Заречье

Деревеньку эту Заречьем кличут. Место это сокрыто в глубине лесов дремучих, оттого и знать никто не знает, что проклято оно страшной силою.

– Все расскажу, – ещё раз повторила девушка.

Давным-давно была такая деревня — Заречье. Стояла она на болтах и никто не ведал о ней. Одна напасть была у деревушки. Каждую ночь обезумевшая нечисть восставала из болот, приходила из лесов, вылезала из могильных курганов и бродила по сумрачным закоулкам.

В тот день я была ещё совсем юной восемнадцатилетней девочкой. Но я помню его так, будто это было ещё вчера.
Мы с маменькой встали рано утром, ещё до крика первых петухов, дабы выпустить скот без суеты лишней. Животины мало тогда держали, оттого что пасти ее было негде. Коровы всего три у нас было и одна лошадка на всю деревню.
Все утро было мне плохо, словно порча отравила какая. Мама поила меня отварами, но лучше не становилось. Я знала одно — это знак. Знак того, что скоро явится злое перед нами, а совладать мы с ним не сможем.
Я часто ощущала такие вещи. Ещё с ранних лет узнала, что я особенная, чувствовала приближение монстров, но страшнее всего — сама была монстром.
Когда все девушки ходили друг к другу по ночам, сплетничали, плели косы, мы с мамой запиралась в доме и никого не впускали ночью.
У нас в хате не было зеркал, потому что страшно было мне на себя смотреть. Каждую ночь, как только лунный свет касался моего тела, я обращалась в монстра. Кожа начинала облазить, оголяя мясо. Нос становился похожим на морду мыши летучей. Волосы ссыхались и становились соломой на моей голове. Я обращалась в ходячей труп!

Мы с маменькой вернулись домой после того, как выпустили скотину. Она поставила печься пирожки, а после пришла ко мне и села на кровать.
– Мне нужно кое-что рассказать тебе, – начала Катерина.
– А? Что же? – Спросила я.
Женщина неуверенно расплела мою косу и взяла гребень, которым хотела расчесать белесые волосы.
Я облокотилась руками на подоконник и смотрела на безмятежно плывущие в небе облака, ожидая пока пока мама заговорит.
– Ты родилась не совсем обычной девочкой... и в этом моя вина. Такое уже случалось в нашей семье от соития живого и неживого.
– Неживого? – Когда я произнесла это, то попыталась встать, но мама придавила мои плечи.
– Послушай. Твой отец он... вурдалак. Он мог скрывать свой истинный облик, но когда правда раскрылась, то от страха я выгнала его из дома, не желая больше видеть. Тогда я беременна тобой была и опасалась, что он вернётся и загубит душинушку твою и мою заодно. Я уже знала, что ты уродишься не такой, как все. Но твоя жизнь была мне слишком дорога. – Она говорила это дрожащим голосом.
Я знала, что ещё слово и она сорвётся на плачь, будет винить себя во всем.
– Твой дар... не единственный. Моя мама была такой же как и ты... она тоже родилась дочкой вурдалака.
Как и моя мама — ты портал. Связь между Навью и Явью
– Чудовища... они здесь из-за меня? – Спросила я. Конечно, я знала, что ответом будет: «Да», но где-то в глубине души надеялась, что она все же скажет заветное: «Нет».
– Да, – сказала маменька после молчания долгого, – Пока твоя бабушка была жива монстры совершали такие же нападения, что и сейчас, но после ее смерти вся нечисть исчезла. Но совсем на малый срок, пока не родилась ты.

«Пока не родилась ты» — эта фраза, словно нож разрезала мое сердце. Я не выдержала, и выбежала за дверь, так и не дав маме доплести мою косу.
Я оказалась чудовищем, которое обрекло целую деревню на страдания. Дочкой вурдалака.

Пробежав через лес, я выбежала к реке, что сейчас Смородиной зовётся. Здесь раньше другая деревня была — Калина, но забросили ее люди. Прибежать сюда мне труда не составило, тогда ещё болото не таким топким и опасным было.
Сев не край берега, я заплакала, хотя сказать лучше завыла. В тот момент мне хотелось лишь одного — в воду. Кануть на дно, чтобы больше никогда не ужасаться от собственного вида, не обрекать любимых и друзей на опасность. Если во всем виновата я, то зачем жить? Сколько боли я доставлю другим. Никто ведь не знает, что я тот самый монстр, что призвал других из иного мира.

Я разулась и оставила башмачки на земле, а сама зашла в реку. Не знаю сколько времени я провела здесь, но солнце уже садилось, и сверкающие блики на воде искажали мое отражение.
Холодные волны омывали мои ноги. Просто упасть камнем вниз. Свалится на речную гладь и освободить всех от страданий. Одна жертва ради десятка чужих жизней. Но способна ли я?
Мне становилось жутко. Жутко от того, что произойдёт со мной дальше. Появлюсь ли в Нави и буду обречена на вечные страдания? Или прост забуду. Для меня все станет ничем, будто жизни никогда не существовало. Я никогда уже не смогу ощутить холод или жар. Никогда не смогу видеть или слышать, я даже не пойму, что умерла, ведь буду неспособна чувствовать. А что же чувствуют те, кто восстал из мёртвых по моей вине. Тоску? Тоску по этому миру. Голод? Голод, что мучает их каждую ночь, заставляя пить людскую кровь. А может страх и ненависть за то, что они вновь явились из небытия в этот ужасный мир. Мама однажды рассказывала, что новорождённый младенец кричит от того, что видит ужасы наши мира. Может монстры тоже плачут, где-то в глубине своего иссохшего холодного сердца...

