Заречье

Испокон веков из уст в уста передаётся древняя легенда. Гласит она о том, что однажды на землю придет вечная ночь, и в ночи этой родится чудовищное существо, что Полуночнецой зовётся.

Тьма. Солнце все никак не хочет вставать из-за горизонта. Что же случилось?
Я аккуратно открыл дверь, при мне было полное обмундирование: сосуд с куриными сердцами, венок из полевых трав, соль и мой верный пистолет. Я не был уверен в действенности этих предметов, но с ними было куда спокойное, чем без них.
Порожек тихо скрипнул и моя нога ступила на подсохшую осеннюю траву. Пальтишко почти не спасало от мороза. Эта ночь принесла вместе с всепоглощающей тьмой и могильный холод, пронизывающий кости.
Я взглянул в небо, дабы рассмотреть луну, но вместо неё увидел дурной знак. Небосвод был испещрен трещинами, которые соединявшись миллиардами звёзд, образовывали множество созвездий. Эти линии являли собой ломанные круги, сходившиеся к центру.
Этот вид вбивал в меня животный страх и одновременно завораживал своей красотой, но мое ошеломление было не долгим. Из хатки неподалёку я услышал плач. Это плакал новорожденный ребёнок. Настенька мне говорила, что скоро должна девка одна родить, но то, что она родила именно в эту ночь. Сама. Без помощи... Полуночница. Это родилась Полуночница.
Взяв лежащую рядом палку, я пошёл в хату. Поднялся по ступенькам, и отворив дверь, тут же увидел лежащую на кровати девушку. Вернее обезображенную нечисть. Она тяжело дышала, а в ногах у неё, весь мокрый, лежал младенец.
– Нет, не надо! – Вскрикнула она, завидев меня.
Но, недолго думая, я занёс над ее телом огромную палку и точным ударом пробил ее грудь. Одного раза мне было мало. Я все бил и бил ей по груди, оставляя отвратительные раны на теле, уходившие вглубь. Когда девушка перестала кричать и дергаться, я замахнулся на младенца, но он обратился в облако чёрного дыма и тут же, словно пушечный выстрел вылетел в окно. Вот оно. Рождение истинного зла.
Я выбежал на улицу и бросил палку в воздух в надежде попасть в цель, но это было тщетно. Дух устремился вверх, а когда столкнулся с небесной гладью, то все трещины тут же засияли, вернув свет в мир, а после небо резко разорвалось, разлетевшись на огромные куски, которые взлетели куда-то вверх. На шум выбежала только Настенька, остальные попрятались в домах, осознавая, что явился судный день.
– Ваня! Ты жив? – Прокричала она.
Я поднялся вновь на ноги, после того, как меня оглушил шум разрывающегося неба. Мир вокруг перестал походить на Явь.
Трава иссохла, вместо бутонов у цветков вылезли глаза, наблюдающие за тобой. А берега Смородины были усеяны множеством тел, которые смердили трупной вонью. Река горела ярким пламенем, и была больше похожа на лавовый сток.
Дикий вой заставил меня повернуться к мосту. Теперь это Калинов мост, а на противоположном берегу стоял громадный дракон с множеством змеиных голов. Его чешуя отражала сияние пылающей реки. Шеи извивались, а глаза смотрели прямо на меня. После, все головы раскрыли пасть и низвергли пламя, что взмыло в небеса сильной струей.
– Любимый! – Вновь крикнула Настенька и подбежала ко мне.
Ее мертвенный руки подняли меня.
– Ты меня слышишь? – Вопила девушка.
– Да, аргх, – я скорчился от боли. – Что это такое?
– Наш мир раскололся. Теперь здесь, в Заречье, находится плешь, где Явь, Навь и Славь это один мир, – сказала она.
– И этого ты хотела? Этого добивалась все это время? – Вспылил я.
– Да. Теперь людям не нужно больше жить в страхе, теперь они не будут боятся собственной тени. Выходите-же, – воскликнула девушка.
Двери всех домов начали постепенно отпираться, и испуганная нежить высовывала свои обезображенные головы наружу.
Неуверенно, шаг за шагом они вышли на улицу. Владимир, больше походивший уже на скелет. Ритка, даже не смотря на свои формы, все же ссохлась в боках, а глаза вовсе выпали наружу и теперь болтались, как маятник. Мужики, с которыми я ходил в баню, также выбрались из своих домов. Страшные, бледные, с отвисшими челюстями и выпавшими языками. Все жители Заречья теперь стояли на улице.
– Наши страдания наконец закончатся и мы упокоимся с миром. Перейдите же через мост Калинов, чтобы в царство Полуночницы явится, – объявила всем Настенька.
Первой пошла ее мама. Она прошла по мостику и перешла на другой берег, а вскоре ее тело рассыпалось на тысячи искр, что взмыли в разорванное небо.
Следом пошёл Митрофан, что больше пил чем работал. Он, гнилыми ногами прошёлся по мостику, но не успел ступить на землю, как дракон изрыгнул на него пламя, и мужчина задрожал, а после упал замертво, растворившись в земле.
Каждый так должен был по Калинову мосту пройти, дабы судьбу свою затянутую встретить.
– Что это?
– Потусторонний мир. Каждый попадает туда, куда предначертана судьба, – сказала Настенька, не смотря на меня.
Тут я заметил, что с моих рук медленно сжигается кожа, опадая осколками. Я превращаюсь постепенно в нежить. Осознание этого пробило мой мозг, и страх парализовал меня. Я должен был стать мертвецом... нет... только не это.
– Каждый должен встретить судьбу, несмотря ни на что, пойдём со мной на другой берег, – мягко проговорила девушка.
– Скажи, что станет с этим местом? – Спросил я, понимая, что ничего хорошего это не сулит.
– Не знаю, скорее всего,  разрыв не затянется и здесь Славь будет разбита на части, – снова ответила Настенька глубоким голосом.
Это означало, что Полуночница могла поглотить весь мир в свое царство. Каждый обратился бы в мертвеца, а после встретил свою судьбу в одном из миров.
– Настенька, сделаем это вместе, – тепло сказал я, – Давай-же тогда встретим свою судьбу.
– Да.
Я обнял ее. Она положила мне голову на плечо и сказала:
– Я люблю тебя, Ванечка.
– И я тебя люблю, больше всего на свете, – ответил я.
Наши лбы соприкоснулись. Она томно дышала и потянулась ко мне, желая поцеловать. Я взвёл курок и прижал к ее виску пистолет.
– Ва... – девушка не успела договорить, как ее голову тут же раздробило в кашу. Дочка вурдалака, являвшаяся порталом, умерла у меня на руках. Но в первую очередь — это моя любимая Настенька. Любимая, что оказалась монстром.

