Глава 24. Ненужная правда
Саша
Ярослав звонит только вечером. К этому времени я уже почти полчаса лежу в кровати и пытаюсь заснуть, но, похоже, бессонницей тоже можно заразиться. Я еле сдерживаюсь, чтобы не ответить на первой же секунде, но заставляю себя одернуть руку. Я весь день ждала, пока он объявится и даже несколько раз сама набрала его номер, но он постоянно оказывался вне зоны доступа. А место байка под деревом упорно пустовало.
Медленно считаю до трех и лишь потом нажимаю на кнопку приема вызова.
— Да, — отвечаю ровным тоном, стараясь никак не выдать, что мое сердце разогналось до двухсот ударов в секунду, как у кролика.
— Привет. — Он произносит только одно слово, а у меня по спине, толкаясь, бегут мурашки. — Не спишь?
— Нет, но вообще-то уже собиралась. А ты?
— Я весь день был на работе, а после ездил по делам с друзьями. — Он не уточняет, по каким, а я не спрашиваю.
— Ты был недоступен, — замечаю я.
— Ты мне звонила? — Я слышу, как он улыбается в трубку, и уголки моих губ тоже ползут вверх.
— И даже не один раз.
— Соскучилась?
— Очень.
Не вижу смысла отрицать очевидное. Я не видела его всего один день, а у меня такое ощущение, что мы расстались как минимум на год.
— Я тоже. Прости, телефон сел, а зарядить смог только сейчас.
— Зайдешь?
— Черт, я приеду не раньше, чем через час, — отрывисто отвечает он, и в его голосе четко звучит сожаление. — Ты уже будешь спать.
— Я тебя дождусь, — не раздумывая, обещаю я.
— Саш… — начинает он, но его прерывают громкие голоса.
Кто-то говорит совсем рядом с Ярославом, смеется, а потом до меня доносится разборчивое “Кот, давай скорее”, и он быстро говорит:
— Я постараюсь быть побыстрее, — и отключается.
Ярослав не врет, и вместо обещанного часа, появляется на пороге моей квартиры минут через сорок. И, едва успев закрыть дверь, подхватывает меня на руки, вжимает спиной в стену и жадно целует. А потом несёт в ванную, и я заливаюсь смехом.
— Опять?
— Сейчас я больше всего хочу две вещи — в душ и тебя. Выбрать, чего мне хочется сильнее, не могу, поэтому придется просто совместить.
Он ставит меня на кафельный пол и одним движением стягивает толстовку вместе с футболкой, а потом расстегивает джинсы. Я замираю на месте, в очередной раз рассматривая его: лицо с острыми скулами, покрытое однодневной щетиной, широкие плечи с мощными бицепсами, руки со вздувшимися на предплечьях венами…
Я резко хватаю его за правое запястье, и он удивленно поднимает на меня глаза. Я поворачиваю его руку ладонью вниз и указываю на глубокий порез, протянувшийся от локтя вниз.
— Откуда это?
— Ерунда, — отмахивается Ярослав и пытается высвободить руку, но я держу крепко.
— Это не ерунда. Что случилось?
— Какая разница, Саш? — он резко выдергивает руку, и теперь у меня уже не получается ее удержать.
Я не ожидаю, что он рванет ее на себя с такой силой, и испуганно делаю шаг назад. Не знаю, то ли мое просто движется по инерции, то ли и вправду допускаю тот факт, что он может толкнуть меня или ударить, но с размаху ударяюсь поясницей о тумбу с раковиной. Болезненно морщусь, и с лица Ярослава пропадают все краски разом. Он бледнеет и глядит с таким ужасом, будто меня только что переехал грузовик.
— Прости, — запнувшись, шепчет он. — Я не хотел. Не знаю, как так вышло.
Он сгребает меня в объятия и сжимает так крепко, что мне даже дышать тяжело. Но я обхватываю его руками в ответ и успокаиваю:
— Я сама ударилась. Ты не виноват.