Как только последний солнечный луч скрылся за горизонтом, я вышла на берег. Поняла, что не могу просто так взять и уйти.
Мое самокопание затянулось на долгие часы, и сейчас, когда тьма берет верх в нашем мире, мне становится страшно идти домой. Каждый хлюпающий шаг мой, отдаётся эхом куда-то вдаль. Кажется, будто за мной по пятам идёт утопленец, но это лишь вода в моей обуви.
Уже показалась родная деревня и вокруг было тихо, слишком тихо. Создавалось чувство, будто землю окутала извечная немота. После я услышала хруст веток. Что-то тенью проскочило на четырёх ногах за соседний дом. Из леса показались светящиеся глаза, и тихий стон говорил лишь о том, что оно страдает. Страдает мучительным голодом.
Забежав от страха в свой дом, я тут же окликнула свою маму, но ответа не последовало. После я застала у алтаря. Ее вспоротое тело.
Внутренностей не было, видимо, их съели. Крови тоже. Я не смогла на это смотреть. Лишь рыдала, каталась по полу и кричала, виня себя за то, что в последний раз когда мы виделись с ней, я так и не сказала: «Люблю». Так и не обняла ее, но теперь всего этого не будет. Мои волосы больше никогда не почувствуют тепло материнских рук, я больше не буду вместе с ней смеяться и радоваться. Я знала — это конец всему.

Я не спала всю ночь, безумный страх сковал меня полностью. На утро я обнаружила, что каждый из жителей деревни мертв. Все тела лежат обескровленными на холодной земле. Я знала, что они пренебрегли своей защитой ради того, чтобы найти меня, а когда вернулись — было слишком поздно.
Все это произошло из-за меня. Сначала я обрекла их на страдания, а после убила. Убила их всех! Убила свою мать! Я чудовище, бездушная тварь, что хуже любого вомпера. Я — дочка вурдалака.

В один момент, когда хаос полностью завладел мной я осознала, что могу все изменить. Ежели мое тело и душа это портал в мир мертвых, то я могу воскресить их. Вновь вернуть к жизни. Казалось, будто я всегда знала, как это сделать, но сила эта спала внутри меня.
Я собрала все тела в одном месте — сбросила их в колодец. Мое сердце наполнялось скорбью с каждым упавшим на дно я телом. От этой скорби моя сила пробудилась и их души явились в Явь.

– Я искупила свою вину перед ними, теперь все они живы. Мои друзья...моя мама, – закончила рассказывать Настенька.
– Но они монстры! – Возразил я.
– Нет, это я монстр, а они лишь страдают по моей вине. Но теперь я спасла их. Пока жива я, то будут жить и они.
– Нет, нет, – повторял я, пятясь назад, а после резко распахнул ставни.
Лунный свет мигом ворвался в комнату и озарил Настеньку. Ее кожа в один миг побледнела, на суставах показались кости. Лицо было испещрено язвами и гнилыми пятнами, нос был, словно у летучей мыши, а из ее рта торчали длинные клыки.
– Нет... этого может быть! Что вы сделали с голодом, что мучает восставших?
Белокурый монстр ничего мне не ответил, а лишь отвёл взгляд.
Сердце в груди заколотилось ещё сильнее. Я отпихнул девушку и побежал в погреб, она ринулась за мной, и, когда я уже спустился вниз, Настенька закрыла руками мои глаза.
– Нет! Не смотри!
Я скинул её руки и в мои очи ударил тусклый свет от большого количества свечей.
– Настенька, что же ты надела?
Я увидел множество человеческих тел, подвешенных за крюки, которые медленно раскачивались, в банках на полках находилась темно-красная жидкость — кровь.
Я больше не смог сдерживаться. Упал на колени и меня вырвало на пол. Мне стало плохо не только от вида обезображенных человеческих тел, но и от осознания того, что каждый пирожок, каждое рагу, были приготовлены с животным мясом и человеческим. Я ел людей вместе с чудовищами!
– Ты врала мне!
– Нет, Ваня, нет, я лишь хотела обезопасить тебя, – произнесла девушка плачущим голосом.
– Обезопасить от чего? Чем вы отличаетесь от тех монстров, что бродят по лесам и болотам!
– Тем, что они тоже охотятся на нас, – тихо сказала Настенька, – мы все ещё вынуждены скрываться от них. Ах, если бы ты просто жил, как и все мы, то ничего бы не произошло...
– Вы бы съели и меня! Когда-нибудь и я бы оказался подвешен на крюке! – Продолжал кричать я, – Не подходи ко мне!

Я заперся дома. Обложил себя ритуальными принадлежностями и насыпал на порог соль. Я знал, что это не сработает на них, но так мне было спокойнее. Ко мне так никто и не пришел. Что же сейчас делает Настенька... ведь несмотря ни на что, я продолжаю ее любить, но одновременно ненавижу Ненавижу всей душой.
Сжав холодную сталь, я приложил пистолет к виску. Остался лишь один патрон, и он может избавить меня от страданий. Нажать на курок и дело с концом... или же, я могу спасти всех остальных... да, я спасу их.
Убрав пистолет от виска, я выглянул в окно. На улице все ещё было темно, хотя, солнце уже давно должно было встать. Неужели настала извечная ночь? Неужели скоро явится она — Полуночница?

Из записок Григория:

Дочка вурдалака — существо рождённое от союза живого и неживого. В отличие от восставших трупов, проявляет свой истинный облик лишь в лунном свете.
Дочка вурдалака обладает даром, который может быть как слабым, так и чрезмерно сильным. Она способна воскрешать трупов и поддерживать их жизненную силу.
P.S. Сыновей вурдалака не существует.