Порох. Бабочки. Шипы

Ярослав

Когда я, попрощавшись с Сашей, поднимаюсь к себе в квартиру, там уже никого нет. Это даже радует, потому что у меня нет ни малейшего желания встречаться с новыми подружками Мары.

На кухонном столе лежит записка от друга, в которой он благодарит меня за временное жилище и хорошо проведенную ночь. И надеется, что моя прошла ничуть не хуже. Он ошибается — моя точно прошла лучше. И в этом я ни секунды не сомневаюсь.

Усмехнувшись, я комкаю бумажку и выбрасываю ее в мусор, быстро принимаю душ и собираюсь на работу. Уже приехав, обнаруживаю, что заряд на моем телефоне сдох, и ругаюсь сквозь зубы. Потому что позвонить Саше хочется так, что кажется, аппарат может зарядиться от одной только силы этого желания. Сильнее этого хочется только рвануть в проклятую школу, утащить ее с урока и уехать. Весь день я улыбаюсь, как идиот, и даже мой напарник поглядывает на меня с удивлением — не так часто я бываю в таком хорошем расположении духа.

Ближе к концу смены появляется Марат. Он вразвалочку заходит на склад и поднимает руку, увидев меня. Я иду к нему, на ходу вытаскивая из кармана пачку сигарет, и закуриваю, не успев даже выйти из ворот. Спрашиваю:

— Ты чего тут?

— А что у тебя с телефоном? — интересуется в ответ Мара.

— Разрядился. Что случилось?

— Витек хочет сегодня встретиться. Серега звонил тебе раз пять, потом попросил меня заехать.

— Вот черт, — не сдержавшись, ругаюсь я.

— Что, были на вечер другие планы? — хитро улыбается друг.

— Были.

На самом деле нет. Прощаясь утром, мы ни о чем не договаривались. И я понятия не имею, занята ли Саша сегодня вечером, скорее надеюсь на то, что она захочет провести время со мной.

— Братишка, да ты попал, — Мара смеется и хлопает меня по спине. — Мне уже не терпится познакомиться с этой милашкой.

— Не называй ее так.

— Если бы я знал, как ее зовут, то было бы проще.

— Саша. Ее зовут Саша.

— Понял. Принял. Так когда познакомишь?

— Не сейчас, Мар. Я еще сам не разобрался, что между нами.

Марат закатывает глаза и театрально вздыхает.

— Не знаю, Кот, в чем ты там не можешь разобраться, лично мне все понятно.

Я глубоко затягиваюсь в последний раз, тушу окурок и выбрасываю в стоящую неподалеку мусорку. До конца смены остается полчаса, поэтому спрашиваю у Мары:

— Дождешься меня?

Тот бросает быстрый взгляд на часы.

— Мне нужно по дороге еще в одно место заскочить. Так что давай заканчивай и подруливай. Увидимся уже на месте.

Я киваю головой и провожаю взглядом друга, пружинящей походкой идущего к машине. Открыв дверцу, он салютует мне на прощание и уезжает, взвизгнув колесами по асфальту.

Последние минуты на работе тянутся особенно долго. Мне не хочется ехать на встречу с Виктором. Он всегда собирает нас только с одной целью, а сейчас то, что я всегда считал просто частью своей жизни, вызывает непонятное отторжение. И дело даже не в том, что мне придется провести ближайшие несколько часов не с Сашей, а в компании друзей. А в том, что впервые я задумываюсь — а правильно ли то, что я делаю? И от мысли, что Саша может осудить меня за это, руки опускаются.

Когда я приезжаю в гараж, там уже сидят Серега, Марат и Рик. Остальных нет и я, поздоровавшись с каждым из парней за руки по очереди, спрашиваю:

— Где все?

— Остальных не будет, — мрачно заявляет Сергей. — Сева с Гришей не в городе. У Эдика неотложные дела, а у Васи ночная смена.

— А Виктор?

— Я с ним уже встречался, — продолжает Серега. — Так что его тоже не будет.

— А на хрена тогда мы тут собрались? — возмущенно развожу руками я.

— А мы с вами собираемся и едем навестить нашего старого знакомого.

— Какого? — встревает Мара. — Того додика? Как его там? Алексей?

— Ага. Его самого. Половину долга он вернул, остальное все еще на нем. И возвращать он не торопится. Виктор попросил его поторопить.

— Ясно, понятно. — Марат разминает шею и нетерпеливо подпрыгивает на месте. — Погнали?

— Рано, — Серый стучит пальцем по экрану телефона. — Часика через два.

Мара разочарованно вздыхает, Рик как обычно молча пожимает плечами — он вообще довольно редко разговаривает, а я начинаю злиться. Мне совсем не улыбается торчать тут лишние два часа.