Мир вновь вернулся в прежнее русло. Солнце взошло над горизонтом и осветило прекрасный сибирский лес, реку и пышную траву.
Я ещё раз обошёл дом. Порыскав в комоде, обнаружил четыре листка бумаги. На каждом из них я повторил те записки, что нашёл когда-то в тайнике у алтаря.
Теперь Заречье лишь заброшенная деревня. Ещё вчера здесь кипела жизнь, а сейчас ветер разносит солому по пустынному лугу. Нечестивые твари, когда-то бродившие по этим местам, кажутся теперь лишь мифом.
Я решил вновь уехать в Москву. Этим днём я взял лошадь, подаренную мне при ссылке, и помчался к Распутью. Теперь мне уже не было страшно ездить верхом, ведь Настенька меня научила уверенно держаться в седле. Настенька... прошло совсем немного, но я никогда не смогу забыть тебя, не смогу забыть нашу первую встречу. Это ли не любовь с первого взгляда? Но в этом выборе между одной жертвой во имя тысячи других, и тысячи других во имя одной, я выбрал одну. Последний патрон в моем пистолете хранился для самого бóльшего зла. И этим бóльшим злом оказалась ты... Настенька.
Признаться честно, я испытаю некую тоску по отношению к этому месту. Приключение, пережитое здесь мной, несравнимо ни с чем. Хотя, возвращаться сюда уж точно не хотелось бы.

