Часть III - Слои
День стал поддельным.
Илья не чувствовал времени. Часы на телефоне — то 07:12, то 03:44, потом 25:01. Он выключил и убрал его в ящик.
Окно — было. Потом исчезло. Он подходил, но видел только себя, отражающегося в стекле. Как будто улица забыла, как выглядеть.
Он просыпался и не помнил, засыпал ли. Иногда ловил себя на том, что стоит у двери. Иногда с рукой на глазке. Иногда — смотрит, хотя точно не хотел. Хотя закрыл. Хотя...
Он понял, что не он один теперь думает глазами.
На третий день дверь исчезла.
Физически она была — дерево, замки, ручка. Но за ней... была не та сторона. Он открыл её и увидел свою комнату. С той же мебелью. Тем же светом. Только всё стояло немного иначе.
Кровать ближе к окну. Стена чуть кривее.
А в зеркале — он стоит, но ещё не дошёл до двери.
Он закрыл. Открыл снова.
Теперь — кухня.
Но из кухни слышалось, как он сам говорит по телефону. Только голос был… не его.
Слишком ровный. Без интонаций. Как будто имитировал речь.
Он захлопнул дверь. Поставил стул, накинул полотенце.
Теперь не открывал вовсе.
Он стал писать, чтобы удержаться.
«Меня зовут Илья. Мне двадцать восемь. Я родился в Москве. Я арендовал эту квартиру 4 июня. Сейчас…»
Он посмотрел на дату. Она была — пустая.
Календарь с кухни показывал:
13.13.13
Он начал слышать другие квартиры.
В стене — шаги. Не сверху, не сбоку — внутри самой стены.
Из розетки — дыхание. Вытяжка шептала слова, которые он не знал, но понимал.
«Он уже здесь. Он стал дверью. Он стал тобой.»
На четвёртую ночь — стук. В дверь.
Он не открывал.
Стук снова.
Потом голос.
Его.
— Илья, я забыл ключ, открой, — говорил он.
Голос шёл от двери. Тот же тембр. Те же паузы.
— Мы же вместе жили. Ну, ты помнишь.
Он знал, что это не он. Но тело — тянулось.
Он положил руку на замок. Услышал: внутри глазка — дыхание.
Шёпот:
"Я тоже помню, как ты смотрел."
Он отошёл. Далеко. До самой ванной. Захлопнул дверь.
В коридоре слышались шаги. Внутри квартиры.
Он заперся в ванной.
Проверил зеркало. Оно было покрыто трещинами — изнутри.
Он двинулся назад, упал на пол, задел шторку. На кафеле — надпись, будто ногтем:
«Глазок не снаружи. Он в тебе.»
Он стал просыпаться в разных местах квартиры. Один раз — стоя у двери, с открытыми глазами. Второй — в шкафу, с запертой дверцей.
На третий — в ванне, где вода была до краёв, а он лежал в ней в одежде. Вода была ледяной.
А на стене — та же фраза:
«Глазок не снаружи. Он в тебе.»
Он нашёл старую фоторамку. В ней — фото незнакомца. Мужчина, похожий на него, но не он.
На обороте было написано:
«Помнишь? Мы уже жили тут. Теперь ты — с этой стороны.»
Он стал бояться сна. Но сон приходил, даже если он стоял. Даже если сидел с открытыми глазами.
Во сне — он смотрел в глазок. И за ним была не лестница.
А чёрная спираль, уходящая вглубь, и в центре неё — он сам, с пустым лицом, вытянутым глазом, через который всматривается кто-то другой.
Кто-то, кто не забыл.
Он решает сбежать. Рвёт замки.
Дверь не открывается.
Она теперь не дверь.
Он берёт молоток. Бьёт по дереву. Оно не ломается.
Бьёт снова — и чувствует, как дерево дёргается, будто в него ударили изнутри.
Он отступает. Дверь — дышит.
Он слышит, как в квартире кто-то ходит.
Потом — кто-то внутри стены произносит:
«Ты уже не в квартире. Квартира — в тебе.
Ты просто глазок.
Мы все — глазки.»
Он заклеивает глаза бинтом.
Не хочет смотреть. Ни на что.
Даже на себя.
Сидит в темноте. Но внутри темноты — видит.
Глазок смотрит изнутри него.
Он думает, что сходит с ума.
Но потом... раздаётся звонок в дверь.
Он не идёт. Не отвечает.
Звонок — снова.
И ещё.
Он срывает повязку, подходит.
Смотрит — не в глазок.
В зеркало на двери.
В отражении — дверь открыта.
И за ней — он.
Улыбается.
Протягивает руку.
«Теперь можно выйти. Ты достаточно смотрел.»