— Ладно, давайте хоть пожрать закажем, — не унимается Марат. —  Кто что хочет?

Я безразлично отмахиваюсь, а Серега заявляет, что будет не против мяса. Мара деловито кивает и утыкается в телефон в поисках доставки, и через пару минут оповещает всех присутствующих:

— Я заказал нам шашлык. Надеюсь, никто не против?

Никто не против. Рику вообще все равно — я знаю его лет десять, но до сих пор не в курсе, чем он живет, когда мы расходимся по домам. Он мало с кем говорит, никогда не рассказывает о себе и не стремится ничего узнать о нас. Что Рик любит из еды тоже загадка, но не удивлюсь, если он питается исключительно дикими кабанами, убитыми собственными руками. Серега показывает поднятый вверх большой палец и заваливается на диван, прикрыв глаза.

Мне срочно нужно выпустить пар. Поэтому я иду к груше и следующие минут тридцать пытаюсь отыграться на ней. Злости не становится меньше, но я так и не могу понять, на кого я злюсь: на Виктора, решившего попросить нас об очередной услуге именно сегодня? На Серегу, попросившего подождать лишние два часа? На Марата, который много лет назад привел меня сюда? На Сашу, которая посеяла смуту внутри? Или все-таки на себя?

Я не сразу замечаю, что Серый приоткрыл один глаз и пристально за мной наблюдает. Резко поворачиваюсь в его сторону и грубо спрашиваю:

— Что?

— Чего завелся, малой?

— Ты смотришь на меня так, будто я задолжал тебе пару лямов.

— На хрена связался с Эдиком, малой?

— И ты туда же, — цокаю я и нервно дергаю щекой. — Захотел.

— Чего захотел? Сдохнуть?

— Какая разница? Заработать.

— Придурок, — Серый садится и упирается локтями в колени. — Эдику я уже все высказал. Надеюсь, он меня понял и не станет больше предлагать тебе поучаствовать в боях.

— Я не пойму, Серег, тебе, что, больше всех надо? — холодно цежу я и подхожу к нему ближе. — Давай ты просто не будешь лезть в мою жизнь, хорошо?

— Да я же о тебе беспокоюсь!

— Засунь свое беспокойство, знаешь, куда? — рявкаю я и подхожу еще ближе.

Серега тоже подскакивает с дивана, и теперь мы стоит лицом к лицу, буравя друг друга взглядами. Воздух вокруг начинает искриться от напряжения, повисшего между нами. Мои руки сами по себе сжимаются в кулаки, в ушах шумит, а ярость бурлит в сосудах в поисках выхода. И почти находит его — от того, чтобы сцепиться нас отделяют всего лишь пара секунд.

Марат втискивается между нами и расталкивает в стороны.

— Брейк, ребята. Разошлись по разным углам. Приберегите свой азарт для Лехи.

Он пытается перевести все в шутку, но мне ни хрена не смешно. Краем глаза замечаю Рика, замершего неподалеку и готового в любой момент броситься нас разнимать. Снова перевожу взгляд на Серегу — он уже почти успокоился, а вот меня все еще трясет от злости. Знаю, что Серый ни в чем не виноват, он на самом деле беспокоится за меня. А я просто нашел, на ком сорваться и выместить свой гнев.

— Прости, Серег, — бормочу я.

— Проехали, — коротко отвечает он.

— Ты мне не мамочка, чтобы беспокоиться обо мне. Я не маленький, сам разберусь.

— Как скажешь, Кот. Больше лезть не буду.

Все замолкают. Даже Мара стоит какой-то хмурый и невеселый и нервно крутит в руках телефон. Спасает ситуацию стук в дверь. Марат тут же расплывается в улыбке и довольно тянет:

— А вот и шашлык, парни.

***

В знакомом дворе мы оказываемся почти через час. Приезжаем все вместе на машине Марата — Серёга сегодня безлошадный, а я решаю не отбиваться от коллектива. Рик уезжает пасти Алексея к его офису, чтобы мы точно знали, когда он появится возле дома.

Марат паркуется в самом дальнем и темном углу двора, где его машину почти не видно. В салоне стоит напряженная тишина — мы практически не разговариваем, только обмениваемся короткими фразами. В основном из-за нас с Серым: напряжение все еще висит между нами плотной осязаемой пеленой. Мара выступает в роли смягчающей удар подушки, и то принимается нарочито бодро рассказывать очередную несмешную историю о своих любовных похождения, то врубает погромче музыку и фальшиво подпевает песням. Потом и вовсе выходит наружу покурить, и я, недолго думая, вылезаю из машины следом.

