреть». Женщины выряжались в плотно тканные однотонные длинные платья, подвязывали их красивыми витыми жгутами контрастных цветов, на головах часто располагали или же аккуратно завязанные платки, или просто тугие причёски, если молодой возраст ещё позволял ходить с непокрытой головой. Мужчины тоже не отставали от модниц, несмотря на дорожную грязь могли надеть вычищенные сапоги, добротные брюки, сочетавшиеся с лёгкими стёганными куртками. Редко, чаще на плечах приезжих, встречались короткие накидки, прицепленные к рубахам и кофтам удивительными брошами.

Её же простая белая рубаха ослепляла своей простотой. Вопреки суете даже некоторые прохожие награждали её взглядами, полными удивления, однако пару раз возникали предположения, что она могла быть работницей, которая просто опрометчиво решила показаться всем на глаза на центральных торговых площади и улицах. Стараясь не упустить столь необычное видение, он решил как бы случайно проследовать за ней. Улица за улицей, поворот за заворотом, он продирался против потока толпы, с каждой новой улицей всё меньше скрывая цель своего похода. Теперь он не невзначай выглядывал её, осматривая ассортимент фруктов, а уже напрямую следовал за ней, в голове перебирая возможные варианты того, что за загадочная персона так зацепила его. С одной стороны, он боялся, что толки о её весьма прозаичном происхождении окажутся правдой, и вот-вот она доведёт его прямо до какой-нибудь прачечной или таверны, и из на миг распахнувшихся воротец заднего двора ей крикнут, чтобы та шла быстрее мыть посуду. С другой стороны, он не особо знал, чем занять себя в этот день, а потому вполне рациональным ему показался и такой досуг. А вдруг она чем-то особенная? А вдруг...

Уже на более пустынной широкой улице он слегка замедлил шаг, потому как начал слишком скоро нагонять её. Она, видно, притомилась поддерживать столь высокий темп своей «прогулки», а потому стала идти более спокойно, перевесив корзину с одной согнутой руки на другую. Он на мгновение остановился, давая ей фору для отрыва, потому как она двигалась в ближайшую к лесу часть города, а значит, вскоре жилые дома сменятся дорогой к замку, шанс попасться преследующим в малочисленной области возрастал. «Может, она новая служанка? Хотя навряд ли... Редко в нашем замке из неоткуда появляются слуги. Тем более, не совсем она подходит под их типаж,» - пронеслось в его голове, пока он осматривал здание городской библиотеки, фасад которого был украшен крупными панно витражей. Он задрал голову, оглядел разноцветные пятна стекляшек, отсвечивавших и бликовавших на солнечном пекле, посмотрел на светлые ступени, которые упирались в массивы пилястр, поддерживавших верхнюю часть библиотеки с витражами, аккуратными оконцами и лепниной над массивом основного пространства этажа.

Силуэт незнакомки заметно уменьшился, что сигнализировало о продолжении преследования. Он поправил упавшие на лоб слегка влажные от жары волосы, выдохнул внутреннюю духоту и двинулся в путь. Завидев манящую тень деревьев начинавшегося леса, он был оглушён натиском жара, который от потенциальной потери своей власти над его организмом решил оставить о себе как можно долгую память. Эта минутная дорога до сужавшегося ответвления от основной дороги непомерно растянулась в его восприятии. Но вскоре он уже добрался до благодатной прохлады, дуновение ветра вернуло его в чувства и навеяло почти потерявшуюся сосредоточенность. Её рубашка скрылась за поворотом, едва мелькала между стволами деревьев. Он ускорился, но решил идти ближе к краю дороги, дабы иметь возможность в любой момент улизнуть. Несмотря на то, что он достаточно много проводил времени в округе замка и города, он никак не мог припомнить того, чтобы эта дорога была такой извилистой. В какой-то момент он осознал, что если не перейти на бег, то она навсегда скроется среди домиков ближайшего пригородного поселения. Но лес не хотел помогать ему, не заглушал его ускорявшиеся шаги. Птицы предательски замолчали, прячась в листве от всепроникающего жара, ветер остался где-то над листвой, не шуршал по кустам и нижним ветвям. Бежать он не решился. Боялся спугнуть «жертву». Он остановился, посмотрел куда-то в сторону уходившей дороги и, немного подумав о произошедшем, свернул прямо в кущу кустарников, вышел на едва видневшуюся тропку. Он шёл по ней достаточно, чтобы всё-таки решится на попытку поиска. Отодвигая ветки, переступая через корни, срывая по пути какие-то ягоды с низких кустиков, он продолжал свою дорогу, прикидывал своё примерное положение относительно поселения, в направлении которого она направилась. Если его расчёты были верны – а они были – то он находился в нескольких минутах ходьбы от неё.