Он не верит моим словам. Стискивает еще крепче, и мне приходится немного оттолкнуть его в сторону.
— А вот то, что ты меня задушишь, будет целиком и полностью твоя вина.
— Прости, — снова повторяет он.
Я поднимаюсь на цыпочки и мягко целую его в губы.
— Все хорошо.
Ярослав почти не отвечает на мой поцелуй. Мысли его блуждают где-то далеко отсюда, и мне стоит немалых усилий вернуть его обратно. Наконец он целует меня в ответ, и я зарываюсь пальцами в короткие темные волосы. Прижимаюсь своим лбом к его и тихо говорю:
— Я ударилась не по твоей вине, и мне совсем не больно. Куда неприятнее знать, что ты скрываешь от меня что-то важное.
— Я же сказал, это ерунда. — Он закрывает глаза, не давая мне разглядеть — правду он говорит, или нет. — Порезался на работе.
— Правда?
Он медлит с ответом всего несколько секунд. Секунд, которых мне достаточно, чтобы понять — он лжет. Боль и обида обжигают сильнее, чем, если бы с размаху ударил меня в лицо. С одной стороны, меня настораживает, откуда у него на руке могла появиться ровная рана, так похожая на порез от ножа. А с другой, убивает тот факт, что он не хочет мне открыться и довериться.
— Правда, — отвечает Яр, выбивая из меня остатки воздуха.
Я опускаю руки и отстраняюсь. Я одновременно зла, расстроена и обижена. Он не обязан мне ничего объяснять, и то, что я решила, будто наши отношения вышли на тот уровень, когда я вправе требовать от него ответы на вопросы, — только моя проблема. Но иначе я не понимаю — зачем тогда вообще это все? Мне хочется быть той, кому он сможет полностью довериться, а не той, с кем можно провести ночь.
— Уверен? — даю ему последний шанс.
Неожиданно он зло прищуривается и поджимает губы. Отрывисто подтягивает на поясе джинсы и резким движением застегивает ширинку.
— А ты уверена, что хочешь услышать правду?
— Конечно!
— Ни черта ты не хочешь знать правды, Саш, — выплевывает он. — Потому что быстро сбежишь от нее. Ты думаешь, я обиженный жизнью мальчишка, которому нужна помощь. Когда-то так и было. Когда-то. Но не сейчас. Я уже давно сам являюсь тем, кто может обидеть кого угодно. И вот это, — он поднимает руку, демонстрируя свежую рану, — не повод меня пожалеть. Нет, Саш, я честно заслужил этот удар, потому что тому, кто его нанес, досталось куда больше.
На моих глазах выступают слезы. Я часто моргаю, пытаясь убрать с глаз теплую влажную пелену, но несколько слезинок все-таки скатываются по щекам. Ярослав молча смотрит — не пытается успокоить, сказать, что я поняла его неправильно. Сделать хоть что-то, чтобы я перестала чувствовать себя, как будто мне в грудь один за другим забивают гвозди.
— А говоришь, хочешь знать, — медленно качает Яр головой. — Знаешь, почему я сейчас здесь, и ты не выгнала меня к чертям сразу? Потому что ты слишком идеализируешь мой образ. Закрываешь глаза на то, какой я на самом деле. Я могу тебе рассказать, откуда действительно появился этот порез. Только после этого мы вряд ли больше увидимся. Ты не хочешь этой правды, не готова к ней. Так что, рассказывать?
Теперь моя очередь молчать. Я сглатываю горячий комок в горле. Понимаю, что он прав: как бы мне не хотелось его доверия, сложно предугадать, как я отреагирую, если его правда будет идти вразрез с моими жизненным принципами. Я догадываюсь, что он далеко не белый и пушистый, но на догадки всегда можно закрыть глаза, пока они не стали неоспоримыми фактами.
Готова ли я на самом деле к его правде? Мне хочется сказать, что да, но язык не поворачивается это озвучить.
— Решай, Саш, — торопит Ярослав, запуская большие пальцы в пряжки на поясе джинс. — Выбор за тобой.