Мара молча протягивает мне пачку сигарет и даёт прикурить. Сканирует меня внимательным взглядом и ничего не спрашивает. Я благодарно выдыхаю, выпустив в воздух облако сизого дыма. Мне не хочется обсуждать нашу с Серым ссору, мою неспособность держать себя в руках и принимать чужую заботу. Я до сих пор ощущаю ее как проявление собственной слабости, а больше всего я ненавижу чувствовать себя слабым. Знаю, что Серёга хочет как лучше. И знаю, что он прав — от боев Эдика стоит держаться как можно дальше. Но признать это сейчас — слишком сложно, потому что злость до сих пор бурлит в венах. Причём, злость не имеющая никакого отношения к Серому и причине нашей ссоры. Меня злит сам факт нахождения здесь. Как так вышло, что я с головой увяз в этом дерьме? Дерьме, от которого мне никогда не отмыться. И это только вопрос времени, когда Саша поймёт это и осознает — нам не по пути. Это только в кино хорошие девочки без ума от плохих мальчиков, а в жизни они ищут для себя надёжности, стабильности и спокойствия — всего того, чего у меня нет в принципе. И, не найдя, сбежит, а мне придётся заново придумывать причины существовать.

Воспоминания о Саше успокаивают — она словно громоотвод для моих молний. От этой мысли становится совсем хреново: мне не хочется отводить ей эту роль. Она этого не заслуживает.

Снова злюсь и снова на самого себя. Усмехаюсь и затягиваюсь посильнее. Что за долбанные эмоциональные качели? Меня в секунду бросает от дикой ярости до трогательной нежности, и обратно. Сумасшедший аттракцион, с которого у меня никак не получается слезть.

Вспоминаю, что телефон все еще разряжен, и коротко спрашиваю у Мары:

— Я заряжусь?

Марат кивает. 

— В бардачке есть пауэр банк.

— Спасибо.

Затушив окурок, сажусь в машину. Нашарив в бардачке аккумулятор, подключаю телефон и несколько секунд смотрю на черный экран, дожидаясь, пока начнется зарядка. Аппарат издаёт короткий звуковой сигнал, сообщая, что процесс пошёл, и я откладываю его в сторону. Поворачиваюсь к Серёге:

— Извини, Серый. Я не должен был на тебе срываться. Просто день сегодня, — я, многозначительно замолчав, обдумываю, как лучше всего охарактеризовать свое сегодняшнее состояние, — отстой.

— Забыли, малой. Мне тоже давно стоит запомнить, что ты уже не такой уж малой и сам можешь разобраться, как поступать.

Тут надо бы возразить, потому что прямо сейчас я ни черта не знаю. И не понимаю. Но я согласно киваю и добавляю:

— Я не собираюсь участвовать в боях. Это был разовый случай.

Серый кивает — ему вполне хватает этого объяснения и скомканного обещания. Но даже скажи я ему сейчас, что собираюсь драться и дальше, он все равно не станет спорить. Окончательное решение все равно за мной, и мы с Серегой не в тех отношениях, чтобы он мог на него повлиять. Но я замечаю, как он прячет искреннюю улыбку и отворачивается к окну. И желание злиться и крушить все вокруг растворяется в этом едва уловимом изгибе губ. Забота Серого грубовата и больше напоминает таскание глупого щенка за загривок. А я едва ли умею принимать ее и отчаянно сопротивляюсь, как этот самый щенок, который упирается всеми четырьмя лапами от попытки ткнуть его мордой в миску с молоком. Мы оба не умеем танцевать этот танец и раз за разом наступаем друг другу на ноги, но в глубине души благодарны за попытки. Я — за то, что Серега искренне хочет дать советы с высоты прожитых лет, не прося ничего взамен. Он — за то, что я хотя бы пытаюсь их принять. Больше ему некому их дарить. Наверное, Серега стал бы хорошим отцом. Куда лучшим, чем тот, который был у меня.

Звонит Серегин телефон. Он быстро принимает вызов и несколько секунд внимательно слушает собеседника, а, отключившись, сообщает:

— Наш друг выехал. Рик едет за ним.

Я киваю, и Серый выходит из машины.Что-то говорит Марату, а я достаю из кармана балаклаву. Долго смотрю на нее, разглаживая пальцами жесткую ткань. А потом рывком надеваю на голову.

Смутно знакомый белый “фольц” появляется во дворе. Вокруг темно и пустынно, но я замечаю компанию из двоих мужчин в возрасте у самого дальнего подъезда. Этих можно не опасаться, максимум, что они могут сделать — это вызвать ментов, но мы не собираемся задерживаться тут так долго.