На небольшой вытоптанной поляне, куда пробивались лучи солнца, на примятом круге травы отчуждённо располагался крупный валун, у подножия которого были обильно расставлены разнообразные предметы. На самом валуне светлой краской был нарисован силуэт огромного змея, имевшего лапы, словно дракон. Ящер находился в боевой, агрессивной позе, ужасающая пасть его была разинута, судя по всему, автор пытался изобразить его извергающим всепоглощающие языки пламени. Под изображением вдоль неровного основания были расставлены разной высоты свечи, новые и настолько давнишние, что скорее походили на бесформенные скопления подтёков с соринкой фитиля где-то в центральном углублении. Помимо свечей перед камнем были расставлены деревянные расписанные миски, наполненные спелыми сочными фруктами, подобием каши из местной крупы с добавлением чего-то особенного, что цветом выделялось на фоне сероватой влажной массы, голубоватой жидкостью отвара из редкого цветка. Отдельными кучками лежали связки бутонов и соцветий ярких растений, создавали прекрасное дополнение к подношению. Принц приблизился к святилищу, присел на колено и протянул руку к плошке с отваром. Он очень любил удивительный вкус этого напитка и всегда был рад найти его на местах подношений Золотому дракону. Дабы не пролить ни капли любимого напитка, он аккуратно поднёс его к губам и жадно испил всё, утоляя жажду от прогулки под летним солнцем. После он аккуратно вернул посуду на место, взял самый верхний из плодов и поднялся, ещё раз взглянул на цветочные композиции и направился в сторону более протоптанной тропки. Она вела через лесную гущу прямо в то самое поселение, которое так занимало его этим днём. Через несколько минут ходьбы он вышел к задним ограждениям домов, направился в обход к самому краю поселения.

Чем дальше она шла по дороге, тем менее обжитыми становились дома. Пропадали следы домашних животных, вскоре и исчезали аккуратно растущие огороды, сменялись бурьянами сорняков, количество которых постепенно увеличивалось от дома к дому. Совсем крайние здания деревни разительно отличались от тех, что случайно забредший горожанин мог бы увидеть в начале. Спустя некоторое время, когда она уже еле тащила на уставших предплечьях корзину; наконец начали исчезать любые намёки на присутствие жильцов в хозяйствах. Она вновь ускорила шаг, подбадривая себя скорой возможностью отдохнуть. Она метнула взгляд за спину – никого на дороге не встретилось. Что было логичным, потому как сейчас жители этой деревни, оставшейся позади, были или в городе, или работали в полях или в ремесленных. Она для верности всё-таки решила помедлить и лишь спустя пару минут уверенной ходьбы вдруг остановилась, поставила корзину на пыльную дорожку, тряхнула уставшими руками и после показала вычурный жест. Не сразу, но с движениями кистей вверх корзина тяжко вознеслась в воздух на уровне пояса заклинательницы. Та закрепила движением положение зависшей корзины и, облегчённо выдохнув, направилась дальше по сужавшейся дорожке.

Глаза принца тут же заметили её среди пустынной дорожки, на которую он вышел немногим после своей «спутницы». Он вперился в неё взглядом и крайне удивился, когда в его поле зрения оказалась наполненная корзина, но вовсе не в руках девушки, а в некотором отдалении от неё, да ещё и в воздухе. Он не смог не поспешить последовать за ней, внимательно изучая происходившее. Через пару минут такого преследования они оказались почти в лесу. Небольшой домишко с редким забором из тонких прутиков стоял у самых стволов деревьев. Она одним движением пальцев отворила подобие калитки и проследовала по вытоптанной тропинке к низкой двери. Он постарался как можно тише приблизиться и вскоре стоял у входа на территорию, прилегавшую к дому.

Корзина была отведена в сторону, а рыжеволосая принялась за открывание двери. Она легко вынесла руку открытой ладонью в сторону, выгнула пальцы и над самой ладонью из лёгких искорок, поднявшихся вихрем, материализовался добротный ключ. Как только показалась его верхушка, выполненная в виде кольца, он тут же свалился прямо в открытую руку.