Я смотрю на него, не мигая. Жду от него хоть какой-то помощи. Подсказки с правильным ответом. Решением, которое окажется верным. Но ни один мускул на его лице не дергается — выбор действительно за мной.
Молчание затягивается, и Ярослав усмехается, кривя губы. Поднимает с пола упавшую толстовку и произносит:
— Если передумаешь, дай знать.
А потом коротко целует меня в лоб, едва касаясь губами, и уходит.
***
В четверг с самого утра меня бомбардирует сообщениями Лара. Она несколько раз напоминает, где и во сколько мы должны встретиться, что нужно надеть и советует внести номер такси в быстрый набор, потому что надеется, что мы будем не в состоянии его вспомнить. Эта информация лишена всякого смысла, потому что, во-первых, она уже говорила мне об этом раз сто, как минимум. А во-вторых мы еще увидимся в школе, и у нее будет возможность сказать сто первый. И сто второй тоже.
Но я читаю ее сообщения и на каждое реагирую забавным стикером. Знаю: она просто волнуется перед сегодняшним девичником, и еще больше перед грядущей свадьбой. Поэтому пью свой утренний кофе и отправляю ей в ответ, что так хорошо запомнила адрес бара и номер такси, что вспомню его хоть пьяная, хоть мертвая.
После общения с Ларой настроение становится немного лучше. Хотя утром я едва оторвала себя от постели — мы не виделись с Ярославом с того самого вечера понедельника. И я даже не могу точно сказать, чем занималась эти дни. Помню, что ходила на работу, и эти часы были, пожалуй, самые приятные. Там получалось отвлечься от назойливых мыслей о Яре и забить голову десятком других. Потом приходила домой и слонялась из угла в угол. Миллион раз подходила к окну, вглядываясь в пустующее место под окном. Злилась на себя. Открывала чат с ним, замирала над клавиатурой, начинала набирать сообщение, стирала его и выходила из диалога. Повторяла все то же самое по несколько раз в час. Снова злилась на себя.
Мы не поругались и не поссорились. Нет, он дал мне время разобраться в себе. А я все тянула, не находя ответ на его вопрос — хочу ли я знать правду о нем? Чем дольше я тянула, тем сильнее тонула в собственных сомнениях. Каждую минуту промедления чувствовала, что подвожу его. Каждым секундным порывом написать или позвонить подводила себя. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться, какая правда стоит за тем, о чем он умалчивает. Все внутри противилось ее принять. Все, кроме глупого сердца, готового на все, что угодно.
Лара влетает ко мне на третьем уроке. У меня как раз окно, и подруга спешит обрадовать, что у нее тоже. Она ставит предо мной стаканчик кофе, предусмотрительно купленный в кофейне за углом, и начинает щебетать. Я концентрируюсь на ее словах: Макс в последний момент забраковал горячее, и им пришлось вносить изменения в меню, декоратор перепутала цвет салфеток, они не подходят по тону к лепесткам роз на столах, и теперь у ее матери есть шанс отметить свадьбу не в ресторане, а с инфарктом в кардиологии.
Я смеюсь, и Лара тоже хохочет до слез, сбрасывая напряжение. Успокаивается только, когда кофе идет у нее носом и оказывается на груди, обтянутой водолазкой — к счастью, черной. Я протягиваю ей упаковку салфеток, и Лариса старательно оттирает практически незаметное пятно.
— Иногда мне кажется, — подводит она итог. — Что Максу следовало жениться на моей матери. Серьезно, у них куда больше общего. Я чувствую себя лишней на их празднике. Такое ощущение, что я просто нужна обоим для того, чтобы устроить свадьбу их мечты.
— Не преувеличивай.
— Это я еще преуменьшаю, — ворчит подруга. — Они даже ночами созваниваются. Я бывает просыпаюсь, а он с кухни бубнит что-то про цветы и стейки из говядины.
Она морщится и делает глоток кофе. Внимательно смотрит, как я мешаю деревянной палочкой молочную пенку в капучино, и садится напротив.