Алексей выходит из машины и озирается по сторонам. Я усмехаюсь — все-таки встреча с нами его чему-то, да научила. Вот только урок он усвоил недостаточно хорошо, и опасности не замечает: нас надежно скрывает от его глаз тень деревьев, густо растущих под окнами. Не заметив ничего подозрительного, парень закрывает машину и не спеша направляется через парковку к дому. И поэтому, когда мы неожиданно поваляемся у него на пути, окружив со всех сторон, запинается и растерянно оглядывается по сторонам. Ищет пути к отступлению — и не находит.

— И снова здравствуй, Алексей, — хрипло произносит Серый, и от его вкрадчивого тона парень бледнеет.

— Парни, я почти все вернул, остальное будет на днях, честное слово, — быстро тараторит Алексей, и по его лбу стекают крошечные капельки пота. На правой скуле красуется след от нашей предыдущей встречи, и он неосознанно подносит руку к лицу в попытке прикрыться. Делает шаг назад, но упирается спиной в Мару, и со свистом выдыхает.

— Нам нужны деньги, а не твои честные слова. Время идет, и, увы, не в твою пользу. Все сроки давно вышли. Как будем решать вопрос?

Серый демонстративно щелкает складным механизмом перочинного ножика. Лицо Алексея кривится от злости, смешанной со страхом, и он сдавленно вскрикивает:

— Думаете, так легко найти несколько лямов за три дня? Я и так перезанял в другом месте, но больше у меня просто нет!

— Тебя никто не заставлял брать в долг, — резонно замечает Серый. — Ты знал, с кем связываешься.

— Да пошли вы! — хрипит парень. — Что вы мне сделаете? Убьете?

— Ну что ты? — обманчиво ласково тянет Серега. — От убитого толку мало, и денег не дождешься. Но не гарантирую, что уйдешь ты на своих двоих. Полежишь немного в больничке, а за это время успеешь и квартиру продать, и машину. Смотрю, ты до сих пор на ней. Если, конечно, не найдешь другого варианта.

Цвет лица Алексея постепенно приближается к оттенку первого выпавшего снега. А в неровном свете тусклого уличного фонаря он кажется не просто белым, а сине-зеленым. Он тяжело и часто дышит и выглядит сейчас жалким и потерянным — но его сложно за это винить. Он боится, и этот страх вполне понятен.

Парень немного медлит, а потом тяжело сглатывает. Заискивающе шепчет севшим, ставшим чужим, голосом:

— Слушайте, парни, есть один вариант. У меня есть девушка… — он запинается, — невеста. Ей от родителей досталась квартира и тачка у нее нормальная — ее одной на половину долга хватит. Ей есть, что отдавать, в отличие от меня. Я вам даю ее координаты, а вы от меня отстаете. Придумайте что-нибудь, скажите, что это долг ее отца, он умер недавно. Главное, меня не упоминайте. И она, кстати, ничего такая — можете воспользоваться в счет части долга, я в обиде не буду…

Я не дожидаюсь конца его монолога. Со всей силы ударяю в челюсть, и Алексей, покачнувшись, отлетает в сторону и остается стоять на ногах только потому, что его удерживает от падения Мара. Я больше ничего не вижу и не слышу. Все, чего мне хочется — это размазать по асфальту этот кусок дерьма. Я ударяю снова. Он хрипит. Мужчины у дальнего подъезда что-то нам кричат, но я различаю только шум крови в ушах. Хочу врезать еще раз, но Алексей неприятно меня удивляет. Похоже, он усвоил преподнесенный нами урок куда лучше, чем мне показалось. Он незаметно вытаскивает из кармана небольшой складной ножик и почти вслепую выставляет его в мою сторону — он не умеет им пользоваться, просто надеется, что с холодным оружием у него больше шансов.

А я ослеплен настолько, что сам натыкаюсь рукой на лезвие. Оно легко вспарывает ткань кофты и кожу на предплечье, но останавливает меня только на секунду, которой мне хватает, чтобы прошипеть:

— Сука!

Боли я почти не чувствую. Она придет позже, когда я уже буду сидеть в машине, но сейчас не до нее. Я наношу еще один удар, и тут же, коленом, выбиваю из его дрожащей руки нож. Бью снова и снова, пока кто-то не оттаскивает меня за плечи назад. Серега.

Алексей уже лежит на земле, и на его лице нет живого места. Я бегло оглядываюсь по сторонам — мужчин уже нет, но зато сюда уже, скорее всего, мчится полиция. А, значит, надо сваливать.

Серый наклоняется к парню и тихо говорит:

— Как ты уже догадался, твое предложение нам не понравилось. Хочешь — проси деньги у своей девчонки сам, и если она будет готова отдать их ради такого урода, считай, тебе повезло. Если завтра денег не будет, тебе конец.