В тот день, лошадь быстро домчала меня до Распутья. Там я узнал, где ближайшая железная дорога и ринулся туда. Паровоз долго ждать не пришлось, и удивительным чудом я проник на него. Три дня я скрывался в багажном отделе. А там уже была и Москва.

Жить я стал под новым именем — Григорий. Нашёл себе новую работу, начал заниматься историографией славянской культуры и верований. Как никак, я знал многое об этом. Но о тех днях мне напоминала лишь подвеска, что висела на моей шее всегда, как память о Настеньке.

Жизнь моя наладилась, но часто я начал просыпаться по ночам. Проснувшись, я каждый раз смотрел на себя в зеркало, и каждый день видел одно и то же. По ночам я начал обращаться в нечисть. В день, когда миры соприкоснулись, я стал частью того проклятия. Я стал полноценным жителем Заречья, но моя судьба так и не была решена.

Сегодня ночью я проснулся от шума на улице. Снова смотрю на себя в зеркало и снова вижу желтые глаза, синие губы, на голове слезла кожа так, что был виден череп. На руках появились чёрные когти, а позвоночник и вовсе костями выпирал из одежды. Каждую ночь я испытывал неутолимый голод — мне хотелось людской крови и плоти, и сегодняшняя ночь не стала исключением.
Я надел зимнюю шинель и вышел на улицу заснеженной Москвы. Сегодня, вместо того, чтобы схватить какого-нибудь зеваку в переулке и испить его крови, я отправился к Москве-Реке.
Мне, наконец, удалось осознать, что моя жизнь не имеет смысла. Рутинная работа, которая хоть и доставляла мне удовольствие, заставляла испытывать некую тоску. Я стал обезображенным убийцей. Тем, против чего сам и боролся.
Вьюга кружила снежные вихри, ветер вздымал края моей шинели, а я все так же стоял на берегу и смотрел куда-то вдаль. В неизвестное. Река ещё не успела замёрзнуть, и шум ее волн раздавался эхом в глубинах моего подсознания.
Мои мысли ушли на второй план. Я осознал, что являюсь ничем в этом бездонном мире. Я лишь ошибка творца, что задумал человека...человеком.
Я повернутся спиной к реке, положил руки на грудь, и полетел камнем вниз.
Ледяная вода тут же охватила мое тело, заполнила пазухи моего носа и мне стало нечем дышать. Судорога парализовала конечности и вскоре осталась лишь пустота. То самое ничто, символизирующее уход от бытия в пустоту забвенного спокойствия.

Я проснулся от крика утренних петухов. Да, теперь вставать рано в такой глуши придётся. Распахнув дверь и окна, я вздохнул свежую прохладу сибирского утра. Вышел на крылечко и открыл свой дневник.
Сослали меня в Сибирь недавно. В местечко, что Заречьем зовётся. Обычаи у них тут странные, дикие. Все про каких-то чудищ мне говорят. Но этой ночью я и вправду видел какое-то необъяснимое существо, аль показалось мне?
Поселили меня, кстати, в домик довольно приличный. Говорят тут раньше некий Григорий жил, и правда, так оно есть. Перед сном я убирался у алтаря и наткнулся на ларчик с записками. Там что-то про болото было сказано, дочку вурдалака и какие-то страшные тайны. Но сейчас я уже не вспомню, да и не важно оно.
День предстоит мне сегодня долгий. Летом здесь солнце поздно садится, а как село, то через несколько часов снова встаёт.
Красивые девицы тут, кстати, тоже есть. Но нравится мне всего одна — Настенькой зовут ее. Как увидел, так понял, что любовь это с первого взгляда.

Деревеньку эту Заречьем кличут. Коль попал ты сюда однажды — больше домой не возвратишься. Как бы бежать от судьбы на пытался — она все равно верх возьмёт. Проклято Заречье. Остерегаться его надобно.