– А что случилось со старичком, жившим здесь до тебя? – не утерпел и выдал себя наблюдавший.

Она испуганно обернулась и быстро оглядела его с ног до головы. В голове проскочили множества исходов ситуации, но ни в одной из них она не видела благополучного разрешения этого знакомства с её способностями.

– Не поверю, что ты расправилась с ним так же ловко, как и колдуешь, – он скрестил руки на груди, горделиво посмотрел на неё, увидев страх в глазах «жертвы» своего «преследования».

– Чем я могу помочь? – неохотно вступила она в разговор, полностью обернувшись к нему и даже сделав шаг на встречу, будто отторгая корзину и ключ, символически оставила их позади вместе со своей причастностью к им увиденному.

– Прямо так сразу к делу? Достойно, – не смог не указать он и осмотрел её с ног до головы. – Ты права, действительно есть то, с чем ты мне можешь помочь. Только назови свою цену.

Она испуганно сделала небольшой шаг назад и неосознанно напрягла кисти, готовая дать отпор настолько нахально проследившему за ней чужаку. Хотя он и наводил ужас своим явно превосходящим размером, но она надеялась, что, в случае чего, сможет справиться.

– Что тебе нужно? Цену за что? – не решилась она прям-таки сразу давать непрошенному гостю отпор.

– Что я могу предложить тебе взамен на уроки такой же искусной магии, коей ты владеешь? Ведь ты явно не из ярморочных шарлатанов, которые могут только и обчистить чужие карманы, пока старуха перед ними раскладывает разрисованные карточки с неведомыми никому значениями. Тем более магия материализации...

На этом месте она немного выключилась из разговора, удивляясь такому исходу событий. Такой просьбы она уж точно не ожидала. Но она не в силах была согласиться, что имела достаточно компетенции для наставлений начинающим дарованиям. Ведь сама она сбежала от своих учителей, решив, что способна справиться с постижением науки самостоятельно. Нельзя было сказать, что она не справилась, но это был только её местами далеко не гладкий путь. И пусть перед ней стоял немного устрашающий своим появлением и напором незнакомец, она не хотела становиться для него достойным последования мастером. Вдруг в её голове созрел план.

– Ты хоть и очень хорошо выглядишь, но вряд ли способен обеспечить мне такую плату.

– Я попробую, – он удивился её перемене в настрое, что несомненно разожгло в нём маленькую искру задора.

– Максимальная протекция моей личности от любых, я подчёркиваю, любых, лиц, обеспеченная Его Величеством, – на удивление себе она сказала это чуть ли не ликующе, будто предвкушала то зрелище, что явит его суровое лицо, когда он это услышит.

Но ожидаемой от него реакции не последовало. Даже наоборот. Смущена требованием была теперь она, потому что он лишь слегка приподнял бровь и, выпустив одну руку из своего переплетения, символично указал в сторону замка.

– Что-то ещё? Я уж думал, что ты задашь задачку посложнее. Цветочек аленький, или украшения с голов императриц Павшей нации. А такие, – он осёкся, понимая, что мелочью такое назвать никак нельзя, – такое я могу обеспечить.

– Во имя Золотого дракона, я не верю! И вообще, прекрати тратить моё время, – рассердилась она, поняв, что всё идёт не по её только что сформированному плану.

– Если я скажу тебе, что твоя молитва была необязательна, потому как Ему на Его же поведение жаловаться бесполезно, это убедит тебя? – он опустил руки и сделал пару шагов к калитке, оказавшись почти на пороге участка.

Она отстранилась ещё на полшага, ногой практически уперевшись в корзину. Смятение от происходящего заставляло дискомфорт возрастать ещё сильнее.

Он вздохнул, увидев, что она никак не поддаётся, и развернулся, пошёл в противоположном направлении. Она только хотела было обрадоваться, что всё-таки смогла отвадить странного незнакомца, как вдруг он развернулся, мельком взглянул на неё, и в её голове вдруг раздался его голос, только звучал он как-то бархатно и успокаивающе: «Смотри».

В мгновение ока перед ней, на том же самом месте, где был он, возник громадный дракон с золотой чешуёй, неприятно слепяще бликовавшей на ярком солнце. Она широко распахнула свои глаза, пытаясь поверить происходившему.