— Саш, у тебя все в порядке? Ты извини, я все о себе до о себе.
— Все нормально, Лар, — я улыбаюсь. — Не каждый день замуж выходишь.
— Надеюсь, это первый и последний раз. Второй я просто не переживу, — хмыкает она. — Так, что с тобой? Колись! Ты какая-то сама не своя. — Она резко взмахивает руками, а потом вцепляется в мое запястье. — Подожди, сейчас угадаю! Влюбилась?
Быстрее, чем я успеваю обдумать это предположение, моя голова согласно кивает. Вот так просто — один кивок, и сразу становится намного спокойнее. Перестать врать себе — первый шаг к осознанию. А, значит, и к принятию решения.
— Да ладно?! — подруга восхищается так, словно я только что поделилась с ней, что меня взяли командиром экипажа космического корабля. — Почему молчала?
— Я сама только что поняла, — из горла вырывается нервный смешок.
Лара довольно улыбается, а потом ударяет в лоб вопросом:
— Это Ян, да?
— Что? Нет, конечно!
— Нет? — Лара немного хмурится и озадаченно прикусывает нижнюю губу. — А кто тогда?
Кажется, ответ ее действительно удивляет. Откуда она вообще взяла, что между нами что-то есть? Не так уж тесно мы с Яном общались в стенах школы.
— С чего ты взяла, что это Ян? — отвечаю я вопросом на вопрос.
— Не знаю. Он всегда на тебя так смотрит… Видно, что ты ему очень нравишься. И мне показалось, что ты была не против его внимания. А на прошлых выходных он звонил мне, и я между делом сказала, что ты приболела, и он так разволновался! Начал расспрашивать, как ты, что с тобой и готов был сорваться к тебе в ту же секунду. Еле убедила его, что с тобой все в порядке.
Я тихонько хмыкаю. Да уж, убедила, ничего не скажешь.
— Подожди, неужели он все-таки приехал? — она хлопает ладонью по столу. — И у вас что-то было? А, стоп, ты же сказала, что это не он. Я запуталась, Сашуль.
Ее глаза расширяются, и я не сдерживаюсь от смеха.
— Было, Лар. Только не с ним. Ты его не знаешь, это мой сосед.
Кажется, удивить Лару еще больше невозможно. Она несколько раз открывает и закрывает рот, а потом все-таки произносит:
— Это круто, подруга. Я немного в шоке, что у тебя все так быстро завертелось, но я за тебя рада. Когда познакомишь?
— Не знаю, — расплывчато отвечаю я.
— Зато я знаю! Приходите вместе на свадьбу.
— Ты серьезно?
— Конечно! А что в этом такого? Ты моя лучшая подруга, почему бы и не прийти на свадьбу со своим парнем?
— Он мне не совсем парень.
— Ой, ладно тебе. Парень, не парень, какая разница, — она морщится. — Я не настолько старомодна. Можешь называть ваши отношения, как угодно. Но если он тебе действительно нравится — зови с собой.
— Хорошо, мы придем, — зачем-то обещаю я.
Я понятия не имею, как отнесется к этому предложению Ярослав. Более того, я понятия не имею, как вообще скажу ему об этом, если мы не общаемся уже третий день. Но на секунду позволяю себе прикрыть глаза и представить красивую картинку: я и он, вместе, на свадьбе моей лучшей подруги, счастливые и влюбленные. Мне так хочется хоть ненадолго окунуться в эту ощущение, что я готова позвонить Ярославу и пригласить на праздник прямо сейчас. В конце концов, кто сказал, что решение нужно принимать настолько срочно? Почему у нас не может быть еще несколько безоблачных дней, где есть только я и он?
Набрать его номер мне мешает прозвеневший звонок с урока. Лара тут же подскакивает с места и радостно сообщает:
— Значит, решено. Жду вас вместе. Сейчас же позвоню Максу и скажу, что ты будешь “плюс один”. И до вечера, Саш. Встречаемся в восемь, не забудь!